Это прощание последнее

— Думаешь, мне больно? — Катсуки кашляет. Хрипит и сплевывает слюну. Изуку наносит еще один удар, вздергивает Катсуки за волосы, сжимая их в кулаке и смотрит в его глаза своими стеклянными, беспристрастными и холодными и говорит холодящим душу голосом: — Ты думаешь, мне есть разница больно тебе или нет? — Изуку бьет ногой в живот. — Мне нужны ответы, а не твои ощущения, — еще удар. — И я их получу, герой, — когда Деку произносил последнее слово у него проскочила усмешка. — Ты… Мра… — звонкая пощечина. — Как же ты мне надоел, Катсуки, — он вздыхает и садится рядом с потрепанным Бакуго. — Неделю уже держишься. Катсуки улыбается — оскал, — кровь идет из носа и стекает вниз, попадает на губы, а затем на язык, когда Бакуго ее слизывает. — Я ничего не скажу. — Тогда умрешь, — сразу же ему ответил Изуку. — Ты дурак, Бакуго. — Без тебя, блять, не знал, — скалился Катсуки. И Изуку засмеялся. Бакуго отчего-то засмеялся тоже. Просто у Изуку красивый и нежный звонкий смех. Совсем не злодейский. — Через десять минут я отвяжу тебя и обработаю раны. Ты уйдешь и забудешь обо всем. Если же нарушишь условия, — Изуку посмотрел на него очень серьезно в тот момент. — Убью. Понял? Умирать, по крайней мере, сейчас очень не хотелось. Катсуки не считал себя мазохистом, да и предпосылок к этому не замечал: не было предрасположенности. Вот только неглядя на на недельные избиения, оскорбления и унижения, Катсуки очень хотелось искусать Изуку губы. Если быть честным, Изуку едва ли бил так, как избивают, когда допрашивают. Словно для галочки. Что не просто тут торчит в подвале, а выполняет свою злодейскую работу. — Ты должен понимать… — начал Бакуго. Изуку уставился на того с любопытством. — Я не тупой. Ты меня едва бил. Думаешь, я не понял? — Просто чтобы ты не отклячился, идиот. — Увиливай от ответа, ма-лыш, — Бакуго улыбался, ему нравилась реакция Изуку на его слова. Словно он пытался скрыть свое смущение за показушным безразличием. — Не понимаешь ничего, — говорит Изуку словно и не ему, а самому себе под нос. Встает и выходит за двери, напоследок произнеся одними губами: «Не рыпайся даже, пока я не вернусь». И Катсуки не рыпается. Уязвленная гордость шепчет глупые, совсем бестолковые вещи, лишенные смысла. «Убирайся отсюда», например. «Ты сдохнешь если не уйдешь», например. «Он чертовски сексуальный», например. И Бакуго рычит. Блять. На грани смерти он хочет только потрахаться напоследок с красивым мальчонкой. Так глупо. А еще в базе данных на злодеев в досье Изуку написано, что тому двадцать уже. На два года старше самого Катсуки. Катсуки набирает в грудь воздуха и выдыхает через стиснутые зубы, решает, что если и подыхать, то можно и пофлиртовать, пусть это и самое глупое решение в его жизни (и его наверняка пришьют за такое, он тут не в гостях у стеснительной подружки). Именно поэтому Бакуго говорит: «Ты красивый». «Я бы хотел пригласить тебя на свидание, против?» — и привычно скалится, оголяя клыки. Изуку смотрит на него как на самого последнего идиота. — Сейчас я перебинтую места с порезами. Ушибы трогать не буду, думаю, они и так заживут, — он достал ватку, полил ее терпко пахнущей жидкостью и провел по свежему рубцу. Катсуки, не выдержав, заскулил. — Ой, прости. Не хотел делать тебе больно лишний раз. Бакуго застыл. Этот парень совсем не как другие. Блять, он извинился. Что он здесь забыл? В этом мерзком темном подвале с крысами. — Могу я спросить? — Если это не касается той информации, за которой охотится ваша шпана, — Изуку почти закончил перевязку, осталось лишь пару витков сделать. — Почему такой, как ты, здесь? Изуку уж очень грузно вздыхает и нехотя отвечает: — Я хотел силу. Получить ее обычным способом не получилось. Меня занесло сюда в ее поисках, и мне пришлось остаться. Сначала не хотел, а потом привык, — он остановился. — А ты? — Что я? — Почему стал героем? — Потому что я должен стать лучшим, самодовольно сказал Бакуго. — Пф-ф-ф, — Изуку засмеялся. — Че смешного, придурок?! — Катсуки набычился и дернул руками, отчего плечевой пояс пробило острой болью. — Прости-прости, ха-ха. Ты даже со мной не смог расправиться. — Напрашиваешься на реванш? — Бакуго сказал это с долей угрозы. — Н-нет… Вовсе… нет. Катсуки почему-то стало стыдно за резкость. Он не хотел. Черт, а ведь напряжение только-только сошло на нет. И вот опять. — Просто… Схватка со мной могла стоить тебе жизни, не сдержись я в последний момент. Мне сказали, что оставлять тебя в живых не обязательно. А ведь в лиге есть люди гораздо сильнее меня. — Волнуешься? — Не зазнавайся, — Изуку улыбается ему напоследок. — Как только я выйду, можешь уходить. Тебя никто не тронет, я сказал, что промыл тебе мозги и теперь ты работаешь на меня. Потом я скажу, что тебе помогли выйти из гипноза. Понял? — Понял. И дверь захлопнулась.