Хроники Тёмной Леди

— Ну и что ты творишь? — голос Габриэля заставил Кота Нуара вздрогнуть, но не открыть глаза.  — Надо же, а я думал, ты слишком воспитанный, чтобы входить в комнату без стука, — меланхолично отметил Нуар и продолжил висеть головой вниз, зацепившись коленями за ограждение на втором этаже своей комнаты. До ушей Нуара донёсся саркастичный стук: парень не сомневался, что стук саркастичный, потому что сарказм — это лучшая эмоция Габриэля Агреста с тех пор, как он потерял жену. Нуар не выдержал, приоткрыл один глаз, только чтобы оценить лицо отца и не прогадал: мужчина недовольно скривил губы, бросая обжигающие холодом взгляды сквозь ледяные линзы в строгой оправе.  — Я постучался, так что теперь будь добр ответить на вопрос, — Габриэль ухмыльнулся, а Нуар только фыркнул:  — Медитирую, — и снова закрыл глаза.  — А вне трансформации слабо?  — А вне трансформации Плагг слишком много умничал. Мужчина вздохнул и, судя по шороху ткани, сел на диван.  — И это ты ещё упрекаешь меня в жестоком обращении с квами, угу. Нуар пожал плечами, отчего светлые волосы тихонько закачались:  — Давай махнёмся Камнями Чудес. Или слабо? — губы парня растянулись в довольной усмешке, а Габриэль со смешком отметил:  — Туше, — мужчина снова вздохнул, а затем уже серьёзнее продолжил: — Ничего не хочешь сказать после вчерашнего? Который это уже погибший акуманизированный? Двадцать шестой?  — Двадцать пятый, — улыбка Нуара погасла. — Это не моя вина. Повисло молчание, нарушаемое только тихим дыханием отца и мерно нарастающим стуком в висках, по которому запросто можно было считать время.  — Ты в курсе, что подвешивание вниз головой — это одна из пыток, а также способ казни? — как бы между прочим уточнил Габриэль, и Кот Нуар недовольно бросил:  — А ещё — упражнение для йогов.  — Так за что ты себя наказываешь? — догадливо попал в самую точку отец. Снова. Нуар иногда думал, что он просто умолчал о своих способностях телепата. Вздохнув, Кот Нуар спрыгнул на первый этаж и, размашистым шагом подскочив к дивану, плюхнулся рядом с Габриэлем, а после с наслаждением потёр ноющие виски. На плечо легла отцовская ладонь, и Нуар тихо прошептал:  — За то, что я всё же не смог защитить своих напарников, и список погибших из-за меня людей близится к трём десяткам. Я не гожусь на эту работу, понимаешь? — Кот Нуар поднял полные разлившейся из души тревоги глаза, но во взгляде Габриэля, вопреки ожиданиям парня, не было осуждения.  — Это не так. Они сами соглашаются принять акуму, и ты это знаешь. Это их выбор, и… Недовольно дёрнув плечом, Нуар скинул отцовскую руку и грубо перебил:  — Но я смог защитить Алью и Нино, потому что они мои друзья. Значит, я плохо стараюсь с остальными.  — Нет, — Габриэль покачал головой, но не стал больше нарушать личных границ Нуара. — Это значит, что у тебя очень хорошие друзья, с которыми вы сработались. Напарничество — штука сложная, знаешь ли, и если кто-то в дуэте лезет на рожон или делает глупость, то вина не может лежать только на его напарнике. Нуар притих. Как бы ему хотелось просто принять на веру слова отца, но постоянно бегущая по пятам смерть была не единственным источником для самобичевания. Вторую Коту Нуару даже называть было страшно. Габриэль тем временем встал и (под недоуменным взглядом сына) полез в один из ящиков его рабочего стола, выудив оттуда едва початую бутылку коньяка. Покачал головой, ища глазами бокалы, но нашёл только три стакана (вроде бы не сильно грязных) справа от монитора и сцапал два из них. Поймав всё ещё удивлённый взгляд Кота, Габриэль фыркнул:  — А то я не в курсе, что тебе уже не десять. Хоть бокалы бы завел, и хранил нормально… — махнув рукой с бутылкой, мужчина поставил стаканы на журнальный столик и сел обратно на диван, щедро разливая алкоголь в стаканы. — Раз уж просто так ты мне ничего рассказывать не собираешься… Нуар закатил глаза:  — Очень «взрослое» решение, — парень не поленился показать пальцами кавычки, но стакан взял. Смерил его взглядом, принюхиваясь: усиленное трансформацией обоняние позволяло услышать полный букет ароматов недурного коньяка, и, решившись, выпил одним махом почти половину стакана.

***

Горло нещадно жгло, но не сильнее, чем сердце, когда Нуар решил-таки вывалить на отца всё то, что копилось внутри уже давно. Габриэль молча слушал, внимательно глядя на сына, и парень был ему за это крайне благодарен. Кажется, с каждым произнесённым словом действительно становилось чуточку легче.  — Я ведь… Я боюсь сделать ей больно, — Нуар поднял ладонь, не разрешая прерывать себя. — Я понимаю, что она чёртова психопатка, что она запросто убьёт меня, если я не буду сопротивляться, но… Помнишь этого… как там его… Голубя, то есть, ну, месье Голубя? Тупая способность, если честно, — парень закатил глаза и, дождавшись кивка от Габриэля, продолжил: — Тогда же почти получилось скрутить её, понимаешь? Я не смог, я отвлекся, она от боли поморщилась, и я отвлёкся, мать вашу!.. — нервно хохотнув, Нуар осушил очередной — он уже не помнил, какой по счету, — бокал. Повисла тишина. Габриэль прикрыл глаза, Нуар сверлил взглядом пол, словно паркет мог дать хоть какой-то ответ на незаданный вопрос. Нуар и сам не знал какой. Как стать достойным зваться Котом Нуаром? Как всё исправить? Как разлюбить эту миниатюрную Леди в красном?.. Ясно же, что никак. Кот Нуар прижал к подбородку пустой стакан и, всё ещё пялясь в пол, прошептал:  — Плагг сказал, что обычно, если Камень Чудес не повреждён, ЛедиБаг и Кот Нуар — напарники. Более того, любовники. Что эти Камни всегда достаются попарно тем, кому суждено… — Нуар неопределенно взмахнул свободной левой рукой и криво усмехнулся. Откинулся на спинку дивана, выронив стакан, отчего тот с тихим звоном покатился по тонкому ковру. И только когда звон прекратился, Нуар ещё тише, уже одними губами проговорил: — А значит, мне не сбежать. Я влип в неё, я не могу… Я ничего не могу. Кошачий слух уловил, как Габриэль сглотнул. Посмотреть на отца Нуар не решался. И потому прорезавший молчание хриплый ответ был для него полной неожиданностью:  — Я бы хотел, чтобы я мог всё исправить. Хотя бы для тебя. Кот Нуар только согласно прикрыл глаза. Внутри мягким настойчивым теплом разливался алкоголь, туманя голову и позволяя хоть немного надеяться, что всё ещё может наладиться. Коту Нуару нравилось в это верить.