Миротворец

— Ты долго собираешься стоять на коленях? — голос Рионота показался слишком громким в пустом, огромном зале. Все, кто был здесь, покинули это место по приказу короля. Видимо, приказы Ингрида научились не обсуждать, потому что никто даже не посмел сказать хоть слово. Они оставили правителя и его брата наедине. Рио не хотел оставаться с ним наедине здесь, потому что этот зал будил у него воспоминания. Те, которые он слишком долго пытался вытравить из своей памяти. Но они все равно возвращались. В кошмарах, преследовали его постоянно. Даже магия не помогала ему стереть то, что засело не просто в его воспоминаниях, а где-то глубоко в душе, оставив свои следы. Ингрид все еще стоял в коленнопреклонной позе. Опустив голову вниз, он не смел поднять глаз на Рио, который, стоило страже отпустить его, резко вскочил на ноги. Волосы Ингрида закрывали его лицо. Сверху маг видел только раскачивающийся кулон с жемчужиной. Вещь из того прошлого, где они все еще были братьями, счастливое время, когда у Рио еще была семья. — Поднимайся! — почти приказал Рионот, потому что ему не нравилось это. Та неловкость, которую он чувствовал, видя такого брата. Тот был раздавлен, будто бы сломлен. От него тянуло болью. Застаревшей болью, которую не исцелит и время. И тот ком, что подступал к горлу Рионота, ему не нравился. Он должен ненавидеть брата за все, что тот сделал с ним. За то, как обошелся с его парой и родителями. Ингрид заслужил все это. Каждое мгновение собственных страданий он заслужил сполна. Тогда по какой причине у Рио внутри поселилось это чувство? Король не шелохнулся, продолжая стоять на коленях, не поднимая головы. Его руки едва касались пола. Смотреть на это было невыносимо. Рио словно бы чувствовал, как через него проходит чужая боль. Она сносила его, как сносит бушующий поток воды. Он покачнулся и бросился к брату, касаясь его рук. Прикосновение обожгло, будто раскаленный металл. Хотелось отдернуть руки, отскочить. Убраться подальше. Ему здесь нечего делать. Он вернулся лишь за тем, чтобы освободиться от титула, от того, кто он есть на самом деле. Убедиться, что его страна все еще жива, и убраться восвояси, будто его тут никогда и не было. Страна процветала, жители ее были довольны и боготворили нового короля. Все оказалось куда лучше, чем Рио рассчитывал. Ингрид сделал королевство процветающим. Он оказался тем, кого Иергорд заслуживал. И Рио больше нечего было здесь делать. — Черт подери, поднимись! — прорычал Рио, пытаясь насильно поднять Ингрида. Тот дернулся, впервые показывая хотя бы какую-то реакцию. Он поднял голову, и в голубых глазах маг увидел столько боли, что его накрыло ею, как большой волной. Слишком много боли. И вины. И сожаления. Ту же боль переживал сам Рионот столетия назад, когда извивался на окровавленном полу, понимая, что потерял себя, потерял шанс иметь ребенка. Потерял все. — Если ты пришел за моей жизнью, Рио, она твоя, — отозвался Ингрид тусклым, потухшим голосом. — Я так виноват перед тобой и не знаю, как мне искупить все то, что я наделал. — Ты думаешь, это вообще возможно? — Рио усмехнулся, садясь на корточки рядом с братом и заглядывая тому в лицо. Было видно, что просто смотреть на мага причиняет королю нестерпимую боль. Это было взаимно. Рио становилось больно дышать, когда он просто смотрел на него. Потому что это был все тот же Ингрид, а они находились все в том же тронном зале, со все теми же стенами и статуями. И все тем же полом, к которому его прижимали и насильно брали, когда он смотрел на расползающуюся лужу крови под своей парой и родителями. Тот день был для него адом. И все последующие дни тоже. — Все, что ты сделал… думаешь, это возможно простить? Ингрид невесело усмехнулся. Даже… иронично, Рио мог бы сказать. Это была самоирония. Жестокая, болезненная самоирония. Потому что брат все понимал. Как никто он понимал, что не заслужит прощения никогда. Слишком много боли в том прошлом, что их связывало. Слишком много тьмы. Криков и крови. — Тогда хотя бы раздели со мной вечернюю трапезу, — попросил король, поднимаясь с колен и возвышаясь над Рио на голову. Ростом Ингрид всегда отличался. Его тяжелая рука осторожно лежала у Рио на плече. Тот хотел стряхнуть ее, уйти от прикосновений, но не стал по какой-то причине. Возможно, боль Ингрида все еще давила на него. Сам маг этого не понимал. Почему в нем не было той бушующей ненависти, которая должна быть? Почему только сожаление о том, что у них все вышло вот так? — Я хочу поговорить, Рио. Тот отрицательно покачал головой, снимая со своего плеча ладонь Ингрида. Брат окаменел, почувствовав прикосновение. — Нам не о чем разговаривать! — отрезал Рионот, отходя на шаг от короля. — Я пришел сюда только затем, чтобы отречься от престола и убедиться, что моя страна в порядке. Это мучило меня все эти столетия. Теперь я вижу, что все в порядке, поэтому больше мне здесь делать нечего. Я ухожу, Ингрид. Он действительно собрался уйти, когда его обняли со спины, прижимаясь тесно. Рионот почувствовал жар чужого тела, дыхание над своим ухом. Сбивчивое, обжигающее. Ему стало страшно, потому что он помнил. Помнил все так ярко, словно это было вчера. Как отвратительно было чувствовать на себе тяжесть чужого тела, жар дыхания на коже, слышать слова любви, ядовитые, фальшивые. Эти чувства никогда не были настоящими. Это была лишь одержимость, желание получить то, что никто не хотел тебе давать. Получить запретное, поиграться с этим. — Уберись! — прорычал Рионот, чувствуя, как тело каменеет. Магия, которая всегда жила в нем, была тесно связана с телом, пыталась вырваться наружу. Рио было страшно, противно и больно, и магия, как живое существо, чувствовала это. Хотелось использовать ее. Выпустить наружу, как дикого зверя, долго пробывшего на привязи. Выпустить и снести эти стены, этот трон, который теперь занимал брат. Уничтожить все, что причиняло столько боли и отравляло жизнь. — Убери от меня свои руки, брат! Он почти сорвался, но Ингрид вовремя понял, что к чему, и послушно отошел, расцепив руки. Он остался стоять за спиной Рионота, буравя глазами его затылок, не прикрытый волосами. Этот взгляд чувствовался каждым участком кожи. Рио хотелось как можно быстрее скрыться, спрятаться от него, однако его словно приморозило к полу. Он не мог сдвинуться с места. — Прости, я не хотел заставлять тебя вспоминать то, что ты не хочешь вспоминать, — повинился Ингрид, все же делая шаг вперед, но останавливаясь на почтительном расстоянии от брата. — Я просто не хочу, чтобы ты уходил. Столько столетий… Рио, я думал, что больше никогда тебя не увижу. — Я бы и дальше предпочел тебя не видеть, но прошлое не давало мне жить, — процедил Рионот, даже не думая поворачиваться. — Я не хочу больше сюда возвращаться или иметь что-то общее с этой страной. У меня уже есть король, которому я хочу служить. Есть место, которое я готов назвать домом. — Ты не можешь уйти, не можешь снова оставить меня, — словно одержимый прошептал Ингрид. Прикоснуться он больше не пытался, однако его голос, сбившееся дыхание — все это пугало мага. Воспоминания накрывали с головой. С каждым мгновением все четче и четче. — Пожалуйста, не бросай меня, Рио! Я больше не смогу, больше этого не вынесу! У Рионота затряслись руки. Он сильно сжал их в кулаки. Настолько сильно, что между пальцами потекла кровь, каплями падая на мраморный пол и разбиваясь о него. Он хотел ударить брата. Хотел так сильно. Выместить на нем свою боль. Бить до тех пор, пока тело не испустит последний дух. Но вместо этого магия сотрясла весь зал. Магический поток был настолько сильным, что стены начали трещать. Сверху посыпалась мелкая крошка. Перепуганные стражники с грохотом открыли дверь, страшась за жизнь своего короля. Ингрид же припал на одно колено, сжимая одежду в районе груди. Он задыхался и часто приоткрывал рот, словно бы это могло помочь ему вдохнуть больше воздуха. Его лицо стало белее мела, а тяжелая сила давила на плечи. Рио возвышался над ним, и его глаза горели мертвенным, зеленоватым светом. Магия волнами исходила из его тела, не позволяя королю подняться. Он был страшен в гневе, ужасающ. Любой другой бы испугался этих глаз, той силы, что могла уничтожить на месте того, кто намного слабее, однако Ингрид только восхищался. Каждой чертой лица, тем чувством, что испытывал при виде такого брата. Его статью, его силой. Его красотой. С возрастом Рионот стал еще красивее, чем был. И эти глаза, их глубокий цвет, завораживали и сводили с ума. — Боги, какой же ты потрясающий, — прохрипел Ингрид, совершенно не обращая внимания на серьезно настроенную стражу, которая собиралась атаковать Рионота. Он только жестом приказал им остановиться и ничего не предпринимать. Те замерли, не в силах понять, что происходит. — Я могу покинуть это место силой, Ваша Светлость, но тогда вам придется заново отстраивать то, что вы так долго создавали. Отпусти меня и больше не преследуй. Я не хочу быть частью твоей жизни! Не хочу вспоминать те кошмары, которые снились мне все эти сотни лет! Ты желаешь прощения? Тогда сделай так, чтобы ничего этого не было! Сделай так, чтобы мои родители и моя пара были живы! Ингрид всхрипнул от очередного прилива магии, когда его грудную клетку словно сдавили руки великана, грозясь раскрошить в порошок. Дышать стало еще тяжелее, перед глазами поплыла кровавая пелена. Однако Ингрид не предпринял попытки избавиться от давления. Он мог бы облегчить его своей магией, но король знал, что заслужил. Каждое мгновение страданий он заслужил в полной мере. Тогда ему сорвало крышу, стоило увидеть Рио с парой. Он злился из-за решения родителей. Из-за их запрета, неприязни к собственному сыну. Свое «хочу» Ингрид поставил превыше чьего-то другого. И внутри Рио все еще жила та боль, что он ему причинил. В глубине его глаз Ингрид видел это. Застаревшую боль, которая никогда по-настоящему не пройдет, а будет напоминать о себе, как напоминают шрамы, полученные в боях. — Я не… не буду тебя… удерживать, — едва прохрипел Ингрид. — Убери магию! Рио… пожалуй…ста. Младший принц посмотрел на него долгим взглядом, который пробирал до костей. Там было столько эмоций, сколько обычный человек едва ли смог бы испытать за раз. Тяжелых эмоций, которые давили на Ингрида сильнее, нежели магия. Хотелось стоять на коленях, вымаливая прощение, до тех пор, пока Рио не сжалится. Потому что иного выхода заслужить прощение Ингрид не видел. Он и не был уверен, что заслужил его. Что достоин того, чтобы ему сказали «прощаю». Чтобы отпустили все грехи, которые он взял на душу многие столетия назад. Однако поток магии вскоре исчез. Дышать стало в разы легче. Король опустился на одно колено, прижимая руку к груди и слыша, как гулко, заполошно бьется сердце. Хрипы вырывались из горла, тяжелые, рваные хрипы. Перед глазами плыло. Ингрид откашлялся, пытаясь прочистить горло, и поднял глаза, смотря на брата снизу вверх. Почему-то теперь казалось, что Ингрид всегда так смотрел на него. Пусть был выше и старше, но смотрел всегда так, как смотрят коленнопреклонные на тех, кем восхищаются, кого страшатся, кого почитают. Ингрид готов был поклоняться Рио, как поклоняются богам. Он слепо любил его, тянулся к нему и не был готов замечать что-то еще. Считал, что страдает только он, потому что никто не собирался принимать его порочных, грязных чувств. Даже его собственные родители. Только вот страдал не он один. У медали всегда есть две стороны, и каждая из этих сторон темная или светлая в зависимости от кого, как на нее смотреть. — Прости меня, — повинился король в очередной раз. — Ты можешь не оставаться здесь, если не хочешь принадлежать более этому месту. Но ты не прошел последнюю стадию совершеннолетия и не получил оставшуюся часть магии. Я могу организовать это. Ты получишь то, что по праву твое, а дальше можешь делать все, что хочешь. Я не буду чинить тебе препятствий. В зеленых глазах Рио на мгновение мелькнул интерес, который быстро перерос в подозрения. Ингрид улыбнулся. Он нашел ту единственную ниточку, которая могла удержать Рио здесь немного дольше. Тонкую ниточку, которая могла порваться от каждого неосторожного движения. — Что ты хочешь за это? — спросил маг с подозрением. Его опасения были ясны и оправданны после всего того, что он пережил в этом замке. Ингрид не винил его за холодность и недоверие. Он просто понимал, что ему самому дьявольски больно от этого, но требовать от Рио большего он бы не стал. Счастьем было уже то, что он решил вернуться сюда после стольких лет, что решил посмотреть на брата. Ингриду этого должно быть достаточно. Должно, но не было. — Я знаю, что ты мне не доверяешь, — начал Ингрид осторожно, возвращаясь к своему трону. Их с Рио разделяло приличное расстояние, и маг немного успокоился, однако не перестал следить за каждым движением своего брата. Вокруг него был защитный купол, невидимый и непроницаемый. Хороший уровень защиты. Рио поднаторел в магии за это время, стал более искусным. — Но я не собираюсь ничего делать. Ты можешь заняться со мной всеми приготовлениями, чтобы убедиться в этом. Рионот призадумался, на мгновение выпуская из поля зрения своего брата. Предложение было довольно заманчивым, поскольку после третьего совершеннолетия наг обретает свою полную силу. Только вот была одна большая проблема — Рио больше не наг. Он насильно вытравливал из себя эту сущность все это время, чтобы больше никогда не поддаваться низменным инстинктам, которые буквально заставляют нагов ложиться под любого, чтобы удовлетворить свою похоть. Половой акт как таковой стал для него не более, чем омерзительным действом, которое не приносит ничего хорошего. Он закусил губу до крови, пуская тонкую струйку по подбородку. Алый слишком сильно выделялся на его бледной коже. Ингрид почувствовал укол глубоко внутри себя, видя это. Потому что ему вспомнилось совсем другое. Тоже сопровождавшееся кровью, ее запахом, заполнявшем темницу. Это было так давно, но одновременно картинки стояли перед глазами так четко, словно это случилось только лишь несколько часов назад. Вспоминать не хотелось, но Ингрид никогда не сможет забыть, как бы ни пытался. Это его наказание, и оно будет жить с ним до скончания веков, как напоминание о самой большой ошибке его жизни. О той, которую он никогда не сможет исправить. Той, для которой не хватит крови, как искупительной жертвы. — Ты согласишься? — спросил Ингрид осторожно. Снова спугнуть брата ему не хотелось. Тот был настолько близко, только руку протяни, но одновременно между ними словно разверзлась пропасть, которую никак не пересечь. — В этом нет нужды, — ответил Рионот, поднимая глаза на брата. В них читалась обреченность. Так смотрят те, кто понимает, что ничего уже не исправить. — Почему? Подумай, Рио, это ведь… Я могу даже не попадаться тебе на глаза, если ты… Эта магия, она твоя по праву, так что ты должен ее получить! — Ничего не получится, Ингрид! — твердо прервал его маг, однако Ингрид откровенно не понимал причины. Не чувствовал ее. — Я больше не наг! Понимаешь? Во мне нет ни капли от сущности нага! Я теперь больше человек, нежели представитель своего вида. И принимать иную форму я тоже не могу! Краска сошла с лица короля. Он смотрел на своего брата, широко распахнув глаза, всматривался в него так, словно видел в первый раз. Всматривался так долго, что Рионоту стало неудобно, но он ничего не пытался сделать. Просто позволил Ингриду понять. Осознать. Увидеть, наконец, то, что было скрыто от глаз, потому что Рио магией маскировал свою неполноценность. И Ингрид почувствовал. Сущность Рио была мертва. Ни проблеска, ни отголоска. Вытравлена до последнего, задушена на корню, убита. От нее не осталось ничего. Теперь Рионот действительно больше походил на человека, в нем присутствовала только магия, все такая же впечатляющая по своей силе. Магия и зеленые чешуйки на лице. Цвет волос и глаз. Больше никаких признаков нага в нем не было. Хрупкий и слабый, он был просто человеком. О ритуалах, способных убить сущность, ходили отвратительные и пугающие легенды. Ничего хорошего воспользовавшемуся ими они не приносили. Только невыносимую боль, которая ломала буквально каждую кость в теле, заставляла кровь гореть в венах, а сердце сжиматься и расширяться так, что оно готово было лопнуть. Это не происходило сразу, потому что сущность всегда въедалась настолько глубоко, что вытравить ее было слишком сложно. Не многие выживали после такого, однако Рио стоял перед ним здоровый, но сломленный. Пустой. — Как? — едва выдохнул Ингрид, качая головой. Поверить в такое было сложно. Однако Рио всегда был решительным человеком и не отступался от того, что хотел сделать. — Почему? — Ты и сам знаешь, почему, — безжалостно припечатал Рионот. Ингрид действительно знал. Он хорошо понимал причину. Его младший брат не хотел больше подчиняться инстинктам, велящим ему раздвигать ноги всякий раз, как захочется. Это вызывало у него только лишь отвращение после произошедшего. И ничего более. То, что должно приносить удовольствие, ему доставляло лишь боль и страдания. И он рационально решил избавиться от этого. — Я попробую поговорить со смотрителем храма, — безжизненно отозвался король, потому что не знал, что может сказать или сделать, чтобы исправить случившееся. Тяжесть вины давила на него с такой силой, что казалось, будто лопнут легкие. — Возможно, он сможет как-то помочь. А ты пока можешь остаться в гостевой комнате. Я распоряжусь, чтобы ее приготовили для тебя. Можешь не беспокоиться, я тебе на глаза не покажусь. Он спустился с пьедестала, на котором возвышался трон, и прошел мимо брата, чувствуя, как тот ощутимо напрягся. Ингрида окатило холодной волной от этого едва заметного движения в сторону, однако он никак не выказал своего состояния. Жалости король не заслуживал, только лишь презрения. Все его слова и поступки привели к такому. Привели к тому, что Рио почти убил себя, убил свою сущность. Подойдя к двери, он остановился около нее, протянув руку к ручке. Но не открыл. Посмотрел на брата через плечо, чувствуя только непреодолимое желание закрыть того от всего мира, защитить его. Вот только права на это у него не было. Больше не было. — Я не хотел, чтобы все вышло вот так, — честно признался он, вынуждая Рио вздрогнуть всем телом. — Я действительно любил тебя, Ри. Ты был всей моей жизнью, и теперь я сделаю все, что смогу, чтобы заслужить хотя бы немного прощения. Ждать ответа он не стал. Просто развернулся и ушел, оставляя Рионота одного в большом, пустом тронном зале. Тот не двигался с места, прислушиваясь к медленно стихающим шагам своего брата, после чего подошел к трону, когда-то принадлежавшему его отцу. Внутри него роились странные чувства. Потому что он впервые осознал, что Ингрид не врал ему. Он был честным в том, что чувствовал. В том, что верил, будто эти чувства действительно были любовью. Верил в то, что действительно любил. И сейчас его сердце тоже рвалось на части от боли. Потому что зачастую те, кто совершил ошибку, и имеющие совесть, страдают куда сильнее тех, кому они причинили боль. Только Рио не хотел прощать. Не хотел даже мысли о прощении допускать. Но это желание простить не давало ему покоя. Оно теплилось внутри, вынуждая все внутри сжиматься. И ком подступал к горлу. Отвратительнее чувства Рио не испытывал.