The Shattered Family

— Я говорил вам, что дементоры были ужасной идеей, — сказал Джеймс министру. Он был в кабинете вместе с Люциусом Малфоем, который пристально наблюдал за ними с угла, а также со старшим заместителем министра магии Долорес Амбридж. Джеймс стоял, сложив кулаки на столе, когда он наклонился к сидящему Фаджу, который опасливо оглядывался. — Да, хорошо, следовало ожидать, что будут небольшие проблемки… — Проблемки! — взревел Джеймс, снова стукнув об стол кулаками. — Мой сын почти что умер, Корнелиус! — Ну, Хогвартс иногда может быть опасным местом… поэтому, поэтому… только в прошлом месяце сын Люциуса подвергся нападению гиппогрифа, разве это не правда, Люциус? — спросил Фадж. — Да, министр, и у нас есть документы, чтобы справиться с этим, когда мы поговорим, — кивнул Люциус. — Хотя, я должен признать, что существует разница между гиппогрифами и дементорами. — Разница в том, что один из них — темное существо, Фадж, — сказал Джеймс, стиснув зубы. — И он напал на моего сына во время матча по квиддичу. — Да, хорошо… — Он был, по крайней мере, в ста футах в воздухе, если Дамблдор не вмешался, он бы не пережил катастрофу! — выкрикнул Джеймс. — Согласен, это удача, что ваш сын выжил, — сказал Фадж. — Но один маленький инцидент не должен свести на нет месяцы планирования и подготовки. — Планирование и подготовка?! Для чего? — заорал Джеймс. — Дементоры только причиняют беспокойство в Хогвартсе, и я хочу, чтобы они ушли раньше, чем некоторые из них подарят ученикам поцелуй! — Хм-м-м, — прозвучал тошнотворный сладкий голос, когда она прочистила горло. Трое мужчин обратили внимание на единственную женщину в комнате. Она подарила им милую улыбку, ее жабье лицо растянулось, когда глаза упали на Джеймса. — Я считаю, что только министерство может приказать дементорам подарить поцелуй, мистер Поттер. И если министерство не отдаст приказ, дементоры никогда никого не поцелуют. Мы держим за собой тесную привязанность к этим существам, мистер Поттер, и отсутствие веры в это показывает отсутствие веры в министра и в министерство в целом. Качество, которое, я считаю, неприемлемо в одном из наших лучших авроров. Джеймс посмотрел на Амбридж. — Вы имели дело с дементорами, Долорес? — спросил он. Она промолчала, и он продолжил. — Потому что я — да, и позвольте мне сказать вам, что министерство не имеет полного контроля над этими созданиями. Это тёмные существа, и они слушают только свой голод. — Хотя, я ненавижу это признавать, — сказал Люциус, — логично, что дементоры пойдут туда, где больше всего волнения. — Да, да, я слышал все это от Дамблдора, — сказал Фадж. Он посмотрел на Джеймса и сказал: — Теперь я не могу справиться с этим, у меня слишком много работы, чтобы заняться этим прямо сейчас, в том числе этот гиппогриф, который напал на сына мистера Малфоя. Я займусь этой ситуацией позже, поэтому, пожалуйста, вернитесь в свой офис. — Фадж… — Уходите, мистер Поттер! — взревел Фадж. Джеймс в последний раз фыркнул и взглянул на Амбридж и министра, прежде чем покинуть офис. Он едва услышал, как дверь открылась и закрылась за ним, когда Люциус последовал за ним. — Ты устроил настоящее шоу там, Поттер, — сказал Люциус. Джеймс только посмотрел на Люциуса. — Чего ты хочешь, Малфой? — спросил он. Люциус усмехнулся. — Просто поговорить, Поттер, если, конечно, ты достаточно образован для этого. Я просто хочу поблагодарить тебя за то, что ты передал ситуацию министру. Хотя, ты мог использовать больше такта. — Джеймс просто посмотрел на Люциуса. — Ты знаешь, что министр работает над этим маленьким проектом уже больше года. Хогвартс докажет, что он ошибается, хотя и сует это в лицо так… ну, это только делает быка более упрямым. — Зачем ты говоришь мне это, Малфой? — спросил Джеймс, быстро двигаясь. Люциус шел в ногу с Джеймсом. — Ты сказал, что дементоры — темные существа, и я считаю, что ты прав, — пожал плечами он. — Да, ты много знаешь о темных существах, не так ли, Малфой? Люциус усмехнулся и сказал: — Я освобожден от обвинений, и ты действительно должен быть более добр к людям, которые пытаются тебе помочь. — Помочь мне? — Да, — сказал Люциус. — Я согласен с тем, что дементоры в Хогвартсе — это ситуация, требующая решения. Но у Корнелиуса в настоящее время есть другие дела, чтобы занять себя, поэтому он игнорирует проблему. — Правда? — недоверчиво спросил Джеймс, подозрительно глядя на Люциуса. Малфой проигнорировал взгляд и сказал: — Да. Теперь, если ты простишь меня, я ужасно занят. Доброго дня, Поттер. Джеймс наблюдал, как Люциус Малфой повернул за угол и ушел от него. Джеймс подождал, пока Малфой уйдет подальше, прежде чем смягчить лицо от свирепого взгляда. Внезапно чувствуя себя истощенным, он решил вернуться в свой кабинет. *** Мадам Помфри настояла на том, чтобы держать Гарри в больничном крыле до конца выходных. Он не стал спорить или жаловаться, но не позволил ей выбросить разбитые остатки его Нимбуса-2000. Он знал, что это глупо, знал, что Нимбус не подлежит ремонту, но Гарри не мог этого сделать; он чувствовал, что потерял одного из своих лучших друзей. Он никому не рассказывал о Гриме, даже Рону и Гермионе, потому что знал, что Рон будет паниковать, а Гермиона — издеваться. А потом появились дементоры. Гарри чувствовал себя больным и униженным каждый раз, когда думал о них. Все говорили, что дементоры были ужасны, но никто не падал каждый раз, когда они приближались. Никто не слышал голос своей умирающей матери в голове. Для Гарри было облегчением вернуться в шум и суматоху школы в понедельник, где он был вынужден думать о других вещах, таких как ставка с Блейзом, или странный взгляд Малфоя, который он ловил в Большом зале. Он был счастлив вернуться на «Защиту от темных искусств», но это счастье быстро испарилось, когда он увидел, что профессор Снейп стоит за столом учителя вместо профессора Люпина-Блэка. — Садитесь, — протянул он, когда смущенные ученики просочились. — Где профессор Люпин-Блэк? — спросил Гарри. — Он говорит, что сегодня слишком болен, чтобы преподавать, — скрипучим голосом ответил Снейп. — По-моему, я сказал вам сесть. Гарри не сидел, он оставался там, где был. — Что с ним? Черные глаза Снейпа сверкали. — Ничего опасного для жизни, — сказал он, выглядя так, как будто он этого хотел. — Пять очков с Гриффиндора, и если я попрошу вас снова сесть, то будет пятьдесят. Гарри медленно подошел к парте и сел. Он оглянулся на стол, где сидели Блейз и Драко, оба выглядели обеспокоенными, хотя Драко просто смотрел на него. Снейп оглядел класс. — Профессор Люпин-Блэк не оставил никаких записей по темам, которые вы затронули до сих пор. — Пожалуйста, сэр, мы учили боггарта, красных шапок, капп и гриндилоу, — быстро сказала Гермиона, — и мы вот-вот начнем… — Молчите, — холодно сказал Снейп. — Я не запрашивал информацию. Я просто комментировал отсутствие организации профессора Люпина. — Он лучший учитель «Защиты от темных искусств», которого мы когда-либо имели, — сказал Дин Томас, смеясь, и раздался шум от остального класса. Снейп выглядел более угрожающим, чем когда-либо. — Вас легко удивить. Люпин вряд ли переутомил вас — я думаю, что даже первые годы смогут справиться с Красными Шапками и гриндилоу. Сегодня мы обсудим… Гарри наблюдал, как он пролистает учебник, в самую последнюю главу, которую, он должен знать, они не проходили. -…оборотней, — сказал Снейп. — Но сэр, — прокомментировала Гермиона, казалось, неспособная сдержать себя, — мы еще не должны проходить оборотней, мы должны начать хлипкого вора… — Мисс Грейнджер, — сказал Снейп смертельно спокойно, — у меня создалось впечатление, что я веду этот урок, а не вы. И я говорю вам всем, чтобы вы перешли на страницу 394. — Он снова огляделся. — Все вы! Сейчас! С горькими вздохами, косыми взглядами и угрюмым бормотанием класс открыл свои книги. — Кто из вас может рассказать мне, как отличить оборотня от истинного волка? — спросил Снейп. Все сидели в стойкой тишине; все ждали, что рука Гермионы, как это часто бывало, взлетит прямо в воздух. — Кто-нибудь? — сказал Снейп, не обращая внимания на руку Гермионы. Его искривленная улыбка вернулась. — Вы говорите мне, что профессор Люпин даже не научил вас основному различию между… — Мы сказали вам, — внезапно встряла Парвати, — до сих пор у нас не было оборотней, мы все еще… — Молчать! — прорычал Снейп. — Ну, хорошо, хорошо, я никогда не думал, что встречусь с классом третьего года, который бы даже не узнал оборотня, когда увидел его. Я остановлюсь на том, чтобы сообщить профессору Дамблдору, насколько вы позади… — Пожалуйста, сэр, — сказала Гермиона, чья рука все еще была в воздухе, — оборотень и волк имеют несколько отличий. Морда оборотня… — Это второй раз, когда вы говорили без разрешения, мисс Грейнджер, — хладнокровно подметил Снейп. — Еще пять очков с Гриффиндора за то, что у них есть невыносимые всезнайки. Гермиона покраснела, опустила руку и уставилась на пол со слезами на глазах. Это был знак того, насколько класс ненавидел Снейпа, ведь все они смотрят на него, потому что каждый из них однажды назвал Гермиону всезнайкой, и Рон, который говорил Гермионе, что она всезнайка, по крайней мере, два раза в неделю, громко сказал: — Вы задали нам вопрос, и она знает ответ! Зачем спрашивать, если вы не хотите слушать? Класс сразу понял, что он зашел слишком далеко, но Гарри поклялся, что он услышал хихиканье и снова оглянулся на Блейза, который теперь смотрел на Рона. Снейп медленно подошел к Уизли, и комната затаила дыхание. — Отработка, Уизли, — сказал Снейп с желчью, его лицо было очень близко к Рону. — И если я когда-нибудь услышу, что вы критикуете то, как я преподаю, вы очень пожалеете. На протяжении всего урока никто не издавал ни звука. Они сидели и делали заметки о оборотнях из учебника, а Снейп бродил между рядами, рассматривая работу, которую они делали с профессором Люпином. — Очень плохие объяснения… Это неверно, каппа чаще встречается в Монголии… Профессор Люпин дал этому восьмерку из десяти? Я бы не дал и тройки… Когда наконец прозвонил звонок, Снейп остановил их. — Каждый из вас напишет эссе, которое будет передано мне, о том, как вы узнаете и убьете оборотней. Я хочу два рулона пергамента по этому предмету, и я хочу их к утру среды. Пришло время, когда кто-то возьмёт этот класс в руки. Уизли, останься, нам нужно обсудить отработку. Гарри и Гермиона вышли из кабинета вместе с остальными учениками, которые ждали, когда выйдут из зоны слышимости, а затем начали критиковать Снейпа. Драко и Блейз отдалились от остальных слизеринцев, которые наблюдали за гриффиндорцами. Они прошли мимо Гарри, и Поттер почувствовал в руке бумажку. Он наблюдал, как двое прошли мимо группы гриффиндорцев и повернули за угол. Он посмотрел на лист бумаги и прочитал: “ Классная комната в холле. Через десять минут». Рон догнал их в ярости. — Знаешь, что это (он назвал Снейпа «этим» что заставило Гермиону шикнуть «Рон!») заставляет меня делать? Мне нужно вычистить лежаки в больничном крыле. Без магии! — он глубоко дышал, сжав кулаки. — Почему дементоры не атакуют Снейпа вместо Гарри, а? Они могли бы его опустить! Гарри посмотрел на своего бушующего друга и сделал шаг назад. — Я думаю, что я что-то забыл… Я встречу вас, ребята, позже в общей комнате, хорошо? — Что… да, хорошо, Гарри, — сказал Рон, все еще злясь. — Если что, Снейп ушел. Гарри кивнул и начал возвращаться к классной комнате. Он развернулся, когда был уверен, что Рон и Гермиона не были в коридоре и пошел по пути, который Драко и Блейз выбрали. Он пошел по коридору и нашел класс, о котором говорила записка. Он открыл дверь и увидел там Драко и Блейза, прислонившихся к столам и тихо разговаривающих друг с другом. — Гарри! — поприветствовал Блейз, когда Поттер закрыл за собой дверь. Слизеринец подошел к Гарри, игнорируя яростный взгляд, который Драко бросил ему, и обнял маленького друга. — Ты ранен? С тобой все впорядке? Мы с Драко хотели навестить тебя, но когда гриффиндорцы вокруг, у нас нет шансов! — сказал он. Улыбка появилась на лице Гарри, и его руки обвились вокруг талии Блейза. — Я в порядке, — сказал он. Он посмотрел на Драко и покраснел, когда увидел на его лице явный взгляд ревности. — Это то, о чем вы хотели поговорить со мной? — спросил он. — В основном, — сказал Драко, подходя к ним. — Но есть еще одно, сядь. — Он указал на свой стол и резко взглянул на Блейза. Он улыбнулся, когда Блейз отошел от Гарри, и Поттер пошел к месту Драко. Малфой ухмыльнулся, когда Гарри сел и посмотрел на него. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Драко. — Прекрасно… просто очень зол, — признался Гарри. — Из-за профессора Снейпа? — спросил Драко. Гарри кивнул. — Да, это… Снейп, — сказал Гарри. Он он быстро взглянул на Малфоя и сказал: — Как вы, ребята, можете защищать этого парня? Он подлый! Вы видели, как он относился к Гермионе и Рону! — Хорошо… — Не хорошо! — Гарри сказал: — Это жестоко, то, что он делает! Два рулона пергамента на среду?! Никто из нас не сможет этого сделать! — его щеки покраснели, когда он выплескивал свой гнев. — И знаете ли вы, что он поручил Рону? Он должен вычистить кровати в больничном крыле! Без магии! — Как там Уизли? — спросил Блейз. Гарри вскинул голову, он повернулся, чтобы взглянуть на Блейза. — Он… сердитый? — Больше, — сказал Гарри Блейзу. — Он в абсолютной ярости. — Блейз нахмурился. Драко слез со стола и повернулся к Гарри. — Пот… Гарри, ты хочешь поговорить о том, что произошло во время матча? — Я не уверен… просто не смейся, — сказал Гарри. Драко ухмыльнулся и сказал: — Я? Ты смеешься, Гарри? Гарри проигнорировал этот комментарий и сказал: — Я ничего не видел, дождь испортил мои очки, и я еле мог видеть Снитч. Затем была молния, а потом я увидел дементоров. Они подошли ближе ко мне… Я, эмм, услышал мою маму… — Ты слышал свою мать? — тихо спросил Драко. — Да… Я слышал, как она умоляла Ты-Знаешь-Кого убить ее… вместо, эммм, меня, — сказал Гарри. Он посмотрел на Драко и увидел, что Ледяной Принц хмурится. — Я не знал этого… — пробормотал Драко. Блейз сделал шаг и сказал: — Гарри… о нашей ставке. Гарри посмотрел на него и улыбнулся.  — Точно, извини. Похоже, я проиграл. — Подождите, вы оба сделали ставку? — Спросил Драко, глядя на Гарри и Блейзом. — Да, — кивнул Гарри. — Если бы я выиграл игру, Блейз сделал бы мою домашнюю работу, но если бы я проиграл, нам пришлось бы провести время вместе у озера или что-то в этом роде. — Он пожал плечами и посмотрел на Блейза. — И он выиграл. — Серьезно? — Да… хватит об этом, — сказал Блейз. — С тех пор, как дементоры вмешались… как насчет того, чтобы мы оставили ставку до следующей игры? — Ты уверен? — небрежно спросил Гарри. — Да, — сказал Блейз. — Если я воспользуюсь этим, будет нечестно. — Да, так и есть, — кивнул Драко и повернулся к Гарри. — Ты позволил ему сделать ставку с тобой? — Это просто дружеская ставка, — пожал плечами Гарри, глядя на Драко в замешательстве. Драко покачал головой, его ноздри раздулись. — Хорошо, но если он ставит с тобой ставку, я тоже хочу. — Эмм… хорошо. — Матч Слизерина против Гриффиндора подходит, — сказал Драко. — Если мы победим, ты будешь делать мою домашнюю работу в течение трех недель. — Ладно… А если я выиграю? Драко ухмыльнулся. — Если вы выиграете, мы проведем целый день в Хогсмиде только вдвоем, и я заплачу за все, что захочу. — В случае, если ты забыл, мой отец не подписал форму разрешения, — сказал Гарри. Это заставило Драко рассмеяться, его губы изогнулись в огромной улыбке, когда он посмотрел на Гарри. — Ты Поттер, — сказал он сквозь смех. — И гриффиндорец. Ты найдешь способ. Гарри не мог спорить с этим, поэтому кивнул. — Хорошо, это ставка. — Он протянул руку, отчего Драко пошатнулся. Малфой взял ее и приложил к губам, целуя. — Пари, Гарри. — он ухмыльнулся. Гарри покраснел, когда Драко отпустил его. — И после нашей ставки, — добавил Драко, — я бы хотел, чтобы нас видели на публике. — Да… Я тоже, — сказал Гарри, он не контролировал свои эмоции, краснея, как девочка средней школы. Драко ухмыльнулся и сказал: — Хорошо, мне тоже это нравится. Блейз закатил глаза и громко застонал. — Я все еще здесь, идиоты, — сказал он. Он повернулся к Гарри и спросил: — Итак… о Уизли… как он? Он обычно злится или…? — А? Почему ты так много спрашиваешь о Роне? — спросил Гарри, любопытничая. — Просто, — Блейз пожал плечами. — Ну… не всегда, — сказал Гарри. — Но он легко расстраивается из-за таких людей, как Снейп. Блейз кивнул и улыбнулся Гарри:  — Спасибо, мы увидимся позже? Хорошо, Гарри? — Ага, увидимся, — ответил Гарри. Блейз ушел, оставив его и Драко вдвоем. — Драко? — спросил он, с любопытством глядя на него. Драко сделал шаг вперед и улыбнулся подростку-гриффиндору. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, и Гарри подождал, пока Драко не заговорит. Малфой открыл рот и сказал: — Спасибо, Гарри… за то, что дал мне шанс. — Не за что, Драко, — ответил Гарри. Драко кивнул и улыбнулся. — Увидимся позже, Гарри. — он провел большим пальцем по щеке Гарри и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Гарри стоял на месте почти десять минут, прежде чем почувствовал, что его лицо снова стало нормальным. Он наконец почувствовал свои ноги и вернулся к Гриффиндорской башне. Он немного успокоился, раздумывая, что произошло в классе. Драко касался его… целовал его руку. Пронзила мысль, желание, чтобы его губы целовали Гарри или, может быть, делали что-то еще? Это возможно? Румянец начал пробираться на щеках Гарри снова, и он попытался контролировать это. — Что с тобой случилось? — спросила Полная Дама, заметив румянец Гарри. — Фортуна майор, — смутился Гарри. Портрет распахнулся, Толстая Леди посмеивалась, когда он шагнул в портретную дыру. Он заметил Рона и Гермиону у камина и подошел к ним. — Вот и ты, а мы уже думали, куда же ты пропал, приятель, — сказал Рон, когда Гарри сел в кресло. — Ты забрал свои вещи? — Какие? О да… да, я их получил, — сказал Гарри, на мгновение забыв ложь, которую он наплел Рону и Гермионе. В нем появилось какое-то чувство, и он выдохнул: — Мне действительно нужно кое-что вам рассказать. — Что такое? — спросила Гермиона, подняв глаза от своей домашней работы по Нумерологии. — Э-э… — Гарри не знал, как это объяснить. Он не знал, почему он это говорил. Просто потому, что Рон и Гермиона были его лучшими друзьями, это давило на него… ему казалось, что он лжет им. — Честно говоря, я не знаю, как это объяснить, — признался он. — Что объяснить, друг? Гарри посмотрел на них обоих и наклонился ближе к столу. Гермиона и Рон тоже наклонились ближе, и Гарри открыл рот и просто выпалил: — Я гей. Он хотел закрыть глаза, ожидая их реакции, но он этого не сделал. Его глаза не закрылись, они бродили от Рона к Гермионе. На лице Уизли возникла путаница, прежде чем он обработал то, что сказал Гарри, и появилось посветлевшее лицо, на его лице растянулась улыбка. Гарри посмотрел на Гермиону и нахмурился, когда она смутилась. — Это классно, друг, — кивнул Рон. — Ты как Джордж и Чарли. — Гарри только кивнул и посмотрел на Гермиону.  — Гермиона? — осторожно позвал он. — Извини… но кто такие «геи»? — спросила она. — Я знаю, что это может означать счастье**(gay — веселый), но… Я не думаю, что это то, что ты имеешь в виду сейчас… — О, — смутился Гарри. — Что ж, это значит, что вместо… девочек… мне нравятся мальчики? — он взглянул на Рона за помощью. — Смотри, Гермиона, — сказал Рон. — Джордж объяснил это мне. Он и Гарри не любят девушек… ну, не так, как наши папы любят наших мам. Вместо этого они любят парней. Как профессор Люпин-Блэк и его муж. — О, я думаю, я понимаю, — сказала Гермиона, выглядя менее смущенной. Она посмотрела на Гарри и кивнула. — Значит, ты любишь мальчиков, а не девочек. — Да, — сказал Гарри. — Понятно… ладно, тогда, — сказала Гермиона. — Я не знала об этом раньше… это волшебная штука? Или есть геи-магглы? — спросила она, и в ее глазах вспыхнул любопытный огонек. — О, эмм, я не знаю? — сказал Гарри. — Наверное, да… видимо? — Просто я никогда не слышала об этом, — быстро сказала Гермиона. — Я имею в виду, что мама и папа, возможно, упоминали об этом где-то, но это первый случай, когда я действительно встречаюсь с этим. Как вы думаете, профессор Люпин-Блэк ответит на несколько моих вопросов? — Я не знаю, — Гарри пожал плечами. — Может быть, если ты спросишь. Гермиона кивнула и вернулась к домашнему заданию, бормоча возможные вопросы. Гарри посмотрел на Рона, который просто глядел на него. — Чарли тоже? — спросил он. — Да. Первым сказал нам, — сказал Рон. — Ты должен был видеть лицо мамы. Похоже, она выплакала озеро и не пускала Чарли. — Как она справилась с Джорджем? — спросил Гарри. — То же самое, — усмехнулся Рон. — Хотя она выжидающе смотрела на Фреда. — Что сказал Фред? Рон широко улыбнулся и сказал: — Он быстро взмахнул руками и сказал: «Только он, мама, только он!» — Рон и Гарри засмеялись вместе, и Гермиона нахмурилась и сказала им начать домашнюю работу. *** — Если Снейп снова будет вести «Защиту от темных искусств», я уйду, — сказал Рон, когда после обеда они направились в класс Люпина-Блэка. Это была среда, и Гарри и Рон едва закончили последний бросок назначенного задания двух рулонов. — Проверь кто там, Гермиона. Гермиона посмотрела в дверь классной комнаты. — Все нормально! Профессор Люпин-Блэк вернулся на работу. Казалось, он был болен. Его старая мантия висела на нем, и под его глазами были темные тени; Тем не менее, он улыбнулся классу, когда они заняли свои места, и они сразу же взорвались в виде жалоб на поведение Снейпа, пока Люпин болел. — Это несправедливо, он только заменял, почему он должен давать нам домашнее задание? — Мы ничего не знаем об оборотнях… — Два рулона пергамента! — Вы сказали профессору Снейпу, что мы еще не дошли до их? — Спросил Люпин-Блэк, слегка нахмурившись. Класс снова вспыхнул. — Да, но он сказал, что мы сильно отстаем… — Он не хотел слушать… — Два рулона пергамента! Профессор Люпин-Блэк улыбнулся возмущению на каждом лице. — Не волнуйтесь. Я поговорю с профессором Снейпом. Вам не нужно заниматься эссе. — О нет, — ахнула Гермиона, выглядя очень разочарованной. — Я уже закончила его! *** У них был очень приятный урок. Профессор Люпин-Блэк привез стеклянную коробку с хинкиппаком, маленьким одноногим существом, которое выглядело так, будто оно было сделано из клубов дыма, довольно хрупких и безвредных. Когда раздался звонок, все собрали свои вещи и направились к двери, среди них Гарри. — Подожди, Гарри, — позвал Люпин. — Я хочу поговорить. Гарри повернулся и наблюдал, как профессор Люпин-Блэк накрывает коробку с хинкиппанком тканью. — Я слышал о матче, — начал Люпин-Блэк, поворачиваясь к своему столу и складывая книги в свой портфель, — и я сожалею о твоей метле. Есть ли шанс исправить ее? — Нет, — сказал Гарри. — Дерево разбило ее на куски. Люпин-Блэк вздохнул. — В тот же год, когда я прибыл в Хогвартс, они посадили Гремучую Иву. Раньше люди играли в игру, пытаясь приблизиться, чтобы коснуться ствола. В конце концов мальчик, которого зовут Дэйви Гемгон, почти потерял глаз, и нам было запрещено подходить к ней. У метлы не было бы шанса. — Папа рассказывал мне об этом, — сказал Гарри. — Вы были в том же году? — Люпин-Блэк кивнул. Затем, с большим трудом, Гарри спросил: — Вы слышали о дементорах? Люпин быстро посмотрел на него. — Да. Я не думаю, что кто-нибудь из нас когда-либо видел, как профессор Дамблдор сердился. В течение некоторого времени дементоры стали беспокойными… они в ярости из-за его отказа позволить им войти на землю… Полагаю, это была причина, по которой ты упал? — Да, — сказал Гарри. Он заколебался, и затем вопрос, который он должен был озвучить, вырвался у него, прежде чем он смог остановить себя. — Зачем? Почему я так на них реагирую? Я просто…? — Это не имеет никакого отношения к слабости, — резко сказал профессор Люпин-Блэк, как будто он читал мысли Гарри. — Дементоры влияют на тебя хуже других, потому что в твоем прошлом есть ужасы, которых у других нет. — Когда я подхожу к ним, — сказал Гарри, уставившись на стол Люпина, его горло сжалось. — Я слышу, как Вы-Знаете-Кто убивает мою маму. Люпин-Блэк внезапно двинул рукой, словно хотел схватить Гарри за плечо, но передумал. Было мгновенное молчание. — Почему они пришли на матч? — с горечью спросил Гарри. — Они проголодались, — холодно сказал Люпин-Блэк, внезапно закрыв портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, поэтому их запасы человеческой добычи иссякли… Я не думаю, что они могли противостоять большой толпе вокруг квиддичного поля. Все это волнение… эмоции взмыли в высоту… это был их праздник. — Азкабан, должно быть, ужасен, — пробормотал Гарри. — Папа ненавидит ходить туда. — Люпин-Блэк мрачно кивнул. — Крепость установлена ​​на крошечном острове, повсюду море, но им не нужны стены и вода, чтобы держать заключенных, они все пойманы в ловушку в собственных головах, неспособных ни к одной веселой мысли. Большинство из них сходят с ума в течение нескольких недель. Гарри кивнул. — Всякий раз, когда папа посещает это место… проходит несколько дней, прежде чем он снова станет счастливым. — Да, ну, дементоры должны истощать волшебника и его силы, если он оставался с ними слишком долго… — Вы отбросили дементора в поезде, — внезапно сказал Гарри. — Есть определенные защиты, которые можно использовать, — произнес Люпин-Блэк. — Но в поезде был только один дементор. Чем больше их, тем труднее противостоять. — Какая защита? — спросил Гарри сразу. — Можете меня научить? — Я не претендую на роль эксперта в борьбе с дементорами, Гарри… совсем наоборот… Твой отец, с другой стороны… — Он не научит меня. А если дементоры придут на другой матч по квиддичу, мне нужно будет с ними бороться. Люпин посмотрел в лицо Гарри, замялся, затем сказал: — Ну… ладно. Я попробую и помогу. Боюсь, мне придется подождать до следующего семестра. У меня есть много дел перед праздниками. Я выбрал очень неудобное время, чтобы заболеть. *** Джеймс Поттер вошел в свой кабинет у себя дома, все еще думая о том, что случилось в кабинете министра. — Хмп, похоже, ты переработал, — сказал портрет Флимонта Поттера, отца Джеймса и деда Гарри. Его портрет состоит из одного очень удобного кресла, в котором ему нравилось сидеть, и небольшого столика, на котором стояли любимые книги Флимонта, большинство из которых были о знаменитых поединках, которые изменили мир. Сам Флимонт выглядел сильным для старика, в алой одежде и шляпе, покрывающей его облысение. Он был низким, и у него были узковатые колени. — Привет, папа, — выдохнул Джеймс, садясь на стул со стоном. Он посмотрел на портрет и сказал: — Для чего ты здесь? Почему ты не в своей картине в поместье Поттеров? — Потому что в этом месте нет Поттеров, — сказал Флимонт. — И я решил прийти сюда и поговорить с кем-то живущим, а не с нашими предками. Если слушать, как мой прадед Шарлюс рассказывает одну и ту же историю каждый день, можно сойти с ума. Я имею в виду, я разработал Зелье для роста волос волос «Sleekeazy» и более чем в четыре раза увеличил наше богатство, но я не говорю об этом каждый день. — Это потому, что лучше поговорить о дуэлях, в которых ты сражался, папа, — вздохнул Джеймс, снова повернувшись к своему столу. Он открыл ящик и нахмурился. — Разве? Это интереснее, чем почти спать на истории про банши, — усмехнулся Флимонт. Он посмотрел на сына и нахмурился. — Скажи мне, что не так. — С чего начать? — горько пробормотал Джеймс. — Нет, бормотание! Разве мать и я не учили тебя? — огрызнулся Флимонт. — Извини, папа, — злобно сказал Джеймс. — Не в настроении. Министр решил запустить дементоров в Хогвартс. — Что?! Это смешно! Дементоры должны оставаться в Азкабане, где они обитают! — завопил Флимонт. — Мне не нужно рассказывать, — сказал Джеймс. Он повернулся, чтобы посмотреть на портрет и произнес: — Я сказал министру и Шаклболту, что это опасно бесчисленное количество раз. И вы знаете, что произошло? Первый матч по квиддичу в сезоне, а проклятые дементоры чуть не убили Гарри! — Они не сделали бы этого! — сказал Флимонт, возмутившись. — Вот если у меня был портрет в министерстве, я бы… ладно, времена были намного лучше при Леонарде Спенсер-Муне и Вильгельмине Туфт! Особенно Вильгельмина Туфт… ее сын был идиотом, разводя дементоров, пх! — Папа, сосредоточься, — сказал Джеймс. — Дементоры заставили Гарри упасть с метлы во время матча. — Мальчик в порядке? — спросил Флимонт. — Да, Дамблдор остановил падение, — ответил Джеймс. Флимонт кивнул и пробормотал: — Хороший человек… хороший человек… Джеймс проигнорировал Флимонта и продолжил: — Да, и после того, как я убедился, что у него все в порядке в больничном крыле, я пошел в кабинет Дамблдора, чтобы увидеть его и министра и покричать. — Я надеялся, что ты использовал свой ум, мальчик, — сказал Флимонт. — Да, — ответил Джеймс, — сегодня утром в министерстве. Ты знаешь, что странно? Малфой был там, и он соглашался со мной! — Малфой соглашается с Поттером! — воскликнул Флимонт. — Почему я думал, что никогда не увижу этот день! Что ты сказал, что сделал для скользкой змеи, чтобы он согласился с тобой? — В принципе, что дементоры — темные существа, которых министерство не может полностью контролировать, — сказал Джеймс. — И ты прав! — подтвердил Флимонт. — Эти дементоры действительно неконтролируемы. Они двигаются только по инстинкту. Это почти смешно, когда министерство пытается их контролировать. Смешные! — Жаль, что это не смешно, когда эти гребаные существа почти убивают моего единственного сына! — Язык, Джеймс! — сказал Флимонт, вставая со стула. — Ты злишься на свое жалкое служение, но это не повод проклинать твоего отца. — Да, хорошо, ты прав, я злюсь! — сказал Джеймс, его гнев медленно поглощал его. — Мой сын почти умер из-за глупости Фаджа, и вместо этого он смотрит на случай Малфоя, где его идиот-сын был ранен гиппогрифом! — Он умер? — спросил Фламонт. — Нет, сын Малфоя жив. Хотя, теперь они говорят об убийстве гиппогрифа, — сказал Джеймс. — Позор. Мир мог стать на одного Малфоя меньше, но ладно, — Флимонт покачал головой. — В любом случае, как Гарри учится в школе? Он лучше тебя, Джеймс. — Конечно, да, — сказал Джеймс. — У него есть талант матери в зельях, а мой — в защите от темных искусств. — Который ты получил от меня! — сказал Флимонт. — Не забирай себе всю славу. — Конечно, папа, — небрежно бросил Джеймс. — Кроме этого… у него все в порядке на других предметах. Он действительно любит «Уход за магическими существами», но я думаю только потому, что Хагрид его учит. — Полу-гигант, да, — кивнул Флимонт. — Лучше скажи, что он приедет к Рождеству. — Конечно! — сказал Джеймс. — Он приезжал домой в первый и во второй год. Хотя он мог бы остаться в Хогвартсе… теперь, будучи подростком, ты знаешь, — ухмыльнулся он отцу. — Нет, не знаю, я не был подростком более восьмидесяти лет, — заявил Флимонт. — Ну, если он вернется домой, лучше поговорить о девушке. Приятно знать, что линия Поттера будет продолжаться. — Я уверен, что он продолжит ее, папа, не волнуйся, — сказал Джеймс, не чувствуя себя уставшим больше. — Хмф. Надеюсь, он не будет таким рецессивным, как ты! — внезапно отозвался Флимонт. — Я не был нерешительным! — возмутился Джеймс. — Конечно, не был, — кивнул Флимонт. — Ты передашь предкам что-нибудь? — Просто скажи маме, что я люблю ее, и все еще работаю над тем, чтобы поставить ее портрет здесь, — сказал Джеймс. Флимонт рассмеялся. — Конечно! Теперь мы можем раздражать тебя, пока ты работаешь. Увидимся, Джеймс, — старик встал со своего кресла и пошел к краю портрета, исчезая, проходя через него. Осталось только пустое кресло и небольшая стопка книг на маленьком столике. Джеймс вздохнул и посмотрел на фотографию Лили на столе. — Видел Ремуса вчера, — сказал он, не двигаясь. — Должно быть, недавно было полнолуние… Он замужем, знаешь? Он и Сириус… у них есть ребенок. Комната затихла, он смотрел на фотографию. — Думаю, я должен написать им? Раздалось мяуканье, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как Снаффлз прижимается к его ноге. Джеймс наклонился, чтобы поднять ее. — Как ты думаешь, Снаффлз? — спросил он. Кошка снова мяукнула, и он кивнул: — Да… нет. Он поставил свою кошку на пол и наблюдал, как она убежала из комнаты. Когда кошка ушла, и его время рассуждений подошло к концу, Джеймс наклонился и снова начал свою работу, не прерываясь дистанционными мыслями и животными. *** Настроение Гарри последние несколько дней было приподнятым. В конце ноября Когтевран победили Пуффендуй в своем квиддичном матче, и профессор Люпин-Блэк согласился дать ему уроки борьбы с дементорами. В конце концов, Гриффиндор не отставал, хотя они не могли позволить себе проиграть очередной матч. Вуд был переполнен маниакальной энергией, и заставлял работать свою команду так усердно, как никогда еще в холодном тумане дождя, который все время стоял в декабре. Гарри получил и отправил несколько писем своему отцу, в последнем Джеймс спросил, возвращается ли он домой на Рождество. Гарри подумал об этом, но решил остаться в замке, хотя он и волновался, что его отец будет наедине со Снаффлз на Рождество. Джеймс ответил, что не будет, хотя он ценит заботу сына и что он проведет Сочельник с друзьями и, возможно, посетит мистера и миссис Уизли на Рождество. Он пообещал передать им поздравления от Гарри и пожелал ему счастливого Рождества. За две недели до конца срока небо внезапно осветилось до ослепительной, опаловой белизны, и грязные земли были обнаружены покрытыми сверкающим снегом. Внутри замка в воздухе стоял шум Рождества. Профессор Флитвик уже украсил свою классную комнату мерцающими огнями, которые оказались настоящими, развевающимися феями. Студенты были рады обсуждать свои планы на праздники. И Рон, и Гермиона решили остаться в Хогвартсе с Гарри, Рон сказал, что не сможет выдержать две недели с Перси, и Гермиона настояла, что ей нужно было использовать библиотеку. К всеобщему удовольствию, кроме Гарри, в последний уикенд этого срока должна была быть еще одна вылазка в Хогсмид. — Мы можем сделать все наши рождественские покупки там! — обрадовалась Гермиона. — Мама и папа действительно полюбили бы эти зубчатые струнные мины от Сладкого Королевства! За день до вылазки, Гарри и Драко встретились, сидя в пустынном коридоре. Статуи и доспехи были покрыты снегом. Казалось, что кто-то превратил оружие статуи в гигантские конфетные трости и заколдовал их петь рождественские гимны всякий раз, когда проходил студент. — Итак… грядет Рождество, — сказал Драко. — Да, — Гарри кивнул. Он посмотрел на Драко и нахмурился: — Похоже, я лгу. — Всмысле? — Разговаривая с тобой втайне, не рассказывая папе, что я дружу с слизеринцами… не говорю ему, что мне нравятся мальчики, а не девочки… Драко нахмурился и сказал: — Гарри, одно правило, ты никогда не должен грустить в моей компании. Гарри ухмыльнулся и не мог не хихикнуть: — Прости? — Намного лучше. Что касается твоей… лжи. Ты не лжешь, Гарри, — сказал Драко. — Ты просто не рассказываешь об истине. Но если это тебя так беспокоит… Я найду способ помочь тебе. — Ты не против? — спросил Гарри. Драко кивнул. — Конечно. На самом деле, я думаю, я знаю идеальную вещь, которая поможет. — Что это? — спросил Гарри. Драко ухмыльнулся и покачал головой.  — Извини, Поттер, но я не скажу тебе. — Почему нет? — Потому что тебе придется подождать до Рождества, нетерпеливый идиот, — усмехнулся Драко. — Если я такой идиот, то почему ты болтаешься со мной? — Гарри ухмыльнулся. Чем больше Гарри и Драко тусили вместе, тем больше Поттер привык к комментариям слизеринца. Драко ухмыльнулся и сказал: — Ну, идиот, это может быть потому, что ты милый лев, который доставляет мне столько хлопот со своими родителями. — Гарри покраснел, его назвали «милым». — И также потому, что, поверь, я искренне люблю твою компанию, Гарри. — Ну… и мне нравится твоя компания, — признался Гарри. — Конечно, — сказал Драко. — Я — Ледяной Принц Слизерина! Я практически управляю всем факультетом. — Да неужели? — Как еще бы я получил Крэбба и Гойла, чтобы они не следовали за мной? — спросил Драко с дерзкой ухмылкой. — Я приказываю, они делают. Элементарно. — Даже Блейз? — спросил Гарри, хихикая. — Блейз? Нет, я никогда не смогу контролировать Забини, — сказал Драко. — Я никогда не могу контролировать своего друга. — Правда? — спросил Гарри. Малфой пожал плечами: — Я хороший парень, Поттер, честно говоря. Гарри рассмеялся: — Я знаю, Драко. Просто удивительно, какое у тебя влияние в Слизерине. — Что я могу сказать? — Драко ухмыльнулся: — мне нравится контролировать все. — Дрожь опустилась по спине Гарри, хотя он не знал, почему. Он просто улыбнулся и кивнул, чувствуя, что у Драко было другое значение для его слов, но Гарри не мог понять их. — Так что ты хочешь на Рождество? — спросил он у Малфоя. — От тебя — ничего, — ответил Драко. — Но я хочу, это несправедливо, если я этого не сделаю, — сказал Гарри. Драко резко взглянул на Поттера. — Я ничего не хочу от тебя на Рождество, Гарри. Не беспокойся об этом. Гарри вернул взгляд и покачал головой. — Как скажешь, Драко. Драко, полагая, что он победил, ухмыльнулся и встал. Он потянул Гарри за собой и снова поцеловал его руку, что быстро стало привычкой между ними. — Хорошо, тогда, Гарри, я увижу тебя после каникул. Счастливого Рождества. — Счастливого Рождества, Драко.