Кто-то ушел на дно, а кому-то всё равно. Погрустили, а завтра забыли, будто не были и не любили. Кто-то ушел наверх, то есть ушел на век И следит, улыбаясь, за нами сквозь глаза наших воспоминаний
Макс просыпается под крик, который ей не принадлежит. Она сначала по-совиному вертит головой, пытаясь найти источник, а когда находит, то незамедлительно вскакивает с кровати. Пол кажется холодным, но она игнорирует этот факт и буквально падает возле Нейтана. А парень сидит в углу собственной комнаты, обхватив колени руками и давится солеными слезами. На нем нет футболки, поэтому девушка видит, как судорожно поднимается и опускается грудь и ребра то выпирают, то прячутся под бледной кожей. — Нейтан, посмотри на меня. Все хорошо, — Колфилд хватает парня за подбородок, а другую руку кладет на щеку, чтобы тот не мог разорвать зрительный контакт. Ей кажется, что в этот момент он пришел в себя. Но лишь на секунду. Затем он снова стал ловить ртом воздух и плакать. Она знала, что бывают моменты, когда Прескотт словно теряет себя и у него начинается истерика, но иногда он подмечал, что с ее появлением это прекратилось. Что он стал жить счастливо и прошлое отпустило его. Однако сегодня что-то было не так. И Макс буквально каждой клеточкой тела стала ощущать это. Будто жизнь на мгновение прекратила идти дальше, но сейчас все вернулось в прежнее русло. Девушка внезапно потянулась к Нейтану, прижимаясь губами к его губам. Глаза парня резко расширились, а дыхание стало размеренным. Он окончательно пришел в себя, обнимая свою девушку за талию. Затем, оторвавшись от нее, уткнулся носом в ключицы, что-то бормоча под нос. Макс сжимала его в объятиях, будто он способен прямо сейчас рассыпаться. — Стрекозка?.. — Как ты, Нейт? — Макс продолжала сжимать его плечи, заглядывая в глаза. Девушку била мелкая дрожь, но она не хотела показать уязвимость Нейтану, который сейчас так сильно нуждался в ней. — Я проснулся от того, что начал захлебываться чем-то. Встав, я обнаружил кровь и чуть не сошел с ума. Я начал паниковать и закричал. И тут пришла ты, вернув меня в норму. Как у тебя это получилось? — Когда я поцеловала тебя, ты задержал дыхание на секунду, а потом будто очнулся… Но почему я не почувствовала ту же боль, что и ты? Наша связь работает как-то не так? — Я правда сделал это? — Да, сделал. Парень улыбнулся, сжимая ладонь Макс. Иногда он радовался, что она не может читать его мысли, потому что нынешняя его идея вряд ли бы понравилась Колфилд. Скорее всего, она бы прибила его на месте или задушила подушкой тут же. На месте. Но она просто не понимает, что не сможет спасать его постоянно. Как бы Максин ни упиралась, Прескотт все равно выгнал ее из комнаты на учебу. Она ходила угрюмая, Кейт и Виктория старались поднять ей настроение. Даже Уоррен наконец-то заговорил с ней, ведь при Нейтане он игнорировал девушку. Но все это не имело никакого смысла. Без шатена она будто опустела. На уроке дважды пропустила свой ответ. Руки девушки дрожали, мутнело в глазах. Но она спихивала это на отсутствие Прескотта, его руки на своей талии. По позвоночнику приятно бегали мурашки от воспоминаний, но воспоминаний было мало. «Иди сегодня в свое общежитие. Я не жду тебя.» Макс удивленно посмотрела на сообщение, демонстрируя его Чейз. Блондинка лишь пожала плечами, мол, не знаю я, что у него произошло. — И ты конечно же не послушаешь его? — поинтересовалась девушка, пытаясь дозвониться до друга. — Конечно нет. Он с самого утра слишком странно себя ведет. — Предлагаю дождаться конца занятий и пойти вместе. Он же мой лучший друг. Я тоже волнуюсь.Но только не вздумай плакать только не вздумай плакать память твоя — на сердце якорь, но ведь я буду рядом
Нейтан думает, что уходить не больно. Он старается сохранить в памяти все самое важное: ухмылку Виктории, вкус любимых сигарет, солнечные блики, объятия свежего постельного белья и…ее. Макс Колфилд. Плавные движения, которые принадлежат ей; те самые ощущения, которые ему дают ее прикосновения. Ее смущение после поцелуев парня. Улыбка, смех, веснушки. Все, что принадлежит Максин, должно остаться в его памяти. С грустной улыбкой он пишет ей последнюю записку. «Ты не должна чувствовать боль. Ты подарила мне вечность, Максин Колфилд, и я не хочу забирать твою. Ты всегда будешь в моих мыслях, в моем сердце. Люблю тебя всегда, стрекоза. И никогда не оставлю.» Прескотт понял, что он не ее соулмейт еще давно. Когда боль не прекращалась, а оставалась на той же мертвой точке. Максин не испытывала тех страданий, а он хотел лишь любить и быть любимым. Они дополняли друг друга, и какая разница, что предназначены другим? Для него это не было большой проблемой, зато Колфилд выглядела счастливой. Этого хватало с головой, и он готов был хоть каждый день умирать внутри, лишь бы она оставалась рядом. Возможно, из-за его эгоизма их настоящие соулмейты сейчас страдают, но можно ли просто взять и разлюбить человека? Он надеялся, что у Колфилд получится. — Прости. В комнате раздался громкий выстрел и худое тело со стуком упало на пол. Это были долгие полтора часа занятий. Но уже после них у Макс будто проснулось второе дыхание. Они с Викторией шли молча, изредка переглядываясь. На душе у девушки скребли кошки. И не зря. Стоило им подойти к общежитию, как Максин увидела машину скорой помощи. Вокруг входа стояла толпа учеников, многие сдерживали слезы, кто-то прикрыл рот рукой. Девушки переглянулись, и Виктория едва заметно кивнула подруге. Макс дернулась с места и побежала в сторону общежития. Возле самого входа ее перехватил Уоррен. — Тебе не стоит идти туда. Парень не знал, куда спрятать глаза. Он делал вид, что не замечал нервную Макс. И ему почти удалось ее остановить, но в этот момент из здания вынесли тело. Даже в черном пакете она узнала его. Мир резко выскочил из-под ног и Колфилд упала бы на землю, если бы друг не подхватил ее. В следующую секунду она закричала. Прикосновение Уоррена зажгло в ней те самые разряды, которые не смог зажечь Нейтан. Но в этом уже не было необходимости. Слишком поздно девушка обрела соулмейта. Едва стоя на ногах, она отталкивала Грэхема от себя, выкрикивая лишь одно имя. Нейтан. — Почему? Почему? Почему? — Боже, Макс, — Виктория обхватила тонкие плечи Колфилд, прижимая шатенку ближе. Эта боль будто разрушала всю сущность Максин. Она даже не помнит, как уехала скорая, а она все продолжала повторять «нет» и плакать. Зачем она оставила его одного? Это ее вина. — Я понимаю, каково это, Макс. Дыши. Пожалуйста, дыши. Чейз не могла потерять две половинки целого только за один вечер. Ей едва удалось поднять Колфилд на ноги и отвести в свою комнату. Она даже подумать не могла, что когда-нибудь будет гладить по волосам своего врага, переживая общую потерю.И вновь вспоминаю тёплые руки, вновь вспоминаю взгляд твой в ночи И твой голос, нежные звуки Голос, что больше мне не звучит.
Макс просто лежит на кровати, завернувшись в черное одеяло, словно в кокон. Секунды тянутся слишком долго, перетекая в минуты и так до бесконечности. Колфилд кажется, что ее просто выкрутили, будто половую тряпку и бросили на холодный пол доживать свой век. Судя по календарю в телефоне прошло больше недели. Больше ебанной недели, как не стало Нейтана Прескотта. Первые трое суток она слепо верила, что тогда видела просто кошмарный сон, а сам парень куда-то отлучился ненадолго, но скоро вернется и вновь зажмет ее в объятиях, улыбнется и поцелует куда-то мимо щеки. Однако суровая реальность обрушилась небоскребом на четвертый день, когда стало невообразимо сильно болеть в области груди и хотелось заорать во всю глотку, выблевать поганое разбитое сердце и больше не просыпаться. На пятые сутки Колфилд разъебала руку об стену, когда нашла у парня в столе их общую фотку, и воспоминания вперемешку с болью захлестнули с новой силой. Она дрожала каждой клеточкой тела, наблюдая за тем, как алые капли крови падают на пол. Ей плевать было на тупого соулмейта, пытающегося воззвать к совести и заставить забыть Прескотта. «Ты сильная, сможешь жить дальше». Да пошел ты, Уоррен! Колфилд осточертело видеть этот сочувствующий взгляд и руку, застывающую в воздухе, из-за страха коснуться ее. Будто она безумна. И ведь крыша без Нейтана действительно едет, когда лишь его ласковое прозвище успокаивало и приводило в чувство, когда лишь его смех мог заставить чертовку Землю изменить направление вращения.и всё в этом мире так странно. с каждым днем тебе всё холодней; ушедший взглядом в себя, ты прячешься от людей,
На пятые сутки Колфилд перестает кричать по ночам до хрипоты в надломленном голосе. Она практически без кошмаров спит ночью, но по-прежнему в каждом ее сновидении Нейтан. И так спокойней. Но она все еще встает с утра, дрожа от одиночества и страха перед новым днем без него. Иногда приходит Чейз и они подолгу молчат, смотря куда-то в стену, лишь бы не друг на друга. В особо продуктивные дни Максин внимательно слушает, что произошло в Академии сегодня и пустой треп должен успокаивать, но на деле только хуже, ведь стоит блондинке уйти, как Макс вновь остается одна. И звенящая тишина норовит разорвать голову на две части. Еще к ней где-то между вторыми и четвертыми сутками заходил Уоррен, но она запустила в него стакан с громким «катись!». Где-то внутри она понимала, что его комната сведет ее с ума. Но если уж ей суждено стать безумной, почему бы не здесь? Не там, где он ушел? Седьмой же день встретил девушку утренним морозом и решительным хлопком двери. Она с трудом разлепила сонные, заплаканные глаза и увидела Чейз. И когда же Макс успела вновь заснуть? — Мне не нравится, как ты выглядишь, — с ходу заявила блондинка. — Я тоже не в восторге, — резко отозвалась Макс, рефлекторно приглаживая грязные волосы. — Нет, серьезно, — аккуратная сумочка Виктории падает на пол, а сама она подлетает к подруге, — ты уже неделю не выходила из комнаты. Хочу, чтобы ты знала, я тоже скучаю. Но это не повод убивать себя. Он хотел, чтобы ты продолжала жить. Чтобы обрела свою вечность. А что делаешь ты? Сидишь в его комнате, завернувшись в его одеяло, но ты не сможешь вернуть его таким образом. Сойдя с ума и потеряв надежду, ты только расстроила бы Нейтана. Он по-прежнему с тобой, Макс, даже если ты не в силах прикоснуться к нему. Просто помни о том, что он никогда бы не оставил тебя. Колфилд закусила губу, отчасти понимая, что Виктория права. Она обречет себя на верную смерть, если немедленно не выйдет из этой комнаты. Чейз просто хочет хоть как-то помочь своему другу, даже если придётся всю заботу вывалить на его девушку. Отдавшись в руки подруге, Максин добровольно подписала себе приговор. Сначала Виктория терпеливо ждала, пока шатенка вымоет голову, а затем саморучно, наплевав на маникюр, помогала ей расчесать мокрые волосы и разодрать спутанные места. Иногда Колфилд ойкала, но одергивала себя, вспоминая, ради кого делает это. Затем Чейз немного привела в порядок лицо девушки, добавив совсем чуть-чуть макияжа и завершила все это собственными блузкой и юбкой, которые притащила из своей комнаты. Уже стоя перед зеркалом, Макс едва сдерживала слезы. К ней вернулся тот облик, в который влюбился Нейтан. Почти вернулся. Пусть на губах и играла легкая улыбка, пусть и вернулся румянец, пусть синяки и спрятались под слоем тонального крема, но ее глаза… Зеленые глаза Колфилд больше не блестели. Тот огонек, которого хватало на них двоих — погас вместе с его уходом. Было трудно признаться самой себе в этом, но без света Максин никогда не сможет жить как раньше. — Ты готова? — спрашивает Чейз, сжимая руку подруги. — Думаю, да.***
Виктория не сказала, куда они идут. Но Макс объяснений и не ждала. Но когда блондинка завела ее на вечеринку, Колфилд тихо возненавидела подругу. — Серьезно? Вечеринка? — Я знаю, что подобное не для тебя. Тем более сейчас, — Чейз на секунду замолчала, — но тут твои друзья. Дай нам всего один шанс. — Никогда не думала, что ты попросишь меня тусить с тобой. Я останусь. Сжимать руки друг друга для них-привычка. Способ показать, что ты не одна, я здесь и помогу. Они обмениваются улыбками и отправляются к друзьям. Макс замечает Кейт и Уоррена, которые, казалось бы, никогда не станут зависать с подобным обществом. Но, черт возьми, и Макс всегда ненавидела Нейтана. Жизнь-штука странная, верно? Первые два часа проходили отлично. Макс танцевала в толпе, держа в руках стакан с непонятной жидкостью. Она будто пыталась понять, чем раньше жил ее парень. Как бы хорошо ни было, она везде находила отражение Прескотта. Этого уже не изменить. И даже будучи в толпе, она скучала лишь по его теплу. Из воспоминаний ее вырвал резкий толчок, будто кто-то налетел на нее, и она даже остановилась посреди танца. — Прости, стрекозка, — раздалось над ухом. И это обращение мгновенно выбило дух, тело мгновенно напряглось, и девушка оглянулась. — Н-нейт?