Сто дней в Детройте

Гэвин настолько напрягся, ожидая, что сейчас непременно что-то произойдёт, что вздрогнул, когда из глубины дома донеслось тяжёлое уханье. — У тебя что, есть собака? — неверяще спросил он. В груди противно заныло. Черт, если у этого дурацкого Ричарда ещё и собака имеется, то Рид точно окончательно и бесповоротно вляпался. Ричард снял обувь, скинул сумку и прошел вперед, зажигая свет в глубине дома. — Я бы не назвал его собакой. Скорее уж какой-нибудь медведь, — усмехнулся Андерсон, жестом приглашая пройти на кухню и лично убедиться. — Сам посмотри, даже не встал, когда открыли дверь. Ест-спит, спит-ест, — парень сполоснул руки и заглянул в небольшой холодильник, чуть сгибаясь и опираясь на столешницу рядом. — С ним вообще больше Коннор возится, вот у них большая любовь, — а затем обернулся на Гэвина. — Ты вообще, что есть будешь? Гэвин, едва дождавшись своей очереди к раковине, тут же подошёл к Сумо и вытянул одну руку. Пёс лениво обнюхал подставленную ладонь, шумно выдохнул, в потом развалился на спине, открывая живот. Рид, едва дыша от счастья, принялся наглаживать мягкое брюхо. На губах Гэвина заиграла радостная улыбка. Подумать только, какой пёс! Чудо, что за пёс! Огромный, дружелюбный. И ничего, что только ест и спит, что ему ещё делать, если он один практически весь день? Рид был настолько увлечён собакой, что не сразу отреагировал на вопрос, а когда всё-таки обернулся на Ричарда, чтобы ответить, то почувствовал смущение. Он же полез к Сумо, даже не спросив разрешения. — Мне хватит и бутерброда, — сконфуженно сказал Рид. Ему стало очень неловко и он поспешил отойти от пса, хоть тот ему и очень понравился. Засмотревшись на неожиданный прилив любви и ласки от такого человека, как Гэвин, Ричард и думать забыл про голод да и еду в целом. Надо было видеть, как светились глаза Рида, когда тот пропускал между пальцев теплый мягкий мех. За грудиной снова защемило, но уже не от зависти. Ричард стушевался и уткнулся носом в холодильник, когда его поймали на разглядывании. — Я не уверен на счет сыра и колбасы, но есть овощное рагу и… — он достал небольшую кастрюлю и заглянул под крышку, — ладно, на счет рагу я тоже не уверен. Не против спагетти? Привычка откармливать гостей до отвала после смерти матери сначала закрепилась за Коннором, потом плавно перешла к Андерсону-младшему, а теперь жертвой становился Гэвин. — Хорошо, — в конец смутившись, согласился Рид. Ему стало непривычно и странно, что о нем проявляют такую заботу. Понятно, конечно, что Ричард просто хочет загладить вину, но всё-таки это было так необычно. Гэвин и не знал, что можно общаться таким образом — без криков и оскорблений, а спокойно спрашивать. Рид и за собой заметил несвойственную для него покладистость. В разговоре с родителями он бы уже давно ерепенился, а Ричарду уже был готов спокойно подставить брюхо, как это минуту назад сделал Сумо. Так вот, почему пёс повёл себя так дружелюбно с незнакомцем! Привык, что его не обижают, вот и размяк. Но Гэвин, хоть и перестал злобиться, всё же был напряжен и с недоверием поглядывал на Ричарда. Андерсон же был на своей территории, так что чувствовал себя на кухне, как рыба в воде. Он ловко орудовал всеми приборами, в частности, конечно, микроволновкой, но результат порадовал даже его самого. Изнуренный после интенсивного учебного дня с непредсказуемым окончанием, организм радостно воспринимал даже малейший намек на еду, что уже говорить о полноценном ужине. — Знаешь, если хочешь, мы можем погулять с Сумо, — закончив есть вперед Гэвина, начал Андерсон. — После отъезда Коннора с ним совсем перестали гулять куда-то дальше двора, а ты ему похоже приглянулся. «…И мне» — мысленно добавил про себя парень. Казалось, что с отъездом Коннора дом опустел. Осталась лишь пустующая кровать рядом с кроватью Ричарда и вечерняя телепередача про баскетбол, которую они раньше смотрели вместе с братом. А тут Рид с его глупой дракой. Возможно он не так плох? Уже от запаха еды у Гэвина закружилась голова, а о вкусе и говорить было нечего. Никогда ещё Рид не ее так вкусно, но, самое главное, спокойно. Обычно за столом была тяжёлая обстановка, Гэвин стремился проглотить еду как можно скорее и покинуть кухню, чтобы не слышать, как отец бросает: «Как в тебя только ещё лезет, толстозадая?!». И только потом, оказавшись в своей комнатушке, Гэвин вспоминал, что больше никогда не услышит таких слов, потому что сестры его больше не было. А сейчас можно было не торопиться и немного расслабиться. Ричард не подгонял его, не стыдил и спокойно делился своей едой, что значило для Гэвина очень много. — А ты водишь его на шлейке или на ошейнике? — поинтересовался Рид, решаясь незаметно похвастаться своими знаниями в собачьей амуниции. — - Пожалуй, на шлейке такой лось знатно повозит тебя пузом по земле. Значит, на ошейнике? Ричард недоуменно сощурился и отвлекся от мытья посуды. — Понятия не имею. А шлейка и ошейник чем-то отличаются? — он вытащил из ящика спутанный клубок крепких кожаных лент и протянул Гэвину. — На чем-то из этого, его обычно отец выгуливает. Теперь я доверяю это дело тебе, ты явный собачник, раз разбираешься во всей этой стремной атрибутике, — Андерсон с недоверием покосился на переплетение черной кожи и повел плечами, отгоняя сомнительные ассоциации.Гэвин, напустив на себя важный вид, принялся со знанием дела разбирать ворох амуниции, попутно объясняя Ричарду, что к чему: — Шлейку используют для тех собак, которые слишком сильно тянут, чтобы они не задушились. Вообще, их придумали для ездовых псов, а потом стали надевать на всех подряд. Ошейники сделаны для более спокойных товарищей, но если собака сильно буянит, могут надеть строгач — ошейник с шипами. Рид довольно быстро отыскал ошейник с кличкой собаки и адресом хозяев и поводок. Как же приятно было снова ощутить их в руках! Только вот вслед за воспоминаниями пришли и слёзы. — Где обычно гуляют с Сумо? — спросил Гэвин, отчаянно стараясь, чтобы его голос не дрожал. Оперевшись бедром о стол, Андерсон внимательно слушал рассказ Гэвина, подмечая, запоминая особенности и отличия, поэтому и изменения тона голоса собеседника не ускользнули от острого слуха. Ричард нахмурился и склонил голову к плечу, заводя руки за спину, как делал каждый раз, когда чувствовал себя некомфортно. — Недалеко есть парк, но он в другой стороне от школы, придется сделать круг… Гэвин, все в порядке? — мягко поинтересовался он. — В порядке, — просипел Гэвин, смаргивая выступившие слёзы, а они предательски покатились по щекам. Ему стало совсем стыдно, он потупил взгляд, а потом выбрался из-за стола и опустился на пол рядом с Сумо, который, озадаченный странным поведением человека, недоуменно склонил голову. Гэвин, принявшись наглаживать тёплую шерсть пса, думал, что ему делать. Можно ли рассказать Ричарду о таком? Боже, он ведь уже наверняка считает его тем ещё плаксой, но Гэвин ничего не мог поделать, слёзы сами катились. Он словно был покрыт коркой из крепкого льда, которая начала оттаивать в таком тепле и, естественно, потекла вода. — Просто я скучаю по Белле, — признался Гэвин, глотая слёзы и не в силах объяснить, кто она вообще такая. Ответа Ричард почти не услышал, настолько тихо он прозвучал. Неожиданно захотелось коснуться Гэвина, что бы там у него не случилось. Хотя бы просто положить руку на плечо, поддержать не словом, а действием, приободрить. Но как только он поднял руку, Рид отпрянул, да так резко для их разговора, что Андерсон вздрогнул и осекся. — Она была твоим другом, — высказал предположение парень и тут же прикусил себе язык. Он никогда не умел сопереживать или подбадривать, однако сейчас, видя как Гэвин едва сдерживался, чтобы не замкнуться в себе окончательно, дышать стало трудно от чужой тоски. Андерсон тихо опустился рядом, не торопясь ничего больше делать или говорить, но приготовившись слушать. Было плохо, так чертовски плохо. Слёзы жгли глаза и сжимали горло. Гэвин стёр их и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Она была мне больше, чем другом. Даже не знаю, как это назвать, — он сглотнул, взъерошил шерсть Сумо. — Она была под моей защитой, я учил и воспитывал её. С ней только понял, каково это — быть хозяином собаки, как это ответственно и здорово. А потом, когда в семье всё стало совсем плохо, моя сестра забрала Беллу и отвезла куда-то. Сказала, что на ферму к другу, что там ей будет лучше. Рид тяжко вздохнул, придвинулся ближе к Ричарду, касаясь своим плечом его. Так вот, почему Элли всегда старалась обнять Гэвина. Ей было плохо и он искала поддержки, простого тепла. А он, придурок, выпускал колючки. Хорошо, что Ричард не отстранялся. — Только сестра знала, где именно находится Белла, мне специально не говорила, а теперь и никто не узнает. Гэвин притих, ожидая, как же отреагирует на это всё Андерсон. Ричард слушал, затаив дыхание, и, потупив взгляд, смотрел на то как Гэвин медленно поглаживает пса. Предположение о том, что Рид когда-то мог заботиться и любить пусть и животное, не укладывалось в голове. Он всегда был неприятным, озлобленным на весь мир типом, еще с начальной школы, постоянно кидался оскорблениями и нарывался на хорошую драку. Но сейчас не было того Рида. Перед Андерсоном сидел Гэвин с огромным шрамом на сердце, и больше всего Ричард надеялся, что этот шрам был единственным. Парень все искал решения, выбирал, что же ответить на подобное откровение. Он не был силен в словах, не умел говорить приятные вещи, поддерживать, а только без конца молчал и смотрел своими пустыми глазами. И что-то надломилось — слова были лишними, и хрустнуло в груди — Ричард накрыл руку Гэвина, некрепко сжал в сухой ладони и осмелился перевести взгляд на Рида, беспокойно и случайно дернув соприкасающимся плечом. Гэвин заморгал мокрыми слипшимися ресницами. Внутри поднялось странное чувство. Оно не затмило горечь, но сгладила её. Теперь и Ричард знал о боли Гэвина, он наконец-то разделил её с кем-то и дышать стало легче. — Прости, что я тебя обзывал, — Гэвин хотел отплатить добром за добро и потом, когда его боль стала отступать, ему хотелось, чтобы и Ричарду хоть немного полегчало. — Просто ты меня ужасно бесил, а я не знал, как по-другому достучаться до тебя. Просто хотелось посмотреть на твою реакцию. Ты был каким-то слишком правильным. Я всё думал, когда же смогу тебя обставить, нигде же не получалось, ни в учёбе, не даже в спорте. А потом ещё и эта драка… Гэвин вздохнул, поджал губы, размышляя о том, что ладонь у Ричарда тёплая и даже приятная и стыдясь своих мыслей. Ричард зачарованно смотрел на Гэвина и не мог перестать думать о том, как красиво светятся глаза, как блестят от слюны искусанные губы. Он тяжело сглотнул, и потерялся, выпал из происходящего, не ощущая даже себя на месте. Андерсон впервые ощутил как сильно хочет поцеловать кого-то, парня, одноклассника, того, кого он считал самым невыносимым человеком на земле, и не смотря на прошлые чувства, это было самым сильным, оно приятно давило и распирало изнутри хрупкую грудную клетку, хоть и дышать становилось тяжело, а по спине вниз пробежала маленькая капелька пота. Ричард вынырнул, будто из сна: нет, нельзя. Гэвин не поймет. — По правде говоря, ты тоже меня изрядно выводил, — отшутился Андерсон, чувствуя, как гулко бьется сердце. — Так что мы квиты, — улыбка вышла натянутой. — Пойдем гулять? Рид никогда раньше не имел дела с подобными проявлениями симпатии, он вообще не знал, что так можно, поэтому и не обратил особенного внимания на взгляд, которым его одарил Ричард. Все его мысли теперь были заняты предстоящей прогулкой с Сумо, так что негативные эмоции постепенно улетучились, как будто ветер разогнал тучи, открыв голубое небо. Впрочем, Гэвин не упустил возможности подколоть Ричарда, всё же его признание он прекрасно расслышал. — То есть, ты хочешь сказать, что ненавидел меня? — он вытер мокрые глаза и, прищурившись, поглядел на Андерсона, склонив голову набок. — Интересно, почему же? Ты же у нас «Мистер совершенство», разве таких вообще заботят клопы вроде меня? Глубоко вдохнув, Ричард прикрыл глаза. Было необходимо срочно взять себя в руки, запереть все, что только что произошло в дальний ящик. — Нет, я не ненавидел, — Андерсон бесстрастно посмотрел на Гэвина поднялся и протянул ему руку, чтобы помочь встать. — Ты постоянно дразнился и напрашивался на ответную, этого бы никто не смог выдержать, — поспешил оправдаться парень. — Почему ты назвал меня «Мистер совершенство»? — спустя время спросил Ричард, когда они уже шли по улице с Сумо. Для Гэвина все сборы пролетели, словно в тумане. Вообще, он чувствовал себя пьяным от вкусной еды, дружелюбного отношения и отсутствия криков. Он действительно стал ловить кайф от самого процесса жизни, от того, как они с Ричардом собрались и собрали Сумо, а потом вышли на улицу. Было приятно вот так шагать рядом с Ричардом и видеть, как рядом степенно вышагивает Сумо. Хотелось просто помолчать, Рид не знал, как объяснить это чувство и что вообще он ощущает, но это было здорово. Как будто до этого его всё время били током, а теперь вот перестали и можно расслабиться. Правда, вопрос Ричарда застал Гэвина врасплох. Он фыркнул, отвернулся, чувствуя, как щёки начинают гореть. — Просто ты всегда впереди планеты всей, — Гэвин пнул попавшийся на дороге камешек и Сумо с интересом проводил его взглядом. — И в учёбе и в спорте. И на личном фронте. Вроде, у тебя там какая-то девчонка есть. Рид постарался, чтобы его голос звучал как можно более спокойно, хотя при этих словах внутри что-то неприятно кольнуло. Ричард против воли улыбнулся в ответ. Разговаривать с Гэвином было легко, несмотря на его вспыльчивый и экспрессивный характер, даже приятно. Андерсону казалось, что, от природы молчаливый и невзрачный, он никогда не найдет собеседника по делу и уму. Многие сторонились его из-за холодной отрешенности, бесстрастного, порой пугающего взгляда, а сам парень уже давно привык, смирился, не торопясь меняться или навязываться. Гэвину же навязываться хотелось. В нем было скрыто слишком много — Ричард его почти не знал. Однако желание досконально изучить подстрекало и щекотало нервы, порой вынуждая идти на совершенно нерациональные вещи: — Нет девчонки, — парень отвернулся, разглядывая что-то вдалеке. Разговоры о личной жизни всегда давались ему с трудом, — это я так говорю, чтобы никто не лез. Нам налево, — не отступая от темы разговора, руководил он. У Гэвина странно забилось сердце, когда он покорно повернул налево и оказался у входа в рощу. Сумо замотал хвостом, очевидно, он знал это место и оно ему нравилось. Гэвин несколько раз сжал и разжал кулаки, почему-то нервничая. Вроде, признание Ричарда в том, что у него никого не было, должно было его успокоить, а стало только хуже. В Гэвине боролись противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось, чтобы Ричард был занят, тогда можно было держать себя в руках. С другой, если он не занят, можно было бы попробовать к нему подкатить, но об этом было страшно даже думать. Конечно, Ричард классный баскетболист, умный, ещё и собака есть, но он так остро отреагировал, когда Гэвин обозвал его геем, Андерсон был очень разозлён. Да и сам Рид не был геем! Ему просто как бы нравился Ричард, вот и всё. — То есть, нет? — он хохотнул, но смешок вышел каким-то вымученным.Этого Андерсон и боялся, странного патологического любопытства со стороны окружающих. А он еще и сам признался в том, что врет всем. Они вышли на узкую тропинку, пустив Сумо вперед, но все равно периодически неловко соприкасались то плечами, то руками. И сердце Ричарда каждый раз предвкушающе ныло и замирало, напряжение чудом не выходило за рамки самоконтроля и терпения. — Я выдумал ее, — он замолчал, сцепил руки за спиной, — чтобы избежать постороннего внимания, женского, по большей части. Андерсон сам не понял, как прокололся и не уследил за собой. Захотелось прикрыть рот рукой, но он только скривился и передернул затекшими от напряжения плечами, надеясь, что Гэвин не воспринял это в таком ключе. Сделалось так волнительно, Гэвин засопел, воздух с трудом проходил сквозь сломанный нос. Сосредоточившись на Сумо, который деловито обнюхивал кусты, Гэвин шагнул ближе к Ричарду, прижимаясь к нему плечом, тесня в левую сторону и подобным образом желая избавиться от странного чувства, охватившего его. — Это, типа, твой воображаемый друг? Гэвин вёл себя не очень тактично, но по-другому не умел, так что проявлял свои чувства подобным топорным образом.Сердце застучало быстрее, Ричард мог отойти дальше, пройти вперед или отступить, но он замер на месте безвольной куклой, наслаждаясь теплом. Вечерело, вне узких городских улочек поднимался ветер. — Нет, — улыбнулся он Гэвину. Он подумал, что это его воображаемый друг, и это было… мило? — Не совсем. Гипотетически она может существовать, но фактически ее нет или я ее не знаю, — Андерсон сам не до конца понимал, как лучше оправдать свои громкие слова. — Знаешь, иногда девушки могут быть навязчивыми? Это чтобы их отвадить, чтобы к тебе перестали цепляться с записочками и красивыми глазками. Ричард усмехнулся себе под нос. Он сейчас смотрел в действительно красивые глаза и принижал все остальные. Сложная человеческая природа. Странное чувство стало совсем непереносимым, Гэвину опять захотелось подраться, потому что он не знал, как выместить свои чувства, которые так отчаянно требовало выхода. Воздух стал таким плотным, что дышать приходилось ртом, каждый раз выпуская практически невидимые облачка пара, которые тут же растворялись в порывах ветра. Телу было жарко, а уши горели от холода и было даже больно. Гэвин нервно переступил с ноги на ногу, смотря на Ричарда с мольбой. Наконец, он не выдержал. — Я чувствую себя странно. Придумай, что делать, ты же умный! Он не сказал: «Я как будто сейчас сварюсь заживо», не сказал: «У меня внутри всё зудит и я не выдержу больше этого». Это прозвучало бы слишком стрёмно, поэтому Гэвин и выразился так расплывчато, надеясь, что Ричард и без этого всё поймёт. Андерсон удивленно вскинул брови, а потом нахмурился, чуть склоняясь, чтобы стать одного уровня с Гэвином и внимательно взглянуть тому в глаза. В этот момент Рид был похож на щенка, которого кто-то, а, судя по всему, Ричард, загнал в угол. Захотелось прижаться к теплому телу, обхватить за плечи, обнять. Такое незнакомое ранее чувство — обнять постороннего. Не слепо ткнуться брату в плечо во сне, не почувствовать теплые материнские руки на спине и лице. А самому обнять кого-то. — Я не… — «умный» хотел сказать Ричард, но замялся и вместо этого выдал совершенно другое, — Я тоже. Я замерз. Я могу тебя обнять. Точнее, могу ли я тебя обнять? — подчёркнуто ровным голосом выдал парень и на лице застыло тревожное выражение лица, перечеркивая любые попытки казаться серьезнее в глазах Гэвина. — Обнять… — рассеянно повторил Гэвин. — Хорошо. Он напрягся, когда Ричард прижал его к себе и почувствовал себя ужасно неловко, потому что совсем не знал, куда деть руки. Наконец он обхватил предплечьями бока Ричарда, немного повернул голову, чтобы лишний раз не тревожить сломанный нос, навалился на Андерсона всем телом. От него исходило тепло, он был как дом посреди поля, по которому гулял бешеный ветер. Тот, кто мог бы защитить и действительно это делал, закрывая Гэвина от холода. Это было неожиданно приятно, Гэвин привык, что его колотят, а тут вдруг такой жест, непонятный, но просто превосходный! Нервозность ушла, как будто Рид только что от души набил кому-то морду, но в том и была суть, что он добился спокойствия, не выпуская пар таким образом! Эта мысль поразила его не меньше, чем всё происходящее, он заёрзал в объятиях Ричарда, вытянулся и положил подбородок ему на плечо, почти для этого и пришлось встать на носочки. Отрешённости наблюдая за тем, как Сумо лениво бродит между деревьями, Гэвин думал, что готов простоять так всю жизнь. Тепло шло в руки охотно, буквально плыло по ним, одновременно плыл и Ричард. Время будто остановилось. Только сердце бешено стучало в груди, в висках и ушах, а на душе стало поразительно спокойно. Андерсон еще не с кем не ощущал себя так… Это не поддавалось описанию. Столько чувств, и все его. Он буквально чувствовал, как они зарождались внутри, шевелились, и их каменная оболочка трескалась, как скорлупа, освобождая нечто новое, неповторимое. Ричард переложил руки на лопатки Рида и застыл, когда тот поерзал. Теперь он мог чувствовать запах Гэвина. Тонкий и слабый, едва заметный. И, прикрывая глаза, парень подумал, что это пожалуй последний раз, когда он сможет обнимать Рида. Контроль сыпался песком на узкую песчаную дорожку характерным способом — Ричард чуть повернул голову, отчетливо касаясь сухими теплыми губами виска, и замер вместе с сердцем, ожидая пощечины за вседозволенность.Гэвин замер, сильнее вдавливая предплечья в бока Ричарда. Он буквально чувствовал собственное сердце у себя в глотке, как будто оно вдруг увеличилось в размерах и захотело покинуть своего хозяина, а потом вдруг заколотилось с бешеной скоростью, что даже грудь заходила ходуном. От прикосновения Ричарда ток пробежался по всему телу, зарождаясь в висках и оседая в кончиках онемевших пальцах. Холодно уже не было, было жарко, Гэвин чувствовал, как футболка под тёплой курткой прилипла к спине. Похоже, Ричард его поцеловал. Не так, как целуются взрослые, они делали это довольно мерзко, а так осторожно. И приятно. Гэвин хотел укорить себя, что млеет, как девчонка, но он понимал теперь, почему они только и знают, что щебечут, насколько поцелуи классные. Конечно, два целующихся мужика это странно, но, во-первых, они ещё подростки, а во-вторых, это же Ричард! Он крутой, накормил его, не орал. Какие странные мысли лезут в голову…интересно, сколько ещё так стоять? И можно ли тоже поцеловать Ричарда? Нет, пожалуй, до виска он не дотянется. А вот до щеки — пожалуйста! Гэвин вывернул шею, утыкаясь носом в щёку Ричарда и неумело поцеловал его. Правда, вышло смазано и больше похоже на то, как лижет собака, кроме того, пришлось ближе к уголку губ. Однако Гэвину всё равно понравилось, хоть и снова накатило напряжение, концентрируясь внизу живота и Гэвин нервно поёрзал, смотря на Ричарда со смесью восторга и смущения.Реакции не было. Он зажмурился, сжался, вспоминая утреннюю драку, как брезгливо Рид высказывался на его счет, как больно это было. Но Ричард ведь извинился, они вместе разговаривали, гуляли с Сумо и… Поток мыслей прервало касание, легкое и мокрое, почти неощутимое. Ричарду вообще сначала показалось, что это все его разыгравшееся воображение, однако, открыв глаза, он увидел лишь знакомое до боли лицо с заалевшими щеками и кончиками ушей. — Гэвин, — одними губами произнес Андерсон и притянул Рида к себе; уткнулся носом в капюшон толстовки, крепко сжимая в объятиях, будто тот собирался раствориться или испариться как минимум. — Пожалуйста скажи, что мне не показалось. Гэвин. Ричард вымученно застонал и глубоко вдохнул резко показавшийся до головокружения сладкий аромат; он чувствовал сразу все и ничего, было волнительно и спокойно, хотелось кричать и молчать, дышать глубже, чаще или прекратить дышать вообще. Единственное, что он понял наверняка это то, как где-то в стороне заскулил Сумо, и что он хочет поцеловать Гэвина. Не воровато и нервно, боясь лишний раз двинуться, а по-настоящему. Как требовали навалившиеся всем весом чувства. — Можно я тебя поцелую? — едва слышно прошептал он в шею Гэвину и прикрыл глаза, проводя кончиком носа за ухом. Гэвин тихонько пискнул, когда Ричард стиснул его в объятьях. Но боли не было, только невероятное умиротворение, даже несмотря на то, что внизу живота разливался жидкий огонь. Это будоражило, разгоняло кровь по венам и Гэвин чувствовал, как у него пылает всё лицо. Темнота опустилась на рощу, ветер утих, казалось, всё замерло. Вопрос Ричарда повис в воздухе, а потом медленно осел, отдаваясь тихим эхом в ушах Гэвина. Ричард в самом деле хочет его поцеловать? Но ведь Гэвин совсем не умеет! Что, если он опозорится? Он ведь никогда даже подобные фильмы не смотрел и на помидорах тоже не тренировался. Так, слышал разговоры девчонок краем уха, но они толком ничего путного не рассказывали, только хихикали и краснели. Совсем, как Гэвин сейчас. Какой же он всё-таки медленный! Вдруг Ричард уже передумал? А это нормально вообще? Может, стоит почистить зубы? Так он, вроде, чистил утром. Какие же дебильные мысли! Но ведь первый поцелуй должен быть особенным. Чёрт, он реально слишком много думает! — М-можно, — заикаясь от волнения, разрешил Гэвин и сам подался вперёд, зажмурившись и внутренне напрягаясь. Ричард вздохнул, до сих пор не веря, что это происходит с ним, с ними, и отстранился, внимательно разглядывая лицо напротив. Синяк на носу в сумерках выглядел почти черным, но это все еще шло Гэвину. Это заставило парня улыбнуться. Он чувствовал умиление, притяжение, симпатию, множество положительных эмоций одновременно, но ни одно из них почему-то не было уместным. Он впервые понял, что значит, когда тебя будто рвет на части от эмоциональной перегрузки. Андерсон не торопился, взвешивая каждое свое действие: сначала переместил руки повыше, чтобы было удобнее прижиматься, пришлось немного склониться из-за разницы в росте и наклонить голову. — Хорошо, — предупредил он о своей готовности и медленно коснулся своими губами чужих. В тот же момент по телу прошел ток, Ричард едва сумел совладать с дрожью, от чего закрыл глаза и напрягся, еще теснее прижимая Гэвина к себе. Клокочущее сердце рухнуло вниз живота, как это часто бывало, но непривычно и странно продолжило отбивать там свой четкий уверенный ритм. Захотелось Рида привлечь ближе, хотя казалось, что ближе невозможно. Ричард неуверенно приоткрыл рот, влажно мазнув по нижней губе Гэвина, чувствуя как тяжелеет голова и от удовольствия по телу бегут мурашки. Эйфория обрушилась на Гэвина, словно лавина. Он чувствовал себя пьяным от восторга, ноги дрожали и вместе с ними всё тело. Глупые мысли вылетели из головы, растворились в поцелуе. Во всё это невозможно было поверить, но это была правда! Самая настоящая правда! Жар внизу живота распространился по всему телу, стало ужасно жарко, Гэвин кожей ощущал, насколько воздух между ним и Ричардом раскалился, но вскоре и это ощущение было вытеснено чистым удовольствием. Ничего не имело значение, весь мир не просто остановился, он прекратил существовать. Гэвин не знал, сколько это продлилось, может, полминуты, а может вечность. Он ослеп и оглох и тишину нарушил только его скулёж, когда он ощутил язык Ричарда на своей нижней губе. Гэвину окончательно снесло крышу. Он открыл рот, лизнув язык Ричарда. Странно образом это не оказалось чем-то противным, наоборот, было неожиданно круто, только внизу живота сильно кольнуло. Гэвин снова коротко простонал и оторвался от Ричарда, хватая ртом воздух, пытаясь прийти в себя, но продолжая прижиматься к Андерсону так крепко, как будто хотел вплавиться в него.Бездумно хотелось еще. Хотелось попробовать чужой язык на вкус, не просто коснуться, провести внутри, раскрыть губы шире, чтобы Гэвин продолжил издавать эти вибрирующие звуки. От них по телу Ричарда разносилась приятная дрожь, скапливающаяся внизу до чуждой твердости. Он впервые почувствовал жгучее смущение, ожогами разошедшееся от щек к ушам, шее и плечам. Лишь бы Рид не заметил, как его ведет от одних только поцелуев. Тонкая ниточка слюны, растянувшаяся между заалевшими губами лопнула, вынуждая Андерсона сглотнуть подступающую к горлу просьбу и о продолжении. На такое Гэвин точно не пойдет после первого поцелуя. Сумо уставши заскулил, привлекая к себе внимание, и Ричард повернул голову в сторону пса, утыкаясь влажными губами в лоб. — Нам нужно идти, — переведя дух и улыбнувшись, он еще раз поцеловал Гэвина в лоб и провел рукой по мягким волосам, вслушиваясь в ритм своего и чужого сердца.Гэвин, чувствуя внутри самое настоящее счастье, подставлял лоб для поцелуев, а потом ткнулся носом в шею Ричарда, выражая свою признательность. На душе было спокойно и легко, даже и не верилось, что несколько часов назад они с Андерсоном дрались. — Думаю, вместо драки нам стоило… — Гэвин внезапно смутился, — ну, знаешь, пососаться. Это звучало смущающе и от осознания того, что, вообще-то, они только что сделали это, на Гэвина снова накатила волна смущения. Они двигались к выходу из рощи, Сумо теперь плёлся рядышком и его белое брюхо чётко выделялось на фоне потемневшей земли. Стало по-настоящему темно, так что Гэвин рад был увидеть зажженные фонари, когда они вышли на асфальтированную дорогу. Рид время от времени задевал предплечьем Ричарда и думал о том, как здорово было бы провести с ним этот вечер, а потом ещё и ещё. Как только объятия распались Ричард почувствовал насколько действительно похолодало за то время, пока они гуляли в роще. Сумо гулял, а они стояли как старые друзья, не видевшиеся несколько лет, а теперь дорвавшиеся. И пусть они давным давно знали друг друга. От этой мысли на душе потеплело, и Ричард, все еще смущенный своим состоянием, осознал, как глупо они ходили вокруг да около все эти годы. Захотелось спрятать алеющие щеки, отвернуться, но он лишь опустил голову и заметил как заигрывающе и интригующе выглядывают из-под рукава толстовки самые кончики пальцев Гэвина. Улыбка сама осветила лицо, когда Андерсон коснулся своими пальцами чужих, предупреждая и приглашая, а потом безропотно сплел свою руку с рукой Рида, медленно поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Я могу тебя проводить до остановки, если хочешь, поднимая взгляд на Гэвина, произнес парень. Пальцы Ричарда оказались прохладными, но до ужаса приятными. Странно, но от такой малости в сравнении с тем, что они делали, Гэвин тоже улетел на седьмое небо. Сердце пропустило пару ударов, наверняка тихонько шалея от всего, что произошло за этот вечер. — Я не хочу уходить, — немного обиженно признался Гэвин. Ему и в самом деле становилось дурно от одной мысли, что придётся возвращаться домой, оставлять Ричарда. Хотелось остаться ещё хотя бы на часок, или вообще переночевать у Андерсона, но это было бы слишком. Всё хорошее заканчивалось, приходилось возвращаться в реальность. Конечно, завтра они с Ричардом непременно встретятся в школе, но ведь нужно как-то протерпеть целую ночь, а Гэвин чувствовал себя так, как будто в тело вонзились сотни иголок. Он опустил голову, рассматривая ботинки Ричарда и свои собственные и буквально чувствовал притяжение к Андерсону. Рид просто физически не мог заставить себя сдвинуться с места, хотя его автобус должен был прийти с минуты на минуту и ещё надо было вытащить деньги…внезапно Гэвин похолодел изнутри, как будто проглотил разом десять кубиков льда. — Я забыл сумку у тебя дома! — встревоженно воскликнул он, смотря на Ричарда распахнутыми от страха глазами.Расставаться не хотелось, пускай до завтра. Ричард не знал, что могли сделать с Гэвином дома, когда узнали бы о драке. Да и с кем, они же помирились. Если это можно так назвать. Они уже стояли на остановке, потупив взгляд. Андерсон хотел потянуть Рида на себя, ухватить поцелуй на прощание, и уже успел прижать парня к себе, как тот вдруг привлек свое внимание. — Черт, — он вспомнил, что они действительно оставили сумку в прихожей, когда собирались. Подумывали недолго погулять и вернуться, а оно вот как вышло, — и правда. Ричард задумался: чисто теоретически он мог бы принести сумку завтра Гэвину в школу и отдать перед занятиями, но… Мысль о том, что, если они пойдут сейчас за сумкой, то могут не успеть на последний автобус, мерзко сообщала о своем существовании. Следовательно, Андерсону ничего не останется, как приютить Рида у себя на ночь. «Ночь с Гэвином» — от осознания приятно засосало под ложечкой и слабая волна прокатилась по телу, но Ричард не подал виду, и только нахмурился и растерянно пожал плечами: — Придется идти назад. Гэвин с сомнением поглядел на табло на остановке, которое показывало время прибытия автобуса. До него оставалось совсем мало времени, вернуться они точно не успеют. Придумать, что сказать предкам можно, в конце концов, он парень, так что никто особенно не станет ругать его за ночёвку вне дома. И потом, у него просто нет выбора. Не тащиться же ему пешком до дома по такой темноте! — Ладно, пошли. Знал бы он, на что соглашался.