твои неважные шестнадцать

— Ну и вали к Майер! — разъярённо кричит Кошелева, таща (пытаясь тащить) парня внутри палатки к выходу. Анисимов совершенно не успел уловить тот момент, когда из смеющейся Кристины, что била его подушкой, девушка стала такой. Вроде между этими двумя состояниями была насмешливая и несерьёзная фраза о том, что Кошелева могла бы быть поуважительнее к нему, ведь для некоторых честь с ним в багажнике лежать. Макс даже не понял, как Кристина смекнула то, что подразумевал он Майер, а ещё сильнее не понял, с чего вдруг Кошелева начала бить его и кричать, чтобы он проваливал. «Алкоголь» — приходил ответ к Максу, но тот резко отказывался-отказывался-отказывался от этого варианта. Хотелось, чтобы за поведением Кошелевой стояло что-то посерьёзнее, чем пару стаканчиков шампанского. И Анисимов совершенно точно, смотря на разъяренную Кристину, наивно пытающуюся перетащить его, осознавал, что это желание его отнюдь не пьяная прихоть. За этим желанием стояло что-то серьёзное. Что-то, что сейчас не давало и взгляда отвести от Кошелевой. Была возможность только смотреть на девушку и задумываться. — Я серьёзно! — топнув ногой, вскрикнула девушка и отпустила ногу Анисимова, на что тот усмехнулся. — Я тоже, — наконец-то сумел вставить свои слова Макс, поудобнее присаживаясь. Зрительный контакт Максим все ещё не разрывал, глядя на девушку снизу-вверх и подмечая новые детали её внешности с такого ракурса. — Что ты «тоже»? — раздраженно бросила Кристина, помещая руки на талии. — Я совершенно серьёзно не собираюсь уходить отсюда, — объясняет Макс Кошелевой, словно маленькому ребёнку, и разводит руками в сторону, откидываясь назад. После чего Крис брови хмурит и пинает парня. Не сильно, конечно, но ощутимо. Так ощутимо, что Анисимов посмеивается и за ногу девушку тянет на себя. И алкоголь, безусловно, делает своё дело. Кошелева, итак все свои силы потратившая на недавнюю возню и бойню подушками, поддаётся такому резкому рывку и падает рядом со Свободой, тут же руками упираясь тому в плечо. Сдвинуть пытается, а Максим усмехается и боком к ней ложится. Теперь они лежат прямо напротив друг друга и кулачками своими Кристина уже в грудь парню упирается. Не сильно, но крайне настойчиво. — Ну не хочу-у-у я к Майер, — перехватывая руки девушки и не давая ей их вырвать, говорит Анисимов, на что Крис возмущённо фыркает. — А то есть в багажнике с ней зажиматься ты хотел? — хмурится Кристина и пытается совладать со своим языком. Тот же заплетается, слова выходят отчего-то слишком медленно, что раздражает. Макса же веселит. Он, казалось, с попаданием в палатку Кристины, остатки самообладания собрал и про выпитый алкоголь забыл. Нет, конечно, его тоже моментами штормило, но уж точно не так, как девушку напротив. У парня почему-то стойкая уверенность присутствует, что наутро этот разговор он запомнит, хотя он и важности из себя не представляет. — А ты ревнуешь? — парируя, отвечает Макс и ладони Кристины поглаживает. Кошелева же хмурится-хмурится-хмурится и глаза прикрывает. — Было бы кого, — лениво выдаёт Кристина, в очередной раз руки пытаясь вырвать. Но Анисимов не даёт и усмехается, насмешливо растягивая: — Ревну-у-у-уешь. Крис головой покачивает отрицательно и глаза приоткрывает, чувствуя, что Макс смотрит на неё. У Кошелевой в глазах чертята скачут, блеском отдавая. Нельзя пить ей совершенно: чертят своих раззадорила и парня напротив тоже. — Признай уже, Кошелева, — ухмыляясь, произносит Макс и пальцы свои с пальцами девушки переплетает. С оттенком волнения, но Анисимов точно знает, что Крис не вырвется. Как минимум потому что не в состоянии, а, как максимум, который бы приятно его грел (или тешил самолюбие), потому что не захочет. И он оказывается прав: Кристина лишь опускает взгляд на их переплетенные пальцы и морщится. Отчего Максим хмурится и не понимает её недовольство. А у Анисимова подушечки пальцев мозолями покрыты, которыми он кожу поглаживает, и Кристине не столько неприятно, сколько просто хочется показать именно такую реакцию. Кошелева вроде как и против, но, получается, не особо. Максиму это не нравится, но он молчит. — Я могу признать, что ты придурок, — тихо произносит девушка, вновь взгляд злой Максу отдавая, — И не думай, что я вроде Жени, — Анисимов сводит брови к переносице, не понимая, и чувствует, что девушка ногтями в кожу впивается, — Мне твоё общество не особо приятно с самого знакомства, Макс, — совершенно спокойно продолжает Кошелева, — И рядом с тобой находиться совсем не честь для меня. Наоборот даже — уйти хочу, но, надеюсь, что ты это первым сделаешь, — Кристина наконец глаза свои прикрывает и Максим понимает, что теперь это черти внутри девушки её раззадорили, а не она их. — Серьезная такая, — усмехается парень, на что Кошелева распахивает глаза резко и удивляется: он что, не слушал её? А у Макса негласное правило уже как пару лет: пьяный бред не воспринимать и игнорировать, дабы отношений не испортить. А с Кристиной-то и портить нечего, но все равно Анисимов стирает неприятный осадок от слов девушки и смеётся над её выражением лица, с которым она все и вещала. — Уйди, — хмурясь, просит Кристина и ладошку пытается вырвать. — А что мне за это будет? — совсем по-детски спрашивает парень и улыбается, зубы оголяя. — Я тебя не убью, — шепчет Кристина и глазами смеется, блеском все пространство небольшой палатки заполняя. — Ты и так не убьёшь, — отвечает парень, — Мне нужно что-нибудь стоящее, Кошелева. — Шантажировать Майер будешь, — сильнее ногтями царапая, выбрасывает Кристина и сесть пытается. — А я не шантажирую, — поднимается Макс и за талию девушку к себе подтягивает, вновь ладонь её в своей сжимая и руку с талии не убирая. По-свойски безумно, но Анисимова тешит-тешит-тешит тот факт, что Кошелева и не дергается. Макс пальцами скользит по спине и медленно позвонки пересчитывает сверху-вниз. — Я предлагаю взаимовыгодное предложение, — продолжает Макс, горбясь, дабы на одном уровне с девушкой быть, — Я ухожу, но за желание. — Давай, — покачивая головой, сдаётся Кристина и только отходит от такого резкого подрыва. До неё информация через раз доходит, да и то —половину она и не осознаёт. Кажется лишней текила была, которую она с Олегом пила за пару минут до обхода. Именно сейчас сорокоградусная жидкость полностью поглощала Кошелеву, организм которой совестно выдерживал лишь те стаканчики шампанского. — Поцелуй меня, Кошелева, — раздаётся шёпот на ухо и девушка дёргается назад, в плечо того толкая. Эту фразу она поняла уж точно. Макс смеется и за руку свободную Кристину обратно тянет, в глаза её блестящие глядеть не переставая. Анисимов не пил уже минут тридцать, наверное. И его понемногу отпускало, но он, борясь с совестью, пытался списать такую просьбу именно на такой вредительный алкоголь. Кошелева активно головой из стороны в сторону качает и наконец руки Макса с себя скинуть пытается. Плачевно выходит, конечно. Под утихающий смех Анисимова, Кристина утыкается тому в грудь и найти объяснения своим спонтанным поступкам не может. Да и не пытается даже. Думать и анализировать сейчас возможности у той нет. Кошелева просто повинуется своим желаниям, но вовсе не собирается повиноваться желаниям Макса, когда тот за подбородок её берет и поцеловать пытается. Девушка откидывается обратно на землю и руки к голове тянет. Слишком резко. Анисимов же, вздыхая глубоко, глядит на Кристину и отчего не хочет опять к ней тянуться. Видимо совесть все-таки побеждает опьянение и Макс руками лицо закрывает, задаваясь вопросом ну почему именно сейчас он трезвеет. Трезвеет тогда, когда можно лечь рядом и… Кристина руки его от лица отводит и, улыбаясь, глазами чертят своих демонстрирует, что вот-вот сотворят что-то. Парень едва среагировать успевает, как Кошелева его руки отпускает и, приставая, к губам его тянется. Макс теряется, но, когда Кошелева уже волосами лицо щекочет, руки на талии девушки помещает и тормозит ту, но не отдаляет. Лбом к лбу прижимается и через силу произносит: — Я пошутил вообще-то, — чертята в глазах напротив недоумевают, а Свобода взгляд переводит на вишневые и приоткрытые губы Кристины, а девушка губу нижнюю покусывать начинает. И Макс, блять, совершенно не понимает: специально она или волнуется? Свобода отрывает взгляд нехотя и только тогда, когда Кошелева руки свои помещает на шее у него и наконец опускается на землю, становясь опять ниже. У Макса в голове судорожно мысли вьются и мурашки по шее и спине от такого невинного прикосновения бегут. А девушка его скулы касается и они взглядами опять встречаются. И желание целовать-целовать-целовать сильное такое, что Анисимов даже вперёд поддаётся и Кристина напротив глаза прикрывает, чертят своих пряча. И Макса отпускает. Как по щелчку. За пару сантиметров до губ Кошелевой, Анисимов окончательно отодвигается, руки Кристины с себя убирает и ком в горле сглатывает. Когда он выходит из палатки, до него доносится сильный храп, а перед глазами, у почти потухшего костра, сидит Майер, руки грея над небольшим пламенем. Анисимов закрывает палатку и садится к девушке рядом, пальцами проникая в карман и находя там спасательную пачку сигарет. Она жутко помятая, и Макс даже сначала хмурится, а потом вспоминает, как Кошелева совсем недавно то прижата была им, то сверху была. Неудивительно даже, что всю пачку помяла. На губах проскальзывает легкая усмешка, которую Женя подмечает. — Чего ты? — тихо говорит она, не глядя на помятую пачку, из которой Анисимов достаёт более-менее нормальную сигарету. Тот плечами пожимает и с себя напряжение колючее снимает, затяжку делая. И сразу же в ухмылке губы растягивает: такое напряжение никотин не снимает. — С Кошелевой был? — едва различимо звучит справа и Макс голову в сторону девушки поворачивает, брови хмуря. Женя такая Женя: знает все, а если и не знает, то догадывается, додумывается и уверенной-уверенной всегда выглядит, отчего уже нельзя солгать. Кажется, будто Майер тебя насквозь видит и вопросы эти её больше из-за приличия, а не незнания. И парень прекрасно знает, что лгать этой кошке бесполезно, но отчаянно пытается. — В палатках живут по трое, Жень. — Да, но Софа и Диана сейчас со своими из десятого. Я заглядывала к ним недавно, — спокойно говорит Женя, искоса на парня глядя. Тот же губы облизывает и плечами пожимает, — С Кошелевой был, — утвердительно добавляет Майер, ладошки горячим дыханием теперь согреть пытаясь. — Замерзла? — ещё тише произносит Макс, а Женя прекрасно знает, что его это не волнует. Он с себя тему перевести пытается. И Майер, подобно действиям парня, делает вид, что не знает, почему он интересуется. И поэтому кивает. Анисимов с молнией на раз-два разбирается и серую кофту с себя тащит, аккуратно помещая её на плечи Жени. Та же ладонь его накрывает своей холодной и в глаза вглядывается, шепча: — Спасибо. Макс кивает и на руку девушки, что лежит на его собственной, у него на ноге, пытается не обращать внимание. Затягивается посильнее и окурок в костёр кидает. А потом освободившейся рукой ладонь Майер накрывает, а потом и вовсе двумя руками ее ладошку сжимает. Женя расплывается в улыбке. Такой привычной Максу: наигранно смущённой и одновременно нахальной. Не такой скромной, как у Кошелевой, когда они только познакомились. Или не такой счастливо-искренней, когда она тянулась к нему за поцелуем. Неожиданно всплывшее сравнение заставляет отвести взгляд от улыбки Жени и напрячься, пытаясь убрать назойливую Кошелеву из своей головы. На секундочку, уже почти трезвой и разумной. — Я слышала, как вы смеялись, — опираясь на парня, произнесла Майер и Макс выдохнул. — Да, с ней весело, — спокойно ответил Свобода и кинул взгляд на палатку напротив. — А со мной? — отлипая от парня и разворачиваясь к тому полубоком, спросила Женя, на что Макс усмехнулся. — А с тобой не только весело, Жень. С тобой по-разному, — все тише и тише говорил парень, ощущая как Майер высвободила свою руку и локтями опёрлась на его ногу. — С тобой тоже хорошо, — кивнула Женя, услышав явно что-то своё в словах Макса. Тот же усмехнулся. Женя такая Женя. А уже через секунду Майер уверенно сократила расстояние между ней и Анисимовым, целуя обветренные и шершавые губы Макса. Тот же, к ее удивлению, лишь поудобнее сел, дабы Жене было удобно разместиться рядом. Но Майер, закусывая губу парня, поступила по-свойски: перекинула ногу через Анисимова и оказалась сверху, тут же ощущая горячие ладони Макса на своих ягодицах. Он аккуратно вёл пальцами вверх, залезая под тонкую ткань кофты, отчего кожа покрывалась мурашками, а девушка прогибала спину, грудью касаясь груди парня и разрывая поцелуй. Целовать Женю было приторно. Приторно сладко и вязко. У неё были мягкие податливые губы и на них четко чувствовался ром вперемешку с колой. Макс, в принципе, всегда и думал, что ее губы сладкие, а сама Женя — ласковая и податливая. Наверное именно поэтому целовать Майер было не интересно. Но, когда девушка потянулась к нему опять, недвусмысленно двигая бёдрами, парень ответил. — Потрахайтесь в другом месте, — разрушил «идиллию» возмущённый, но очень знакомый голос. Макс тут же оторвался от девушки, заглядывая той за спину. Софа, хмуря брови, открывала палатку, откуда тут же показалась Кошелева, которая не могла не заметить открывшуюся ей картину. Макс, на котором удобно устроилась Женя. Ее руки были до сих пор на шее у парня, а руки Анисимова до сих пор под одеждой девушки (толстовка, прикрывающая эту картину, валялась рядом). Кристина, кажется, чуть зависла. Ровно как и Анисимов, прижимающий к себе Майер. И если бы не Софа, что поняла всю соль и не толкнула бы подругу во внутрь, то — оба уверенны — они бы не двигались ещё долго. Запоминая, осознавая, анализируя. Макс за эти мгновения запомнил лишь растерянный взгляд, поджатые губы и руки, что остервенело и крепко сжимали ткань толстовки. Макс осознал, что только что целовал Женю и это увидела девушка, которую он хотел поцеловать по-настоящему. Не так. Макс сумел проанализировать то, что он — придурок, а Кристина, кажется, и близко теперь не подойдёт к нему. — Кажется… — начала Женя, касаясь пальцами скулы парня. На что Макс же дернулся и скинул с себя девушку, подрываясь с места и заходя в свою палатку, где сидели Серёжа, Олег, Никита и Илона. — А мы уже думали ты у Кошелевой заночуешь, — заметив парня, произнес Терновой. Анисимов же крепко сжал челюсть, всем своим видом показывая, что не настроен говорить. Он присел рядом с поникшим Серёжей, что без слов передал тому бутылку текилы. — Не пяльтесь, — злостно произнес Макс, после чего жадно вцепился в бутылку. Илона громко вздохнула и посильнее прижалась к Никите, что оставил нежный поцелуй на её макушке. Олег, кажется, был невъебенно одинок в этот момент. И непонятная тоска по Дэни захлестнула его слишком резко. Терновой вдруг просто осознал, что если бы Бурцев был рядом — ему бы ни за что не стало бы одиноко. Дэни, наверное, потащил бы его на природу, заставляя глядеть на небо, усыпанное звёздами. И Олег бы обязательно подумал, что так нужно проводить досуг с любимым человеком, но никогда бы не отказался посмотреть с Бурцевым на звёзды. — Пиздец, — красноречиво заявил Макс, возвращая бутылку Трущеву, что закивал. В тесной палатке с парнем согласились все, даже Никита с Илоной, что казались счастливыми.