Миротворец

Советники короля Иллинаса пришли одновременно и в ужас, и в замешательство, когда на пороге их королевства появились не только оборотни, но еще и гномы с нагами. Некогда враждующие расы, никогда не имевшие даже шанса прийти к общему соглашению, оказались сплочены одним человеком, который оказался в этом мире по воле богов ли, или же по зову крови. И только один Иллинас нисколько не сомневался в мальчике и полностью доверял ему. Верил, что судьба стольких рас в его хрупких руках. Возможно, один человек не всегда может что-то изменить, но будущий король и не был один. Путники вернулись уставшими и измученными после долгой дороги через горный перевал и после того, что случилось с ними в землях нагов. Женя долго и много обдумывал то, что рассказал ему Рионот. Размышлял и пытался понять. Не только Рионота, но и Ингрида, к которому почти весь его отряд испытывал неприязнь. Король сторонился их весь путь до эльфской столицы, разговаривал с Амарой, которая убаюкивала его по ночам и гладила волосы, перебирая их пальцами и что-то тихо напевая на языке нагов. Она украдкой всегда смотрела на Рионота, словно бы делала это за Ингрида, который не смел лишний раз бросить взгляд на брата. И Женя, пожалуй, мог понять его. Не оправдать, но именно понять. Узы, которые прочнее стали, такие же вечные, как и сама вселенная, могут приносить боль. Много боли, от которой никому не уйти. Это жестокие и одновременно милосердные узы, которые могут возвысить тебя до небес, а могут опустить в самые пучины адской бездны. И Женя мог только сочувствовать. Сломанным судьбам, разбитым сердцам и искалеченным душам. — Король Бирген! — поздоровался Иллинас, отвечая рукопожатием на протянутую руку гнома. Та была массивной, мозолистой и сильной, как и полагается подгорному народу. Сам же Бирген казался величественным даже будучи куда ниже всех стоящих рядом с ним. Он с интересом осматривал столицу эльфов, оценивая достаточно неплохое мастерство строительства зданий и литья оружия. — Король Ингрид! Рад видеть вас в своих владениях! Вы прошли долгий путь через горы. — Среди горного народа ходила молва об эльфском гостеприимстве, однако вижу я, что не все здесь рады нас видеть, — усмехнулся Бирген, отмечая взгляды некоторых советников, которые в первую очередь были направлены на молодого короля-человека. На него смотрели так, что, если бы взглядом можно было отравить, тот бы корчился в предсмертной агонии. Однако человек не обращал на это никакого внимания, словно для него было не впервые чувствовать подобные взгляды. Он выглядел уставшим, однако спокойным, словно бы вернувшийся домой странник спустя многие месяцы скитаний. Иллинас не ответил, потому что сказать ему было на это нечего. Не все советники разделяли его устремления и точку зрения. Однако гости столицы и не собирались гневиться на такое обращение. Король Бирген бесцеремонно хлопнул Иллинаса по плечу, да с такой силой, что тот едва не полетел носом вперед. — Не столь это важно, достопочтенный владыка эльфских земель! — гаркнул он, отчего некоторые советники поморщились. — Не сегодня нам с вами обсуждать государственные вопросы. Отдохнуть бы не мешало перед тем, как погрязать в болоте политики. — Пожалуй, с этим я соглашусь, — Иллинас улыбнулся. Непринужденность гномьего народа всегда ему нравилась. От них никогда не стоило ожидать удара в спину, поскольку гномы отличались своей способностью идти напролом и все говорить вслух и в лицо. Честность была их отличительным качеством. — Вам подготовят комнаты и принесут еду, — продолжил король. — Отдохните как следует, а завтра мы обсудим то, по какой причине вы преодолели столь долгий путь. — Спасибо, Ваша Светлость, — отозвалась Амара, придерживая своего короля под руку. Она, как никто, понимала, насколько Ингриду нужно оказаться вдали от всего этого и просто расслабиться. Весь путь он был напряжен настолько, что не мог нормально есть или же спать. Он разрушал сам себя под гнетом вины и ненависти к самому себе. Потому что рядом с ним всегда был Рионот, который служил прямым напоминанием его грехов. Ингрид давно не видел кошмаров о тех временах, когда от его рук погибла вся его семья, а Рио был вынужден бежать. — Мы примем Ваше предложение. Иллинас не стал задерживать нагов, кивнув одному из своих подчиненных, чтобы он провел короля и его спутницу в их покои и принес еду и чистые одежды. Пусть Иллинас не знал всего, что скрывал народ нагов и, в частности, сам Ингрид, однако он хорошо умел чувствовать людей. И он чувствовал темную тяжесть, исходящую от Ингрида. Тяжесть, которая бывает только от ненависти или же вины. Остальные вскоре двинулись вслед за скрывшимися среди извилистых коридоров нагами. Бирген, которого не сломила утомительная дорога, громко расхваливал умелость мастеров-эльфов и требовал устроить ему небольшую экскурсию по дворцу, на что Иллинас с радостью согласился. За ними никто не пошел, только извечно следующая за королем стража. Женя и Эсгал свернули к своим покоям, желая оказаться подальше от всего и просто отдохнуть. Женя не чувствовал физической усталости, он был вымотан душевно, потому что вся история нынешнего королевства нагов была пропитана болью. Болью, которая так просто не уйдет, оставив в напоминание о себе глубокий след. Словно старый шрам, который никогда не затянется, сколько бы времени ни прошло. Рухнув на постель, Женя понял, что не может даже пошевелиться. — Я понимаю, что ты устал, но нужно принять ванную и снять грязную одежду, — Эсгал тепло улыбнулся, пропуская между пальцами непослушные пряди волос молодого короля. Тот едва не заурчал от того, насколько приятным было касание ставших такими родными рук. Когда Эсгал находился рядом, Женя думал, что сможет преодолеть все. Порой он задумывался о том, что его связь с генералом была такой же сильной, как у Аруи с Тандором или же у Ингрида с Рио. Эта связь здесь, в этом мире, значила намного больше. Единение душ здесь не было пустым звуком. — Поднимешь меня? — шутливо спросил Женя, переворачиваясь и протягивая обе руки. Почему-то хотелось побыть немного капризным ребенком, требующим внимания и заботы. И Эсгал с легкостью принял правила этой игры, только немного в своем ключе. Он легко подхватил Женю на руки, неся его в сторону ванной комнаты. Молодой король хотел воспротивиться, но в этих руках ему было слишком хорошо, и менять что-то он бы не стал даже под страхом смерти. Им не стоило увлекаться, поскольку в любой момент к ним мог влететь непоседливый ребенок, который тоже соскучился по своим названным родителям, однако Жене так хотелось просто отпустить все и побыть наедине с Эсгалом, получив хотя бы частичку его. После того, что случилось между ними в пещерах гномьего королевства, побыть наедине в таком ключе им не удалось, а об этом инциденте они много не вспоминали. Тогда оба они были немного пьяны, а мир казался полным красок и вседозволенности. Женя не знал, думал ли Эсгал о том, что случилось между ними тогда. По эльфу всегда было сложно что-либо понять. Поэтому, когда его посадили на невысокий стул, он внимательно наблюдал за полностью одетым эльфом, который деловито набирал большую серебряную ванну, вращал в руках какие-то скляночки, пузырьки и мешочки, нюхал их, пытаясь понять, что там внутри. Потом высыпал или выливал содержимое в воду. Женя с наслаждением втянул воздух в легкие, когда почувствовал запах лимона и мяты. Тело постепенно расслаблялось от пара и приятного запаха. — Королям не пристало думать о всяких пошлостях, Ваша Светлость, — отозвался в голове Жени Ахерон, нарушая то чарующее состояние, в которое впал молодой король. Его голос, как и всегда, был чрезвычайно язвительным. «Как же сложно жить с кем-то в своей голове!» — пробурчал Женя недовольно, смотря на демона, который снова затащил его в свой внутренний мир. Сегодня небо над поляной было затянуто дымкой. Значит, Ахерон был чем-то недоволен. — Сам впустил, добрый самаритянин, теперь расплачивайся за свои грехи, — не унимался демон, рассевшись по-турецки на своем большом камне. Он рассматривал Женю очень внимательно, пристально. В глазах цвета чистого серебра полыхал странный огонек. Жене казалось, что понимать Ахерона полностью он не научится никогда. Слишком много у этого демона было тайн, одна из которых была связана с судьбой самого континента. И Женя знал только одну ее сторону. «Я не считаю свою помощь тебе таким уж большим грехом», — ответил Женя, пожав плечами. Потому что действительно не считал, да и жалеть никогда не будет о том, что тогда протянул демону руку помощи. Без него молодой король даже не представлял, где мог оказаться и был бы до сих пор жив. Ахерон как-то нервно хмыкнул, скрещивая на груди руки. Словно пытался защититься. Знать бы только, от чего. Женя даже моргнуть не успел, как демон оказался слишком близко к нему. Практически соприкасаясь лбами. И горячее дыхание Ахерона жаром оседало на губах. Серебро глаз стало темным. Слишком темным. — Как же чертовски сильно ты на него похож, Сиятельство, — коротко выдохнул демон. После чего он замолчал на некоторое время, переводя взгляд с глаз на губы Жени, чем вводил того в замешательство. Тонкие и сильные пальцы коснулись щеки, проводя по ней сверху вниз. Прикосновение странной дрожью отозвалось внутри. — Не буду отнимать тебя у твоего эльфа, Сиятельство. Я посижу тихо, можешь не переживать. Ахерон отошел от него на шаг и махнул рукой, словно отрезая себя от Жени, выбрасывая того из своего внутреннего мира. Молодой король снова оказался сидящим на стуле в ванной комнате, а над ним возвышался Эсгал с обеспокоенным выражением лица. Женя попытался улыбнуться ему, но улыбка получилась вымученной. К счастью, Эсгал решил, что это из-за усталости и пережитого в землях нагов. А не из-за того, что Женя терпеть не мог, когда у Ахерона было такое выражение лица. Полное боли и безысходности. Потому что Женя боялся думать о том, что знает причину этого. — Эй, ты со мной? — мягко спросил Эсгал, заправляя прядь за ухо короля. Тот инстинктивно прильнул к этой руке, желая избавиться от тяготных мыслей. Пусть это и было эгоистично, но Женя не хотел сейчас думать обо всем этом. Не хотел чувствовать, что может быть в чем-то виноват, пусть даже он этого и не хотел. — Да, я тут, — отозвался король. — Просто меня немного развезло от пара и масел. — Развезло? — Эсгал вскинул бровь, поскольку не особенно был знаком с иноземным лексиконом. Порой Женя забывал, что слова из его мира здесь так же неизвестны, как и для него вообще все, чем дышит и живет этот мир. — Разморило, если быть точным, — король усмехнулся. На этот раз Эсгал просто кивнул. — Раздевайся и залезай в ванну, — поторопил Эсгал, но Женя только вытянул руки в знак того, что самостоятельно раздеваться он не намерен. Генерал посмотрел на выражение его лица, полное искреннего, детского упрямства, и тяжело вздохнул. Из него, из взрослого и состоявшегося мужчины, генерала королевской армии вили веревки, как из обычного мальчишки, влюбленного по уши. И самое главное, что генерал готов был это позволить. Именно поэтому он принялся раздевать короля, осторожно и медленно снимая с того вещь за вещью и бросая все на пол. Женя послушно следовал всем его командам, поднимая руки, поворачиваясь или же неуклюже переступая через сползшие по ногам штаны, оставаясь полностью обнаженным перед генералом. Казалось бы, это должно было смутить короля, поскольку в подобных ситуациях он еще не бывал, да и голышом ни перед кем не оказывался в таком ключе. Однако не было никакого смущения, Женя чувствовал, как взгляд Эсгала скользит по его телу, изучая каждый изгиб, отмечая шрамы, оставленные в родном мире Жени, беззастенчиво рассматривая пах, где у короля никогда особенно не было волос. Особенно складным для парня Женя никогда не мог себя назвать. Он был скорее… обычным, без рельефной мускулатуры. Не чета всем здешним красавчикам, которые, пусть и казались хрупкими и утонченными, имели хорошо сложенные и крепкие тела. Однако, судя по взгляду Эсгала, Женя понял, что зрелище тому очень даже нравилось. Он едва заметно сглотнул, а глаза его потемнели. И почему-то впервые Жене казалось правильным то, что кто-то видит его нагим и беззащитным. Он понимал, что его не осудят и от него не отвернутся. Потому что Эсгал был его второй половиной души. Однако, ничего делать генерал не стал. Взял себя в руки, что далось ему тяжело, судя по выражению лица, и просто протянул Жене руку. — Идем, — позвал он, и голос генерала оказался немного более хриплым, чем должен был. Жене понравилось это. Понравилось то, что он мог довести этого казалось бы холодного и неприступного мужчину до такого состояния. Поднявшись по невысоким ступенькам, король забрался в ванную, над которой клубился пар, и опустился в горячую воду. Все тело в одно мгновение стало ватным, и Женя едва не ушел под воду с головой, но Эсгал придержал его, подтягивая назад и помогая лечь головой на бортик, запрокинув ее чуть назад. — Глаза закрой, — попросил генерал тихо, и Женя выполнил его просьбу, прикрыв тяжелые от воды ресницы. Первое, что он почувствовал, были сильные руки на его плечах. Эсгал принялся осторожно массировать плечи и шею, действуя осторожно и надавливая ровно настолько, чтобы боль мешалась с удовольствием, а одеревенелые от долгих походов и напряжения мышцы расслабились, становясь мягкими и податливыми. Пальцы чутко прошлись по плечам, надавливая, массируя круговыми движениями, утопая в мягкой коже. После чего перешли на шею, ведя вверх, до ушей, поглаживая за ними, сначала осторожно, а потом сильнее, с нажимом следуя вверх, а потом вниз. Мурашки расползались по телу от каждого движения. Уверенные и сильные руки разминали мышцы, словно пластилин, согревали их, растирая кожу до красноты. Движения пальцев были одновременно чуткими, осторожными и сильными. Женя плавился от этого контраста грубости и ласки, едва ли не стекая в горячую ванну. Он глубоко вдыхал наполненный запахами масел воздух и изредка подрагивал, когда Эсгал, словно опытный музыкант, дергал за нужные струны его тела, всего лишь нажав туда подушечками пальцев. Генерал обводил лопатки, которые почти полностью были скрыты под водой, ведя по контуру, и шел вдоль до позвоночника, пересчитывая выпирающие под кожей позвонки. Сильные руки переходили на плечи, массируя их по кругу, с нажимом следуя до самой шеи и поднимаясь выше, к линии роста волос. Женю передернуло от удовольствия, он не сдержался от тихого выдоха, поощряя Эсгала на подобные дальнейшие действия. Молодой король такого не чувствовал давно. Полного расслабления, даже можно сказать опустошения. Внутри него словно на мгновение стало совершенно пусто. Даже голова не была забита мыслями, которые до этого роились в голове, как рассерженные осы. На мгновение забылись все тяготы и ответственность, которую на него возложили, стоило только оказаться здесь. Хотелось просто всегда чувствовать касание этих рук. — Ты сейчас уснешь, — раздался над ухом ласковый и тихий голос Эсгала, и Женя вздрогнул, приоткрывая глаза и сталкиваясь взглядом с генералом, который улыбался уголками губ, всматриваясь во что-то на его лице. — Это не удивительно, — ответил молодой король, забрасывая руку назад и обнимая ею шею генерала, притягивая того ближе, чтобы поцеловать. Эсгал уперся руками в борт ванны, позволяя королю вести в этом поцелуе, сплетаясь языками до сладкой дрожи где-то внизу живота. Женя чуть прикусывал и оттягивал нижнюю губу эльфа, мягко проводя по ней языком, не напирал, а просто наслаждался моментом, чуть поглаживая Эсгала по затылку. Солнечные волосы того длинным ручьем заструились вниз, к самой воде, утопая в ней на несколько дюймов. — Давай лучше я помогу тебе принять ванну, — отозвался Эсгал, отрываясь от манящих губ, которые хотелось целовать непрерывно. Женя противиться не стал, подождав, пока Эсгал переместится немного от изголовья ванны вправо, после чего перехватил руку генерала и потянул того на себя. У Эсгала была хорошая реакция как у военного, однако даже он не ожидал такой подлости и оказался в воде, нависая над Женей, чтобы не придавить того своим весом. Одной рукой он упирался в изголовье, другой — в борт, а его волосы, ставшие мокрыми и тяжелыми, падали Жене на лицо. Колдовские зеленые глаза, которые все же отличались цветом от глаз самого Жени, блестели в тени, накрывшей лицо генерала. — Что ты творишь? — спросил Эсгал без малейшего упрека. Скорее, просто с небольшим удивлением. Женя не стал отвечать. В этом не было смысла. Он и сам до конца не мог понять, что движило им в данный момент. Ему просто хотелось видеть этого эльфа всегда рядом с собой. Настолько близко, насколько это возможно. Чтобы тот прикасался к Жене всегда, словно бы был зависим от прикосновений. Ему хотелось повторения того, что было между ними в пещерах гномов. Поэтому он потянулся за новым поцелуем, на этот раз впиваясь в рот Эсгала, словно одержимый, словно жаждущий в пустыне, который впервые касается влажного горлышка бутыля с водой. И Эсгал, опешивший на мгновение от происходящего, быстро пришел в себя, перенимая инициативу. Он полностью опустился в ванну, не заботясь о том, что вся его одежда промокла и прилипла к телу. Он сжал в кулак волосы на затылке Жени, притягивая того к себе, не давая и шанса отстраниться и завладевая его ртом. Только вот молодой король и не думал противиться. Он позволял генералу делать с собой все, что вздумается. И только перебирал пальцами его гладкие, шелковистые волосы, поднимаясь от них к шее, проводя ниже по мокрой одежде, чувствуя под ней тепло чужого тела. Пальцы скользили по мокрой рубашке, послушно ведя все ниже и ниже, до тех пор, пока Женя не накрыл пальцами твердый член генерала, хорошо чувствуя его пульсацию через тонкую ткань штанов. Эсгал коротко замычал ему в губы, вызывая табун мурашек по всему телу. Король едва не плыл от поцелуя, продолжая касаться генерала, чуть сжимая его член и проводя вдоль по всему стволу, желая добиться еще и еще тех эмоций, которые его касания вызывали у Эсгала. Ему хотелось тонуть в этих эмоциях, пропустить через себя, смакуя, словно самое дорогое в мире вино. Только вот пьянили эти эмоции куда сильнее любого алкоголя. Смелости даже хватило забраться рукой под мокрую ткань, чувствуя на контрасте с ней горячую кожу. Раньше ему недоставало смелости и раскованности, поэтому ни одни отношения для него не перешли в более близкие. Он… страшился того, что могут подумать о нем, когда увидят полностью нагим, боялся того, что могут подумать, когда увидят, насколько он неопытен. Наверное, он просто никогда не был со своим человеком. Потому что теперь, наедине с Эсгалом, Женя не чувствовал ничего, кроме желания близости. Не было никаких посторонних мыслей или же позорного желания сбежать. Чужая плоть была слишком горячей. Чувствительной. Стоило только коснуться, немного оттянуть кожу, открывая гладкую головку, как Эсгал задрожал так, что Женя сразу испугался, будто мог сделать больно, но короткий выдох дал ему понять, что он все делает правильно. Вода особенно хорошей смазкой не была, поэтому Женя тихим шепотом попросил Эсгала привстать немного, и широко провел языком по собственной ладони, стараясь обильно смочить ее слюной. После чего снова обхватил член, несколько раз двигая вверх-вниз. Эсгал прикрыл глаза, часто, отрывисто дыша, и закусил губу. Его длинные ресницы подрагивали, а красивое лицо было искажено от эмоций. Женя во все глаза наблюдал за ним, буквально проглатывая удовольствие генерала, пожирая глазами каждую черточку его лица. Большим пальцем он прошелся по чувствительной головке, потирая ее и размазывая выступающую редкими каплями смазку. Эсгал зарычал, хватая его за волосы, сжимая их так сильно, что у Жени искры перед глазами посыпались. Он должен был воспротивиться, однако странным образом эта короткая вспышка боли едва не лишила его сознания, настолько ярко прорезая удовольствие, которое он испытывал до этого. Когда генерал жадно и слишком грубо впился в его рот поцелуем, не давая даже шанса сделать лишний вдох, у Жени перед глазами закружилось. Он чувствовал во рту язык Эсгала, который хозяйничал там, поддевая его собственный, сплетаясь с ним. Никогда прежде Женя такого не испытывал. Слюны оказалось мало, она быстро высыхала, поэтому двигать рукой становилось с каждым разом все труднее и труднее. Он не хотел делать больно Эсгалу, поэтому не знал, как ему поступить дальше. Его рука замерла, вынуждая генерала разочарованно выдохнуть и открыть затянутые поволокой зеленые глаза. — Продолжай! — почти прорычал Эсгал, грубо дергая Женю за волосы. И, словно ужаснувшись собственной грубости, мгновенно разжал пальцы, виновато утыкаясь лбом во влажное и скользкое от воды плечо Жени. Тот коснулся губами виска генерала, чувствуя особенный, присущий только ему одному запах, который пьянил и пленил. — Слюны недостаточно, — как-то жалобно произнес будущий король. Эсгал приподнялся и посмотрел на глубоко виноватое лицо Жени и его вытянутую руку. Тот выглядел одновременно до безумия милым, трогательным и забавным. Даже захотелось рассмеяться, потому что момент казался безвозвратно утерянным. Однако Эсгал все же повернулся, дотягиваясь до полки, где стояли всевозможные масла, и протянул одно, пахнущее ирисом, королю. Тот сразу не понял, что ему нужно с этим делать, после чего вылил небольшое количество содержимого себе на руки. На этот раз он накрыл член Эсгала обеими ладонями, одной оттягивая плоть, а второй касаясь чувствительной головки, растирая ее, сжимая пальцы кольцом и быстро двигая по ней. Эсгал мгновенно забыл обо всем, упираясь руками в борта ванны и прокусывая губу до крови, чтобы сдержать протяжный стон, рвущийся наружу. Он прикрыл глаза, чувствуя, как удовольствие резкими всполохами прошивает все тело. Такого у него еще не было никогда и ни с кем, пусть в его жизни хватало партнеров и партнерш. Женя не был самым умелым из них или самым искусным, однако его руки дарили такое блаженство, которое не было под силу подарить ни одной блуднице мира. — Быстрее! — попросил он на выдохе, чувствуя, как внутри него скручивается тугая пружина. И Женя послушался, делая все так, как просил генерал. Его руки задвигались быстрее, иногда он потирал серединой ладони покрасневшую от прилившей крови головку, прислушиваясь к каждому выдоху Эсгала, разглядывая подрагивающие ресницы. Ему нравилось понимать, что он приносит удовольствие человеку, которого любит. От этого у него внутри что-то болезненно-сладко сжималось, а тело сводило приятными и короткими судорожными волнами. Ему даже не нужно было прикасаться к себе, хватало эмоций генерала, его дыхания, жаром оседающего на коже. Когда Эсгал тихо зарычал и накрыл его руки одной своей, заставляя двигаться сильнее и резче, Женя восхищенно раскрыл рот, наблюдая за тем, как лицо генерала искажается от удовольствия. Белесая жидкость перепачкала его ладонь, густая и теплая. Женя едва подавил в себе желание попробовать на вкус, да и Эсгал все еще держал его ладони, не давая даже шелохнуться. Когда же он, все еще переживая яркий оргазм, отпустил Женю, тот задумчиво поднес перепачканную ладонь к лицу и широко слизал несколько белесых дорожек, видя удивленное лицо генерала, который едва ли ожидал чего-то подобного. На вкус оказалось лучше, чем он думал, разве что слишком густое. — Что ты делаешь? — хрипло спросил Эсгал. — Зачем ты…? — Вкусно, — Женя пожал плечами и облизал губы, на которых осталось несколько капель. Генерал зарычал и притянул его к себе, положа руку на затылок. Во рту горчило от семени, но одновременно было слишком хорошо и слишком сладко. Женя замычал в поцелуй, хватаясь перепачканной рукой за плечо Эсгала, чуть царапая ногтями. Ему самому хватило нескольких умелых движений рукой, чтобы излиться. Он был слишком возбужден, чтобы продержаться дольше, пусть ему и было стыдно за то, как быстро все случилось. Однако Эсгал не стал осуждать его ни словами, ни в мыслях. Только лишь улыбнулся настолько нежно, что у Жени все сжалось внутри, и коснулся его припухших губ своими, после чего прижался лбом ко лбу. Такой простой, но полный искренности жест. Женя не ожидал подобного и тихо выдохнул, прикрывая глаза. — Прошу прощения, я не слишком опытен в подобном, — повинился он, потому что было действительно стыдно. Тогда — нет, а сейчас внезапно стало. Эсгал на это лишь хмыкнул и поцеловал его в висок, после чего смочил ладони и провел ими по лицу Жени, осторожно промывая его. — Тебе и не нужно, — заметил генерал. — Я научу тебя всему, если ты захочешь. Лишь только боюсь представить масштабы твоих умений, если сегодня ты заставил меня настолько потерять голову. Он усмехнулся, проводя мокрыми пальцами по губам Жени, мягко очерчивая их контур. Его зеленые глаза улыбались, когда он рассматривал лицо короля. — Я и сам не представляю, — ответил Женя быстрее, чем успел подумать, после чего как-то глупо усмехнулся. Эсгал коротко поцеловал его в лоб и отстранился, стягивая свою одежду. Зрелище заставило Женю дрогнуть. Ко второму раунду он пока не был готов, потому что это только в идиотских книжках или фильмах говорилось, что встать еще раз может и за секунду. Ну, или в подростковом возрасте много времени для второго захода не требуется. На деле же всегда оказывалось, что не все было так просто, и не каждый походил на похотливую машину, которая может трахаться сутками напролет. — Давай мыться, и пойдем отдыхать, — заметил Эсгал в ответ на его многозначительный взгляд. — Повторим утром, пока ко второму разу никто из нас не готов. Перспектива утреннего продолжения была весьма соблазнительной.

***

Аруи подскочил на постели после очередного кошмара, которые преследуют его с тех самых пор, как он побывал в логове оборотней. Когда он с королем, сны не посещают его, потому что, пусть эльф и не хочет признавать, но рядом с этим человеком он чувствует себя спокойно, даже умиротворенно. Однако, стоит только оказаться вдали от него, как кошмары завладевают его сердцем, сжимая его невидимой ледяной рукой. Поэтому он ненавидел быть один, хотя до этого наслаждался одиночеством и жил им. Аруи никто и никогда не был нужен. Только с приходом Жени в этот мир, вся его жизнь изменилась, встав с ног на голову. И Аруи одновременно любил и ненавидел короля за это. Пытаясь отдышаться, Аруи трясущимися руками дотянулся до кувшина с водой, стоящего у кровати на тумбочке. Тот едва не разбился на тысячи осколков, но реакция солдата помогла Аруи вовремя словить падающий кувшин. Он поднес его ко рту, жадно поглощая живительную влагу. Постепенно тело перестало трясти от пережитого ужаса и отвращения, которое он испытывал, видя перед собой все эти картинки из сна. Сна, хуже которого не придумаешь ничего. Даже снись ему пытки, собственная смерть или же другие кошмары, которые он переживал наяву сотни раз, ему не было бы так паршиво, как было сейчас. Потому что во сне он видел себя, добровольно отдающегося королю оборотней. Аруи помнил до мельчайших деталей то, как его руки касались сильной спины, царапая ее ногтями, как он сам шире раскрывал колени, позволяя входить глубже и сильнее, как обнимал ногами сильное тело, прижимая к себе и не позволяя отстраниться, чувствуя, как внутри разливается теплая влага. Богатое воображение слишком ярко воспроизвело ему картинки из сна. Аруи почувствовал подступающую тошноту, и рванул в соседнюю комнату, склоняясь над ночным ведром. Его вывернуло наизнанку, пусть рвать и было нечем, потому что последнее время Аруи практически ничего не ел, потеряв в весе. Во рту появился противный привкус желчи, горький и едкий. Руками он намертво вцепился в ведро, до побеления костяшек, потому что перед глазами все плыло, а тело отказывалось его слушаться. За эти несколько дней после возвращения из королевства нагов Аруи истощил себя настолько, что едва мог ровно стоять на ногах. Его потрясывало как в лихорадке. И выворачивало раз за разом, хотя скоро выблевать он мог только собственные органы. Так больше продолжаться не могло. Аруи хотел назад свою жизнь. Хотел быть свободным от этого, от этой проклятой метки, которая горела на затылке, причиняя ощутимую боль, от того унижения, что он пережил, будучи под обезумевшим королем. И в этом замке только один человек мог рассказать ему, что нужно сделать. Такой же оборотень, что и тот, кто поставил ему метку! Кое-как одевшись, Аруи покинул свои покои, стараясь передвигаться как можно более тихо и незаметно. Он знал, где обитает Вальтер, поскольку вот уже сколько они с Нимроссом постоянно проводили время вместе. Точнее, Вальтер обитал в покоях эльфа. То, что сейчас была глубокая ночь, парня не особенно заботило. Ему нужны были ответы прямо сейчас, потому что так жить он просто больше не мог. Либо он сдохнет от постоянных кошмаров, которые преследуют его всегда и везде. Либо ему нужно прирасти к королю. Едва добравшись до покоев одного из сильнейших магов, постоянно цепляясь за стены и едва не рыча от собственной позорной слабости, Аруи услышал за массивной дверью весьма характерные стоны и шлепки. Они набатом отдавались у него в голове, хотя на самом деле были едва слышны. Только вот самого Аруи они переносили в ту самую комнату, где над ним издевались ночь напролет, пользуясь его телом, как заблагорассудится. Где ему поставили эту треклятую метку! Едва сдержав рвотный позыв от очередной порции воспоминаний, Аруи принялся колотить в дверь так, что на шум могло бы сбежаться пол дворца. Ему было все равно, он плевать хотел на то, что там между этими двумя происходит. Он не уйдет отсюда до тех пор, пока не получит все нужные ему ответы. Потому что он хотел вернуть нормального себя. Того, который не будет по ночам видеть, как раздвигает ноги перед оборотнем. И раздвигает добровольно, позволяя ласкать себя и целовать до помутнения рассудка. — Твою мать, какого черта! — прорычал знакомый голос с той стороны двери, и она открылась, являя миру разозленного и ощерившегося, как волк, Вальтера, облаченного в халат. От него тянуло жаром и Нимроссом, хотя Аруи понятия не имел, почему он знает запах Нимросса. — Ты? — прорычал Вальтер, скаля белоснежные зубы. — Ты хоть понимаешь, какой сейчас час, идиот? Аруи понимал, но ему было плевать. Он схватил Вальтера за ворот халата, едва не разрывая на лоскутки, и впихнул в комнату, прижимая спиной к стене. Оборотень не уступал ему в силе, даже мог и превосходить, однако сейчас Аруи двигала только злость. Чистая, ничем не замутненная злость. Он готов был убить Вальтера, если тот ему ничего не расскажет. — Плевать мне на все! — процедил Аруи, мельком замечая Нимросса на развороченной постели, где отчетливо виднелись темные пятна от смазки и спермы. Да и комнате пахло характерно прерванному процессу. — Скажи мне! Скажи, черт тебя подери! Скажи, как мне избавиться от этого, — от ткнул в метку на шее, — как избавиться от твоего проклятого вожака? Как избавиться от этих снов! Скажи, дьявол тебя раздери! Аруи кричал в лицо Вальтеру, тряся его, словно тряпичную куклу. Только вот оборотень тоже не собирался позволять подобного. Он перехватил руки взбешенного Аруи и вырвался, скручивая того и прижимая лицом к стене, держа запястья одной рукой. Эльф вырывался и рычал, как раненный зверь, а Вальтер рассматривал метку у него на шее, понимая, что не может рассказать эльфу всех тонкостей, потому что тогда не стоит сомневаться, что именно выберет этот парень. Поэтому у Вальтера был только один выход, который мог бы спасти как его друга, так и этого эльфа, но мог и погубить их обоих. Оборотню придется соврать и надеяться лишь на то, что ложь никогда не раскроется.