Some Reasons To Be Alive

— Грёбаный Кайл. Картман сцеживает слюну за щёку и проглатывает — как досаду, как недосып, как внеочередной вызов к доске. Идея поиграть в крестики-нолики на уроке принадлежит еврею, но мистер Гаррисон неумолим: виноват Эрик Картман. Эрик Картман вообще всегда и во всём виноват. Это он дразнит одноклассников, задирает старших, огрызается на учителей, травит тех, кто косо посмотрел на него, а остальные, конечно, безгрешны. Остальные, конечно, жертвы, как иначе! Особенно Кайл. Грёбаный Кайл… Кайл настигает его по пути домой — резко хватает за плечо, заставляя остановиться. На нём эта нелепая яркая ушанка, и её хочется сдёрнуть, но Картман почему-то не решается. Он стоит как вкопаный, пока Кайл притягивает его к себе за воротник куртки и сладко целует, упиваясь своим мастерством. Картман только сдавленно выдыхает и закрывает глаза, позволяя Брофловски мучить его пухлые красные губы, кусать их и посасывать, а после — уйти. Уйти, оставив покрасневшего, разгорячённого, сражённого в очередной раз. Какой может быть вообще досып после этого, когда руки теперь знают, чем заняться ночами, когда буйное воображение смелыми мазками малюет такое, что простыня пачкается в считанные секунды. Кайл… В столовой всегда шумно: гремят подносы, высасывается сок, дети переговариваются и смеются. Картман окружён плотной вакуумной тишиной, настолько настоящей, что барабанные перепонки напрягаются до предела. Это длится до тех пор, пока за столик не садится Кайл, стаскивая с плеча свой вечный красный рюкзак. Картман не слышит Стэна, а вот реплики Кайла — насмешливые, звонкие, объёмные — очень даже. — Ага! Скидки были до сорока процентов, чувак. Я и Dark Souls купил наконец-то. — Ничего, будешь у меня рубиться. Ты же знаешь, я тебе всегда рад. Ты же мой супер-лучший друг. Стэн не замечает, но Кайл всё время смотрит перед собой — прямо на Картмана. Со своей лёгкой пренебрежительной улыбкой и ненавязчивым интересом к чужой реакции. Он прекрасно видит, как перекатываются желваки на лице Картмана, как тот старательно сжимает губы в тонкую полоску, делая вид, что вообще не смотрит в его сторону. Как Картман сдаётся, зло и обиженно сжимая кулак. — Потрахайтесь ещё тут, самое время испортить людям аппетит, Кайл! Картман покидает столовую, не доев свой третий бургер. Уму не постижимо. — Грёбаный Кайл. Картман находит его после уроков возле шкафчиков, хватает за шею и разворачивает силой. От Кайла пахнет мерзким диабетическим шоколадом и улицей. Сжимает его волосы в кулак, целует больно и горячо, вгоняет язык глубже, чтобы облизать верхнее небо и гортань, и Кайл впервые замирает, загнанный в угол во всех смыслах и обездвиженный этим мощным телом и его давлением. — Мой грёбаный Кайл.