Сто дней в Детройте

R, AU, слэш, романтика — Люблю тебя, тостер, — промурлыкал Гэвин, прижимаясь к Ричарду. — Вы так всегда говорите, когда пьяны, — ответил андроид, подхватывая напарника — тот уже едва держался на ногах. — Но я вас тоже люблю. — Знаешь, что делают, когда любят друг друга? — Гэвин уткнулся Ричарду в плечо, шумно выдохнул. Не став дожидаться ответа, он продолжил: — Обычно трахаются.- Спорный вопрос в рамках сексологии, но я понимаю, что сейчас вам не до лекций, — аккуратно подтолкнув Гэвина на диван, Ричард деловито снял пиджак и склонился над напарником, ладонь сразу же накрыла чужой пах. — Какие тугие джинсы вы сегодня надели, детектив. Где-то глубоко внутри Гэвина зародилось удовольствие, которое разлилось по телу приятным, пусть и медленным импульсом. — Так сними их, раз они тугие, — заворчал Рид, начиная елозить по кровати спиной.Ричард специально медлит, не сразу принимаясь разбираться с джинсами. Сначала легко целует Гэвина в губы, затем задирает футболку и оставляет легкие засосы по всему торсу, спускаясь ими все ниже, прямо до ткани. И только тогда расстегивает и тянет их вниз. Губы у Ричарда приятные, пусть и совсем сухие, зато язык шершавый, а зубы острые. Гэвин хнычет, совсем не контролируя себя, вздрагивает от укусов, неосознанно сводит колени. Когда прохлада касается разгоряченной кожи ниже живота, Гэвин неразборчиво матерится. — Ну же, Ричи, быстрее! — Детектив, если вы будете так нетерпеливы, мне придется принять воспитательные меры, — когда Гэвин остается совсем без белья, Рич выдавливает на пальцы смазку и проглаживает между ягодиц, понемногу толкаясь. При этом он сам не оставляет Рида без внимания, впиваясь зубами в шею — не слишком уж сильно. Но это пока что. — Ладно, ладно! — Гэвин готов согласиться на всё, что угодно, лишь бы Ричард продолжил. Откидывая голову, он заталкивает воздух в лёгкие короткими вдохами. Шея горит, да что там, всё тело как будто ошпаривают кипятком. Он теряется в ощущениях, их слишком много, а мозг отказывается соображать нормально. — Хороший мальчик, — говорит Ричард, окидывая Рида властным взглядом. Зрелище ему явно нравится, даже очень. Детектив буквально плавился под ним, в кои-то веки держав свои грязные остроты при себе. Пальцы резко толкаются внутрь, вынуждая Гэвина сорваться на болезненный стон. Боль отрезвила, на самом деле. Гэвин выгнулся, брови его взлетели, из горла вырвался болезненный крик. Пальцы Ричарда были твёрдыми, они резко раздвинули стенки. — Больно же! — зашипел Гэвин, впиваясь ногтями в простыню. — Терпи, Гэвин, — спокойным тоном ответил девятка, с каждым движением все больше и мягче растягивая детектива. Вскоре пальцы двигались совсем свободно, поэтому Ричард быстро — при этом без явной спешки — расстегнул и приспустил брюки. Он плавно вошел в напарника, крепко прижимаясь, и снова оставил на шее яркий укус, пользуясь вседозволенностью. Рид тяжело дышал диафрагмой, постепенно расслабляясь. Боль ушла, появилось тягучее ощущение, которое усилилось, когда Ричард въехал в Гэвина одним толчком. — Бо-оже мой! — громко простонал Гэвин. Его аж подбросило. Ричард так же плавно продолжил двигаться, наслаждаясь каждой реакцией детектива — он действительно становился куда более податливым после алкоголя, давая себе в полной мере расслабиться — и даже его тело стало мягким, как подтаявшее масло. — Обожаю это ощущение внутри вас, — прошептал девятисотый, — Ни с чем не сравнится. Ричард всегда перескакивал с формального обращения на вежливое, когда переставал контролировать себя. — Как у тебя только, — Гэвин прервался на протяжный стон, — язык поврач…порвара… язык самого Гэвина совершенно не хотел слушаться хозяина. Риду казалось, что каждый раз на него набегает волна и вот-вот унесёт его с собой, утянет на самое дно. — У тебя кинк, — наконец, формулирует Рид. — Да, — соглашается Ричард, склоняясь к самому уху Гэвина. — На тебя… Ричард всё это записал. Спрятал, сохранил в глубинах памяти. Когда было особенно плохо, как сейчас, он возвращался к этим воспоминаниям. Когда дождь перестал барабанить по крыше, Ричард стряхнул с себя оцепенение и вернулся к работе, надёжно спрятав воспоминания о Гэвине до следующего раза.