Сто дней в Детройте

PG-13, AU, Songfic На поле для крокета теперь играют в гольф. Киоск с мороженым снесли, табличку, запрещающую купаться, передвинули на противоположный берег пруда. Гэвин удивляется, как эти говнюки ещё не закопали водоём. Место, в котором они с Ричардом любили проводить время, меняется, точнее сказать, исчезает. Как будто никто не хочет, чтобы в этом мире осталось хоть что-то, к чему Ричард прикасался. Он делится этим с Лео, в тот день, когда возле пруда разворачиваются работы и приезжает здоровая машина, у которой в кузове полно щебня.  — Может, они и меня убьют? — спросил Гэвин, выбрасывая очередную карту. Они с Лео играют в подкидного дурака, у Манфреда как будто открылось второе дыхание, хотя вчера после очередной химиотерапии он едва мог шевелить пальцами.  — С чего бы? — рассеянно отзывается Лео, внимательно разглядывая свои карты, раскинутые веером, выбирая подходящую.  — Ну, Ричард и меня касался, — Гэвин набирает в грудь побольше воздуха, чтобы не дать слезам снова потечь. Этот обманный манёвр действует, но скоро придётся выдумать что-то новое, чтобы отвлекать организм. — И не только касался…  — Фу, избавь меня от подробностей! — Лео морщится, всем своим видом показывая неудовольствие. — Я это вижу дома каждый день. Гэвин соглашается, тактично не указывая на то, что Лео врёт. Он не был дома уже чёрт знает сколько времени, наверняка уже забыл, как выглядит его настоящая комната, а не замещающая её больничная палата. Хотя, в ней всё обставлено максимально по-домашнему: на стене плакаты, из приоткрытого шкафа торчат рукава рубашек, на тумбочке скетчбук и пенал, только вот карандаши разбросаны по столешнице.  — Робин, видимо, давно не заходила, — Гэвин кивнул на беспорядок. — Не, — Лео мотнул головой. — Вчера сидела рядом до отбоя, а потом её отец пришёл за ней. Она уснула сидя, представляешь? Лео вдруг резко замолчал, отвернулся. Гэвин слышал, как он несколько раз судорожно втянул в себя воздух.  — Я не знаю, почему она… — он всхлипнул, а потом резко потёр глаза. — Зачем? Я ведь всё равно умру, а Робин останется здесь, будет страдать. А она всё равно приходит каждый день!  — Она тебя любит, — как можно спокойнее сказал Гэвин. — Она хочет провести с тобой как можно больше времени. И потом, ты не умрёшь, это глупости! Врачи делают всё, чтобы удержать твою задницу на этом свете.  — Как они сделали всё для Ричарда? Отчаяние и злость Лео были как радиация: их никто не видел, но задевали они всех.  — Вот же блять, прости меня, — неловко затараторил Лео. Гэвин слабо махнул рукой, ощущая себя куклой на верёвочках. Наверное, кукловод дёрнул за нитку, вот и вышел этот жест, хотя внутри Гэвина как будто кромсали тупыми лезвиями. Ричарду сделали столько уколов, столько, что он был похож на долбаную подушечку для булавок. В конце его даже не могли оставить в покое. Они могли хотя бы дать ему умереть без боли. Эвтаназия могла бы стать спасением, но Ричард просто не мог больше терпеть. Он просто не дождался. Гэвин не понимает, почему чувствует резкий неприятный запах. Он открывает глаза, видит медсестру, склонившуюся над ним. Это очень приятная на вид женщина, она смотрит на Гэвина, как мать на больного ребёнка. Впрочем, тут весь персонал такой — по-матерински заботливый, старающийся скрасить последние недели жизни пациентов.  — Позвонить твоим родителям? — спрашивает женщина, очевидно намекая на то, что Гэвину надо помочь добраться до дома.  — Нет, спасибо, я всё сам, — Гэвин поспешно встал, некоторое время простоял неподвижно, потому что от резкого движения перед глазами темнеет, и только потом сделал несколько шагов в сторону выхода. Кивнув Лео на прощание, он вышел в коридор, наполненный запахом отчаяния, который не мог заглушить даже стойкий запах медикаментов. Что-то заныло у Гэвина внутри, он прошёл по коридору всего несколько футов, а потом остановился перед дверью с номером восемнадцать. Вздохнул поглубже, потом постучал.  — Открыто, — послышался чуть приглушённый голос, и Гэвин рванул вперёд. Отчего-то понадеялся, что это Ричард с ним говорит. Конечно, это был не он. Похожий на него парень, но не он. Гэвин вдруг почувствовал себя ужасно неловко.  — Простите, — он пожевал губами, не зная, что ещё сказать. — Просто раньше тут лежал мой друг, и… Парень, который до этого полулёжал, тут же завозился, чтобы сесть. Бедняга, выглядел таким бледным, хотя, тут у всех пациентов такой цвет лица, ничего не поделаешь.  — Если хочешь, можем поговорить об этом, — удивительно, но находясь на больничной койке этот парень не терял присутствия духа. — Меня зовут Коннор.  — Гэвин, — он преодолел расстояние и пожал руку новому знакомому. Сев на койку, он машинально поправил одеяло, а Коннор, тем временем, начал непринуждённую беседу.