Это прощание последнее

Может нахуй все? — Может нахуй все? — вторит своим мыслям Катсуки. Половина Токио разрушена, Шигараки смеется в оповещатели, так что на всех улицах слышен его едкий голос, когда он унижает общественные порядки. Катсуки не слушает, Шигараки ебанулся на голову — с кем не бывает? Половину родного города Бакуго сравнял с землей и половину жителей убил. Катсуки не может его винить, потому что он это допустил. То есть это сложно работает, Изуку как-то пытался объяснить: злодеи выбирают свой путь, и если их планы воплотятся, то они виноваты; если герои выбрали свой путь, но не смогли защитить, то они тоже виноваты. Изуку всегда такой: из крайности в крайность. Катсуки не был виноват в том, что больной на голову ублюдок решил превратить всех людей в кашу. «Внимание! Чрезвычайная тревога!» — голос Шигараки прерывается, и из хриплых оповещателей, местами которые посбивало со столбов, доносится сообщение. Вроде как надежда. Внимание! Бакуго Катсуки проебался! Бакуго не может сочувствовать, и каждую миссию он воспринимал как свою работу. Поймать преступника, защитить гражданских, убить семнадцатилетнего парня, потому что он уже пристрелил пять человек, и иначе его не остановить. Изуку сочувствовал. Поначалу во всяком случае. — А что ты думал? Станешь ебаным преемником Всемогущего и поебать на все? Катсуки не раз перевязывал Изуку раны, и не раз бережно касался губами его губ после того, как они выжили. — С тобой одни проблемы, дерьма кусок. Стекло хрустит под ногами сухо, перетирается порошком, трещит о гравий и камни, о бетон и железные пруты. Катсуки думается, что похоже на треск костей, но не так: не по-живому. Его вовсе не пугает то, что он чувствует разницу и может проводить параллели. — Найду Шигараки. — В воздухе запах бензина, Катсуки кашляет, он вдыхает глубже. — Прибью к чертовой матери. Вряд ли им тут окажут помощь. И Катсуки не успеет добраться до врачебного пункта, госпиталя, лазарета, чего-нибудь. Сегодня он проебал миссию и Изуку. Он сжимает его тело в руках. — Прости, в этот раз я не успел. Треск под подошвами ботинок и мерзкий голос Шигараки. Изуку хрипит: он понимает. Это прощание, и Бакуго закрывает глаза. Будто ему не все равно. И ему не.