Сто дней в Детройте

— Святоша хренов! Гэвин со страхом вжался в свой шкафчик. Сейчас длинный школьный коридор был пуст, занятия давно закончились. За окном догорал закат, Гэвин задержался в библиотеке допоздна. Нужно было подготовить доклад, но он настолько увлёкся, что даже когда работа была сделана, Рид не ушёл. Теперь он очень жалел об этом. Выйди он раньше, ему не пришлось бы идти в одиночку. Хорошо ещё, что сейчас Эрик был без своей свиты. Видимо, никто не захотел дежурить в школе так долго. С одной стороны, это было плюсом, но с другой, Эрик был зол в два раза сильнее. А ещё он злился, потому что Гэвин не угрожал и не умолял. Конечно, он боялся, но при этом держал рот на замке. По хорошему, нужно было ещё и не трястись, как овечий хвост, но при виде противника, который больше и шире тебя в два раза, трудно сдержать дрожь. Что-то подсказывало Гэвину, что на этот раз ему не поздоровиться куда сильнее, чем до этого. Он враждовал со всеми в классе, с самой начальной школы. Вернее, с ним враждовали. Гэвин был тихий и скромный, не любил физкультуру, и всё свое время проводил, уткнувшись в книгу. Разумеется, не в какую-нибудь, а в библию. Гэвин стал идеальной мишенью. Как бы он ни старался понравиться сверстникам, те либо отворачивались от него, либо гнали прочь. Иногда даже били, но он никогда не жаловался матери, которая изредка приходила, чтобы забрать его. Тёмная, с голубыми, как и у сына глазами, она тихо приходила на школьный двор, в то время как остальных детей забирали на машинах. И это стало новым поводом для издевательств. «Нищий, оборванец, фрик» — оскорбления сыпались на голову Гэвина, но он ни разу не огрызнулся. Только продолжал улыбаться, следуя одной из заповедей. Конечно, он молился перед едой, так что чаще всего обедал под деревом, даже в пасмурные дни. В один из таких холодных июньских дней, когда низкие серые тучи грозили создать второй Потоп, под дерево, где одиноко сидел Гэвин, подсел Ричард. Он не был самым отпетым хулиганом в школе или капитаном футбольной команды. Учился не то чтобы хорошо, но и не на двойки. Просто Гэвин понравился ему. Он отличался от всех и пусть был довольно странным, зато в нём было нечто такое…притягивающее. — Привет, — Гэвин поглядел на Ричарда со своей извечной улыбкой. Даже не испугался, что может снова получить тумаков. — Привет. Ричард тоже неловко, как будто через силу, улыбнулся. У них в семье это делали не слишком часто, отец был довольно суровым человеком. Да и мало кто будет светиться от счастья, когда жена умерла и нужно тянуть на себе двоих несовершеннолетних сыновей. — Тут холодно. Почему бы не пойти внутрь? — Ребята не слишком рады видеть меня, поэтому я обедаю здесь, — в голосе Гэвина не звучало ни капли обиды. — Кстати, могу поделиться сэндвичем. Он с рыбой. Будешь? — Это не будет считаться богохульством? — Что? — Гэвин удивлённо уставился на Ричарда. Несмотря на невысокий рост, похоже, до Рида всё доходило как до жирафа. Ричард чуть покраснел. Во-первых, объяснять шутку одно из самых унизительных действий, во-вторых, это раскроет то, что Ричард копнул чуть глубже в религии для того, кто не был религиозен от слова совсем. — Типа, это же христианский знак, и, типа, есть сэндвичи с рыбой… Он замолчал, сконфуженный, но тут же приободрился, услышав искренний смех. Гэвин покачал головой и заверил Ричарда, что никакого богохульства в этом не будет, но шутка интересная. Как бы Рид хотел, чтобы и сейчас Ричард был здесь! Воспоминания о нём разогнали тучи страха, но не отогнали Эрика. Он всё напирал, выкрикивая оскорбления, и когда подошёл совсем вплотную, его руки сомкнулись на шее Гэвина. Защищаться он не умел, убегать было слишком поздно, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как повиснуть тряпичной куклой в руках мучителя. — И где теперь твой бог?! — злобно завопил Эрик, стискивая в ладони нательный крестик Гэвина. Шнурок впился в горло, Рид неосознанно взмахнул руками. Инстинкт самосохранения взял своё, но это ещё больше разозлило Эрика. Он встряхнул Гэвина и поднял так, что носки его кед с трудом доставали до пола. Гэвин слабо царапал длинные рукава кофты Эрика. Перед глазами рассыпались кислотно жёлто-зелёные пятна, в ушах загремели барабаны. Они заглушили глупый вопрос «Почему?» и чей-то яростный крик. Потом тяжесть резко ушла, Гэвин упал на блестящий пол, пахнущий хлоркой. Горло разрывало изнутри, Рид закашлялся, беспомощно дёргая непослушными руками. Глаза сами собой закрылись, теперь закат резал их. Гэвин ничего не видел, но слышал возню и рычание. Кто-то пустил в школу собаку? — Ты в порядке? Эй, открой глаза! Рид разлепил веки и улыбнулся посиневшими губами. Обеспокоенное лицо Ричарда находилось нескольких дюймах от его. Свет так красиво расплывался на его коже, делая её персикового оттенка. Гэвин ощутил прилив радости, то ли от того, что остался жив, то ли от того, что именно Ричард спас его. Возможно, из-за всего сразу. — Чтоб этого Эрика черти драли, — злобно бросил Ричард, ложась рядом с Гэвином. — Знал ведь, что он не просто так здесь ошивается. Ну, я тоже не дурак. То есть, не совсем. Прости, что так долго. Я на камеру всё снял, завтра покажу директору. Гэвин придвинулся поближе к другу, чтобы их предплечья соприкасались. Рядом с Ричардом было тепло и спокойно. Они лежали на полу в школьном коридоре, пытаясь прийти в себя, один после драки, другой после почти смерти. На следующее утро их вызвали к директору, и ему точно было, на что посмотреть.