Тайлер из воскресенья

В полуденном свете среди раскиданных пустых бутылок от алкоголя лежат Тайлер и Джош. Старший с гулким зевком смаргивает с глазниц пьянчужный сон. Он пытается лениво привстать, чтобы размять затекшее тело, но некий вес, который расположился в ногах, не дает ему этого сделать. И этот вес живой. Еще этому весу не помешало бы поменьше пить и побольше есть. И вот картинка вчерашней ночи пазлами собирается в голове, явно не собираясь давать какие-либо ответы. Из собранного ясно только одно — хреновый из Джоша опекун. Ему требуется немного времени, чтобы разобраться в себе и до конца осмыслить ситуацию. «Сейчас. Тайлер. Спит. У. меня. На. коленях» — с долгими паузами он повторяет эти слова у себя в голове. Он делает глубокий вдох и устало закрывает лицо рукой. Вечно он попадает в крайне нелепые ситуации с этим мальчуганом. В любом случае Джошу сейчас тепло. Но тепло не снаружи, а где-то внутри. Внизу живота. И под щекой Тайлера тоже тепло, даже жарко. И еще ему почему-то страшно тревожить этого спящего, зашуганного котенка. Он кажется таким невинным, беззащитным. Его хочется защищать, и как только он смотрит на его спокойное лицо, так сразу в мысли, подобно острым копьям, впиваются вчерашние слова. А еще горячие слезы, льющиеся струями по раскрасневшейся коже. Сам того не понимая, он уже крепко привязался к Джозефу. И именно этого Дан боялся больше всего. Привязанности. Джош осторожно подкладывает ладонь под теплую щеку Тайлера, удерживая его голову в воздухе, и сразу же подгибает под себя колени, которые радостно хрустят оттого, что наконец-то приняли другую позу. Парень опускает голову Тайлера на пол, а сам встает и разминает затекшее от дремы тело. Ему слабо верится, что наконец-то удалось по душам поговорить с таким закрытым человеком. Будто это был всего-навсего сон. Но вот вопрос: помнит ли о беседе младший? Ответ Дан получит только после пробуждения этого сударя. Джош еще раз протяжно зевает, задирая футболку и почесывая оголенное пузо, и уже собирается покинуть комнату, как вспоминает, что все же не самым лучшим вариантом будет оставить Джозефа просто лежащим на полу среди бутылок. Поэтому он легко поднимает его на руки и прикидывает, куда этого малолетнего пьяницу можно положить. Его комната находится этажом выше, но учитывая, что там очень крутая лестница с узким проходом, лучшим вариантом будет найти комнату где-то на этом этаже. Джош выходит в коридор и открывает первую попавшуюся дверь, а за ней оказывается какое-то пристанище для буддистов. Темнота и куча свеч. Если бы он очнулся в этой комнате после попойки, то слег бы с инфарктом. Он даже не удивляется, что эта комната вообще существует в этом доме. Джош уже давно привык к странностям друга. Но он никогда не запомнит множество помещений этого дома. Поэтому каждая дверь для него — это как загадка. Никогда не узнаешь, что окажется за ней. За десять минут блужданий он обнаружил три ванны, одну библиотеку, кабинет и еще черт пойми что. Грань терпения начала подходить к летальному исходу и он, забив на все, решил просто отнести Тайлера к себе в комнату. В конце концов, ему не привыкать, и не такое бывало. Да и плевать он хотел, какие вопросы возникнут в голове у Джозефа, когда он проснется не пойми в каком состоянии, да еще и в кровати Дана. Старший аккуратно кладет его в постель и набрасывает сверху одеяло, но, подумав, достает из шкафа еще и плед. Парень еще некоторое время бродит по дому то в поисках бутылки воды, то в поисках таблеток, то в поисках тазика (на самый крайний случай), и все набранное сваливает у кровати Джозефа. Джош садится прямо на пол, лениво подпирает голову рукой и долго смотрит на Тайлера, вспоминая чувства и эмоции, что он испытал вчерашним вечером. И, пожалуй, это тоже было тепло. Он начинает замечать некую красоту в младшем. Даже неповторимость. Иногда в уродстве есть нечто прекрасное. Это довольно тонкая грань. Он ловит себя на том, что хочет прикоснуться к Джозефу. Его истязает любопытство, что же скрывается под этой белесой кожей. Какие мысли томят человека напротив? А собственно, что ему сейчас мешает? Кажется, если бы он уронил Тайлера, когда нес, то тот бы и то не проснулся. И с этим выводом, и с не совсем чистой совестью он берет внутреннюю сторону руки Джозефа и с интересом разглядывает шрамы. Все же некоторое отвращение внутри себя он не в силах побороть. Даже зная историю Тайлера, он все еще не понимает, как можно было себя до такой степени истязать. Он надавливает большим пальцем на кожу, и прислушиваясь к чувствам в глубинах груди, замечает, что даже несмотря на рубцы, кожа все равно мягкая. Да он сам по себе мягкий. И одновременно острый. Ходячий конгломерат. Рядом с открытым окном с истошным криком пролетает птица, что заставляет Дана пробудиться от некого транса и с испугом отскочить от Тайлера. Растерянно осматриваясь вокруг, он тут же скрывается за дверью. Спрятаться. Забыть. Будто бы ничего и не было. Дан ощущает волнение на кончиках пальцев и легкий трепет сердца в груди. Он просто немного сходит с ума. Совсем чуть-чуть. Ему нужно на свежий воздух, а то так совсем крышей съедет. Вздумал человека щупать, пока тот спит, ну и бред. Он практически слетает вниз по ступенькам, но на глаза попадается дверь на кухню, что и заставляет Джоша затормозить, ибо он вспоминает о Брендоне, состояние которого было бы неплохо проверить, учитывая его незнание о выпитом вчера Ури алкоголе. Он входит на кухню и тут же спотыкается о лежащую на полу собаку, но та, по всей видимости, воспринимает это как призыв к игре и с радостным тявканьем закидывает лапы Джошу на грудь. — Эй, ты чего разголосилась. Не думаю, что твой алкаш сейчас потерпит шум, — сердито шепчет Джош, с недовольным видом отталкивая ее от себя. — Если ты хочешь погулять или поиграть, то это явно не ко мне, — ворчит он, а собака, как ни в чем не бывало, продолжает скулить и настойчиво тащить за рукав кофты Джоша к выходу. Дан поднимает игрушку с пола и кидает ее куда-то в глубь коридора, на что собака тут же реагирует и выбегает за ней, а Джош быстро закрывает дверь. Дан, усмехнувшись, рассматривает Брендона. Он как лежал на столе, так и лежит. Будто бы и ночи не прошло. Джош подходит к Ури и игриво тыкает его кулаком в плечо. — Подъем, пора выгуливать свою псину, — с наигранной ласковостью шепчет Дан. — Нахуя мне тебя выгуливать? Отъебись, — Ури недовольно морщит нос, и махая ладонью возле своего лица, поворачивает голову в другую сторону. — Какие мы стервозные. — Ты заебал орать. Башка болит. Оставь меня. — А вдруг псина нассыт или насрет? — Ну так выгуляй ее. — Это твоя псина. — Отъебись. — Какой у нас интересный диалог. Ури решает оставить это без ответа, и судя по сопению, тот снова проваливается в сон. Джош складывает руки на груди и недовольным взглядом сверлит макушку Брендона. Друг редко бывает до такой степени раздраженным. Ну, выхода нет. Надо прогуляться с собакой. Да и он же хотел проветриться. Вот и совместит полезное с… полезным. Он берет поводок со стула и, услышав звон цепи, собака тут же начинает скрестись в дверь. Свежий ветерок, прилетевший с морских пучин, ерошит красные волосы Дана. В прокуренном доме Ури не так много кислорода, а на природе его слишком много, поэтому от свежего воздуха немного кружится голова. Но парень искренне наслаждается этим мгновением. В этом вся прелесть этого дома. Вдали от городской суеты, только ты, деревья, море, собака, алкаш и шизофреник. Идиллия. Синева неба с ватными облаками смыкается на заброшенном причале, и Джош решает пробежаться до него, если он, конечно, еще не забыл тропу через лес, ну и если она не заросла. Джош бродит среди сосновых деревьев и поваленных бревен, а собака снует то туда, то сюда, все никак не нарадуясь долгожданной прогулке. Наконец мелодичное пение птиц заглушается шумом прибоя и Джош оказывается на месте. Он ловко перешагивает через очередное поваленное бревно и замирает в ступоре, укорачивая поводок Пэнни. Возле скалы стоит какая-то человеческая тень. Его бы не удивила эта «находка», если бы он находился в городе. Но нет. Сейчас он в полнейшей глуши, и каких-то следов человеческого вида здесь и в помине быть не должно, кроме, разве что, жителей дома Брендона. Он щурится от яркого солнца, пытаясь понять, не кажется ли ему вовсе. Но фигура смотрит ровно в ответ на Джоша. Собака тоже замечает человека и начинает лаять. «Что за чертовщина?» — думает про себя парень. — Эй! — кричит Дан человеку, намереваясь с ним познакомиться, но фигура тут же срывается с места и вбегает в лес, а Дан ошарашенно смотрит на происходящее. — Скажи, вот я сейчас крышей поехал или что? — спрашивает он у собаки, все еще смотря на место, где впервые увидел человека. — Боже, да я разговариваю с животным. Конечно, у меня едет крыша. Джош долго блуждал по лесу и по берегу моря. Поначалу в надежде найти доказательство того, что то, что было возле скалы — живое, а вовсе не выдуманное, а затем просто заплутал в мороке своих мыслей. Он все еще не мог забыть вчерашний вечер, но в глубинах своей души ему бы хотелось повторить. Прямо как в баре. Повторите мне, пожалуйста, этот чудесный напиток, который угробит мне печень. Будет ли у них когда-нибудь такой же пронизанный откровенностью разговор с Тайлером, только на трезвый рассудок? Хотел бы он знать. Дан потерял счет времени, потерял и дороги домой. Так что вернулся он только через три часа. К тому времени, все спавшие стали бодрствующими и очень недовольными похмельем. Дан все еще пребывает в глубокой задумчивости, когда перешагивает порог кухни ради того, чтобы попить воды. Он долго смотрит в стену и совершенно не замечает, как на него пялится Ури с таким выражением лица, которое бывает только у людей, которые знают что-то, чего они знать не должны. — Чего лыбишься? — буркнул Джош, отпивая жидкость и переводя взор на друга. — Знаешь, Тайлер поинтересовался у меня, что он делал в твоей кровати, — с усмешкой протянул он. — Меня вот тоже интересует, какого хуя ты напоил человека, который сидит на антидепрессантах, — огрызнулся Джош. — Ну надо же ему как-то расслабляться. Алкоголь — это анестезия от жизни. А ему этой анестезии нужно больше, чем всем нам вместе взятым. — Врачам твоя философия не понравится. — Врачам не нравится ничего из того, что я делаю, — Ури пожал плечами. — И ты не ответил на мой вопрос. Джош валится на стул и, сделав глубокий вздох, начинает рассказывать: — У нас вчера был откровенный разговор, ну и мы вырубились на полу. Я искал место, где положить его спать и нашел, кажется, всевозможные комнаты в доме, кроме хоть какой-то спальни помимо моей и твоей. Беседы Ури и Дана схожи с ассорти из подколов и поддержки. В одну минуту чудится, что они друг другу глотки перегрызут, а в другую, что они в припляску отправятся под венец, но для них это совершенно нормальное и комфортное общение. — Кажется, Тайлер не помнит вашего разговора, — предполагает Брендон устало подпирает голову рукой. — Вообще? — брови парня невольно поползли на лоб. — Вообще. И нашего, к слову, тоже. Ну, может оно и к лучшему, — хмыкает тот. — И о чем вы говорили? — с подозрительным прищуром спрашивает Дан. — О том, как ты обоссался в третьем классе. — Но такого не было. Какого хера? Ури еле сдерживает смех, когда видит, что безобидная шутка была воспринята всерьез. — Да не помню я толком, о чем мы говорили. Все будто в тумане, — зевает Брендон и массирует пальцами виски. Они молчат. Каждый обдумывает слова другого. Джош понимает, что сейчас ему смертельно хочется взбодриться, поэтому достает кружку и включает кофеварку, закидывая в нее капсулу. — Я один здесь все помню? — Можешь гордиться этим, — он наблюдает за действиями друга, — Бахни-ка мне тоже кофейку, — с лицом мировых страданий просит Ури. — За твой острый язык тебе только в ебло бахнуть можно. — Проявил бы уважение к человеку, у которого похмелье. — У меня скоро будут все симптомы похмелья, если ты не заткнешься. Все настроение испортил, — ворчит Джош, ставя кружку в кофеварку. — Сегодня человека видел на берегу. Я попытался его позвать, а он смотался. — А ты никакие таблетки не пил случаем? Вдруг какую-нибудь упаковку от головной боли спутал с кое-чем. — Да не пил я ничего. Я тебе серьезно говорю, там кто-то был. Ты уверен, что в округе никто не живет? — Ну все, Кандзаргас пришел по наши души. — Кто? — Мифологию читать надо. — Ладно, считай, что я спятил. Пожалуйста. Как хочешь. Но если ты ночью проснешься от крика… — Да успокойся ты. Может просто лагерь развели в прилежащих зарослях. Пикантное же местечко. — Наверное, ты прав. Я в последнее время слишком много беспокоюсь. — Может тебе стоит спрятаться от мира? Ну знаешь, отдохнуть от его бренности и прочего. Постичь дхарму в тибетских горах. — Прям с Тайлером я полезу в твои горы дхарму постигать. Вот кому бы и не помешало отдохнуть, так это тебе. Ты когда в последний раз в зеркало смотрелся? Мертвецы и то живее выглядят… — Если я начну отдыхать, то ты найдешь мой труп в ближайшем притоне. Да и я и так почти ничего не делаю. Только и спаиваю Тайлера твоего, — его руки устают держать голову, поэтому он просто кладет ее на стол и прикрывает веки. Джош тоже мрачнеет. Ибо недавняя смерть оставила сильный отпечаток на жизнях обоих друзей, и никто не знает, что сейчас делать. Вскоре Джош решает перевести тему: — Где Тайлера черти носят? — Где-то носят. Завтрак надо бы готовить тебе для себя же и для него. — А ты есть не будешь? — Не-а. Я вполне себе сыт вчерашней попойкой. Джош решает приготовить яичницу из последних яиц и делит ее поровну, раскладывая по тарелкам. Дан зовет Тайлера, и в ответ с лестницы доносится шум неторопливых шагов. — Прости, но я не голоден, — младший выглядывает из дверного проема. — Ну хоть немного, — просит Джош, пододвигая ближе к нему тарелку. — Вообще не хочу, — отрицательно мотает головой Джозеф. — Тебе надо есть, — давит Дан и уже сам подходит ближе к Тайлеру, недовольно скрестив руки на груди. — Я себя плохо чувствую. — Ты постоянно плохо себя чувствуешь, — закатывает глаза Джош. — Но я вчера пил, — Тайлер сжимается от напора Дана и отходит от него на пару шагов назад. — А нефиг было алкашку пить. Пиздуй жрать, — Джош начинает повышать голос, и по его телу проходят молнии раздражения. — Прости. Но я правда не могу. Мне тош-ш-но, — голос Тайлера начинает дрожать от давления, которое на него оказывают. Джош, благо, замечает смену в поведении Джозефа, и что тот только пугает его сейчас. Ничего благого он такими темпами не добьется, поэтому он смягчается: — Ладно, как хочешь. Можешь просто посидеть с нами на кухне, — сдается Дан и уходит за стол, даже не глядя на Джозефа. А тот, на удивление, следует за ним и садится рядом, на всякий случай отодвигая от себя тарелку. — Ну и атмосферка. Надо бы опохмелиться, — подал голос Брендон и осмотрел барную стойку, а затем достал коньяк и тут же начал большими глотками осушать бутылку. — Эй, братан, полегче, — вмешался Джош, вскакивая и решительно выдергивая у друга из рук бутылку. — Оставь мне, — негромко попросил младший. — Да ради бога, — Брендон оставил Джоша с бутылкой и достал новую из бара и уже хотел было протянуть Джозефу, но терпение Дана лопнуло. — Тайлер, ты вообще в курсе, что тебе алкоголь противопоказан?! Младший вздрагивает от ора, но находит в себе силы выдавить: — А я похож на человека, которому не все равно на свое состояние? — А я похож на человека, которому все равно на твое состояние? — задает Дан вопрос в лоб. Карие глаза Тайлера заполняются чернильной злобой и смотрят прямо в глаза Джоша. И в каждом из этих зрачков Дан видит себя. Его трясет от ненависти. Его заебало то, что его постоянно опекают. Будто бы он маленький ребенок. Он не может делать то, что хочет делать, и половину жизни Джозеф проходит со связанными руками. В конечном итоге это начинает выбешивать, и младший не выдерживает: — Знаешь что?! Пошел ты! — желчно выплевывает тот и выбегает из кухни, оставляя за собой только хлопок двери и грохот разбитой бутылки, которую Брендон выронил от неожиданности. Минута тишины висит в воздухе, подобно натянутой лески. И Джош первый разрывает ее: — Мы на него плохо влияем, — тихо произносит он, находясь все еще в шоке от происходящего. — Определенно, — протягивает Ури, с тоской смотря на осколки под ногами. И после паузы добавляет: — Он начинает быть похожим на тебя. — Это чем еще? — Вы слишком много времени проводите вместе… ладно, ты все равно не поймешь. — Да пошел ты. — Ну вот видишь.