Сто дней в Детройте

Будь Гэвин чуть расторопнее, всё могло бы обойтись, но он замешкался, так что далеко не ушёл. Терпение Ричарда лопнуло, оскорбления, а потом это бессовестное враньё о помаде вывели его из себя. Он сделал резкий выпад вперёд, схватил Гэвина за шкирку и развернул, пригвождая к двери всем телом и надавливая предплечьем на шею, заставляя смотреть в глаза. — Следи за своим поганым языком, — ледяным тоном отчеканил Ричард и вылетел из уборной, будто ошпаренный, оказываясь в коридоре, полном школьников. Нужно было срочно успокоиться. Гэвина охватила смесь ужаса и странного восторга, когда Ричард прижал его к двери и легонько придушил. От Андерсона почти неуловимо тянуло парфюмом, и от этого запаха немного кружилась голова, как и от осознания того, что Ричард использует парфюмерию. Это было так по-взрослому. Рид не стал вырываться, а просто наслаждался этими секундами. Угроза Андерсона нисколько его не испугала, он только злобно ухмыльнулся, с вызовом поглядывая на соперника, хотя в душе ликовал. Прикосновение удавалось урвать не часто, а тут Ричард держал Гэвина довольно продолжительное время. Едва Андерсон выскочил из туалета, Рид потёр шею и довольно улыбнулся. После, подхватив сумку, выскочил за Ричардом, не собираясь так просто его отпускать. Он хотел, чтобы последнее слово осталось за ним. — Что, подраться как мужик — кишки тонка?! — гаркнул он в спину удаляющегося Ричарда. Толпа, через которую пробирался Ричард расступилась, а сам он замер, сбивчиво под нос считая до десяти. Нет, Гэвин Рид определенно не заслуживал того, чтобы быть избитым. Можно подумать, мало народу пыталось развести Ричарда на драку. «Ни одного.» Он скинул сумку с плеча. Что бы сказал его отец? Он был рад, когда придурков ставили на место, иначе бы не пошел в полицию. Что бы сказала его покойная матушка? «Нет, Ричард, ты не чета ему, уподобляться насилию плохо, надо подставить другую щеку и тогда все будет в порядке…» Ничерта уже не будет. Андерсон повернулся и, подобно высокотехнологичному роботу проанализировал обстановку — ушли секунды. Башню сорвало вместе с самим парнем, когда он рванулся вперед, чтобы хорошенько вмазать Гэвину по лицу, и попал, прямо в курносый конопатый нос. Кто-то из толпы закричал. Это было охуительно больно. Настолько, что Гэвин на миг перестал чувствовать что-то, кроме этой жуткой боли, которая отдалась в затылок и обратно. Перед глазами всё потемнело, а противных хруст эхом заметался в ушах. Дышать носом сделалось невозможно, а во рту появился мерзкий металлический привкус крови. Несмотря на боль, Рид быстро пришёл в себя и, сделав выпад вперёд, ударил Ричарда прямо по колену. План был простой: повалить Андерсона на пол и хорошенько прижать. В сущности, Гэвин не хотел нанести Ричарду серьезные травмы, только показать, кто здесь главный. Андерсон был готов поклясться, что слышал хруст. Однозначно он сломал нос этому придурку, однозначно не заслуженно, но как блажено разгонялась кровь по телу, подстрекаемая адреналином. Парень удовлетворенно хмыкнул и выпрямился, наслаждаясь неожиданно приятным чувством превосходства. Чувство самосохранения притупилось, восторженность взяла верх, и Ричард пропустил удар, падая на четвереньки больше от неожиданности, чем от резкой боли. Та догоняла и сопровождала действия не спеша, и к тому моменту, как развернулась в полной мере, Ричард уже перехватил противника за ногу и дернул на себя, нарушая равновесие и роняя за собой на пол. Раз Рид хочет драться грязно, то кто Андерсон такой, чтобы ему в этом отказать. Удар об пол выбил из лёгчик весь воздух. Нос противно заныл, мешая соображать, Гэвин бестолково замолотил кулаками то телу Ричарда, но удары были смазанными и, по большей части, проходились вскользь. Темнота почему-то сделалась красной, кровь забулькола в глотке. Рид сопротивлялся изо всех сил, но на стороне Ричарда было превосходство, по крайней мере потому, что он был сверху. Навалился на Гэвина всем своим немаленьким весом, придавил к полу. Рид сражался с отчаянием, но сил у него не осталось. Он уже и не рад был, что затеял эту драку. Привык, что большинство ребят в школе было слабее него, знал только драку. И потом, понятия не имел, с помощью чего выражать свои чувства. В его семье все вопросы решались битьём, кто сильнее — тот и главный. Никаких разговоров по душам и копания в себе. Гэвин совсем выдохся, распластался на истоптанном сотнями ног полу и практически ничего не соображал из-за боли. Гэвин почти не сопротивлялся, лишь глухо ухал на очередных ударах, а Ричард был и рад. Толпа вокруг галдела, выкрикивала что-то подбодряющие и никто, никто не пытался их разнять. Лишь бы хлеба и зрелищ. Сознание вдруг запоздало прояснилось, навалилась ломота, пришла боль: от затылка еще с уборной, до коленного сустава, но самое главное вернулось зрение. Он седлал, казалось, полуобморочного Рида с ярким фиолетовым подтеком на носу и тонкой струйкой крови, крепко сжимал бедрами, не давая возможности ни толком ответить, ни вывернуться; держал в руках воротник перепачканной в пыли толстовки. А что тот ему сделал? Выкрикнул пару резких фраз, это же не повод… Андерсон отшатнулся, вскочил, услышал на другом конце коридора высокий голос Мисс Остин. Нужно было срочно довести Рида хотя бы до медпункта. — Гэвин, — с плохо скрываемой дрожью в голосе позвал Ричард, — Гэвин, надо подняться, ох, черт… пойдем, Гэвин, — он краем глаза заметил как расходится толпа, кто на занятия, кто домой, предоставляя парней самих себе. Хотелось сказать что-то обидное, но язык не ворочался. Нос пульсировал болью, дышать было тяжело. Приходилось хватать воздух ртом и слышать, как в носоглотке что-то отвратительно хлюпает. Хотелось блевать. Или сдохнуть. Или и того и другого. Так даже отец не бил. Казалось, что Ричард ходил на бокс лет с пяти. Ладно, пора вставать. Не валяться же здесь, словно умирающий солдат, которому выпустили штыком кишки. Гэвин со стоном заворочался, пытаясь подняться. Шум в ушах не проходил, но и не заглушал воплей мисс Остин. — Я же сказала, все в спортзал! — кричала она. — А вы устроили драку! Сегодня же родителей в школу! — Дайте хоть пару денбков, — гнусаво проговорил Гэвин. — Меня и так отметелили, если ещё и отец добавит, так вообще подохну. Оставив оторопевшую учительницу позади, Рид принялся ковылять по коридору, раздумывая, насколько будет неправильно сейчас отхаркнуть кровь. Она неприятно царапала нёбо и вкус у неё был премерзкий. Не зная, куда деться, Андерсон нечитаемым взглядом наблюдал за разворачивающейся ситуацией, будто не он только что чуть не забил до смерти одного из своих давних школьных задир. На душе было пусто и холодно, как было всегда после проступков, вину которых приходилось признавать, хоть и не хотелось, да и не верилось в это. Классная краноречивым взглядом одарила сначала Гэвина, а потом и самого Ричарда, и ему показалось, что что-то лопнуло и оторвалось в ее глазах, и правда, ничего уже не будет как прежде. Стоило Мисс Остит торопливо усеменить в сторону лестницы, парень сорвался с места, позабыв про сумку, и догнал не успевшего далеко уйти Гэвина. — Я провожу тебя до медпункта, — только и смог тихо выдавить из себя Ричард, не решаясь хоть как-нибудь подхватить Рида, обеспечивая дополнительную опору. К горлу подкатывал завтрак при взгляде на избитого одноклассника, при мыслях о том, что он еще и получит дома от отца. По правде говоря, Андерсон догадывался, что в семье у Гэвина есть некоторые проблемы, но, чтобы доходило до избиения собственного ребенка, он и подумать не мог. — Как благородно, — процедил Гэвин, но тут же заткнулся. Злиться на Ричарда было бессмысленно. В конце концов, Рид первый стал к нему цепляться. Вот и получил. Просто не ожидал такого отпора и был немного ошарашен. Он привык быть самым сильным и получать только от отца. Даже ласку мужчина проявлял своеобразно. В хорошем настроении мог хлопнуть по спине, да так, что перед глазами потемнеет. Вот и вся нежность. Мать старалась мужу не перечить, кроме того, была уверена, что нежности не для мальчиков, поэтому никогда не проявляла к Гэвину любви. Рид со злостью поглядел на Ричарда. Какого черта этот говнюк был таким охренительным? Если бы не этот факт, Гэвин бы, может, даже не посмотрел на него. — Чего пялишься? — ядовито прошипел он. Однако даже оскорбленный и избитый Рид оставался собой: резким, ярким, пропитанный своими эмоциями насквозь, он не думал, как сделать, он делал то, что хотел, не задумываясь о том, что последует за этим, хорошо это или плохо, рационально ли вообще. Ричард не заметил, как засмотрелся на парня, пораженный его миром до неприятного тянущего чувства за грудиной — он должен быть доволен и благодарен своей семье, за то, что подарила ему такое воспитание, однако зависть невнятно ворочалась внутри, глядя на Гэвина, казалось бы такого свободного, не обремененного ничем, живущего каждым днем как последним. — Ничего, — просто ответил Андерсон, не сводя взгляда с Рида. Сине-фиолетовая клякса расползлась по его носу, будто чернильная, но выглядело это удивительно красивым для такого неловкого и нескладного Гэвина. На этом фоне глаза наливались морской синевой и влажно отблескивали в свете ярких ламп коридора, неосознанно для самого Ричарда притягивая его внимание. Так они и дошли до медкабинета. Мисс Грин всплеснула руками при виде школьников. — Что ж вы делаете?! Так и убить друг руна можно! Она захлопотала над своими пациентами и через мгновение Гэвин прикрыл глаза, получая неимоверное удовольствие от того, как холод расползается по переносице. Пока лёд делал своё дело, Гэвин лениво наблюдал за тем, как мисс Грин колдует над Ричардом. Всё-таки Рид сумел его хорошенько отмутузить. Да уж, нашёл, чем гордиться. — Ну, идите. Только аккуратнее! — напутствовала женщина. Оказавшись на школьном дворе, Гэвин, наконец, сплюнул. Спустившись с крыльца под удивленные взгляды находящихся рядом школьников, он остановился, принявшись рыться в сумке. Идти сейчас домой делания не было никакого. Может, ему удасться наскрести немного денег и перекусить? Только бы Ричард отвязался, а то прицепился как банный лист и сверлит взглядом. Андересон все смотрел на вольную жертву своей неоправданной жестокости, и не понимал, как смог опуститься до такого, и почему Гэвин вообще пытался развести его на драку. Наверняка знал, что Ричард задавит его пусть даже своей массой. Он хотел поговорить, задать хотя бы несколько вопросов из всего того, что крутились в голове, однако разговор никак не хотел клеиться даже в мыслях, а каждый удачный момент парень пропускал за нерешительностью. Но вот еще один, он точно поговорит, он сможет, не стушуется. — Гэвин, — окликнул одноклассника Ричард, обращает на себя внимание, крепко сцепливая руки за спиной, — я хотел извиниться за… — а за что он собственно хотел извиниться. За то, что случайно не сдержался и уподобился насилию? Интересно. — В общем, я не знаю, что на меня нашло, наверное просто день неважный, — мямлит Андерсон, старательно пытаясь не отводить взгляд. — Если я как-то могу загладить свою вину, то я был бы рад это сделать, Гэвин. Гэвина и без того больно, а от неловких попыток Ричарда извиниться теперь и в моральном плане становится хуже некуда. Он не знает, как на это реагировать. Рида самого гложет то, что он обозвал Ричарда, а потом ударил его. В принципе, Гэвин получил за дело, но признаться в этом Андерсону было бы просто верхом идиотизма. Гэвин растерялся. Раньше никто никогда не просил у него прощения после драки. Был бой, подрались, потом разошлись в разные стороны, вот и всё. А теперь перед ним извиняется. И кто? Сам Ричард. — Ничего мне от тебя не надо, — уже без особой злобы буркнул Гэвин. — Только бы вот пожрать. Вынес бы мне из дома хоть булку какую. Не спуская внимательного взгляда с Рида, Андерсон удивился открыто, так искренне, тому, как быстро собеседник поменял свою точку зрения. И казалось бы, они и не дрались вовсе, лишь побаливающие бока и помятый вид говорили об обратном. — Хорошо, — не долго думая согласился Ричард. — Только есть два условия, — он выдержал интригующую паузу. — Во-первых, я найду, чем тебя накормить, и есть ты будешь у меня дома, — поучительным тоном, не терпящим возражений. — Во-вторых, ты останешься здесь и никуда не уйдешь, пока я не вернусь. Я оставил сумку в коридоре, там, где мы… — парень отпустил тяжелый вздох, — там, где мы подрались. Андерсон выставил указательный и средний, показывая сначала на свои глаза, а потом на самого Рида, и по дуновению ветра скрылся из виду за дверями школы. Сумка невзрачно лежала под самой дальней скамейкой, и парень облегченно выдохнул, уже собираясь возвращаться, как вдруг его окликнул один знакомый, принимаясь чрезмерно экспрессивно нахваливать Ричарда за то, что он надрал задницу «этому никчемному выскочке! Нет, вот от тебя такого не ожидали! Но как ты его…» Выслушивать это все было не очень приятно, особенно, когда знакомый упомянул, что кто-то снимал видео. Вот черт, Гэвину это точно не понравится. Хотя откуда он мог знать, что Риду понравится, а что нет? Андерсон торопливо попрощался и поспешил вернуться на задний двор. Нельзя было допустить ни в коем случае, чтобы Рид узнал об этом злосчастном видео. Гэвин, сам не ожидая от себя такого послушания, подпер собой колонну, удерживающую бетонный карниз. Стараясь игнорировать взгляды, которые бросали на него младшие школьники, он думал о том, почему это вдруг Ричард стал таким добрым. Действительно хочет загладить вину, или в самом деле хороший человек, просто Рид его довёл, вот он и взбесился? Гэвин рассеянно окинул взглядом противоположную колонну и замер. Оттуда на него смотрел какой-то третьеклашка. Во все глаза пацан таращился на лицо Рида и явно был в ужасе. Гэвин подумал, что и впрямь его рожа сейчас выглядит не лучшим образом. Дышать носом можно было с трудом, похоже, он был сломан. Рид, немного поразмыслив, скорчил страшную гримасу, так что пацан с рёвом бросился прочь. Знай наших, что называется. Однако за всё в этой жизни надо платить, так что теперь Гэвин смаривал выступившие от боли слёзы. А тут ещё и Ричард вышел, с сумкой наперевес и пришлось вовсе отвернуться. Ричард был уверен, что с вероятностью в семьдесят процентов Рид его по слушал и все-таки ушел, но надежда теплилась, а сам парень спешил, едва не сбивая людей на своем пути. К счастью, выскочив из школы, он увидел знакомую темную макушку, и самого его накрыл неописуемый детский восторг. — Ты здесь, — как можно тише сказал парень, и это было одно из немногих мгновений, когда его глаза загорелись изнутри. — Мы можем идти, — напомнил о себе Андерсон, стараясь завладеть вниманием Гэвина. — Тут недалеко. Гэвин поспешно стёр слёзы, глубоко вдохнул и зашагал за Ричардом. Разговаривать не хотелось да Рид и не знал, о чём. В голове крутились самые разные мысли. О том, например, что Ричард как-то слишком легко согласился пустить Гэвина к себе домой. Он сам бы не стал такого делать. Возможно, потому что дома у него был сущий бардак и он бы просто постеснялся приводить Андерсона в такой срач. Хотя, он выглядел бы достаточно забавно. Весь из себя такой прилизаный посреди хаоса. Хотя, сейчас Ричард выглядел не очень презентабельно. — Твои родители не устроят тебе взбучку за драку? — поинтересовался Гэвин, тут же пожалев, что открыл рот. Голос у него был слишком гнусавый и противный. Они шли большую часть пути молча. Андерсон позволял себе время от времени переводить взгляд с дороги на Гэвина, и внешний вид последнего его совсем перестал радовать. Ну, то есть радовал, красивый, но нет… В общем все было сложно. — Нет. Наверное отец только поинтересуется заслуженно ли я накостылял кому-нибудь, — Ричард слегка сник душой, но виду не подал, улыбнулся лишь натянуто и поднял немые глаза к небу. — Мать бы пропесочила про нецелесообразность применения насилия. Они подошли к неприметному одноэтажному домику, поднялись на крыльцо, и Андерсон, звякнув ключами, толкнул дверь бедром, пропуская Гэвина вперед. Дом встретил их тишиной и пустотой. — Брат в академии, отец на работе, — с кухни что-то недовольно ухнуло, напоминая о себе — а, ну, и это Сумо. Гэвин, оказавшись в доме, с удивлением осмотрелся по сторонам. Ничего себе. Оказывается, у людей в жилище может быть чисто и даже уютно. Рид уже и забыл, как выглядит нормальный дом, который не загажен черт знает чем. Стянув с себя ботинки, он задвинул их как можно дальше, чтобы они занимали максимально мало места и нерешительно поглядел на Ричарда. Что-то назревало и Рид это чувствовал.