POV Тайлер.
Сегодняшний по-особенному сухой и безвкусный день, болезненно напоминает о тех временах, когда вся жизнь состояла лишь из контроля и безуспешных попыток излечить патологию. Некоторые тени того времени до сих пор нависают надо мной, но жизнь стала заметно проще и все это благодаря семье Данов. Ведь отсутствие надзора и доверие меня легкомысленному человеку дало мнимый образ свободы. Будто бы я просто нахожусь в гостях у дальних родственников. И именно этого чувства мне не хватало столь долгое время. По утру все семейство уехало на похороны, оставив меня под пристальным присмотром женщины преклонного возраста. Без Данов дом будто бы заснул крепким сном, веки из штор опустились и закрыли оконные глазницы. Остались только я и дама-надзиратель. Уверен, дому мы не нравимся, потому что мы — посторонние люди. Чувство неловкости сдавливало легкие, мешая дышать, а ладони покрывались потом. По словам Вилльяма, в свои молодые годы она была именованным специалистом в области психиатрии, но время сыграло свое: когда-то молодая дама располнела, а от былого нрава остались лишь только истории, подобные старым, пожелтевшим фотографиям. Мне пришлось выйти из крепости под названием «комната» и сидеть в полном молчании с женщиной на кухне несколько часов, которая разгадывала кроссворд и изредка задавала мне оттуда вопросы. Даже банально сходить в туалет не разрешали без предупреждения. Будто бы дай мне минуту вольности, как я непременно побежал бы топиться где-нибудь в унитазе. И все эти несколько часов я провел в тишине. Мне не нравится тишина. Она пропускает плохие мысли в мой черепной храм. Женщина ушла только тогда, когда к концу дня в дом прибыли Брендон и Джош, принося с собой долгожданную свободу и торопливые разговоры. Они не были бы собой если бы, не сказав ни слова, не отправили меня собирать чемоданы. Понимаю, возможно, это не совсем верное отношение ко мне, но кто я такой, чтобы хоть как-то сопротивляться? Я без понятия, куда мы едем и как долго мы в этом месте пробудем, но я взял самое необходимое на случай, если мы останемся там на ночь. Хотя, может они забыли спросить меня. Такое часто бывает с людьми. По пути мы заехали в дом Брендона, чтобы забрать печально знакомую мне собаку. Она оказалась намного дружелюбнее, чем при нашей последней встрече, пусть я практически ничего не помню. Она изредка тявкала, в основном просто скулила и тыкалась мордой в руку Ури, отвлекая его от вождения. Я предпочитаю сторониться этого создания. Родители всегда говорили мне держаться подальше от собак. Нельзя доверять кому-то, если ты полностью не знаешь, что от него ожидать, а полностью знать чего-то невозможно, соответственно — доверять чему-то полностью нельзя. И на самом деле, это касается не только собак. Салон автомобиля Брендона, как всегда, прокурен сигаретами, но со временем, начинаешь даже к этому запаху привыкать, как и к этой шумной компании. И со временем, этот запах даже начинает нравиться. Думаю, дым — это персональный кислород для Брендона и всех, кто его окружает. Говорят, что им нельзя дышать, что он отравляет, но, судя по их счастливым лицам, эти слова лишь напускная клевета. Испытывать комфорт для меня всегда было невыполнимой задачей, но эти двое будто бы не замечают меня, и от этого на душе становится спокойнее. Я словно наблюдаю за чужими жизнями, будто бы нахожусь в каком-нибудь кино про подростков, которые так часто крутят по телевизору и которые так сильно обожает моя младшая сестра. Джош и Брендон говорят про то, что понимают только они, шутят шутки, которые понимают только они, и живут жизнями, предназначенными только для них. Я невольно провожу ассоциации с собой и с ним — в детстве у меня были друзья, но в конечном итоге они меня предали. Я уверен, в один момент это случится и с этими двумя. Все когда-нибудь разойдутся своими путями. Человек рождается в одиночестве и в одиночестве умирает. — Ты сказал Тайлеру, куда мы едем? — спрашивает Брендон, уже напряженно хмуря брови, будто бы заведомо знает ответ. Джош тяжело вздыхает и бросает тяжелый взгляд на меня, а я тем временем изо всех сил стараюсь показать свою непричастность в диалоге, акцентируя внимание на пятнышке на стекле. — Нет, — честно отвечает Дан после нескольких секунд молчания, — вот только давай без этой шарманки, которую ты постоянно заводишь, когда речь заходит о Тайлере. Забыл я. На удивление, мое предположение оказалось верным. Они правда просто забыли спросить меня. — Ну ты и придурок. К тому же, ты говоришь так, будто его здесь нет. А он не глухой, — я на автомате поднимаю глаза, и Ури встречается взглядом со мной в отражении зеркальца заднего вида. Я сразу же испуганно перевожу внимание на еще никуда не исчезнувшее пятнышко на окне. Мне кажется, что провинился именно я. Мне действительно стоило спросить, куда мы едем, и вот из-за своей легкомысленности, я доставил хлопот Джошу. — Тайлер, мы едем в загородный дом Брендона. Тебе там понравится, я уверен, — недовольным тоном произносит Джош и скрещивает руки на груди. — Ну что? Ты доволен? Темноволосый довольно улыбается и кивает. В эту же секунду собака начинает подавать признаки жизни жалобно скуля. Загородный дом? Звучит заманчиво. Раз Вилльям дал зеленый свет, значит эта поездка должна пойти мне на благо. — Эй, ты чего? Ты хочешь в туалет, да, Пэнни? — он тут же паркуется возле соснового леса и выпрыгивает из машины, уводя за собой собаку. Джош несколько секунд недовольно ворчит и выходит вслед за другом, тем самым оставляя меня одного. Я с интересом пододвигаюсь к окну и наблюдаю за ними: Дан начинает активно жестикулировать и что-то доказывать, а Брендон его намеренно игнорирует, высоко задрав подбородок. Мне бы хотелось услышать, о чем они говорят, точнее, о чем говорит красноволосый, поэтому, поразмышляв некоторое время, я решаюсь тоже выйти из машины. В этом же нет ничего плохого? И со мной не должно случиться ничего плохого? Скорее, в эту машину врежется другая, если я останусь в ней, так что снаружи безопаснее. Я открываю дверь и ступаю на асфальт, оглядываясь. Какой-то небольшой населенный пункт. Все дома выглядят здесь одинаково серыми с пожелтевшей, потрескавшейся краской. За невысокими заборами виднеются виноградные плантации и фермы. Меня в дороге немного укачало, поэтому чувствовать землю под ногами — услада для меня. Да и к тому же, страх того, что мы во что-нибудь врежемся, начинает убывать. Джош перестает скандалить и просто облокачивается спиной о стоящее рядом дерево. Я люблю наблюдать за людьми, изучать то, что другие называют «нормальностью». Все это так чуждо для меня. Но меня поражает поведение Брендона. Он ведет себя так, будто сегодня никого не хоронили и будто все полностью в порядке. И от этого становится только тревожнее. Так ли ведут себя «нормальные» люди? — Знаешь, мне кажется, у твоей псины недержание, ибо это уже третий раз за час поездки, — ворчит Дан уже без прежнего пыла. — Ну, она когда волнуется, просится в туалет… Если подумать, то вы с ней похожи, — задумчиво произносит темноволосый, следуя за обнюхивающей траву собакой. — Чем? — без интереса спрашивает Джош, скрестив руки на груди. — Когда ты волнуешься, у тебя тоже летит поток дерьма, только изо рта, — покачивается на носочках Брендон и кидает самодовольный взгляд на Джоша. — Сходи-ка ты нахуй… — разговор становится все более отдаленным и тихим, ибо меня заинтересовали объявления на фонарном столбе. Мне нравится рассматривать всякие бумажки на них, чего только там не найдешь, но то, что я там обнаружил заставило в страхе сделать пару шагов назад, будто бы фотография сейчас вылезет оттуда и непременно схватит меня за шею, начав душить. На объявлении черно-белое фото парня, с виду моего возраста, и надпись о пропаже. Здесь исчезают люди? И как много пропало? Пальцы начинают дрожать сильнее привычного и я отрываю бумажку, а под ним оказывается уже другое объявление со схожим содержанием, но другой фотографией. Вот уже три бумажки спали на пыльную дорогу и это еще даже не конец. Пропадать люди начали 20 июня и последнее заявление о пропаже датируется вчерашним числом. Страх и ужас начинает сковывать легкие. Я тревожно оглядываюсь. Чувствую на спине чужой взгляд, тревожность разрастается, как сорняк, а ноги будто приклеены к земле. Нет-нет-нет, только не это. Разум играет со мной. Все в порядке. Я не один здесь. А вдруг убийца Брендон? Джош? Но этого не может быть, так ведь? Как я смею такое предполагать, учитывая, что они сделали для меня? Я чувствую руку на плечо и тут же отскакиваю, намереваясь бежать. — Стой. Это я, Джош. С тобой все в порядке? — говорит знакомый голос. Я оборачиваюсь и беглым взглядом изучаю его обеспокоенное лицо. Страх начинает отступать, давая мне спокойно вздохнуть. Никто не переживает, значит, и мне не стоит переживать. — Д-да, все в п-порядке, — голос предательски дрожит. Кого я пытаюсь обмануть? По мне наверняка видно, что я явно не в порядке. — Я вижу, — иронично произносит он, — Что у тебя в руках? Дашь посмотреть? Я отрицательно качаю головой, спрятав объявление в неглубокий карман толстовки. Вдруг он узнает, что здесь люди пропадают? Что если меня отправят домой? Я не хочу домой. — Успокойся и пойдем в машину, — предлагает он и на это предложение я соглашаюсь. Хочу подальше уйти отсюда. В безопасное место. Джош — мое безопасное место. Мы заходим в авто, а следом за нами Брендон с собакой. Ури разворачивается и осматривает меня, кидая вопросительный взгляд на Дана, а тот в ответ лишь пожимает плечами. — Хочешь воды? — темноволосый протягивает бутылку. Я киваю и беру ее, забыв про то, что мне надо от них скрывать листок с объявлением. Пока я отвлекался, чтобы открыть бутылку, Джош все увидел. — Так вот в чем проблема… — протягивает он. Я недоумевающе смотрю на него, и тот кивает на листок. — Меня же не отправят домой, правда? — начинаю тараторить я, прижав к себе бумажку так, будто это моя последняя и спасительная надежда. — Чего? Я думал, это последнее, что придет тебе в голову, — растерянно произносит Джош. — А о чем ты думал? — Думал, что тебя будет параноить с тем, что за тобой придут и грохнут, и из-за этого тебя отправят восвояси, то есть домой. Но не бойся, ты в безопасности. Я не позволю кому-нибудь тебя убить. — Ну, с первым ты не прогадал, — замечаю я, ведь это довольно предсказуемо. Я боюсь практически всего. Я решаю поднять взгляд с пола и посмотреть на Джоша. Не могу поверить, что слышу эти слова от него. Ощущение, будто он сейчас скажет, что это лишь шутка, но нет. Его лицо никак не меняется, оставаясь серьезным, а во взгляде читается оправданность своего заявления. Будто бы это не пустые слова. Но я не могу в них поверить. — Этих людей нашли? — спрашиваю я, после затянувшейся тишины. — Большинство, — эти слова относительно… успокаивают. — Живыми? — Нет. На этой ноте разговор подошел к концу, а задавать еще вопросы — страшно. Страшно получать ответы, знать правду. Правда — пугает. И уж лучше бы я не спрашивал, и Джош не отвечал, ибо непременно все в доме об этом пожалеют. Оставшийся час поездки прошел, будто бы за пять минут, а из омута мыслей меня вытащил хлопок водительской двери. — Мы приехали, Тайлер, подъем, — Джош потрепал меня за плечо, и я наконец разомкнул веки. Я убираю два объявления в карман толстовки и выхожу из машины. Желудок ноет от голода, но я, как всегда, игнорирую его. Открыв дверь, первое, что бросилось во внимание — это запах хвои и шум моря. Довольно контрастное сочетание. Место, в котором мы будем жить — оказывается двухэтажный коттедж с панорамными окнами и большим балконом. Его фасад опутывает ветвистый клен, который достигает крыши. Рядом с домом располагается запущенный сад, поросший сорняками. Видно, что когда-то за ним ухаживали, но сейчас он запустел. Забор из белого мрамора заметно потрескался с годами и в некоторых местах даже обвалился. Кажется, будто здесь уже давно как никого не было, но судя по словам Брендона, он сюда часто приезжает, но ему видимо лень ухаживать за всем этим. Пожалуй, в этом и есть красота этого места. Даже дух захватывает. Надо бы как-нибудь встать в четыре утра и встретить здесь рассвет с листком бумаги. Я давно уже не открывал свой дневник, но это место так и тянет на то, чтобы набросать еще пару строчек наедине с начинающимся утром. Позади раздался звук шагов и я резко обернулся, будучи все еще напуганный тем, что где-то поблизости бродит маньяк. Но это оказался всего лишь Брендон. Он присел на край фонтана, вырвав сорняк и отбросив его в сторону. — Кто здесь раньше жил? — решаю поинтересоваться я. — Это долгая история, — нехотя говорит Ури. Я заметил, что Брендон в присутствии Джоша и Брендон в присутствии меня — будто бы совершенно разные люди. Сейчас он не улыбается, а эмоции на лице скованны серьезностью, сквозь которую можно проглядеть затаившуюся печаль. — У меня полно времени, — ответил я, надавливая. Обычно, я не уговариваю людей на распоры, но мне действительно хочется узнать историю этого дома. — Какой же ты упертый, но ладно, — смиренно вздохнул он, подперев голову. — Если тебе реально интересно узнать историю, то слушай, так уж и быть. Здесь когда-то жила моя мама. Она, если ты не заметил, была из довольно богатой семьи, которые являлись теми еще консерваторам. Но на архитектуре этого места консерватизм сыграл на руку. У нее было мало друзей и обучалась она на дому. Она была упертого нрава и сбегала из дома по ночам в город. Как-то в баре она познакомилась с моим отцом. Тот еще только учился в университете. Он, видимо, не был тогда плохим человеком, раз мама в конечном итоге выбрала его. Родители были против их отношений, но когда матери исполнилось 18, она сбежала из дома к нему, уже навсегда. Они искали ее, но в конечном итоге ничего не добились. И так прошло около 5 лет. Затем, моя мать с отцом развелась на некоторый период времени и она переехала в этот дом, забрав совсем еще мелкого меня. По приезду, оказалось, что родители уже как года два погибли при пожаре, а этот участок остался ей в наследство. Она занялась реставрацией дома, переделав его на свой лад. Но сад решила оставить в первозданном виде. Здесь я прожил с ней год, а затем, они с отцом опять поженились. Опережая вопрос — «почему она вернулась?», скажу, что по юношеской глупости, она не получила нормального образования, а сидела на шее у отца. Работать за гроши ей не понравилось, а меня обеспечивать как-то надо было. Поэтому, она и вернулась к нему. Затем, она занялась самообразованием, и догнала все то, что нужно, чтобы помогать отцу на работе и не быть содержанкой. Мы еще пару раз сюда приезжали, но затем дом опустел, и про него будто бы все забыли, но я помнил. — Так почему ты сам сюда приезжаешь? — спрашиваю я, внимательно впитывая его слова. — Потому что у меня дома обитает пизданутый батька, и чтобы не огрести от него за еще какую-нибудь мелочь, я прячусь здесь. Ну и это место мне напоминает о спокойной жизни с мамой, без скандалов и тому подобного. Пусть холодильник зачастую здесь был пуст, но мы вдвоем как-то справлялись. — А почему ты не ухаживаешь за садом? — поинтересовался я, надеясь, что я пока еще не сильно докучал его вопросами. — Некоторым вещам лучше оставаться такими, какие они есть, — пожал плечами Брендон, вставая и отряхиваясь, тем самым показывая, что разговор подошел к концу, — слушай, тут такая проблема. Еду я заказал, чтобы ее привезли, а вот готовить никто из нас не умеет. Так что у нас есть что-то на закуску типо пиццы, но Джош сказал, что тебе нельзя такое. — На самом деле, я умею готовить… И последний вопрос. Можно? — осторожно спрашиваю я. — Смотря какой, — неоднозначно отвечает он, дернув плечом. — Так почему Грейс решила, что жить рядом с отцом для тебя лучше, чем вместе с ней наедине? И когда он начал ну… бить тебя? — Это целых два вопроса. На первый отвечу — она, видимо, решила, что финансовое благополучие для меня лучше, чем моральное и физическое, а на второй я не буду отвечать. Прости, но для этого я слишком трезв, — хмыкает Брендон, перешагивая через поваленный забор. — И когда ты будешь достаточно не трезв? — спрашиваю я, провожая его взглядом. — Когда Джош ляжет спать, загляни в гостиную. И кстати, раз ты сегодня у нас кухарка, то через часик жду тебя на экскурсию по кухне, — кидает Брендон через плечо, — раз тебе здесь так понравилось, то можешь заглянуть в амбар. Ключ от него лежит под камнем справа, — на последок добавил Брендон и скрылся за домом.***
Джош просыпается посреди ночи от грохота с первого этажа. Заворчав, он сонно потирает глаза и вытягивает руки к потолку, разминая затекшую спину. Вчера он дождался, когда Тайлер соизволит нормально поесть, а затем лег спать, оставив Джозефа на попечение Брендону. Через пару секунд до него доходит: «какого черта с первого этажа что-то грохочет в два ночи?». Не долго думая, он вооружается трубой от стоящего рядом пылесоса и на цыпочках выходит за дверь. Мало ли, что это может быть. Учитывая, что они находятся посреди густого леса. Он лишь молится, чтобы это оказался ни медведь, ни лиса и ни вор. Заметив свет, льющийся из гостиной, он медленно и осторожно открывает дверь, и… это оказывается Тайлер, который звонко смеется рядом с перевернутым стулом. Джош, опешив, делает шаг назад. В нос сразу же ударяет запах спиртного и все встает на свои места. — Тайлер, ты пьян? — удивленно спрашивает красноволосый, поднимая брови. Он не может поверить, что Тайлер умудрился наклюкаться. Он будто бы все еще прибывает во сне, ибо такую картину с реальностью связать как-то не удается. — Не-е-ет, — тянет Тайлер, ложась на пол. Дан уже догадался, как Джозеф добрался до алкоголя и сразу же находит взглядом Брендона, который опрокинул голову на стол и уснул крепким сном в обнимку с бутылкой коньяка. Тайлера напоили, и Джошу кранты от родителей, если они узнают об этом. Он устало садится на стул рядом с дремлющим Ури и тяжело вздыхает, раздумывая, что ему лучше сделать в этой ситуации. Может, просто отпустить и все пойдет так, как пойдет? — Джош, — зовет Джозеф, когда у того получается встать на обе ноги, пусть и не без помощи стула, который и так уже достаточно настрадался. — Чего тебе? — спрашивает Дан кое-как сдерживая раздражение. Когда Брендон проснется, он точно убьет его. — Еда подгорела, прости, — говорит заплетающимся языком Тайлер, виновато смотря на него. Джош решает проигнорировать его, ибо последнее, о чем он может думать сейчас, так это об испорченном ужине. — Джош, — снова зовет его тот. — Да чего тебе, блять? — ворчит Дан, начав стучать ногой под столом. — Ты хочешь есть? — спрашивает младший, пытаясь подойти к красноволосому, полностью игнорируя грубый тон старшего. — Да не хочу я. И стой на одном месте, а то опять ебнешься, — Джош заранее придвигает к себе бутылку вина, на которую уже позарился Тайлер. — Я не хочу стоять. Я слишком долго стоял, — хмыкает он. — Значит сядь. — Сидеть тоже не хочу. — А чего ты хочешь? Наступила тишина. Джошу кажется, что уже даже слышит, как шестеренки в голове Тайлера крутятся. — Я не знаю, чего хочу. Но мне так весело, Джош, — широко улыбается Тайлер, кладя на плечо Дана ладонь, для того, чтобы устоять на месте. — А вот мне нет, — он бросает взгляд на тонкую тайлеровскую ладонь с ободранными заусенцами, но ничего не говорит, — господи, с вами и самому спиться можно, — ворчит он, подтягивая к себе бутылку вина и делая несколько крупных глотков. Бордовая жидкость обжигает глотку, а терпкий привкус тает на языке. — Почему? Давай веселиться вместе. Или никому не нравится, когда я веселюсь? — улыбка пропадает с его худого лица. — Нравится, но в трезвом состоянии. — Но ты же сам пьешь сейчас… — наклоняет голову Джозеф, внимательно изучая лицо оппонента. — Это я еще не пью, поверь мне. — Если я сыграю тебе, ты будешь веселиться? — О, не беспокойся, ты вполне себе отыгрываешь концерт на моих нервах прямо сейчас. — У Брендона есть пианино. — Я знаю. — Он хорошо играет. — Я знаю. — Давай я сыграю? — Да делай, что хочешь, только замолкни, пожалуйста. — Почему ты злишься? — спрашивает Тайлер, отходя от Джоша и спотыкаясь о пустую бутылку на полу, но Дан вовремя реагирует и удерживает его за спину руками. Тот благодарит кивком и бредет пьяной походкой дальше. — Я просто переживаю, что будет на утро. Ты же ничего не ел и ты на антидепрессантах, а еще, ты напился с моим лучшим другом, которому я сказал приглядывать за тобой. Такой ответ тебя устроит? — Прости меня. Я… Я приношу так много проблем, правда? Мне очень жаль. И на самом деле, я понимаю, почему ты всегда злишься на меня. Я же так мерзко выгляжу, — говорит он, опустив голову. Его глаза потускнели, а искры веселья исчезли, оставляя смиренную печаль. — Ты не мерзко выглядишь, Тайлер, — говорит Джош, понимая, что сейчас даже не врет. Ни себе и ни ему. — Я слышал, как ты говорил, что я выгляжу мерзко, что я тебе неприятен и ты не хочешь со мной возиться, — каждое слово Джозефа врывается в зону комфорта Дана, заставляя того постыдно отвести взгляд. Да, Джозефу довелось услышать какой-то из разговоров Дана, — но тебе не за что извиняться. — Есть за что, — устало произносит красноволосый, понимая, что его загнали в тупик. — Мне Брендон рассказал, почему ты так говорил. Мне жаль, что с тобой так поступили, — Тайлер невидящим взглядом смотрит в стену. По всей видимости, он говорит про Мэтта. — И что тебе еще Брендон успел наплести? — Лучше спроси у него, — пожимает плечами он, оперевшись копчиком об стол. — Вы играли в «Тайну» с ним, так ведь? — догадался парень, хмуро изучая взглядом его худую фигуру. В призраке полумрака она кажется поразительно тонкой и изысканной. Будто бы она вовсе не травмирована. Будто бы ее такой и задумали, чтобы другие могли любоваться войной, которая снизошла на мир этого мальчика. — Ага, — ответила тонкая фигура и пошатнулась в сторону, но все же, удержалась и осталась на ногах. — Хочешь сыграть в нее со мной? — он сам от себя не ожидал такого предложения. Но раз этот вечер начался максимально странно, то пусть он так и закончится. Хуже он точно не сделает. Да и сна уже ни в одном глазу, а время коротать как-то надо. — Ты слишком трезвый, — замечает Тайлер полушепотом. Джош тяжело вздыхает и идет к бару, где рандомно выбирает три бутылки чего-то спиртного. — Если я выпью вот эту и эту, — он поднимает их в воздух, демонстрируя, — тогда сыграешь? — Да, — кивает Джозеф, щурясь, чтобы рассмотреть этикетки на алкоголе. — Тогда пойдем наверх, иначе мы наверняка разбудим этого дремлющего алкаша, и поверь, этого уж точно лучше не делать, — кивает на спящего друга тот. Тайлер соглашается, и, прихватив спиртное, они выходят из гостиной и поднимаются по лестнице. Они бредут по окутанному во мраке ночи коридору, потому что никто из них не помнит, как включается здесь свет. Джош всю дорогу тщательно старается контролировать передвижения Джозефа, чтобы тот не навернулся, как это всегда бывает. Среди неисчисляемого количества дверей, Дан открывает первую попавшуюся и впускает Тайлера, а затем заходит сам. Дан хлопает по выключателю и комнату озаряет яркий, режущий глаза свет. Освещение демонстрирует парням просторную комнату, сделанную в черно-белых тонах, с диваном, картинами и… роялем. Кажется, помещение сделано специально лишь для этого инструмента. И да, у Брендона есть и пианино, и рояль, и синтезатор, и еще черт знает что. Он по характеру — музыкальный барахольщик. Тайлер осторожно подходит к роялю и начинает обходить его кругами, будто бы боится спугнуть инструмент. Осмелев, он нежно проводит по крышке предмета рукой, оставляя на толстом слое пыли полоски следов. Немного помедлив, Джозеф открывает его. Дан так и остается стоять возле двери, а Тайлер, кажется, и вовсе забывает о чужом присутствии. Младший сладостно потянулся худыми руками к клавишам и вслед за ними тишину разрушила музыка. Но того хватило всего на несколько секунд, прежде чем Джозеф отдернул себя и отскочил назад, будто обжегшись. — Я не думаю, что рояль кусается, — усмехается Джош, опершись о косяк двери. Тайлер потерянно смотрит на оппонента и будто бы хочет что-то сказать, но в итоге упускает свои слова. Спустя полчаса, Дан стал достаточно пьяным, а Тайлер стал достаточно открытым, чтобы начать игру «Тайна». Тайлер и Джош по обоюдному согласию решили сыграть в камень-ножницы-бумага. Ладонь Тайлера сложилась в ножницы, а рука Джоша в камень. — Ну… значит, я начинаю, — говорит старший, устраиваясь удобнее на полу, — давай начнем с легкого. У тебя есть хобби? Тайлер отпивает большими глотками жидкость из бутылки под пристальным взглядом Дана и после этого произносит: — Да, я пишу песни и играю на синтезаторе, — его голос осип от долгих разговоров, а слова потеряли нужный ритм от спиртного в крови. — Споешь мне их как-нибудь? — Я не умею петь, — отводит взгляд тот, — сапожник без сапог, понимаешь? — Думаю, в таком случае, надо учиться петь. — Меня не оставляют одного почти никогда, а учиться при посторонних людях — неловко. — Так ты хочешь связать свою жизнь с музыкой? — Неплохо было бы. Но это лишь замки на песке, мне стоит выбрать другое призвание в жизни, — тонкая рука Джозефа проникла под рукав черной толстовки и начала шкрябать ногтями кожу. — Знаешь, я также думал в твоем возрасте, — Джош тоскливо улыбнулся. Он невольно вспомнил былые деньки. Жизнь тогда была холодной и полной сомнений. — Ты тоже хотел стать музыкантом? — удивленно вскинул брови Тайлер. — Ага. Я до сих пор хочу им стать. Барабанщиком, если быть точным. — Но у тебя же нет барабанов дома. — О, поверь, я знаю об этом. Что-то мы заговорились, давай, теперь ты задавай вопрос. — Почему у тебя нет барабанов дома? — Ах ты… Но ладно. Потому что нет денег, чтобы их купить, но играть я умею, — он преподносит бутылку к губам и делает несколько больших глотков, настолько больших, что он в конечном итоге подавился. — А где ты научился? — Это уже не по правилам. Твоя очередь еще не наступила, — сквозь кашель говорит он, вытирая влажные губы тыльной стороной руки. — А какая разница? — Большая. Я учился везде. У Брендона, в магазине музыкальных инструментов, где я когда-то работал, — он делает небольшую паузу, раздумывая над последующим вопросом, — Какая семья, в которой ты жил, тебе больше всего понравилась? — Эта, — Джош был приятно удивлен скоростью ответа Тайлера, но он честно не понимает, почему именно его попечительство Джозефу так угодило. — Почему? — Твая очиредь еще не ноступила, — Тайлер спародировал тон Джоша и театрально скрестил руки на груди. Дана пробило на смех, а затем, Тайлер и сам залился смехом. — Чщ, вдруг мы разбудим нашего алкаша, — Джош прижал палец к своим губам. — Давно я так хорошо время не проводил, — признался Тайлер, — спасибо, что остался со мной. — Это моя работа. Но, честно говоря, я вообще не ожидал такого поведения от тебя. — Это было неожиданностью и для меня. — Давай, теперь ты задавай, бог пародий. — Мне давно было интересно. Наверно, это чересчур личный вопрос… — Для подобного эта игра и существует. — Каково это было любить Мэтта? — Да, это действительно личный вопрос. А я надеялся, что ты его не задашь, но ладно. С того времени, как я осознал свои пидорские чувства, я проводил в страхе, что мои родители узнают. Вся моя жизнь состояла лишь из пиздостраданий о том, когда я с ним опять увижусь и из пиздостраданий о том, какой он мудак. Словно меня постоянно душили. Это было больно, но те моменты, когда мы мирились — были самыми счастливыми. — Действительно ли любовь такая болезненная… — Для меня — да. А вот если ты спросишь у Брендона, то он скажет, что нет. Иногда мне кажется, что после того, как он бросил, ну… употреблять, он находится в постоянном поиске любви. И он это чувство изуродовал до неузнаваемости. Он сам об этом говорил. — Да, мне он тоже нечто подобное рассказывал. — Так сколько вы пили по времени? — Долго, — уклончиво ответил Джозеф. — Я его точно убью. Тайлер тяжело вздохнул и сделал из бутылки несколько мелких глотков. Их минуло еще несколько вопросов и несколько ответов прежде, чем Джош поинтересовался о том, о чем Тайлер ненавидит рассказывать и вспоминать. — Почему ты молчишь на сеансах с Вилльямом? Тайлер медлит отвечать, стараясь собрать все растерявшиеся мысли: — Твой отец страшный. И я боюсь взрослых мужчин. — Его нечего бояться, он не причинит тебе вреда. — Если даже ты его опасаешься, то значит — есть за что его бояться. — Ладно, ты прав. Но это мои с ним терки, а не твои. Тебе он плохо не сделает, поверь мне. — Когда меня положили в клинику, мне тоже так сказали. — Что стряслось с тобой в клинике? — Мне попался плохой сосед, который на протяжении недели всячески унижал меня. В конце концов я понял, что чересчур ничтожен для этой жизни и… ну… Я думаю, тебе твой отец об этом рассказал. — Честно говоря, у меня почти нет никакой информации о тебе. Кроме твоего диагноза, даты рождения и места жительства. А, и рекомендаций от отца, как мне с тобой обращаться, на которые я положил хер. — Именно поэтому эта семья мне нравится гораздо больше остальных. — Потому что я безответственный чурбан? — Именно. Вроде, теперь моя очередь задавать вопросы. Какого это иметь такого хорошего друга как Брендон? — На самом деле он довольно упертый друг. Но и я не подарок, — он помедлил, раздумывая над ответом, — общаться с ним весело. Он всегда поддержит и даст хороший совет. Но при этом, он достаточно скрытный. Даже для меня. С одной стороны конечно кажется, что он самый открытый тип на свете и что даже выбежать полностью голым на площадь — для него легче простого. Но это лишь мнимый образ. Обманка. В общем, общаться с ним — это всегда знать, что твой тыл подстрахуют. И я стараюсь отдавать ему столько же, сколько он отдает мне. — А что вы будете делать, когда вы поссоритесь? — Непременно помиримся. Тайлер нахмурил брови и некоторое время хранил молчание, пребывая в раздумьях о чем-то своем. — Так почему ты боишься взрослых мужчин? — разрушил тишину Джош. Джозеф на этих словах дернулся и помрачнел. Его лицо исказила тревога, а ладони снова полезли под толстовку, начав с новой силой шкрябать кожу. — Эй? С тобой все в порядке? — заботливо произнес Джош и положил руку на его плечо, потрепав его, — ну все, перестань чесать руку. Если хочешь — можешь не отвечать. — Меня изнасиловал учитель, когда мне было 13, — выпалил он: дрожащим и хриплым голосом. — Ох ебан в рот. Ты действительно мог не отвечать. — В-все хорошо, — пытается заверить того он. — Успокойся, Тайлер. Это нормально — быть не в порядке. Мне правда жаль, что с тобой это произошло. Джозеф молчит, пряча карие глаза под ресницами. Он держится всего несколько секунд, а затем срывается на горестный вопль: — Мне было всего 13, Джош! Я верил этому учителю, я думал, он хороший, но он… — горячие слезы сыпятся градом из его глазниц, а щеки пылают краской. Джошу становится больно только лишь смотреть на него. Он осторожно прижимает его к груди, слабо обнимая, и Тайлер поддается. — Потом об эт-том уз-знала вся школа. Старшеклассники избивал-ли меня во дворе, — он говорит быстро и запутанно, будто бы он всю жизнь ждал, чтобы вылить кому-то это, рассказать. Джош обнимает его крепче и Тайлер цепляется за его майку, как за спасательный круг. И Тайлер действительно тонет. Тонет в синеве воспоминаний и захлебывается. Волны не дают ему ни вздохнуть, ни перевести дух, все накатывая на него и накатывая. И Дан уже тысячу раз успел пожалеть о всех плохих вещах, что он ему сказал. Абсолютно обо всем. Потому что этот мальчик явно не заслуживает такого отношения. — Я с тобой. Все нормально. Здесь тебя никто не тронет, ты в безопасности, — пытается успокоить его Джош. Но Тайлер безутешен. Они сидели так еще очень долго. Молча. Рассвет за панорамным окном показал свои первые лучи над хвойным лесом. Ночь осталась позади и пустила первые ростки чего-то удивительного и нового среди ответов и вопросов. Игра «Тайна» так и останется жить в этой комнате. И завтра Тайлер практически ничего не вспомнит, а Джош будет помнить абсолютно все.