***
«Ты никому не должен говорить о том, что я только что тебе рассказал». Драко ощетинился и уставился на письмо отца. Остальные слова были относительно неважными, инструкции по улучшению его школьных занятий и немного драгоценной информации о судьбе Малфоев и влиянии, которые Люциус уделял своему сыну на нерегулярной основе. Но это. «Почему он думает, что я нарушу тайну, которую он на меня возложил, когда как годами доверял мне и более секретную информацию? У него нет причин подозревать меня, но почему-то он до сих пор это делает». Обычно у Драко было искушение простить отца. Но не в этот раз. Не тогда, когда он по несколько часов вот уже какую неделю проводил с людьми, которые слушали его, с людьми, которые доверяли его навыкам зельевара, с людьми, которые с каждым разом смотрели на него всё менее скептически. Поттер всё ещё мало рассказывал о себе, но Драко другого и не ожидал. Ему было достаточно того, что они не кидались друг в друга проклятиями, и что сейчас он с нетерпением ждал того момента, когда зелье будет наконец опробовано на Финнигане. Нет, мнение профессора Снейпа было очень важно для него. Смотрел он с той же прохладной критикой, которую использовал в классе, но его слова одобрения шли из глубины души; он, очевидно, видел, что Драко был готов к чему-то большему, чем все те упрямые идиоты в его классе Зелий, которых содержал в себе факультет Слизерина. И время от времени он произносил несколько слов сомнительной похвалы, которой Драко дорожит ничуть не меньше, чем настоящими комплиментами. «Вы, как я полагаю, не совсем некомпетентны. Нарезка кленовых листьев — единственный лучше работающий метод, но редакторы учебников часто не считают нужным его указывать. Знающий Зелья студент будет делать, как сделали вы. Одно только знание составляет разницу между настойкой полыни и аналогом мышьяка». И тогда Драко впервые почувствовал, что его интерес к Зельям возрастает до уровня интереса к квиддичу и дружбе с Поттером. Может быть, он станет Мастером Зелий, как профессор Снейп. Может быть, он будет использовать зелья, чтобы улучшать изобретения, которые он мечтал создать когда-нибудь. Драко ещё не знал, какие открытия он хотел совершить. Чарующие, полезные, великие. Он просто хотел что-нибудь создать. «Ты никогда не будешь заниматься этим». Драко почувствовал, что его хмурый взгляд стал более выраженным. К счастью, в своей спальне в данный момент он был один (сейчас была очередь Блейза с Тео попытаться проинструктировать Винса и Грегори в основной теории по Чарам), и не было никого, чтобы задавать ему вопросы. Эти слова не были его собственными мыслями. Их также не было и в письме. Это были воспоминания об ответе отца, когда Драко набрался смелости и признался Люциусу в своём желании стать изобретателем. Люциус даже не повернулся в его сторону и не посмотрел на него с презрением, прежде чем заявить, что у его сына будут дела поважнее. Он сказал, что Драко никогда не будет этим заниматься, и продолжил разговор с Нарциссой. «Я могу делать вещи, о которых он не знает. Я могу сделать много вещей, о которых он не узнает. В любом случае, информация, которую он мне доверяет, должна быть известна многим людям. Хотя, наверняка, не известна Поттеру». Решившись, Драко успокоился и начал писать письмо. Он не подписал его, на случай, если Поттер откроет его, когда один из его любопытных друзей будет рядом. Но он записал туда информацию, которую Люциус вложил в своё письмо, тщательно перефразировав её, чтобы никто не смог отследить его. Если его отец узнает… Драко пожал плечами. Он не думал, что Поттер был из тех, кто повсюду разбалтывает такие новости. Если его отец и узнает, то явно через кого-то другого. А тем временем Поттер, вероятно, выяснит, от кого пришло письмо, и это будет ещё одним секретом, которым они поделятся друг с другом. Драко устал делиться тайнами зелий и советами по их приготовлению, которыми он кормил Поттера во время их совместного пребывания в кабинете профессора Снейпа. Он подошёл к совятне и выбрал одну из школьных сов, чтобы передать ему своё послание, с чувством удовлетворения наблюдая, как она улетает. «Да, должно быть, множество людей знает, что в последний раз, когда была открыта Тайная Комната, умерла грязнокровка, и человека, который открыл её, исключили, — решил Драко, когда бежал обратно в Подземелья. — Но мой отец не мог доверить мне такой важный секрет, не так ли?» И небольшой скручивающийся комок негодования, сосредоточенный на Люциусе Малфое, немного затянулся в его животе.***
— Где он?! Гарри не ответил на разочарованный крик Рона, вместо этого перерывая весь свой сундук. Он чувствовал обжигающие глаза слёзы, но постоянно моргал, чтобы они не упали. Кроме того, он плакал не из-за потери дневника Тома Риддла. А из-за осознания того, что кто-то смог пройти через все потайные отделения и Защитные чары его сундука, которые Гарри использовал на нём после того, как Симус сжёг его вещи. Это означало, что кто-то другой точно также сможет сделать это, если захочет. Это означало, что вещи Гарри никогда не будут в безопасности. Те же Защитные чары он использовал и на Букле. Может, она тоже не была в безопасности. Озарившая вдруг Гарри догадка не дала ему вдохнуть, и он тяжело опустился на кровать. Рон продолжал высматривать дневник под своей кроватью в течение минуты, прежде чем взглянул на Гарри и увидел его лицо. — Дружище, — он подошёл к Гарри и осторожно похлопал его по плечу, — что случилось? Гарри бросил на него взгляд, который, как он знал, выглядел скучающим. — Этот кто-то должен был знать пароль, чтобы войти сюда, — сказал он просто. — Человек, который взял дневник, был гриффиндорцем. Рон моргнул и покачался на каблуках. — Чёрт побери, — сказал он через мгновение, и Гарри автоматически посмотрел позади него на Гермиону, которая всегда, казалось, знала, когда Рон проклинал кого-то, и появлялась, чтобы отругать его. Но в этот раз её там не было. — Я даже не подумал об этом. Я думал, сюда пробрался кто-то из Слизерина, чтобы украсть его, — Гарри рассеянно кивнул. После воспоминаний, которые показал ему дневник, он должен был подумать, что Хагрид был тем, кто освободил существо из Тайной Комнаты и убил девушку, о которой рассказывало ему таинственное письмо, но ему также не понравился внешний вид Тома Риддла. Его голос был слишком мягким, и он был слишком уверен, что сходит за Хагридом и сообщит о нём. Почему он вообще знал о Хагриде и Тайной Комнате? И почему он не высказал хоть каплю скорби по погибшей девушке? «Кроме того, мистер Уизли сказал никогда никому не доверять, если я не буду точно уверен, что знаю то, что у этого человека в голове». — Ну, — сказал Рон с глубоким вздохом, — думаю, что это не имеет значения. Атаки прекратились, и ты знаешь, что если Хагрид и выпустил существо, которое напало на кого-то, то он сделал это не нарочно. Кроме того, Дамблдор доверяет ему, а мне этого достаточно. Гарри рассеянно кивнул. Он всё ещё хотел плакать и скрежетать зубами, но он также не хотел показывать слишком много гнева, на случай, если кто-то... ...такой как Симус... ...выяснит, что Гарри был расстроен из-за того, что вор залез в его сундук. Гарри всё равно остался бы равнодушным. Дневник не был большой потерей. Кроме того, он мог получше расспросить Гермиону о Защитных чарах. Она, вероятно, будет в восторге заиметь повод для проведения исследований. «И ещё, — вдруг подумал Гарри, — если мы не приберёмся в комнате до того, как Симус или кто-нибудь ещё вернётся, то им и думать не придётся, чтобы понять, кто-то был здесь и рыскал в моих вещах». — Давай, — сказал он Рону, вскочив на ноги, — я отдам тебе свой десерт сегодня за ужином, а ты поможешь мне убраться здесь, прежде чем кто-нибудь ещё войдёт. Рон просиял и начал хватать разбросанные по полу подушки.***
Драко чувствовал себя глупо, ожидая Поттера возле Больничного крыла. Он ходил взад и вперёд, рисовал что-то пальцами на пыльном полу и, если кто-то проходил мимо, делал вид, что, прислонившись к стене, хмурится вдаль. Они думали, что он ждёт друга. «Ну, так и есть». Но каждый, кого Драко считал другом на Слизерине, прекрасно знал, что никто из их факультета не был сейчас болен и не лежал в лазарете. Так же как и Поттер. Но Драко слышал о том, что Грейнджер окаменела, и знал, по крайней мере немного, о том, что это могло сказаться на Поттере. Поэтому он ждал. Поттер и Уизли вышли вместе, и Драко спрятался в тени. Лицо Уизли было красным, а сам он выглядел так, будто хотел кого-нибудь ударить. Драко закатил глаза. «Ну, естественно». Но лицо Поттера беспокоило его больше. Оно было бледным, но ничего не выражающим, совсем как после того, как Финниган сжёг его вещи. Драко подумал, что он либо пытается скрыть свои эмоции, в чём он не очень-то и хорош, либо готовится сделать что-то грандиозное и глупое. «Что-то наподобие того, когда он пошёл за Тёмным Лордом в прошлом году», — подумал Драко. Он не знал всех подробностей, но в школе ощущалось присутствие Тёмного Лорда или, по крайней мере, Пожирателя Смерти. Драко вдруг представил себе настолько ужасный вариант развития событий, что у него буквально отвисла челюсть. «Что, если он собрался пойти за монстром из Тайной Комнаты, потому что он заколдовал Грейнджер?» А это была именно та глупость, которую обычно делал Поттер, поэтому Драко отреагировал без раздумий. Он вышел на открытое место и позвал Поттера. Он, конечно же, обернулся. Но Уизли тоже развернулся, подозрительно вглядываясь в него, пока его красное лицо быстро приобретало выражение ярости. — Что ты здесь делаешь? — потребовал он. — Пришёл к Гермионе болтать ерунду о папочкиных галеонах? Это не сработает, и ты знаешь. Она не может тебя услышать, — внезапно он отвёл взгляд, быстро моргнув, и Драко понял, что тот пытается сдержать слёзы. Драко проигнорировал его, и (что было более важно) заговорил с Поттером, который изо всех сил старался сделать вид, будто они никогда не проводили время вместе. — Ты не можешь сам пойти за монстром из Тайной Комнаты, — сказал он. — У тебя недостаточно магического потенциала для того, чтобы победить его, чем бы он ни был, — он сделал глубокий вдох. — Для борьбы с ним тебе понадобятся Тёмные Искусства. И я могу помочь тебе с этим, — Поттер посмотрел на него так, словно Драко держал в руке одну из шалостей близнецов Уизли. Брови Поттера поднялись до его тёмных волос, которые он упорно приглаживал, чтобы скрыть свой шрам, и упавших ему в глаза, которые расширялись всё больше и больше. Раздражённый, Драко быстро прошёл мимо него, показывая, чтобы они последовали за ним. Им нужно было более уединённое место, чтобы поговорить. Уизли угрожал ему всю дорогу. Драко продолжал игнорировать его. До тех пор, пока он мог слышать две пары ног, ступавших позади него, а не одну, и пока Поттер не набросится на него, как невежда, всё будет замечательно. Когда они достигли алькова на втором этаже, Драко произнёс Защитное заклинание, делая вид, что не замечает удивлённого вздоха Уизли. Однако, обернулся к ним он со слабой ухмылкой. Возможно, это убедило бы их, что он знает могущественную магию и сможет помочь. — Я уже однажды помогал, — сказал он прямо. «С гриффиндорцами лучше быть откровенным, потому что это единственное, что они понимают». — Я послал тебе письмо о девушке, которая умерла, когда Тайная Комната открывалась в последний раз. — Так это был ты, — вздохнул Поттер. Теперь у него было совсем немного эмоций на лице, но его голодная надежда довольно чётко прослеживалась. Драко героически воздержался от закатывания глаз. «Это ж надо же быть таким тупым гриффиндорцем. Я-то думал, что он догадался». — А ты откуда об этом узнал? — потребовал Уизли. — Мой отец рассказал мне, — ответил Драко. «Это действительно приятно — насмехаться и игнорировать брюзжания Уизли, продолжая при этом разговор с Поттером», — подумал он. Это делало их обоих взрослыми, тогда как Уизли был ещё ребёнком. — Я хочу помочь. А ты обещал мне приключение, помнишь? Глаза Поттера расширились. Он действительно забыл об этом. Драко почувствовал себя оскорблённым намного больше, чем если бы Поттер отрицал их дружбу перед Уизли. — Это может быть очень опасное приключение, — прошептал Поттер достаточно низко, чтобы Уизли перестал ныть. — Меня это не волнует, — Драко сложил руки так, чтобы ребята не видели, как они у него трясутся. Ему было всё равно, так как он хотел быть с Поттером, но он всё ещё боялся. — Возьми меня с собой. Поттер облизнул губы. — Хорошо, — сказал он. — Но мне будут нужны и другие заклинания, прежде чем ты обучишь нас Тёмным Искусствам. — Гарри! — вырвалось у Уизли, но Поттер проигнорировал его. — Мне нужны более мощные Защитные заклинания, — сказал Поттер. Он указал на диагональную линию света, защищавшую нишу. — В сущности, как то, которое ты только что использовал. И мне нужно заклинание, которое отведёт от нас внимание, пока мы будем пытаться выяснить, что случилось с Гермионой. Они присматривают за нами слишком хорошо, так что мы не можем ходить везде, где нам нужно, — горькая улыбка коснулась его лица. — И поскольку Симус сжёг мою мантию-невидимку, мы не сможем использовать и её. — Договорились, — мгновенно сказал Драко. Его отец однажды рассказал ему о заклинании «Дезиллюминационных чар», и после множества неудачных попыток тем летом Драко, наконец, сумел его воспроизвести. Он отвернулся от Поттера с Уизли и приподнял бровь, когда они уставились на него. — Ну? Нам понадобится более уединённое место, чтобы попрактиковаться. — Профессора нас остановят, — возразил Уизли. Драко одарил его надменной улыбкой. — Не тогда, когда я произнесу заклинание, что собираюсь показать Поттеру, — сказал он, а затем его глаза остановились на Поттере, как бы бросая ему тем самым вызов. Здесь он был тем, кто принимает решение, знал ли об этом Уизли или нет. Поттер поднял голову. Его глаза сияли, как у охотничьей собаки, и он кивнул. Драко кивнул в ответ и, наконец почувствовав себя взрослым и частью чего-то пока что ему непонятного, произнёс заклинание над ними всеми, чтобы они втроём смогли идти незамеченными.***
Гарри стоял у Хагрида под «Дезиллюминационными чарами», или как они там называются, которым Малфой научил их, тот стоял справа от него, а Рон слева, и черноволосый гриффиндорец слышал, как испуганно бились их сердца. Они с Роном решили, что им нужно поговорить с Хагридом о нападениях, так как Гермиона окаменела, хотя сердцем Гарри всё ещё не верил, что Хагрид имеет хоть какое-ни отношение к Тайной Комнате. Поэтому они наложили на себя «Дезиллюминационные чары» и спустились в хижину, Малфой шёл по пятам. Но пришли они туда только для того, чтобы найти там Дамблдора и ещё одного странного человека, которого Рон назвал Министром Магии, боссом мистера Уизли. Они говорили о том, чтобы увезти Хагрида в Азкабан. Гарри почувствовал слабость и тошноту такой степени, что начал подумывать, сможет ли он устоять на ногах, поэтому ему пришлось прислониться к твёрдой стене хижины и очень быстро задышать. Кто-то снова вскрыл его сундук, Гермиона окаменела, а сам Гарри терял ещё одного своего друга, которого отправляют в тюрьму. Это было похоже на плохой сон. Это было похоже на то, от чего он не мог оправиться. Это было похоже на то, с чем ему нужна помощь. «Но где я могу получить эту помощь? — думал он, вытирая глаза, из которых вот-вот должны быть потечь слёзы — но это было другое, незначительное горе, давившее на него. Он даже не заплакал. Он не должен был плакать. Плач только усугубит ситуацию, и Гарри будет похож этим на ребёнка. — Это не похоже на то, в чём Снейп или Макгонагалл могут помочь мне, а Дамблдор просто позволяет им это делать!» Чья-то рука коснулась его локтя. Гарри автоматически посмотрел на Рона и понял, что тот вслушивается в разговор с нахмурившимся лицом. Затем он понял, что поддерживающая его рука принадлежала Малфою. Тот прислонил голову к стене, и Гарри подумал, что сейчас важно вслушаться в разговор, поэтому он проглотил свою слабость и присоединился к ребятам. Кто-то постучал в дверь. Дамблдор открыл её, и… Люциус Малфой вошёл в хижину. Рядом с Гарри ахнул Малфой-младший. Гарри тыкнул его под рёбра, чтобы он заткнулся. Его тело двигалось раньше его мыслей. Они были медленными, липкими и как будто в патоке. Он должен был задаться вопросом, что Люциус делает здесь, он должен был задаться вопросом, знал ли Малфой-младший об этом, он должен был задаться вопросом, заботило ли это блондина, даже если он это сделал, или, может быть, это была ловушка, и то предварительное перемирие, которое, как думал Гарри, росло между ними, было простой ложью… — Вы уже здесь, Фадж, — начал Малфой. — Превосходно! — А вы… вам… чего здесь надо? — рассвирепел Хагрид. «По крайней мере, хоть кто-то им противится!» — Вон, да! То есть… прочь из моего дома! — Мне, милейший, не доставляет ни малейшего удовольствия пребывание в этом, с позволения сказать, доме, — Малфой презрительным взглядом окинул скромное жилище лесничего. — Я искал директора, написал в школу, и мне сообщили, что директор у вас. — Что вы хотели, Люциус? — спросил Дамблдор. Говорил он вежливо, но в глазах у него горел недобрый огонь. — Сообщить ужасное известие, Дамблдор, — театральным голосом протянул Малфой, доставая толстый свиток пергамента. — Попечители решили, что вам пора покинуть пост директора. Вот приказ о вашем временном отстранении, на нём все двенадцать подписей. Боюсь, вы перестали владеть ситуацией. Сколько уже было жертв? Сегодня ещё две, не так ли? Если преступника не остановить, в Хогвартсе скоро вообще не останется маглорождённых. А все мы хорошо знаем, к какому драматическому финалу это может привести. «Он даже не притворяется, что не сожалеет, — подумал Гарри, глядя на ухмылку на его лице. — Ненавижу его. Ненавижу». Ненависть поселилась в его животе, горькая и тягучая, и осталась там, пока он слушал, как министр делает неэффективный протест, а Малфой настаивает на том, что Дамблдор должен был уйти. Потом директор отвернулся, и Гарри задумался о чём-то другом. «Что я делаю здесь, стоя рядом с сыном человека, которого я ненавижу?» Он понял, что Драко сжимает его руку так сильно, что было больно. Гарри отошёл на шаг, но ничего не сказал. Он не убрал свою руку сейчас только потому, что это вызовет драку. И потому, что сейчас идёт разговор, который было важно услышать. Хагрид сказал, что любой, кто хочет знать правду, должен следовать за пауками. Дамблдор сказал, что он действительно покинет Хогвартс только тогда, когда не останется преданных ему людей. Гарри должным образом запомнил слова, но его внутреннее смятение поглотило почти всё его внимание. «Может быть, он и не во всём соглашается со своим отцом, но я прекрасно знаю, как он говорит о полукровках и Гермионе… И информация, которую он нам дал, досталась ему от отца». Когда всё покинули домик Хагрида, Гарри уже принял решение, и ребята сняли с себя Дезиллюминационные чары. Драко повернулся к нему бледным лицом и диким выражением на нём, и Гарри стало его жалко. «Он хотел приключений. Он их получил». — Клянусь, я не знал, что он будет там, — произнёс Малфой так быстро, что Гарри потребовалась минута, чтобы понять смысл его слов. — Пожалуйста, ты должен мне поверить. Отец ничего не говорил мне об этом в письмах. Он намекал на какую-то важную вещь, которую попечители собираются сделать на неделе, но я не знал об этом. Поверь мне. Последние слова вышли как отчаянный крик, и Гарри действительно поверил Малфою. Но это не изменило его мнение о самом главном. Им всё равно придется оставить его вне их поисков Тайной Комнаты. Была слишком большая вероятность того, что он предаст их, рассказав всё своему отцу. Он, вероятно, этого не хотел, но Гарри думал, что это произойдёт. «Кроме того, нечестно просить его сделать выбор между мной и Люциусом». — Хорошо, — сказал он, не реагируя на возмущённый протест Рона. — Я тебе верю. — Правда? — Малфой посмотрел на него так, как будто тоже считал Гарри Спасителем Магического Мира. Гарри было чертовски некомфортно. «Я просто не расскажу ему о Тайной Комнате и о том, как мы расследуем её местонахождение, вот и всё. Мы с Роном проследим за пауками, но ему не обязательно об этом знать». — Правда, — твёрдо сказал Гарри. Малфой приблизился к нему со странной улыбкой на лице. Гарри ненадолго даже пожалел его. Может быть, он и правда не был близок с другими слизеринцами. Может, Гарри был его первым настоящим другом. «А Гермиона была моим, — подумал он. — И Хагрид. И я всё ещё должен буду выбрать их, если придётся делать выбор». — Спасибо, — прошептал Малфой. Гарри хлопнул Рону по губам и кивнул в сторону Малфоя. Когда Рон начал чуть ли не плеваться, Гарри повернулся к нему лицом и посмотрел ему прямо в глаза. — Я разговаривал с Малфоем во время отработок у Снейпа, — сказал он, зная то, что ему нужно рассказать хотя бы часть правды. — Он не так плох, когда говорит только о зельях. И я думаю, что он действительно хочет помочь. — Но почему? — потребовал Рон. — И, что ещё хуже, почему ты доверяешь этому мерзавцу? — Потому что он ревнует, — сказал Гарри, на этот раз точно зная, во что поверит Рон. — Тебя, меня, нашу дружбу и то, что он не гриффиндорец. Он тоже хочет приключений, — Гарри сделал глубокий вдох. — Но я ни за что не позволю ему помочь нам следовать за пауками или искать помощи для Гермионы. Рон постепенно успокоился, и красота исчезла с его лица, пока они вместе бежали в школу. — Хорошо, — наконец сказал он. — Потому что я действительно подумал бы, что ты и вправду сошёл с ума, если бы ты это сделал. Гарри слегка улыбнулся. — Не в этот раз. Малфой достаточно хорош на своём месте и на своём пути, но он не готов к подобному. Рон подарил ему первую улыбку, которую Гарри увидел с тех пор, как Гермиона окаменела. — Это верно. Только лучшие друзья, да? Гарри слегонца ударил его по плечу. — Да. «И, конечно же, он будет присутствовать только там, где мне может понадобиться его помощь».***
Все его прогнозирования, все его тренировки, все его тщательно изменённые восприятия, и он всё равно не смог предвидеть этого. Северус был слишком сосредоточен на зелье, коим он, Драко и Поттер готовились отомстить Финнигану. Он все ещё работал над концентрацией, регулируя пропорции ингредиентов относительно друг друга. Он был уверен, что оно будет готово до лета. Однако, он всё ещё хотел сделать его более мощным, и поэтому он сосредоточился на нём во время «отработок», вместо того, чтобы слушать разговоры Поттера и Драко. Он не замечал того, чтобы Джинни Уизли вела себя странно, хотя после объявления Минервы о том, что её забрали в Тайную Комнату, он подумал, что должен был догадаться о связи между Комнатой, тёмным артефактом, который исчез у Поттера несколько недель назад, и нежным фиолетовым свечением, которое одновременно поселилось в сумке самой молодой Уизли. Он не знал, что всё дойдёт до этого, до послания, написанного на стене, на которую он смотрел: «ЕЁ СКЕЛЕТ БУДЕТ ПРЕБЫВАТЬ В КОМНАТЕ ВЕЧНО». И он точно также не смог догадаться о том, что сделает Поттер, когда поймёт, что младшая сестра его лучшего друга пропала. Он медленно вошёл в туалет, за пределами которого было написано сообщение. Одна из раковин оказалась на полу, и на её месте показалась труба, или туннель, ведущий вниз. Из темноты исходил запах слизи и гнили. «И как обычно, — подумал Северус, собирая свои мысли по кусочкам, ни один из которых нельзя было упустить, — это случается именно в тех местах, где предпочитал пребывать Тёмный Лорд». Он уже не раз ощущал это фиолетовое свечение в присутствии Тёмного Лорда. С тех времён прошло более тринадцати лет, но это не имело значения. Он всегда это помнил. Тёмный Лорд был змееустом. А существо из Тайной Комнаты, должно быть, было василиском. И (последнее из всего непредвиденного) Поттер спустился в Комнату. Северус стоял, долгие секунды пристально вглядываясь в темноту, и пытался обуздать свои воспоминания, наконец, задушил свой страх плотным коконом и привёл свои мысли в состояние непроницаемого спокойствия, которое он использовал в Окклюменции. Затем он бросил тихое «Leviusculus» и прыгнул в трубу. Его последняя мысль, прежде чем он оставил свет и поверхность позади, заключалась в том, что Драко, несомненно, пожалеет о том, что не был здесь.