The Shattered Family

Малфой снова не появлялся на уроках до утра четверга, когда слизеринцы и гриффиндорцы были в полпути на двойные зелья. Гарри был глубоко сосредоточен, обдумывая сегодняшнее зелье, «Сокращающееся решение», когда двери открылись. Он повернулся, чтобы разглядеть Малфоя в подземелье, его правая рука была покрыта бинтами и перевязана веревкой: он вел себя, по мнению Гарри, как будто он был героическим выжившим в какой-то ужасной битве. — Как ты, Драко? — прошептала Панси. — Сильно больно? Малфой не ответил ей, просто взглянув на нее, проходя мимо. Гарри догадался, что он еще не простил Паркинсон за то, что она посетила его в больничном крыле. — Присаживайтесь, присаживайтесь, — холодно сказал профессор Снейп. Гарри и Рон нахмурились; Снейп не сказал бы им «присесть», если бы они пришли поздно, он бы их задержал. Но Малфой всегда мог уйти от всего, что касалось Снейпа. Малфой поставил свой котел рядом с Гарри и Роном, чтобы они готовили свои ингредиенты на одном столе. Гарри пожалел его мимоходом, прежде чем вернуться к своим ингредиентам. У него было почти все готово, он просто должен был почистить абиссинскую сморковицу, а затем он мог бы добавить ее в свой котел, а зелье внутри начало бы превращаться в необходимый кислый зеленый цвет. — Сэр, — позвал Малфой, — сэр, мне нужна помощь, чтобы разрезать эти ромашки, потому что моя рука… — Уизли, порежьте корни для Малфоя, — сказал Снейп, не поднимая глаз. Рон окрасился в кирпично-красный. — С твоей рукой ничего не случилось, — прошипел он Малфою. Драко ухмыльнулся через стол. — Уизли, ты слышал профессора Снейпа, порежь эти корни. Рон схватил нож, потянул к себе корни Малфоя и начал грубо нарезать их, чтобы они были разных размеров. — Профессор, — протянул Малфой, — Уизли портит мои корни, сэр. Снейп подошел к их столу, уставился через свой крючковатый нос на корни, затем неприятно улыбнулся Рону из-под длинных, жирных черных волос. — Поменяйтесь корнями с Малфоем, Уизли. — Но, сэр… — Живо, — рявкнул Снейп самым опасным голосом. Рон отдал свои собственные красиво нарезанные корни через стол Малфою, затем снова взял нож. — И, сэр, мне нужно почистить абиссинскую сморковицу, — сказал Малфой, его голос был полон злобного смеха. — Поттер, отдайте свою сморковицу Малфою, — сказал Снейп, посылая Гарри взгляд, полный отвращения, который он всегда оставлял за собой. Малфой ухмыльнулся, когда Гарри взял свою сморковицу. Он, к сожалению, отдал последний ингридиент Малфою, бросив его ему, и снова начал чистить растение.  — Я не должен был очищать твои раны, — пробормотал он. — Извини, Поттер, не слышу твое бормотание, — ухмыльнулся Малфой. Гарри посмотрел на него и огрызнулся: — Пидор. Малфой вернул оскорбление. — Отец не очень доволен моей травмой… — Продолжай говорить, Малфой, и я сделаю тебе настоящую травму, — прорычал Рон. Гарри посмотрел между ними и добавил: — Я видел твои раны, Малфой, перестань обманывать его. — Он жаловался руководителям школы. И министерству магии. Знаешь, у отца много влияния. И такая длительная травма, как эта, — он прижал руку к себе, поддельно вздыхая, — кто знает, может ли моя рука снова стать прежней? — Заткнись, Малфой, — не выдержал Гарри. — Мой отец также влияет на министерство. Он один из лучших авроров. Я уверен, что министр, скорее всего, прислушатся к нему, чем к тому мудаку, которого ты называешь отцом. — Следи за словами, Поттер, — пригрозил Малфой. Гарри посмотрел на него, в его глазах был чистый гнев, когда он прошептал: — Я должен был сглазить тебя в больничном крыле. Твоя рана заживала бы дольше, если бы я не почистил и не обмотал ее для тебя. Ты хочешь узнать о боли? Я могу тебе устроить. Оба мальчика посмотрели друг на друга, прежде чем Драко поднял взгляд на свой котел. — Спасибо, — сказал он резко. — За лечение моей раны. — Пожалуйста, — холодно ответил Гарри. Он обратил внимание на мертвых гусениц, которых резал. Он должен был разрезать их пополам, и он посмотрел на Рона, который все еще пытался восстановить поврежденные корни, которые ему теперь приходилось использовать. Гарри почувствовал жалость к своему другу, поэтому он взял мертвых гусениц Рона и начал их резать. — Спасибо, друг, — сказал Рон, улыбаясь Гарри. Через несколько котлов, у Невилла была проблема. Он регулярно заваливал зелья; это был его худший предмет, и большой страх перед профессором Снейпом сделал все в десять раз хуже. Его зелье, которое должно было быть ярким, кисло-зеленым… — Оранжевое, Долгопупс, — сказал Снейп, поднимая ложку с зельем и позволяя ему стечь обратно в котел, чтобы все могли увидеть. — Оранжевое. Скажи мне, мальчик, хоть что-нибудь поступает в твой череп? Разве ты не слышал, как я сказал, совершенно ясно, что нужна только одна селезенка крысы? Разве я не сказал, что хватит личинкового сока? Что я должен сделать, чтобы ты понял, Долгопупс? Невилл покраснел и дрожал. Казалось, он был на грани слез. — Пожалуйста, сэр, — встряла Гермиона, — пожалуйста, я могу помочь Невиллу правильно это сделать. — Я не помню, чтобы просил Вас хвастаться, мисс Грейнджер, — холодно сказал Снейп, и Гермиона стала такой же розовой, как Невилл. Малфой ухмыльнулся, и Гарри обернулся, чтобы взглянуть на высокого подростка. — Долгопупс, в конце этого урока мы дадим несколько капель этого зелья вашей жабе и посмотрим, что произойдет. Возможно, это побудит вас сделать его правильно. Снейп отошел, оставив Невилла трясущимся от страха. — Помоги мне! — простонал он Гермионе. Малфой ухмыльнулся. — Чего ты смеешься? — спросил Гарри, обращая все свое внимание на Малфоя. — Долгопупс, мальчик безнадежен, — произнес Малфой. — Я бы поклялся, что он даже будь сквибом все испортил. — Следи за словами, Малфой, — предупредил Рон. — Или я накормлю тобой дементоров. — Просто проигнорируй его, Рон, — сказал Гарри. — Он всего лишь напыщенный мудак. Малфой посмотрел на Гарри, его глаза злобно сверкнули. Гарри проигнорировал его и сосредоточился на своей задаче, помогая Рону сократить свои оставшиеся ингредиенты. Гарри снова обратил внимание на свое зелье. Он должен его сварить, вся его концентрация должна быть на зелье, над которым он работает, игнорируя его ненависть к профессору Снейпу и его раздражительность Драко Малфоем, мальчиком, с которым он пытался подружиться. Только его зелье и ингредиенты Рона. Когда он закончил нарезать их, он сосредоточился на своем котелке до окончания урока, позволив ему вариться на медленном огне, когда это необходимо, и мешать, когда нужно мешать. В конце урока его зелье было точного кислотно-зеленого цвета, как и было указано профессором Снейпом, который только наградил Гарри пренебрежительным взглядом. Снейп подошел к Невиллу, который сжимал свой котел. — Все, собрались, — сказал Снейп, его черные глаза сверкали, — и сейчас вы увидете, что произойдет с жабой Долгопупса. Если он правильно сделал зелье «Сокращающееся решение», жаба станет головастиком. Если, в чем я не сомневаюсь, он сделал его неправильно, жаба, вероятно, будет отравлена. Гриффиндорцы наблюдали с ужасом, слизеринцы — взволновано. Снейп поднял Тревора левой рукой и окунул маленькую ложку в зелье Невилла, которое теперь было зеленым. Он опустил несколько капель в горло Тревора. Наступила зловещая тишина, в которой Тревор сглотнул; затем появился небольшой хлопок, и Тревор-головастик уже извивался в ладони Снейпа. Гриффиндорцы взорвались аплодисментами, Снейп выглядел разочарованным, вытащил маленькую бутылочку из кармана халата, налил несколько капель на голову Тревора, и он внезапно появился, полностью выросшим. — Пять очков с Гриффиндора, — сказал Снейп, вмиг вытирая улыбки с каждого лица. — Я сказал Вам не помогать ему, мисс Грейнджер. Урок окончен. Гарри, Рон и Гермиона поднялись по ступенькам в холл. Гарри все еще думал о том, что сказал Малфой о руководстве школы, в то время как Рон злился на Снейпа. В Большом зале Гарри провел половину обеда, глядя на Малфоя, пытаясь понять, что собирается сделать его отец, и обдумывая, следует ли ему поговорить со своим. Его глаза каким-то образом упали на Забини, который разговаривал с Малфоем, когда Крэбб и Гойл окружили их. Что-то было в том парне, он заставлял Гарри чувствовать себя… странно. Он не знал, как описать это чувство. Просто наблюдая за ним, слизеринец заставлял его сердце бешено стучать, словно в ожидании чего-то. Гарри предположил, что именно он сейчас выглядел подозрительным и вернулся к своей еде. Профессора Люпина-Блэка не было, когда они прибыли на свой первый урок «Защиты от темных искусств». Все они сели, достали свои книги, перья, пергаменты и разговаривали, когда он наконец вошел в комнату. Он смущённо улыбнулся и положил свой старинный портфель на стол учителя. Он был таким же потертым, как и раньше, но выглядел здоровее, чем в поезде, как будто у него было несколько сытных обедов. — Добрый день, — сказал он. — Положите все свои книги в сумки, пожалуйста. Сегодня будет практический урок. Вам понадобятся только ваши палочки. Когда они это сделали, Лаванда Браун подняла руку и спросила: — Профессор? Почему у вас две фамилии? — Она выглядела так, как будто хотела задать этот вопрос с момента праздника Открытия. Все посмотрели на нее, затем на профессора Люпина-Блэка, размышляя, как он отреагирует. Профессор Люпин-Блэк просто усмехнулся. — Все в порядке, для профессора было бы странно иметь две фамилии, не так ли? Моя фамилия — Люпин, а у моего мужа — Блэк. Короче говоря, мы не могли решить, чью фамилию мы должны использовать, поэтому я просто взял две. Хотя, это немного напряжно, не правда ли? «Люпин-Блэк», — снова усмехнулся он и оглянулся на класс. — Почему бы вам всем не называть меня профессором Люпином? Таким образом, мы все можем сохранить секунду, которая может быть использована для урока. Казалось, класс согласился, их разговоры перешли к мужу профессора Люпина. Другая рука взлетела и спросила: — Где ваш муж?! — Дома, с нашим десятилетним сыном, — сказал профессор Люпин-Блэк. — Теперь давайте поторопимся и возьмем наши вещи. — Блэк… хм, — пробормотал Рон. — Что такое? — спросил Гарри. — Ничего, имя просто звучит знакомо, вот и все, — Рон пожал плечами. Гарри кивнул и собрал свои вещи, озадаченный и взволнованный, чтобы увидеть, что запланировал профессор Люпин. Он не мог не смотреть на профессора Люпина… Люпина-Блэка. Он никогда в жизни не встречал кого-то вроде него, мужчина, у которого есть муж? Гарри никогда не думал, что это возможно, его отец никогда не говорил об этом, и он никого из таких не знал. Гарри даже не знал, есть ли для этого слово. Должно быть. Он провел их по пустынному коридору, за угол, вниз по второму коридору и остановился прямо возле двери кабинета. — Внутрь, пожалуйста, — сказал профессор Люпин-Блэк, открывая его и отступая. Длинная, обшитая панелями комната, заполненная старыми, неодинаковыми стульями, была пуста, за исключением одного учителя. Профессор Снейп сидел в низком кресле, и он огляделся по мере того, как класс заполнился. Глаза его сверкали, и рот скривился в неприятной усмешке. Когда пришел профессор Люпин-Блэк и закрыл за собой дверь, Снейп сказал: — Оставь ее открытой, Люпин. Я бы не хотел стать свидетелем этого. Он поднялся на ноги и прошел мимо класса, его черные халаты вздымались за ним. В дверном проеме он повернулся на каблуках и сказал: — Возможно, никто вас не предупредил, Люпин, но в этом классе есть Невилл Долгопупс. Я бы посоветовал вам не доверить ему ничего сложного. Если только мисс Грейнджер не продиктует ему на ухо. Невилл покраснел. Гарри посмотрел на Снейпа; это было и так очень плохо, когда он издевался над Невиллом в своем классе, не говоря уже о том, чтобы делать это перед другими учителями. Профессор Люпин поднял брови. — Я надеялся, что Невилл поможет мне с одним заданием, — сказал он, — и я уверен, что он исполнит его превосходно. Лицо Невилла стало еще краснее, если это было возможно. Губы Снейпа скривились, но он ушел, захлопнув дверь. — Итак, — сказал профессор Люпин, подзывая класс к концу комнаты, где не было ничего, кроме старого шкафа, где учителя держали свою верхнюю одежду. Когда профессор Люпин встал рядом с ним, шкаф внезапно взвизгнул, ударившись о стену. — Ни о чем не беспокоиться, — спокойно сказал профессор Люпин, потому что несколько человек в тревоге отпрыгнули назад. — Там боггарт. Большинство людей, казалось, чувствовали, что нужно беспокоиться. Гарри вспомнил короткую историю, которую отец рассказал ему о боггартах, когда он был молод. Это было во время первого года Джеймса в качестве аврора, и кто-то устроил грабеж. Пришел Джеймс, только чтобы увидеть, что несколько боггартов устроились дома в шкафах и комодах ведьмы. Джеймс смеялся, когда сказал Гарри, что там было больше всего змей, которых он когда-либо видел за один день. «Затем! Одним заклинанием из моей палочки все змеи стали воздушными шарами! И все они как ппппфффффф!!!». Гарри усмехнулся, вспомнив, как его отец подражал надувному шару, из-за которого пятилетний Гарри рассмеялся. — …и я спросил директора, оставит ли персонал его мне, чтобы устроить мне третью часть практики. Итак, первый вопрос, который мы должны спросить себя, что такое боггарт? Рука Гермионы взлетела. — Он умеет изменять форму, — сказала она. — Он может принимать форму того, что, по его мнению, нас пугает больше всего. — Не мог бы сказать лучше, — сказал профессор Люпин, и Гермиона засветилась. — Таким образом, боггарт, сидящий во тьме внутри, еще не принял форму. Он еще не знает, что пугает человека по другую сторону двери. Никто не знает, как выглядит боггарт, когда он один, но когда я его отпущу, он сразу же станет тем, что каждый из нас больше всего боится. — Это означает, — сказал профессор Люпин, пытаясь игнорировать мелкую путаницу Невилла, — что у нас есть огромное преимущество перед боггартом, прежде чем мы начнем. Почему же, Гарри? — Эээ… потому что нас много, — предположил Гарри, — он не будет знать, какой должна быть форма. — Именно! — сказал профессор Люпин. — Всегда лучше иметь компанию, когда вы имеете дело с боггартом. Он озадачен. Заклинание, которое отталкивает боггарта, простое, но для этого требуется сила разума. Теперь, кто-нибудь знает, что действительно уничтожает боггарта? Гарри поднял руку в воздух. — Гарри? — спросил профессор Люпин. — Смех, — сказал Гарри, его разум возвращался к змеиным шарикам. — Правильно, Гарри, — сказал профессор Люпин. — Смех! То, что вам нужно сделать — заставить боггарта принять форму, которую вы считаете забавной. Сначала мы будем практиковать заклинание без палочек. Повторяйте за мной, пожалуйста… Риддикулус! — Риддикулус! — сказал класс вместе. — Хорошо, очень хорошо. Боюсь, это была легкая часть. Понимаете, одного слова недостаточно. И здесь мы снова вернулись к Невиллу. Гардероб снова затрясся, хотя и не так сильно, как Невилл, который шел вперед, как будто он направлялся к виселице. Гарри наблюдал, как профессор Люпин спросил Невилла, что его больше всего пугает. Невилл признал, что это профессор Снейп, и все рассмеялись. Во время этого смеха Гарри почувствовал, как кто-то подкрался к нему сзади, и знакомый мужской голос прошептал: — После урока… следующая комната. Нам нужно поговорить, Гарри. Гарри повернул голову, но увидел только толпу учеников, все из которых сосредоточились на Невилле. Гарри искал Забини, который стоял с Малфоем. Забини ухмыльнулся Гарри и кивнул. Малфой смущенно посмотрел на Забини, но пожал плечами, обратив внимание на Долгопупса, и на его лице появилась злая ухмылка. Гарри снова обратил внимание на Невилла. Было еще больше смеха, поскольку профессор Люпин-Блэк сказал, что если Невилл справится, боггарт-профессор Снейп будет в одежде бабушки Невилла. — Если Невилл справится, боггарт, скорее всего, переключит свое внимание на каждого из нас по очереди, — сказал профессор Люпин-Блэк. — Я бы хотел, чтобы вы все собрались сейчас, чтобы подумать о том, что вас больше всего пугает, и представьте, как вы можете заставить это выглядеть комично… В комнате стало тихо. Гарри подумал о том, что больше всего его пугало. Первой его мыслью был «Ты-Знаешь-Кто», Волдеморт вернулся в полную силу. Но прежде, чем он даже начал планировать возможную контратаку, на поверхность его сознания вырвался ужасный образ… Гнилая, блестящая рука, скользящая назад под черным плащом… противное, грохочущее дыхание из невидимого рта… Затем чувство, пронизывающее его, ощущение того, что ты тонешь… Гарри вздрогнул, затем огляделся, надеясь, что никто не заметил. Многие люди закрыли глаза. — Все готовы? Невилл… на счет три. Раз… два… три! Столб искр выстрелил с конца палочки профессора Люпина-Блэка и ударил ручку шкафа. Дверь открывается. Профессор Снейп вышел из нее и начал угрожать, его глаза сверкнули в Невилла. Руки мальчика тряслись, когда он нацелил палочку на боггарта. — Р-р-риддикулус! — выкрикнул Невилл. Был шум, похожий на хлыст. Снейп споткнулся; он был одет в длинное платье с кружевной отделкой и возвышающуюся шляпу, увенчанную пугалом стервятника, и он размахивал огромной малиновой сумочкой. Все громко засмеялись и профессор Люпин-Блэк призвал следующего ученика подойти. Парвати шагнула вперед, и произошел еще один хлопок. Снейп превратился в окровавленную мумию. — Риддикулус! — закричала Парвати. Повязка распустилась в ногах мумии; она споткнулась и упала лицом вперед. Затем последовал Симус, и мумия превратилась в женщину с черными волосами до пола и со череподобным лицом зеленоватого цвета — банши. Симус закричал «Риддикулус!» и банши издала грубый стон и схватилась за горло; ее голос исчез. Хлопок! Банши превратилась в крысу, которая преследовала свой хвост; скользкая змея ссохлась, прежде чем стать единым, кровавым глазным яблоком. Когда Дин подошел, глазное яблоко превратилось в отрезанную руку, которая ползла по полу. Дин бросил заклинание, и рука оказалась в мышеловке. Гарри был следующим. Боггарт покатился к нему, еще один громкий треск и рука стала дементором. Гарри сразу почувствовал, как холод охватил его сердце. Его палочка была нацелена на дементора, но он не мог произнести заклинание. Был мелкий сосущий звук, и Гарри снова услышал женский голос, кричащий его имя. — Сюда! — крикнул Люпин, прыгая перед Гарри. Дементор сразу превратился в серебристо-белый шар, висящий в воздухе перед Люпином-Блэком. — Риддикулус! — сказал он почти лениво. Шар взорвался и превратился в тысячу тоненьких струек дыма и исчез. — Отлично, все, — сказал профессор Люпин-Блэк. — Все молодцы… Давайте посмотрим… пять очков Гриффиндору для каждого человека, кто победил боггарта, десять для Невилла, который был первым, и десять очков для Гарри и пять для Гермионы. Гарри все еще ощущал остатки холода, когда Люпин дал им домашнее задание. Ледяное чувство значительно уменьшилось, когда Гарри вышел из кабинета. Он был рядом с Роном и Гермионой и сказал: — По-моему, я что-то забыл. Я встречусь с вами, ребята, позже. — Хорошо, увидимся, Гарри, — сказал Рон. Гарри кивнул и подождал, пока Рон и Гермиона не исчезнут из виду, прежде чем отправиться в комнату рядом с кабинетом, который оказался небольшим заброшенным классом. Как он и подозревал, Забини уже был там, сидел на столе учителя, ожидая Гарри. — Закроешь дверь, пожалуйста? — спросил Забини. Гарри сделал так, как ему сказали, и повернулся к Блейзу. — Что тебе нужно, Забини? — спросил он слизеринца. Мальчик ухмыльнулся и спрыгнул со стола. — Знаешь ли ты, что пахнешь яблоками и корицей? Это специальный шампунь, который ты используешь? Или это естественный запах, Гарри? Гарри не знал, что ответить. — О чем ты? Блейз просто усмехнулся и покачал головой. — Ты такой милый, Гарри, — сказал Забини, раздражая его. — Прекрати называть меня так, Забини, — сказал Гарри, отступая, когда Блейз приблизился к нему. — Чего ты хочешь? — потребовал он снова. — Я уже говорил тебе, Гарри, я хочу быть твоим другом, но этого не произойдет, если ты так будешь на меня смотреть, — тихо сказал Забини. Гарри вздохнул и подумал, говорит ли Забини правду. Слизеринец остался там, где он был, спокойно дожидаясь, когда Гарри ответит. Затем, наконец, Поттер открыл рот и тихо сказал: — Извини. Забини улыбнулся искренней улыбкой и сказал: — Прекрасно, Гарри… Начнем сначала? Я Блейз Забини. Забини протянул ему руку, и Гарри уставился на него, будто мгновение назад они это не обсуждали. — Гарри Поттер, — сказал он. Блейз улыбнулся и крепко сжал руку Гарри. — Итак, Гарри, ты понял, о чем я говорил в прошлый раз? -…о том, что ты, я и Малфой одинаковы? — предположил Гарри. Блейз кивнул. — Нет. Я очень долго думал, чем же я похож на этого придурка! Не то, чтобы я хотел быть им после того, что произошло. Я имею в виду, я очистил его рану, я попытался стать его другом, и он все равно плюнул мне в лицо! Блейз вздохнул и покачал головой: — Слушай, Гарри, я знаю, что Драко может быть огромным мудаком… но если ты хочешь дружить с ним, ты должен принять это. — Почему? — потребовал Гарри, слишком грубо обращаясь. Когда он понял свой тон, он немного вздрогнул и пробормотал еще одно сожаление. Блейз только рассмеялся и улыбнулся.  — Все в порядке, Гарри, все в порядке. И знаешь… Драко под большим давлением со стороны своего отца, Люциуса Малфоя. Будучи единственным наследником Малфоевского состояния, Драко довольно богат, и его отец дышит ему в шею, чтобы держать в узде. — Позволь мне догадаться, у Малфоя есть план для Драко, за которым он должен следовать, даже если он ему об этом не говорит? — спросил Гарри, нахмурившись, когда понял их сходство. Блейз кивнул: — Именно. Откуда ты знаешь? — У… у меня с отцом тоже самое, — признался Гарри.  — Попади в Гриффиндор, заведи лучших друзей, присоединись к команде по квиддичу и женись на красивой девушке. Он никогда не говорил это явно, но я чувствую его давление. У меня появляется боль внутри, когда я не делаю то, чего хочет мой папа. — Это похоже на то, как объяснил Драко, — сказал Блейз. — Было очевидно, что он будет слизеринцем. — Знаешь ли ты… что Сортировочная шляпа хотела определить меня в Слизерин? — спросил Гарри, не зная, почему ему захотелось поделиться этим фактом. — Серьезно? — Блейз ухмыльнулся. — Значит, ты не только хорошо пахнешь, но и немного змея? — Да… я испугался, когда она об этом сказала. Я просил шляпу определить меня куда-нибудь еще, — усмехнулся Гарри. — Итак… Гриффиндор. — Гриффиндор, — кивнул Блейз. — Забавно, но я не могу заставить себя ненавидеть отца, — сказал Гарри. — Я имею в виду, есть только я и он. С тех пор, как… ты знаешь, — Блейз кивнул, и Гарри продолжил: — Папа — не плохой парень! На самом деле это не так. Я имею в виду, он научил меня играть в квиддич и все, что мне нужно было знать. Он даже научил меня очищать раны и всегда был рядом, чтобы утешить меня, когда мне было грустно, когда я сердился или чувствовал себя одиноким… Он всегда был со мной… Я люблю его, но теперь… его слишком много? Я имею в виду, он сказал мне, что все слизеринцы — злые гады… Блейз засмеялся. -…но ты не выглядишь так. И он сказал мне держаться подальше от профессора Люпина-Блэка, но пока он кажется лучшим учителем защиты от темных искусств, который у нас когда-либо был! — сказал Гарри. Блейз кивнул и сказал: — Значит, ты хочешь восстать против папы, дорогой… это единственная причина, по которой ты говоришь со мной, Гарри? — он нахмурился с насмешливой болью в глазах. — Что? Нет! Я говорю с тобой, потому что ты просто выглядишь… — Гарри не знал, как закончить это предложение, поэтому он спросил: — Как насчет тебя, Блейз? А? Такие же семейные проблемы, как у меня и Малфоя? — Нет, моя мать любит меня, а я люблю ее, мать говорит мне делать все, что я хочу с собой, и я согласен, — сказал Блейз. — Кажется, у нас все так уже очень долгое время… Но Драко, это совсем другая история. Его отец, и я знаю, что это не мое дело, но его отец кажется немного далеким от Драко. Я имею в виду, что его мама всегда посылает ему письма и сладости. В последний раз, когда я видел, как Драко говорил с отцом, было очень короткое «прощание» на платформе. Кроме этого, ничего. Блейз пожал плечами: — Я не могу рассказать тебе, как он себя чувствует со своим отцом. Но я знаю, что он испытывает на себе давление. Я имею в виду, он так много говорит, что он просто должен. Отец то, отец се, отец будет в бешенстве… Я уверен, что ты можешь себе представить. — Так как это поможет мне подружиться с Др… Малфоем? — спросил Гарри. Блейз улыбнулся и сказал: — Ты должен был быть в Слизерине? Держу пари, он хотел бы это услышать. Что еще… Я уверен, ты можешь подумать о нескольких вещах, о которых можно было бы поговорить. О, и не беспокойся о его яде. Когда Драко привыкнет к тебе, он станет почти безвредным. — Эмм… спасибо, Блейз… Полагаю… я попробую в следующий раз, когда Малфой поцарапается и попадет в больничное крыло, — сказал Гарри. Блейз рассмеялся. — Но серьезно, Гарри, если ты хочешь дружить с Драко, просто… откидывай его оскорбления. Я обещаю, что под «ледяным принцем Слизерина» скрывается мягкий придурок, — улыбнулся Блейз. — Спасибо… Я думаю, что я сделаю это, — сказал Гарри. — Потрясающе! Тогда нам нужно идти, — сказал Блейз. — Я уверен, что ты рассказал ужасную ложь Уизли и Грейнджер, которые могла бы объяснить только малую часть времени. Пойдем, Гарри, пойдем. Гарри кивнул и последовал за Блейзом из класса. Они пошли по коридору вместе, и Гарри не мог не заметить, насколько он близок к слизеринцу. Он чувствовал теплую ауру мальчика, и ему это нравилось. Улыбка скользнула по его лицу, когда он бессознательно приблизился к слизеринцу, когда они шли в уютной тишине. Они расстались у класса профессора Люпина-Блэка, Гарри направился к Гриффиндорской башне, а Блейз — в Слизеринское Подземелье. Гарри лениво улыбался, когда он повернул за угол и внезапно остановился. Там, перед ним, был Джордж Уизли и еще один парень. Гарри не мог видеть его лица, но Гарри был уверен, у него широкие плечи и мускулы. Джордж был такой же высоты, как и парень, и Гарри наблюдал, потрясенный и возбужденный, когда рука Джорджа двинулась к лицу мальчика и притянула его ближе, пока они не поцеловались! Гарри тихонько задохнулся, наблюдая за Джорджем и парнем. Джордж, казалось, наслаждался этим, когда его руки перемещались по телу другого парня, обхватывая руками грудь, когда рука парня опустилась до его талии, приподняв задницу. Лицо Гарри покраснело, он знал, что он вторгается в нечто частное, но он не мог отвести взгляд. Это был очаровательный, почти гипнотический процесс для Гарри. По какой-то причине его тело начало напрягаться, и его брюки казались слишком узкими. Этого никогда не случалось ранее, и Гарри начал паниковать и сдавать позиции, когда Джордж издал громкий стон. Гарри сосредоточился и увидел, что парень целует шею Джорджа. Гриффиндорец издал странный звук, как зевок, но он был выше, когда парень продолжал целовать его шею. — Ах, не слишком грубо, — сказал Джордж. Парень просто усмехнулся, прежде чем снова поцеловать его. Они развернулись в полукруге, и глаза Джорджа расширились, когда он увидел Гарри. Гарри, сжимая брюки и покраснев, наконец-то, наконец-то, наконец-то снова воспользовался ногами, когда повернулся и побежал, что, казалось, стало намного сложнее, когда его интимная часть выросла. Он побежал к Гриффиндорской башне и сказал пароль «Толстой Леди», которая только приподняла бровь на его внешность. Гарри попытался спокойно войти в общую комнату и огляделся, почувствовав, что Гермионы и Рона не было. — Гарри! — сказал Джордж, входя за Гарри. — Гарри, не убегай, — сказал Джордж. Гарри обернулся и уставился на него. — Нам нужно поговорить, — сказал Джордж. Гарри просто кивнул и последовал за Джорджем, когда они пошли в комнату мальчиков. Они вошли в общежитие пятого курса, и Гарри последовал за Джорджем, когда они, очевидно, направились к его постели. — Гарри… что ты видел? — Я видел, как ты и еще один парень целовались, — сказал Гарри, глядя на Джорджа, — И это заставило меня почувствовать себя… странно. — В смысле странно? — Мое сердце начало стучать, и мои штаны… мои штаны… — Лицо Гарри снова стало красным, подумав об этом. — Все в порядке, я понимаю. Наверное, ты знаешь, кто я теперь? — сказал Джордж. — Как профессор Люпин-Блэк? — спросил Гарри. Джордж усмехнулся и кивнул: — Да. Хотя нас называют геями. Это когда человек одного пола влюбляется в людей своего пола или, по крайней мере, они привлекают его. — Значит, ты… и этот парень…? — Геи, да. Это для тебя важно, Гарри? — тихо спросил Джордж. Гарри посмотрел на него и нахмурился. — Я не знаю… я не знал, что это возможно до сегодняшнего дня. — Все в порядке, — сказал Джордж. — Тебе нужно время, чтобы построить мнение. У тебя есть вопросы? Гарри посмотрел на него, его голова внезапно заполнилась всякими вопросами, которые он хотел задать. Он не знал, о чём сначала спросить. Поэтому вместо этого он начал: — Умм, как… как ты узнал про… — То, что я гей? — спросил Джордж. Гарри кивнул. — Ну, когда я был в твоем возрасте, я стал больше смотреть на парней, чем на девочек, — сказал Джордж. — И когда я мастурбировал, я представлял мальчиков. — Мастурбировал? — Спросил Гарри смущенно. Джордж посмотрел на него и легко рассмеялся: — Ты слишком невинен! — сказал он. — Не волнуйся, я уверен, что ты это обнаружишь сам по себе. Во всяком случае, я замечал большее в мальчиках, чем в девушках. — Как? — спросил Гарри. — Ну, как они выглядели, как стояли, мелкие детали, которые другие ребята никогда не замечали, — сказал Джордж. Гарри почувствовал узел в животе, понимая, что Джордж описывает то, что он замечает. Может быть, он был геем, как Джордж? Гарри боялся спросить об этом, он боялся даже думать об этом. — Зачем ты спрашиваешь? Это то, что ты замечаешь? — тихо спросил Джордж. Гарри удивленно поднял голову, удивляясь, что Джордж читает его мысли. Гарри медленно покраснел и кивнул. Джордж улыбнулся и сказал: — Не говори ничего. Просто не торопись. Тебе не нужно принимать какие-либо обязательства. Хорошо? — Да… спасибо, — сказал Гарри, чувствуя облегчение. Джордж кивнул, и на его лице появилась знакомая игривая ухмылка. — Отлично. Теперь пойдем на обед? Я голоден! И Гарри, ты знаешь, что ты можешь прийти ко мне в любой момент? — Да, — сказал Гарри. — Хорошо, — улыбнулся Джордж. — Пойдем. Джордж и Гарри пошли в Большой Зал, и их разговор, к счастью, был заменен серьезным разговором о квиддиче. Джордж рассказывал Гарри, что Вуд подготовил для их первого матча. — Сначала мы встретимся с Пуффендуем, — сказал Джордж. — Надо сказать, я немного больше взволнован насчет этого матча. — Почему? — Поспорил, — сказал Джордж, ухмыляясь Гарри. — Если мы победим, я также выиграю три галлеона. Гарри засмеялся, и Джордж присоединился к нему.  — Тогда я обязательно словлю снитч в рекордное время. Джордж рассмеялся и согласился. Гарри снова улыбнулся и начал волноваться о квиддичном матче. Было правдой, что ему нравилось больше смотреть на квиддич, чем играть, но если это касалось его друзей… он не удержался бы от дружеской игры в квиддич. И слушая волнение Джорджа за игру, он взволновался. Он задавался вопросом, если Блейз будет в команде Слизерина, тогда он будет чувствовать себя как на дружеском матче? Это вовсе не будет похоже на профессиональную игру, как в течение последних двух лет. Когда они добрались до Большого Зала, ученики все еще приходили. Рон и Гермиона уже были там, и когда Гарри сел к ним, Рон спросил: — Что заставило тебя быть там так долго? Мы с Гермионой ждали тебя в общей комнате. — Встретил Джорджа, — легко сказал Гарри. — Мы поговорили. Рон принял ответ и начал обсуждать урок профессора Люпина-Блэка. — Вы видели, как паук упал? У него появились роликовые коньки, а потом он просто упал! — засмеялся он. Гарри рассмеялся. — Странно, хотя он прыгнул и перед тобой, — продолжал Рон. — Но это имеет смысл, — возразила Гермиона. — Я имею в виду, это был дементор. Трудно сделать дементора смешным. Гарри кивнул, нахмурившись, когда вспомнил, что снова услышал крики женщины. Он не мог не задаться вопросом, почему дементор влиял на него гораздо больше, чем на других. Он поднял голову на стол, где сидел профессор Люпин-Блэк. Его глаза как обычно повернулись к Слизеринскому столу, к его новому другу Блейзу, который разговаривал с Малфоем. Когда его глаза упали на Малфоя, в его кишечнике появилось странное чувство. Он не мог понять этого чувства, это была не ненависть, не гнев. Это было то, чего никогда раньше не испытывал Гарри. Казалось, что тысяча бабочек решила занять местечко в его теле, пролезая в каждый орган и занимая каждый дюйм, и все же его сердце казалось невосприимчивым. Его сердце, хотя сначала казалось, что оно пропустило удар, чувствовал себя очень тепло, глядя на ледяного принца. Он чувствовал себя почти спокойно, Гарри не мог это объяснить, но, глядя на Малфоя, когда он не ослепляет и не усмехается над Гарри, он мог видеть, насколько красивый мальчик. Блейз посмотрел на стол Гриффиндора и улыбнулся Гарри. Поттер улыбнулся и помахал ему, прежде чем слизеринец возвратил свое внимание Малфою. Возможно, наличие в Слизерине друга не было бы таким уж ужасным, как говорил ему отец. Возможно, он ошибался, и Гарри не мог не задаться вопросом, если его отец ошибся в отношении слизеринцев, может ли он ошибаться в отношении профессора Люпина-Блэка? Каким бы ни был ответ, Гарри решил узнать его сам. Пока, хотя… Гарри подумал о том, что писать в своем письме к отцу в конце недели. Он знал, что он обязательно включит боггарта, и, может быть, предложение или два о Блейзе, избегая того факта, что он слизеринец, естественно.