Сто дней в Детройте

PG-13, слэш, романтика Крошечная квартирка на окраине Детройта от своих сестёр не отличалась ничем. Маленькие комнаты, узкий коридор, где вдвоём было не разойтись, приходилось сдавать назад и пропускать человека. Или кота. Некрупного и худого, несмотря на свой довольно молодой возраст. Гэвин принёс его с улицы, мокрого, грязного и отчаянно вопящего. Отмыл, накормил, потом показал Ричарду, который развалился на кровати с нотным листом в руках и карандашом, зажатым между губ.  — Никогда не думал, что ты пустишь в нашу кровать третьего, — рассеянно усмехнулся Ричард. — Я бы назвал его Уголь. — Да ну, брось! Ты только ко посмотри, какой он мощный! Прямо лев! Гэвин подсунул Ричарду кота под самое лицо, чтобы он убедился, какой это силач. Очевидно, мужчину животное совсем не впечатлило. Он выразительно поглядел на Гэвина, а потом снова уставился на нотный лист. Гэвин назвал кота Лео и разрешил запрыгивать на кровать, но ему это было не нужно. Вообще, он оказался довольно самодостаточным и, депрессивным, что ли. Забирался на кухонный подоконник, предварительно пробежав по столу, устраивался поудобнее и долгими часами смотрел на улицу. Это Ричард рассказал Гэвину спустя неделю после того, как кот появился у них.  — Такое ощущение, что он тебя ждёт, — как-то раз сказал Ричард, когда они втроём сидели на кухне. Вернее, это они с Гэвином сидели и пили чай. Лео развалился возле ног Рида, причём, по-собачьи. Поджал задние лапы, передние вытянул, положил на них голову.  — Вроде, такой одиночка, а ко мне всё время липнет, — кивнул Гэвин. Помолчали. — Не хочешь проверить? — спросил Ричард, отхлебнув немного напитка из своей чашки, пояснил: — Ну, липнет ли он к тебе на самом деле. Гэвин кивнул, рассеянно постукивая пальцами по столешнице. Ричард поднялся, махнул рукой и скрылся в коридоре. Рид молча последовал за ним. В гостиной царил уютный полумрак. Риду сразу вспомнилось его детство, как мама выводила его на прогулку. Он выходил в тёмно-синий поздний вечер, где-то высоко-высоко светили оранжевые фонари, их свет падал на высокие пушистые сугробы, которое тоже казались недосягаемыми, а потом Гэвин рыл в них окопы и норы, прятался в них от матери, она принималась искать… Лампочка под потолком не нарушила атмосферы, Ричард как будто прочитал мысли Гэвина. Пока Ричард включал настольную лампу, стоящую на пианино, Рид занял потёртое кресло напротив, немного поёрзал, устраиваясь поудобнее.  — Это то, над чем ты работал всю неделю? — он заметил, как Ричард выставляет ноты.  — Ага. Ричард всегда был немногословен перед тем, как начать играть. Всегда считал, что музыка должна говорить за него. Гэвин наблюдал, как мужчина садится, отточенным движением поправляет манжеты. Сколько лет прошло, а он всё ещё такой же чопорный, как в юности. Гэвин хотел сказать, что Ричарду не обязательно так волноваться, не перед залом же он собрался играть, честное слово, однако, вовремя прикусил язык. Эта тема всегда была больной для Ричарда. Наконец, он опустил локти, расслабился, пальцы его коснулись клавиш. И снова Гэвин оказался в детстве, к нему вернулись эти наивность и ощущение волшебства в канун Нового года. И зимний запах, который обещает что-то невероятное, удивительное, и от этого ещё больше привлекательное. Он прикрыл глаза, желая удержать этот образ и при этом не разреветься от ностальгии.Именно поэтому он и вздрогнул, когда на его колени приземлилось что-то колкое. Образ разрушился, Гэвин недовольно, но тихо фыркнул, разлепил один глаз. Лео, хорошенько так потоптавшись на его коленях, свернулся клубочком, навострив уши в сторону звука. Гэвин расплылся в улыбке, почесал кота под подбородком, отчего четвероногий издал надтреснутый звук, словно севшая мембрана, а потом внезапно замурлыкал.  — Лео понравилась твоя композиция, — сказал Гэвин, как только Ричард закончил играть. Тот развернулся на круглом табурете, встал и в несколько шагов преодолел расстояние до кресла.  — А тебе понравилось? — спросил он, низко наклоняясь. Гэвин, облизнувшись, подался вперёд и поцеловал Ричарда со всей нежностью, на которую только был способен.  — Определённо, — блаженно выдохнул он.