Это прощание последнее

Однажды Бакуго словил на себе взгляд: Изуку смотрел секунды три, улыбается уголками губ, когда заметил, что Катсуки пялился в ответ. Все, что Бакуго знал об этом парне — он добрый, дружит со всеми, хорошо учится, а еще занимается легкой атлетикой после пар, четыре раза в неделю — просто потому что Катсуки качался в соседнем зале и иногда они пересекались в раздевалке или… в общем мужском душе. Бакуго отворачивался спиной и, быстро смыв усталость с тела, а затем старался поскорее свалить из корпуса: не хотелось идти домой вместе (ведь им по пути), не хотелось разговаривать (ведь общих тем так много), не хотелось смотреть на него в ответ (ведь это было так пугающе). Но с какого-то момента Изуку стал здороваться, улыбаться и говорить: «Привет», поднимая руку раскрытой ладонью в дружественном жесте. Бакуго не знал, как реагировать: ответить приветом? пожать руку? — и обходился краткими кивками, мол, да, здравствуй. Они и не разговаривали толком никогда. Как-то раз Деку потрепал его по плечу:» Ты сегодня более хмурый, чем обычно. А я думал, что еще больше невозможно». И Бакуго стоит как болванчик, смотрит в глаза — резко отводит голову в сторону, упираясь взглядом в стену, и все это так неловко, дергано и по-идиотски, что челюсти сжимаются сами по себе от злости не то на свою робкость, не то на Изуку, нарушившего личное пространство. «Ты не очень разговорчивый, и кажешься всегда злющим. Это так мило». «Блин, преподы иногда просто звери, я столько домашки сделал за раз, что рука, думал, отсохнет — столько писать-то — ночью еще эти конспекты дурацкие писал, вот никогда больше не буду прогуливать!» Изуку много говорит, красиво улыбается, а лицо у него все в веснушках. «Будешь бегать со мной по утрам? Нам недалеко до парка», — Катсуки и сам не знает, почему согласился в тот день. Как-то дошло до первого свидания (не вслух, но ведь когда вы только вдвоем и никого больше — это ведь оно?). Дошло до прикосновений. Неловких и ободряющих: тычки (это» не раскисай»), пихания кулаками (а это «не делай такое злое лицо»), объятия, которые не нужно объяснять, не нужно оправдывать ничем. И однажды Бакуго просыпается с мыслью: «Это все — катастрофа». Он убеждает себя, что все нормально и по-старому, что они с Изуку просто знакомые и ничего не изменилось, но Деку держит руку на его плече дольше, чем следовало бы, а Бакуго не спешит ее стряхивать — он накрывает ее своей и сжимает. Все катится в ебеня, Катсуки страшно и он поддается всему этому. Он отвечает на поцелуй и целует в ответ. Он соглашается с тем, что небо красивое. Добавляет дрожащим голосом: «Ты красивый тоже… Даже лучше». Но произносится так легко, что Бакуго не чувствует, что наговорил лишнего. Изуку молчит, а затем придвигается ближе, чтобы лечь головой Катсуки на плечо: — Спасибо, Катсуки. И… Над ними тысячи звезд в небе. Здесь и сейчас ночью. Происходит катастрофа.