Миротворец

Рио уже почти исполнилось четырнадцать по человеческим меркам. Ингрид с замиранием сердца ждал того момента, когда у него начнется сезон «спаривания». Ждал и страшился этого больше всего. Потому что Рио должен будет выбрать кого-то, и это будет не Ингрид. Старший принц не был уверен, что сможет пережить это. За прошедшие десятилетия, что они провели вместе, тот понял, что Рио — это его проклятье. Ингрид желал его больше жизни и не позволял себе и пальцем тронуть брата. Внутри его грызло и раздирало на куски, но рук с Рио он не распускал никогда, пусть и было чудовищное желание. Особенно во время «спаривания», когда мозги отключались, а тело следовало инстинктам. Голым и необузданным. Ингрид убирался прочь от дворца, чтобы не поддаться искушению. Он проводил это время один, понимая, что такими темпами может просто сдохнуть. Младший братишка часто любил бывать за пределами дворца. Тренироваться на полигоне ему стало скучно довольно быстро. Рио любил Пурпурный лес с его роскошной растительностью и множеством водопадов разных размеров. Ковер из темных листьев устилал землю, а свет, проникающий сквозь кроны, окрашивался в фиолетовый. Поистине красивое место. Земли нагов всегда славились своей красотой и загадочностью. Они приходили сюда вдвоем, чтобы просто побродить по округе, перебираясь из одного леса в другой, купались в лазурном озере, общаясь с местными жителями и познавая их культуру, немного отличную от того, к чему они привыкли в столице. Рио всегда был чересчур любознательным. Его тянуло от дворцовых стен туда, где больше простора. Он любил растительность и деревья, любил слушать, как ветер шелестит листьями, создавая свою, особенную, мелодию. Сейчас они купались в довольно прохладном, но кристально-чистом озере, в которое стекали бушующие воды водопада. Пурпурные листья падали с деревьев, образуя красивый ковер на воде, который нужно было разгребать в стороны руками во время плавания. Рио, обратившийся в свою настоящую форму, нырял глубоко вниз, туда, где вода была холоднее всего, и пытался достать что-то со дна. Ингрид обсыхал на берегу, свесив ноги в воду. Он достаточно провел в воде и теперь грелся на солнце. Как бы Рио ни просил, свою настоящую форму он не принял. Ингрид никогда ее не принимал, только во время «спаривания». Он предпочитал человеческий вид, который отличался красотой, статью и скульптурными формами тела. — Что ты пытаешься там найти? — прокричал с берега старший принц, когда Рио в очередной раз вынырнул из воды. Его мокрые волосы облепляли лицо. — Речной жемчуг, — отозвался тот немного обиженно. — Я никак не могу его достать. Там под водой течение слишком сильное. — Жемчуг? — Ингрид вскинул выразительную бровь. — В реках его не бывает, так что завязывай заниматься ерундой, братишка, иначе тебя унесет куда-нибудь по реке. — Ты вредина, брат! — заворчал Рионот. — Зануда! Он существует! И я его оттуда достану, вот увидишь! Ингрид прыснул от смеха, когда Рио снова ушел под воду, только хвост мелькнул над ее поверхностью. Его братишка всегда был чертовски упрямым и добивался своей цели. Если ему хотелось чего-то, то он ни перед чем не останавливался, чтобы достичь желаемого. Ингрид еще помнил, когда этот мелкий остолоп пытался забраться на самое высокое дерево в Изумрудном лесу, чтобы достать самый красивый и редкий цветок, который рос у самой верхушки дерева. Это должен был быть подарок маме на день ее рождения. И он забрался туда, только вот, слезая обратно, едва не свернул себе шею. Ингрид вовремя успел подхватить его. Цветок оказался действительно красивым. С небольшими и продолговатыми лепестками, белоснежными, как первый снег, и покрытыми золотистым на самых кончиках. Они словно были посыпаны настоящим золотом. Лилиана была очень счастлива, а отец трижды отругал сына за то, что тот слишком безрассуден. Пурпурные лучи солнца, прорывающиеся сквозь листву, падали Ингриду на лицо. Они были теплыми и приятными. Дышать свежим воздухом и греться на солнце, слушая, как шумно падает с гор вода, как переговариваются в лесу птицы и шелестит в кронах ветер, было приятно. Ингрид полюбил прогулки по лесам вместе с Рио не просто потому, что так мог провести больше времени с братом, что, само собой, было правдой, а потому, что ему действительно нравилась родная земля. Их страна считалась одной из самых красивых на всем континенте. Ингрид любил ее и свой народ. В будущем он хотел служить ему так же хорошо, как и отец, чтобы люди были счастливы и довольствовались всем, что могла дать им природа. Отец постепенно начинал готовить его к будущему вступлению на престол, поскольку это место по праву должен был занять старший сын, хотя порой Ингрид думал, что король отдаст предпочтение Рионоту. Наверное, Ингрид бы не обиделся на такой расклад, уступив брату трон. Он слишком любил этого непоседу и готов был отдать ему все, даже свою жизнь, если потребуется. Он прикрыл глаза, подставляя лицо пурпурным лучам, теплым и ласковым, и наслаждаясь звуками леса и шумом падающей воды, редкими каплями, попадающими на лицо. Здесь было хорошо. Спокойно, умиротворенно. Так далеко от дворца, от шума столицы и звона мечей. От всего, к чему Ингрид привык. Была только природа и Рио. Порой казалось, что большего старшему принцу было и не нужно. Только спокойствие и братишка под боком. Его попытку расслабиться прервал громкий всплеск и радостный возглас. Рионот красиво и стремительно выпрыгнул из воды, его змеиное тело было скручено тугими кольцами, а чешуя красиво переливалась на солнце. Вода стекала с мокрых волос, липнущих к коже. В руке он что-то держал. — Я нашел! — прокричал принц прежде, чем рухнуть обратно в воду, поднимая кучу брызг. Ингрида окатило ими с ног до головы, и вся одежда снова стала мокрой. — Рио, мелкий ты пакостник! Я же только высох! — прорычал старший принц, прыгая в воду к брату, наплевав на одежду и прочее. Рио весело рассмеялся, тогда брат кинулся на него, пытаясь утопить, но на нагов это не действовало. Они умели хорошо дышать под водой, поэтому могли долго там находиться. Даже в человеческом облике. — Да ладно тебе, — отмахнулся Рио весело. — Высохнет. Магией воспользуемся, если что. Ингрид тяжело вздохнул. Талант к магии в их семье самый сильный был у Рио. Уже теперь он проявлял достаточно сноровки для заклинаний, которые многие маги учили в академии. Он любил учить новые заклинания и приходить хвастаться перед Ингридом, чтобы получить его похвалу и одобрение. Не к отцу или к матери, а именно к старшему брату, что, несомненно, Ингриду очень льстило, пусть в глубине души он и завидовал немного, потому что хотел бы иметь такой же потенциал. Однако он был потрясающе хорош в сватках на мечах, и Рио еще ни разу не удавалось его одолеть. Они были дополнением друг друга, компенсировали слабые стороны. Рио учил Ингрида быть лучше, ведь это именно из-за него старший принц оказался от своего распутного образа жизни. — Лучше смотри сюда! — воскликнул Рио, раскрывая ладонь, и Ингрид буквально застыл, пораженный. В руке брата лежала жемчужина. Речная жемчужина. Она не была похожа на ту, которую можно найти в море. Она была значительно больше, но не перламутровая или серебристая, а темно-фиолетового оттенка с вкраплением золотистого. Внутри она была темнее всего, а к самому краю постепенно становилась светлее. Верхняя оболочка ее была с размытыми разводами золотистого. Чертовски красивая. Она немного светилась, словно вбирая в себя солнечный свет. — Я же говорил, что найду ее, а ты мне не верил. — Как ты, черт подери, ее нашел? — пораженно выдохнул Ингрид, чувствуя, как Рио поддерживает его в воде своим тяжелым хвостом. Скользкие чешуйки касались обнаженной кожи ног, вызывая табун мурашек по телу. И Рио был так близко, ужасно близко, горячо дышал прямо на губы. Он был мокрым, счастливым и широко улыбался. Его волосы слегка вились и липли к лицу. Чертово искушение, которому Ингриду было с каждым годом все сложнее не поддаться. Всего немного податься вперед, и можно было бы коснуться немного бледных от пребывания в холодной воде губ, почувствовать их мягкость, согреть. — Это тебе! — радостно протянул Рио, протягивая жемчужину брату. Тот опешил на мгновение, рассматривая собственное крохотное отражение в пурпурной темноте. Это был достаточно ценный подарок. Жемчужину было довольно сложно найти. — Ты же ее нашел, поэтому она твоя! — Я ее для тебя искал, дурачина! Бери! Я себе еще найти смогу! Ингрид дрожащей рукой потянулся за жемчужиной, осторожно касаясь ее, словно она могла рассыпаться от прикосновения. Сжал ее в пальцах и не удержался, обнимая брата и утыкаясь носом ему возле уха, где кожа была нежнее всего. Рио не воспринял это, как нечто, имеющее подоплеку, только радостно улыбнулся, обнимая брата в ответ. — Спасибо, — выдохнул Ингрид, слыша в ответ счастливое: — Всегда пожалуйста. Когда стало совсем холодно, они вдвоем выбрались из воды. Ингрид устало рухнул на прогретый камень, раскинув руки в стороны. Он старался не смотреть, как Рио обращается обратно, как постепенно проглядывают обнаженные голени, крепкие бедра и округлые ягодицы. Зеленые чешуйки были у Рио не только на лице в человеческом виде, но и на боках тянулось несколько тонких линий чешуек. Это всегда привлекало взгляд, однако Ингрид, как мог, отводил его, чтобы окончательно не поддаться искушению. Рио был хорошо сложен. Тонкий, жилистый, с только начинающей развиваться мускулатурой. Его тело было красивым. По детски красивым. Кожа казалась мягкой, шелковистой. Ингрид мечтал до нее дотронуться, огладить белые ягодицы и провести дорожку поцелуев вдоль выделяющихся позвонков. Нагота Рио никогда не смущала. Они часто мылись в детстве, когда были намного младше, да и сейчас часто ходили вместе в общую купальню. Рио по наивности своей даже не догадывался, какие мысли роятся в голове его брата всякий раз. Он только улыбался, дурачился и помогал Ингриду вымывать волосы, растирая по ним душистое мыло с маслами. Они болтали некоторое время о всякой чуши, в которую даже не хотелось вдумываться. Грелись на солнце, раскинув руки в стороны. Ингрид мог коснуться ладони Рио, стоило только слегка разогнуть пальцы. Слишком близко лежала его рука. Но он этого не делал, чувствуя электрические импульсы и без касания. Просто зная, что рука Рио рядом с его рукой. Ингрида душило разгорающееся с каждым разом все сильнее возбуждение. Оно горячило кровь, быстрее разгоняя ее по венам. Перед глазами все плыло, а в голове образовывался туман. Член предательски наливался, упираясь в тонкую, холодную ткань штанов. Это било по нервам, от контраста внутреннего жара и внешнего холода Ингрида потрясывало. Все органы внизу живота словно тяжелели. Он побоялся, что Рио может заметить его возбуждение, поэтому повернулся на другой бок, спиной к младшему брату, чтобы не видеть его, не искушать себя еще больше. Только вот и с Рио было что-то не так. Он дышал тяжелее, чем обычно, горячее, а его сердце гулко билось в несколько раз быстрее обычного. Ингрид дернулся, когда Рио внезапно застонал. Тихо, едва слышно, протяжно и жалобно. Он резко подорвался, опираясь на руки, и повернулся к младшему брату, замечая, как того трясет, его тело все покрылось мурашками, а тонкие волоски встали дыбом. Его ноги снова стали змеиным хвостом, закрученным спиралью. Самый кончик хвоста свисал до воды, погрузившись в нее. Между складками кожи был виден аккуратный, совсем еще маленький и детский член, а узкая головка сочилась прозрачной смазкой. Ингрид сглотнул от подобной картины. В горле пересохло, а нос забивал такой родной и любимый запах младшего братишки. Только когда тот дернулся, прогибаясь в спине, и открыл свои большие, золотистые глаза, в которых стояли слезы, и посмотрел на Ингрида, тот понял, что Рио страшно. Он ничего не знал о сущности нагов, потому что родители считали, что еще не время. Не знал, как именно проявляется эта сущность и чего на самом деле она хочет. Ведь все наги без исключения были падки на удовольствие. Оно разливалось по венам, усиливаясь стократно во время «спаривания». Ослабевало это желание только после вынашивания единственного ребенка, поскольку основная функция была выполнена. Единственный ребенок был зачат и выношен, род продолжен. После этого сущность успокаивалась, но все равно периодически требовала своего. — Эй, братишка, — осторожно позвал Ингрид, подползая к корчащемуся Рио и поглаживая того по щеке, чтобы успокоить. — Игги, что это? — просипел Рио, сжимая руки в кулаки. Его пальцы с силой скользнули по шероховатому камню, сдирая кожу до крови и едва не вырывая ногти. Ингриду было больно на это смотреть. К своему первому периоду он был готов, поэтому знал, что нужно делать. Рио же никогда этого не знал, а потому жар пугал его. — Внутри что-то… горячо… мне это не нравится! Это больно! — Шшшш, все хорошо, ничего страшного, — тихо прошептал он на ухо Рио, зарываясь пальцами в его волосы и поглаживая кожу головы. — Я помогу тебе, ты главное расслабься, хорошо? — Что это? — повторил принц, снова изгибаясь от спазмов и тяжело, прерывисто дыша. Его лицо искажалось от мучительного удовольствия. Ингрид не мог оторвать взгляда от этого прекрасного, пусть и страдающего лица. Словно одержимый, он впитывал в себя эмоции младшего брата, его запах и его боль. — Это период «спаривания», — принялся пояснять старший принц. — То, через что проходят все наги. Это наша природа, Рио. Я помогу тебе справиться с ней. Главное не бойся. — Я не хочу! — запротестовал тот, и его глаза заблестели от слез. — Пожалуйста, я не хочу! Сделай… сделай что-нибудь. Оно очень жжется. — Я понимаю, понимаю, маленький, — Ингрид погладил брата по щеке, мягко, ласково, словно бы это могло забрать его страдания. — Тебе нужно пройти через это. Просто доверяй мне. Ты доверяешь? Он серьезно посмотрел на плачущего брата, по щекам которого медленно стекали соленые дорожки. Глаза у Рио казались еще больше и выразительнее, но в них отчетливо читался страх. Ингриду не хотелось, чтобы тот боялся. Больше всего в этом мире он боялся, что сделает что-то, что оттолкнет от него братишку. Рио не ответил, только уверенно кивнул, вцепляясь пальцами в мокрую рубашку до побеления костяшек. Ингрид прижался щекой к его руке, словно преданный пес, и забрался сверху, оседлав бедренную часть хвоста. Чешуя была прохладной и приятной наощупь. Член между складками все сильнее сочился смазкой. Редкие капли из собирающейся лужицы стекали по чешуйкам вниз. — Дыши медленнее и глубже, — посоветовал Ингрид, и его тело начало меняться. Он редко принимал свою настоящую форму при Рио, поэтому младший брат на мгновение забыл про страх и боль, рассматривая довольно широкий хвост брата, чешуйки на котором были не голубыми, а иссиня-черными, переливающимися перламутром. С обратной стороны хвоста от самого плавника до копчика тянулась вереница острых зубчиков. Сам плавник был прозрачно-синим, с тонкими прожилками серебра. Мелкие чешуйки покрывали все плечи и часть шеи Ингрида. Его глаза тоже потемнели на несколько оттенков, оттого вертикальный зрачок казался еще более ужасающим. Ингрид всегда говорил, что ненавидит свою настоящую форму, потому что она слишком отвратительная, но Рио не видел ничего отвратительного. Наоборот, брат казался ему одним из самых красивых существ. Чтобы не придавить Рио своим весом, Ингрид осторожно взял того за плечи, чувствуя, как брат вздрогнул от этого прикосновения, и повернул их обоих на бок. Длинные хвосты сплелись между собой так тесно, что, если бы не различие по цвету, едва ли можно было бы определить, где чей. Рио рвано выдохнул, когда его болезненно чувствительная плоть коснулась твердых чешуек на хвосте Ингрида, и протянул руку, чтобы коснуться плеч и шеи брата, пересчитывая прочные, небольшие пластинки. Старший принц застыл, чувствуя эти прикосновения слишком ярко. Потому что Рио смотрел на него без отвращения. В его золотистых глазах было только лишь восхищение. — Ты должен чаще показывать окружающим эту форму, она красивая, — заметил Рио тихо, и его в одночасье скрутило очередным спазмом. Все внутренности горели так, что было больно даже вздохнуть. Все тело словно было залито жидким огнем. Кровь кипела и быстро бежала по венам, а сердце колотилось, как бешенное. Чувствительный и возбужденный член пульсировал, из-за чего тянущая, ноющая боль растекалась по телу. Рио готов был заплакать, потому что такого он никогда не чувствовал. Ему было страшно. Он думал, что умирает. — Иди ко мне, — тихо позвал его Ингрид, притягивая брата ближе и обнимая одной рукой за плечи, чтобы успокоить. — Я здесь. Все будет хорошо. Ты не умираешь. — Тогда почему так… почему больно? — спросил Рио беспомощно, поднимая глаза. Они снова блестели от слез. Ему нужно было расслабиться и получить хотя бы один оргазм, чтобы стало проще. Ингрид не помнил, чтобы ему было так плохо. Возможно, он просто был готов морально, тогда как Рио понятия не имел об этой части жизни нагов. — Я сделаю лучше, просто расслабься немного и постарайся довериться, хорошо? — он погладил Рио по волосам, трепетно и нежно целуя его макушку. Их хвосты переплелись еще теснее. Ингрид долго раздумывать не стал, опуская руку ниже и сжимая пальцами скользкий от смазки член младшего брата. Тот был пока еще совсем маленьким и легко помещался в кольце пальцев. Рио словно молнией прошило. Он прогнулся в спине, широко приоткрывая рот в слишком громком, протяжном и мучительном стоне. Ингрид схватил его за шею, не давая отстраниться, и положил руку брата себе на плечо. Рио инстинктивно вцепился в него, когтями раздирая кожу и пуская кровь по коже. Ингрид зашипел от боли, но не остановился, продолжая двигать рукой. Осторожно, мягко и медленно, чтобы не причинить лишней боли. Рио извивался, стонал во весь голос так, что, если бы не шум водопада, было бы слышно по всему лесу. Он кусал губы едва ли не до крови, из-за чего те стали ярко-алыми, чуть припухшими. Ингрид не мог на это смотреть, поэтому подался вперед, накрывая губы брата своими. Рио от неожиданности слишком сильно сжал зубы, кусая Ингрида, но тот и не подумал отстраниться, продолжая мягко целовать брата, добиваясь того, чтобы тот немного расслабился. Сработало это не сразу. Рио долго метался от жара и боли, кусаясь и впиваясь когтями всюду, куда мог дотянуться. Раны под его пальцами шипели, постепенно начиная затягиваться, но мимолетная, резкая боль все равно прошивала тело. Но Ингрид все продолжал до тех пор, пока Рио не начал обмякать, расслабляясь и приоткрывая рот, позволяя брату углубить поцелуй. Ингрид проник языком в податливый, горячий рот, вылизывая его изнутри, сплетаясь с языком Рио. Одновременно он продолжал двигать рукой, надавливая на сочащуюся головку, из которой вытекали редкие капли смазки. Младший брат стонал ему в рот, но эти стоны становились менее болезненными с каждым разом. Теперь Рио начинал сам беспомощно жаться к брату, его когти царапали сильную спину в кровь. Ингрид не должен был так поступать. Не должен был пользоваться положением, оправдывая все тем, что Рио нужна была помощь. Но он не мог остановиться, впиваясь в рот брата, не давая тому даже вздохнуть нормально. Он прикусывал его губы, оттягивал их и нагло вылизывал языком, напирая жадно и голодно. Его рука, сжимающая член Рио, двигалась все быстрее и резче, выбивая из парня стоны вперемешку со всхлипами. Тот извивался, выгибаясь и выстанывая Ингриду в рот, самостоятельно толкаясь в сжатый кулак, чтобы усилить трение. Ему начинало нравиться, и Ингрид этим пользовался без зазрения совести. Ему самому было слишком трудно сдерживаться. Хотелось наплевать на все и просто взять Рио прямо здесь, на этом камне, взять жестко, буквально разорвать его на части, поглотить, чтобы больше он никому не достался. Но остатки здравого смысла все еще держали принца от опрометчивого поступка. Ничего хорошего из этого не выйдет. Рио напуган, но он все равно не забудет того, что сейчас происходит. И если Ингрид переступит черту, то может потерять его навсегда. Прорычав в поцелуй и оторвавшись от Рио на мгновение, чтобы схватить порцию воздуха, Ингрид снова приник к нему. Его член тоже показался между складками кожи, куда больший, чем крохотный член Рио. Ингрид рвано выдохнул, обхватывая оба члена ладонью и снова начиная рвано, быстро двигать рукой, сильно сжимая пальцы. Так, как всегда нравилось ему самому. И Рио подмахивал бедрами в ответ, протяжно стонал и дрожал так сильно, что эта дрожь передавалась старшему принцу. Второй рукой он опустился ниже, находя еще одну складку кожи, влажную и скользкую, слегка раскрытую. Смоченные в смазке пальцы проникли внутрь, преодолевая сопротивления тугих мышц. У Ингрида все внутри перевернулось, когда он представил, как эта узость будет обхватывать его член. Жар охватил мгновенно. Ему стало тяжело дышать, поэтому он отстранился от брата, разглядывая его лицо словно сквозь туман. Лицо Рио было перекошено от удовольствия, слипшиеся ресницы подрагивали, а губы были искусаны в кровь, яркие и алые. Он протяжно стонал всякий раз, как Ингрид погружал пальцы глубже, чуть раздвигая их внутри, потирая мягкие и гладкие стеночки. Сейчас брат был одним сплошным нервом. Все его тело было напряжено от удовольствия, которое вот-вот должно было накатить волной. Сам Рио этого еще не знал, а вот Ингрид чувствовал, что тот близок к разрядке. Это вполне нормально для первого «спаривания». Рио еще продержался довольно долго. Смазка текла у принца по пальцам, а ее сладкий запах заполнял собой все пространство. Голос Рио ввинчивался в уши, томный, хриплый и надрывный. Внутри он был тугим и горячим, мягким. Ингрид двигал пальцами, входя ими так глубоко, как мог, водя по членам в такт. Дыхание сбивалось, а перед глазами все плыло. Жар не давал нормально сделать вдох. Когда Рио закричал, громко, надрывно, и выгнулся, толкаясь Ингриду в руку, тот тяжело выдохнул, сильнее сжимая пальцы и чувствуя, как их смешанное семя стекает по руке. — Ты как, солнце? — спросил Ингрид, заботливо целуя брата в макушку. Тот едва разлепил глаза, пытаясь сфокусироваться на старшем принце. Получилось у него не с первого раза, после чего он улыбнулся. Устало, но тепло. — Я в порядке, — ответил он. — Мне лучше. Но все еще тяжело внутри. — Так и должно быть, — Ингрид кивнул, поднимаясь первым и водой осторожно смывая с брата подтеки смазки и семени. — Так быстро оно не пройдет. Нам нужно вернуться в замок, там лекари, они смогут помочь. — А ты? — Рио захлопал большими глазами. — Ты не можешь помочь? Ингрид прикусил щеку изнутри. Братишка и понятия не имел, насколько невинно и развратно одновременно сейчас выглядит. Податливый, уставший от пережитого оргазма и открытый. Бери не хочу. — Сразу нам нужно в замок, — он покачал головой, прогоняя образы. — А там, если ты захочешь, я приду к тебе. — Захочу! — уверенно заявил Рио, чем заставил улыбнуться. Ингрид поднял его на руки и поспешил в замок, даже не сменяя форму, потому что наги передвигались куда быстрее людей. Стоило им оказаться в замке, к ним тут же бросились родители. Они все поняли и без слов. Король Ференс тяжело посмотрел на старшего сына, рывком оказываясь подле него и жестко хватая за плечо. Ингрид не противился, потому что подобного вполне ожидал. — Что произошло? Что ты сделал, Ингрид? — прорычал он, и его аура давила так, что Ингрида почти выворачивало наизнанку. Он не любил это чувство. Отвечать он не спешил, потому что оправдываться было бы глупо. Тут все на лицо. Никто не поверит ни в какую ложь. Да и отец просто в бешенстве. Едва ли станет слушать. — Папа, не злись, пожалуйста, — вмешался Рио. Его голос был слабым. — Игги помог мне. Я не знал, что это такое. Было страшно и… и очень больно. Он меня успокоил и вернул в замок. Поэтому не злись на него, хорошо? Ингриду пришлось приложить много усилий, чтобы не выдать своего удивления. Рио соврал родителям, чтобы защитить его. Потому что то, что он сделал, отец бы не простил. И пусть до конца Ингрид, слава богам, не дошел, это не умоляло того факта, что он так поступил с собственным братом. И плевать всем, что брат — его пара. Единственная. Всем будет плевать. Потому что они родственники, пусть и частично кровные. И Рио нужно было рассказать все, но он умолчал о том, что случилось. — Это правда, Ингрид? — прорычал отец, и старший принц с трудом кивнул. Хватка Ференса на плече ослабла. Тот отступил на шаг, шумно выдыхая и пытаясь прийти в себя. После чего рука зарылась в волосы старшего сына. — Молодец. А теперь иди отдохни. Рио нужно передать лекарям. Старший принц послушно кивнул и направился прочь. Его ноги были словно деревянные, а сердце билось так, что за стуком не было слышно ничего. Только между лопаток он чувствовал пронзительный взгляд Рио, но оборачиваться не стал. Он пришел к нему тогда, когда все отправились спать. Пробрался через окно, которое Рио никогда не закрывал. И встретил только раскрытые, доверчивые объятия. Рио пока не понимал, насколько это не правильно. И Ингрид боялся того момента, когда он поймет.