Some Reasons To Be Alive

Кайл никогда не любил кошек. Взаимоотношения с ними не складывались у него с самого его детства, когда он, увлечённый рыжий юнец, зачарованно наблюдал за разнеженной хвостатой красоткой, а затем неожиданно протягивал руку и хватал её за уши или лапу. Кошка верещала и традиционно царапала когтистой лапой иудейского отпрыска. Так что Брофловски неизменно возвращался домой с кровавыми отметинами на лице и на руках, а так же с бесконечным чувством обиды в груди. Немудрено, что Кайл всячески противился спонтанному желанию матери завести живую мышеловку, и проблема сошла на нет так же неожиданно, как и появилась. Мать увлеклась шитьём и чтением моралей всем, до кого могла дотянуться, а Кайл, торжествующе улыбаясь, наступал на хвост каждой шерстяной мяуке, стоило ей появиться в его поле зрения. Пока не преодолел порог в шестнадцать лет и не понял, насколько глупо заниматься подобным. Тем более, когда портить жизнь можно кому-то намного более интересному. — Кайл, — Картман на секунду отпускает его мокрые зацелованные губы и томно прикрывает глаза от удовольствия, — я заметил, что ты гуглил виды кактусов... — Эй!!! — Кайл бешено взрывается и сжимает кулаки на широких толстых плечах своего возлюбленного, — не «заметил», твою мать, а «заходил в мой браузер», жиртрест! Какого хрена?! Картман, вполне привыкший к подобному обращению, блаженно улыбается и тянется к нежной розовой щёчке еврея, крепче сжимая его в руках и не давая активно сопротивляться. — Ну, формулировки не столь важны... Мы же не в суде, — смешливо парирует Картман и перехватывает чужое запястье, занесённое для точного удара по макушке, целует и трётся своей лоснящейся щекой, — так вот, душа моя... В преддверие Хануки благодаря своему интересу к твоим интернет-запросам я выяснил, что нужно тебе подарить. А в этом есть некоторая польза, думает Кайл. То есть, действия Картмана, разумеется, отвратительны, но всё же... Это лишает Брофловски необходимости озвучивать свои подарочные желания, что всегда вводило его в ступор. — Посему... — глумливо продолжает Эрик, оставив в покое обслюнявленную еврейскую руку, — на эту Хануку ты получишь то, что так сильно хочешь. — Ну, ладно, — ворчливо сдаётся Кайл и даже допускает, что Эрик в теории может быть милым и полезным. Но только в теории, само собой, — а о чём ты трепался с моей мамой? Я слышал, вы смеялись! Картман задумчиво пожимает плечами и беспечно причмокивает: — Я уже не помню. Она рассказывала мне истории из твоего детства... Каким ты был прелестным даже тогда... Картман снова впивается в его губы жадным поцелуем, а Кайл успокоенно выдыхает и позволяет Картману себя ласкать. В конце концов, вроде бы, всё в порядке. Всё в порядке ровно до того момента, когда Кайл получает все семь дней разные кактусы в коробочках, а на восьмой — грёбаную серую кошку с идиотским красным бантом на голове. И пока Кайл гневно сжимает кулаки, рассматривая пушистое исчадие ада и клянясь уничтожить Картмана самым жестоким способом, последний покатывается от смеха и подмигивает Шейле, которая тоже едва сдерживает хохот.