Сто дней в Детройте

— И на кой-чёрт ты притащил столько муки? Как обычно, Ричард с самого порога набросился на Гэвина с упрёками. Наверняка дуется за то, что Гэвин отправился в магазин без него. А как иначе? Ричада же не добудишься, это во-первых, а во-вторых, по утрам он хмурый и неразговорчивый, с ним и не сладишь. — Никогда мне от тебя благодарности не дождаться, — проворчал Гэвин, тяжело опуская увесистый пакет на пол. Стоило Риду разогнуться, как спина предательски хрустнула. — Я, между прочим, сэкономил. Скидка была, двенадцать пакетов по цене восьми. Глаза Ричарда, скрытые за толстыми стёклами очков, расширились настолько сильно, что теперь занимали большую часть лица, как будто ни щёк, ни лба у Рича не было, только огромные глазные яблоки. — Нет, ты точно хочешь себя в могилу свести! — возмутился он, решительно цепляясь за безвольно обвисшие ручки пакета. — А заодно и меня. Как можно в одиночку такую тяжесть переть?! — Каком кверху, — бросил Гэвин. В его голосе не было злобы, скорее, усталость. Наверное, Рич был прав, надо было взять его с собой или хотя бы тележку, но Гэвин терпеть не мог ходить с ней. Он был убеждён, что выглядит с этой сумкой на колёсиках, как самый настоящий старик, упорно игнорируя тот факт, что ему уже глубоко за шестьдясят. Работа была давно оставлена, там Гэвина проводили со всеми почестями, только не сказали, как избавиться от скуки, которая уже через несколько недель превратила Гэвина в полностью апатичного человека. Сначала он перестал рано вставать, потом сбился весь его режим и вскоре он стал походить на престарелого лабрадора. Ричард, едва заметив это, решил срочно предпринять меры, потому как ему тоже скоро предстояло выйти на заслуженный отдых. После Гэвин ни раз говорил, как благодарен Ричу за то, что тот не дал ему сдохнуть от безделья. Мысленно он также поблагодарил мать Ричарда, которая научила его основам кулинарии. Постепенно они Гэвин напару с Ричардом научились печь пироги, но потом перешли на хлеб. С помощью сарафанного радио обзавелись покупателями и моги бы даже открыть своё дело, но для выпечки польшего количества батонов у них просто не было места. — Не обижайся на меня, — Ричард склонил голову, пытаясь заглянуть Гэвину в глаза. — Я не обижаюсь, — просто сказал он. Гэвин и в самом деле понимал, почему Ричард беспокоится за него. После того, как несколько лет назад Гэвина угораздило свалиться на мостовую и он некоторое время даже находился в больнице, Рич ещё больше стал опекать его. — Я понимаю, что тебя это выбесило, потому что я не должен поднимать такие тяжести и больше не буду так делать. Ричард хрипло отрывисто рассмеялся, ещё больше напоминая старую борзую, на которую и так походил из-за сухопарого телосложения — Или станешь ходить с тележкой. От горсти муки, метко брошенной недрогнувшей рукой Гэвина, увернуться не удалось. *** Когда человеку что-то нравится, он думает, что так будет продолжаться всегда. Если нет, то ещё хотя бы лет пять или десять. Ричард тоже так думает, вернее, надеется. Он достаёт из духовки противень с буханками хлеба и отдаёт его Гэвину. Краем глаза Ричард замечает, что муж всё ещё носит те прихватки, которые ему когда-то очень давно сделала Марго. — Так и знал, что ты всегда был сентиментальным, — поддразнил Рич мужа, и тот, проследив за его взглядом, тепло улыбнулся. — Иногда я думаю, какими могли быть мои собственные внуки. Гэвин хотел завести ребёнка, ещё когда они только начинали совместную жизнь с Ричардом, но потом подруга его младшего брата забеременела и, фактически, Гэвин стал родителем для очаровательного Мэттью. Когда пришло время, на свет появилась Марго, и Гэвин как будто стал дедушкой, хотя понимал, что Ричард намного ближе к малышам, чем он сам. Рич поджал губы и неопределённо повёл плечами. Он научился не обращать внимания на такие разговоры Гэвина, прекрасно понимая, что он ушёл бы, если бы действительно хотел завести ребёнка. Однако внутри, в самой глубине души шевельнулось подозрение, что Ричард привязал Гэвина к себе и собственноручно лишил его счастья. Ночью Ричард почему-то не мог заснуть. Пока Гэвин спокойно спал, Рич смотрел в потолок и тяжёлые мысли прижимали его голову к подушке. Всё то, о чём он думал сегодня, слилось в один ком и давило на виски изнутри. Хотелось поговорить с Гэвином, но будить его для того, чтобы в очередной раз спросить, изменил бы он по возможности свою жизнь, не хотелось. Так Ричард и забылся беспокойным сном, обещая себе, что завтра будет лучше. *** Обычно, в такие дни идёт дождь, но сейчас небо было прозрачное, без единого намёка на влагу, как и глаза Ричарда. Он выжрал столько успокоительных, что было неясно, как он вообще стоит на ногах. Он должен был заплакать, как плакали Коннор и его жена, Мэттью и Марго, зарывшаяся лицом в плечо своей матери. Лучше бы Ричард тоже плакал, но он не мог. Ни физически, ни морально, потому что тогда бы он не видел Гэвина. Все клали цветы, Гэвин просто утопал в них, и только Ричард положил мужу буханку хлеба, осторожно завёрнутую в специальный бумажный пакет.