Миротворец

Аруи никогда не боялся боли. Тысячи сражений отучили его беспокоиться о ней. Собственный отец тоже поспособствовал, оставив в жизни эльфа одну лишь слабость, которой он не мог противостоять до сих пор. Если им не выбраться из этого проклятого места, где были только холод и снег, то нужно всего лишь продержаться. Сколько там сказал этот высокомерный король мохнатых задниц? Несколько дней? Для Аруи это не было проблемой. Он мог выдержать и дольше. Ему не нравилась лишь мысль о том, что делает он это не для себя. От этого зависела жизнь генерала. И жизнь короля. Аруи не хотел признавать того, что его тянет к Жене так сильно, что это почти больно. И не только из-за древнего договора, обязующего защищать наследника трона. Он хотел защищать Женю сам, по собственной воле. Потому что король… относился к нему иначе. Когда его вели в темницы, он еще пытался сопротивляться, но после того, как несколькими прицельными ударами ему отбили пару органов, желание трепыхаться исчезло. Аруи плевал кровью и слабел от отсутствия солнечного света. Как для любого эльфа, для него это было не губительно, но истощало тело. А слабость Аруи не любил. Комната, в которую его привели, была совершенно пуста. Голые и высокие серые стены, собачий холод, из-за которого едва не отмерзали конечности. Массивные кольца, к которым крепились толстые цепи. Колец было пять: два — на противоположных стенах, еще два — на полу и одно — на стене, что находилась напротив массивной и железной входной двери. Сверху из стены торчала узкая труба. Аруи довольно грубо вздернули и подвели в центр комнаты. Оборотни закрепляли кандалы на его запястьях, лодыжках и шее. Цепи натянулись и противно зазвякали, ограничивая его движения. Аруи даже не трясло. Он с презрением смотрел в лицо вошедшему спустя несколько мгновений королю оборотней. — Смотрю, волки не особенно изобретательны, — усмехнулся эльф. — Я рассчитывал на теплый прием в пыточной комнате, а у вас фантазии хватает только на это? Даже как-то обидно. Тандор ухмыльнулся гаденько и победно. Аруи захотелось ударить его с такой силой, чтобы выбить как можно больше зубов. Король медленно подошел, звучно ступая по холодному, каменному полу. Массивная и мозолистая рука сцапала Аруи за подбородок, сильно сжимая пальцы на коже и поворачивая голову эльфа в разные стороны. — Если справишься с этим, я обеспечу тебе надлежащий прием в комнате пыток, — заверил он. — Так что наслаждайся времяпрепровождением и моли о пощаде, чтобы не тратить мое драгоценное время. Мне хочется просто убить вас всех и вернуться к своей жизни. — Пфф, конечно, я в этом не сомневаюсь, — фыркнул Аруи. — То-то я смотрю, ты жиром заплыл от постоянной спокойной жизни. Даже на нас вы напали вшестером, потому что струсили столкнуться в честном бою, я прав? А все потому, что оборотни привыкли прозябать в этой дыре, довольствуясь падалью и ничего больше не делая. Вы забыли, что такое сражения, стадо жалких выродков! — Ты понятия не имеешь, кто мы такие и как живет мой народ, мальчишка! — угрожающе процедил король, выпуская когти и до крови впиваясь ими в подбородок и шею Аруи. Тому страшно не было. Страх — атрофировавшаяся часть его эмоций. Когда успеваешь пережить столько всего, нет повода бояться. — Мне насрать, кто вы, если честно, — усмехнулся он. — Мне вполне хватит и того, что я увидел. Бесполезный мусор. Даже если я сдохну, короля вам здесь долго не удержать. Ты мало знаешь о нем. Аруи вспомнил то, как Женя повелевал демоническими тварями Пустой земли. Вспомнил демона, сидящего в нем. Человек обрел мощь, которой у него не должно быть. И он защищен древним и нерушимым проклятьем. Нет в этом мире того, кто смог бы причинить ему вред без его согласия. И Аруи не хотелось этого признавать, но он почти восхищался. Ненавидел то, что становится зависим, старался презирать, но все равно не мог заставить себя перестать думать о том, что хочет служить этому королю до самого конца. — Я узнаю, уж поверь, — процедил Тандор. — Пока ты будешь здесь загибаться от боли, я вытрясу из него все, что мне нужно! Он развернулся и гордо покинул темницу, а вслед за ним и другие оборотни. Тяжелая дверь закрылась с металлическим скрежетом, и Аруи остался один на один с голыми стенами и тишиной. Он начал дергать цепями, пытаясь вырваться, но лишь стирал кожу в кровь. Звенья и кандалы были сделаны на славу. Искусными мастерами. Узнавалась гномья работа. Никто больше на целом континенте не мог так искусно управляться с таким прочным металлом. Отсутствие каких-либо действий напрягало Аруи. Он не любил ждать своей участи — это всегда было мучительнее всего. Он привык быть готовым ко всему и встречать трудности лицом к лицу. Тишина и безмятежность убивали его. Он даже успел уснуть спустя получасового висения на цепях. Затекли руки и ноги, а мышцы свело судорогой от холода. Но все еще ничего не происходило. А когда произошло, Аруи пожалел о своей самоуверенности. Раздались подозрительные звуки, и из той самой трубы на Аруи полился плотный и мощный поток воды. Он тек прямо на голову, и отодвинуться в сторону было невозможно — цепи держали крепко. Вода была ледяной. Настолько ледяной, что казалось, будто вместе с ней в кожу вонзаются тысячи маленьких кинжалов. Она нещадно била по макушке и плечам, сила потока пыталась согнуть тело, но кандалы на шее прочно держали голову, не давая ее согнуть. Вода стекала по лицу, заливалась в глаза и рот, мешая дышать. Не было возможности даже сделать вдох без того, чтобы не втянуть внутрь воду. — Ты, мелкий выродок! Позорная блядь! Это ты должен был сдохнуть, тварь! Аруи видел перед собой забытое с годами лицо самого ненавистного человека. Острые и неприятные для эльфа черты лица, пустые и безумные голубые глаза, словно затянутые поволокой, как у мертвых куриц. Большая рука держала Аруи за шею, надавливая на нее с недюжей силой. Аруи захлебывался, барахтался и пытался вырваться из плена чужих рук, но его с силой топили, опуская в воду на метр или даже больше. Он пытался дотянуться руками или ногами, но был еще слишком мелким, чтобы противостоять взрослому человеку. Воздуха не хватало с каждой секундой. Перед глазами мутилось, пресная вода забивала ноздри и горло, глаза жгло. Аруи пытался цепляться за ускользающую жизнь и, когда думал, что она вот-вот оборвется, его хватали за волосы, вытаскивая на поверхность. Аруи закричал. Заорал в голос, вырывая глубоко из себя самые отвратительные и кошмарные воспоминания. Лицо того человека стояло перед глазами, а ощущение было тем же. Вода, она была везде, ужасающе холодная, от которой кровь стыла в жилах. Она била с такой силой, что могла сломать кости. Он дергался, как в конвульсиях, натягивая прочные цепи. Металл кандалов до крови впивался в запястья, шею и лодыжки. Аруи пытался вырваться, отчаянно дергаясь. Ему казалось, что он снова оказался в том доме на окраине, где было озеро. Кристально чистое и холодное озеро, под которым всегда били подземные ключи. И дом, где он был один на один со своим отцом. С человеком, который топил собственного сына, доводя его до грани смерти и возвращая обратно. Аруи не знал, сколько времени это длилось. Потоки воды казались бесконечными. Все тело заледенело от холода и отказывалось двигаться. Даже дергаться уже не получалось. Зубы сводило от боли, а голова раскалывалась так, словно по ней несколько раз ударила копытом лошадь. Дышать получалось через раз, и легкие горели от недостатка воздуха. Как и тогда. Перед глазами темнело. Аруи не мог даже открыть их. Голос сорвался на хрипы и сипение после стольких часов беспрерывного крика. Он пребывал в своем самом худшем кошмаре. Когда поток воды исчез, Аруи поднял голову, тусклыми глазами смотря на дверь входа. За ней кто-то был, эльф чувствовал это. Кто-то наблюдал за ним, чуть отодвинув небольшую дверку в самом верху. Аруи захрипел. Ему не нужны были свидетели. Он не стал бы просить пощады. Он не просил ее и тогда, будучи мелким сопляком, топимый собственным отцом. Он скорее сдохнет здесь, чем попросит пощадить его жизнь. Отец отучил его бояться смерти. Но воспоминания о нем все равно вызывали животный ужас. На мгновение стало тепло, а потом эльф снова истошно заорал, когда его обожгло горячей водой. Кипяток ошпарил кожу, сваривая ее мгновенно. Вода была настолько горячей, словно огонь. Она жгла, обжигала плечи, шею, едва не выжигала широко раскрытый рот и глаза. Аруи испытал много боли в своей жизни, но никогда ему не приходилось проходить через такую. Аруи хрипел и дергался, ему казалось, что кожи уже не осталось на теле, и теперь вода бьет по оголившемуся мясу. Боль была настолько мучительной, что выдержать не казалось возможным. По рукам и ногам стекали тонкие струйки крови, смешиваясь с водой. Темница постепенно заполнялась ею. На полу она была все еще прохладной, поскольку уже натекшая за предыдущие часы вода еще не успела нагреться. Аруи словно стоял ногами во льду, а сверху на него лилась раскаленная лава. Перед глазами плыл кровавый туман. Эльф отключался на короткие промежутки времени, когда боль становилась слишком сильной, а потом выныривал из спасительного забытья, чтобы с новой силой ощутить все ее оттенки. Перепады температур были слишком большими. Раскаленная вода сменялась холодной до зубовного скрежета. Сначала потоки менялись редко, раз в три-четыре часа, а потом стали меняться все чаще. Время сократилось до получаса. Аруи не успевал привыкнуть к боли от холода, когда все внутренности сводило судорогой, как тело ошпаривал кипяток. Потом, на какой-то промежуток времени ему на голову лилась странно пахнущая жидкость, плотнее, чем вода, она была похожа на кисель. Противно стекала по коже, излечивая раны, ожоги и обморожения. Чтобы эльф не отбросил копыта раньше времени. Чтобы продлить пытки как можно дольше. Чтобы проверить, сколько Аруи готов вынести не ради себя, а ради кого-то. Только Аруи и сам этого не знал. Ему было страшно до дрожи. Голос отца, его лицо, то, что он творил долгие годы — все это стояло перед глазами, сжимая внутренности в стальных тисках. Боли было слишком много. Но постепенно Аруи привыкал к ней и переставал что-либо чувствовать. Он потерял счет времени. Все это время за ним через отверстие в двери наблюдали зеленые глаза.

***

Раздававшиеся по замку крики пленника заставляли кровь стыть в жилах. Эльф кричал так громко, срывая голос, что не слышать его было невозможно. Большую часть оборотней вопли и крики не смущали, лишь заставляли вспоминать те кровавые моменты, когда волки тоже участвовали в войнах. Вальтер был единственным, кому это все приходилось не по душе. Он никогда не слыл охотником за кровавыми зрелищами. Да, он иногда поддерживал искрометные и невозможные затеи своего лучшего друга, потому что иначе не мог, но это далеко не означало, что он одобрял их. Да и эти чужестранцы, которые пришли к ним из земель эльфов, не были настроены так уж враждебно. Человек предлагал им мир. Стали бы эльфы заявляться таким небольшим отрядом на земли оборотней, чтобы устроить здесь диверсию? Особенно после стольких сотен лет. Бросив мимолетный взгляд на короля, Вальтер поднялся на трясущихся ногах. Тот эльф с солнечными волосами довольно ощутимо подрезал ему сухожилия, и залечить их оказалось не так просто. Ему придется еще некоторое время передвигаться осторожно, чтобы они затянулись до конца. Рыжеволосый покинул обеденную, чтобы спуститься вниз, в темницы. Его знал каждый, как правую руку, лучшего друга и почти брата короля, поэтому останавливать никто не стал. Оборотень, морщась от сорванных криков и болезненных стонов, спустился к темнице, отодвигая окошко на двери и заглядывая внутрь. Незнакомый ему молодой эльф висел на цепях, подняв голову и глядя на дверь. Он словно чувствовал за ней постороннего, но был слишком ослаблен болью, чтобы отреагировать. Вальтер смотрел в его красивое лицо и видел на нем больше не физическую муку, а душевную, словно внутри эльфа пожирало что-то гораздо большее, чем боль от сменяющихся потоков воды. Прошло уже полдня с того момента, как его поместили сюда. До этого никто не продержался настолько долго. Многие сдавались почти сразу, как только на спину падали раскаленные потоки воды, сжигая кожу. Но эльф держался. Он стонал, кричал и скулил, но и не думал просить о пощаде. Вальтеру хотелось выпустить его. Хотелось всех их выпустить, но Тандор снимет с него шкуру, если узнает о нарушении приказа. Предательства король не терпел даже от самых близких людей. Все, что Вальтер мог, это попытаться уговорить его. Образумить. Возможно, им следовало бы начать двигаться дальше. Не прозябать вечность среди зимы, снегов и холода, а попробовать наладить контакт с другими расами, открыть границы, начать торговлю. У них много мяса и рыбы в водах реки, что текла за горами. Неужели нельзя как-то изменить то, чем они живут сейчас? Вальтер не понимал, по какой причине, но тот мальчишка, которого никто не мог коснуться, тот, кого называли королем, нравился ему. Оборотень не чувствовал от него угрозы. Он чувствовал любовь, похожую на любовь родителя. И ему хотелось верить. Да и девушка ведь говорила что-то о том, что видела будущее Тандора. Так почему было не прислушаться? Бессильно опустившись на пол, Вальтер просидел, закутавшись в меховой плащ, довольно долгое время. До самых сумерек, слушая стенания за дверью, которые с каждым разом становились все тише. Эльф привыкал к боли, потому что ее было уже слишком много. Он постоянно что-то шептал, как в бреду, и оборотень мог разобрать лишь слова «отец» и «ненавижу». Когда парень перестал кричать вовсе, Вальтер испуганно подорвался, заглядывая в окошко. Аловолосый безвольной куклой висел на цепях, даже не дергаясь. От его кожи исходил пар из-за горячей воды. Кожа покраснела, в некоторых местах начала лопаться и слазить. Запястья и лодыжки были стерты до мяса. Оборотень хотел уже плюнуть на все и влететь в темницу, но эльф подал признаки жизни, слабо дернувшись. На него полился лечебный отвар, позволяя ранам затянуться. С наступлением ночи вода перестанет течь, дав ему возможность отдохнуть. У Вальтера есть это время, чтобы попытаться убедить Тандора отпустить чужеземцев. Король обретался в своих роскошных покоях в отдаленной части замка, к которым вели путанные коридоры. Комната была большой, с куполообразным потолком. И он, и стены были сплошь каменными, обвешанными шкурами животных, чтобы создать подобие уюта и тепла. Пол тоже устилали белые шкуры больших барсов. Ступать по их меху было приятно. Мягко и тепло. В небольшом камине горел магический огонь. От него не было дыма, поэтому не нужно было делать дополнительных отверстий, чтобы вывести его наружу. В комнате не было окон, а каменные двери были двустворчатыми с резными и массивными ручками. Единственной мебелью была большая кровать с балдахином. Из черного и массивного дерева, с тонкой резьбой. Пол был забросан различными по форме и размерам подушками. Столы, стулья и гардеробный шкаф отсутствовали. Тандор никогда не любил всего этого. Одежду из гардеробной ему приносили слуги. На полу возле кровати стояли бутылка красного вина, большая корзина фруктов и тарелка с мясом, сырами и лепешками. Сам король обретался на постели, облаченный в домашний наряд из длинной туники и теплых, бархатных штанов. — Вальтер, — поздоровался вожак, запримечивая друга в своих покоях. — Зачем пожаловал? Не с кем провести эту замечательную ночь? Рыжеволосый чуть скривился, не решаясь подходить ближе. Он остался стоять у двери, прислонившись спиной к стене. — Нет, я пришел поговорить. Король удивленно вскинул брови. — Говори, раз пришел. — Отпусти пленников, — потребовал Вальтер, зная, чего может стоит ему такая вольность. Тандор отреагировал мгновенно, напрягаясь всем телом. Его аура буквально давила, лишая возможности дышать. Когда он злился, всегда происходило нечто подобное, поэтому только Вальтер мог так свободно шутить рядом с ним. — Если это одна из твоих шуток, то это не особенно смешно, — прорычал король. Да только вот Вальтер и не собирался шутить. — Отпусти их, — в очередной раз потребовал он. — Их всего четверо, они пришли сюда не проливать кровь, как ты не поймешь. Возможно, стоило бы прислушаться к тому, что они говорили. — Ты предлагаешь мне пойти на перемирие с эльфами? Унижаться перед ними спустя столько сотен лет? Ты это предлагаешь? — Никто не просит тебя унижаться, идиот! — не выдержал Вальтер. — Только ты из-за своей узколобости воспринимаешь ситуацию так. Ты и оборотни старой закалки. Охота, кровь, холод и снег — все, что нас тут ждет. Ничего больше, Тандор. За каким чертом мы живем, словно псы, которых выгнали из дома? Может, пора что-то изменить? Им не за чем было бы приходить сюда таким небольшим отрядом, чтобы устроить диверсию. И этот парень, человек, он… Король злобно рыкнул, вынуждая заткнуться. Медовые глаза полыхали таким гневом, что, если бы ими можно было убить, Вальтер давно бы упал замертво. Но все же он был с Тандором достаточно давно и научился не бояться. — Замолчи и больше не говори мне этого, — осадил Тандор. — Здесь я решаю, как поступать и как нам жить. Перед эльфами я никогда не опущу голову. С ними не стоит ждать честного мира. И человек никогда не сможет объединить все народы. Пусть никто не может коснуться его по какой-то причине, но это все равно не спасет его. Парнишка за свою дерзость пробудет в темнице столько, сколько мне будет нужно, а потом его доставят ко мне. Вальтер понял, зачем именно парня приведут к вожаку. Тандор любил развлекать себя такими способами. Если жертва оказывалась сильнее, чем он думал, оборотень любил загонять ее в еще большую безысходность, присваивать себе силой, чтобы сломать окончательно. Раньше Тандор не был таким, но бесконечные интриги, борьба за выживание и покорение новых территорий Севера ожесточили его. — Значит, не отпустишь? — спросил рыжеволосый и в ответ получил кивок на дверь. Возможно, между ними только что дала трещину до этого нерушимая дружба. И Вальтер не сказал бы, что считает свое решение неправильным. Если будет нужно, он пойдет против Тандора, чтобы помочь. Главное придумать, как сделать это так, чтобы другие не отгрызли пленникам головы без всякого разбирательства. — Смотри только не пожалей потом об этом, мой друг. Провидица не зря говорила, что видела твое будущее. Это может быть его поворотным моментом. Тандор буравил его взглядом между лопаток, когда Вальтер уходил. Даже кожу начало неприятно жечь. Стоило с силой захлопнуть двери, как жжение исчезло. Оборотень выдохнул и направился в лекарское крыло.