Это прощание последнее

У Катсуки руки в синяках. Катсуки хочет стать сильным: он занимается в спортзале, совершенствуется с использованием своего квирка, ест здоровую и полезную пищу. Катсуки хочет стать сильным, чтобы защитить Изуку. Каччан бережно хватает Деку за талию и выкидывает его вперед со всей дури, прошептав губами: «Стань уже полезным, гребаный ты…» Но Всемогущий прямо в воздухе таранит его спину своей. И их обоих сносит. Он бьет Деку по животу, по груди — тот отлетает в автобус, стоявший неподалеку. И Катсуки казалось, что он все еще слышал хруст костей и треск битого оконного стекла. — Ты думаешь, это все, что у меня есть? — Бакуго хрипит, поднимается на ноги. — Блять. Изуку… Он его не защитил. Он нападает на Всемогущего со всем, что у него есть. И руки, кажется, сейчас разорвутся нахрен, потому что покрытые сеткой сосудов, напряженные до предела из-за цепочки мощных взрывов, они болели. Мышцы терзало от этих взрывных волн. И Катсуки не думает, какими будут гематомы или насколько кости будут раздроблены (просто, черт возьми, в порошок). И всего этого. Недостаточно. Изуку лежит без сознания на сраном бетоне, в пыли. Катсуки больше всего на свете хочет отнести его в лазарет, потому что: блять, с таким не шутят; если у него перелом позвоночника, Бакуго перережет себе глотку. — Даже если, — Всемогущий хватает его за шею одной ладонью, — мои руки больше не смогут взрывать, — он впечатывает его затылком в каменную плиту, — если ты сломаешь мне ноги, — он давит на лоб, — я, — и бьет так сильно, что Бакуго теряет сознание, но договаривает: — Порву тебя зубами.