Сто дней в Детройте

— Там, в сундуке глянь, — Гриша мотнул головой в сторону противоположной стенки, возле которой прочно стоял сундук, похоже, ещё времён СССР. — Внизу в самом. Это аванс. Грохнем паскуду, остальное бабло наше, поделим по-братски. Руслан подошёл к сундуку, откинул тяжёлую крышку. Внутри обнаружились старые вещи, больше похожие на тряпки, игрушки, какие-то книжки. Ну и хлам, складывалось ощущение, что этот сундук использовали как мусорную корзину. Что ж, лучшего места для прикрытия было не найти, даже если сундук и откроют, то копаться в нём не захотят. Зачем попусту руки марать? Но Руслан был не из брезгливых, ему в жизни довелось делать куда более мерзкие вещи. Тем более, под всем этим мусором, который непонятно, как ещё не истлел, действительно обнаружился объёмный свёрток. Не сказать, что денег внутри было немерено, но, по словам Григория, это был только аванс. Его тоже можно было поделить, а деньги хоть и небольшие, но в хозяйстве пригодятся. — Кого грохнуть? — спросил Руслан, убирая деньги обратно. Он вообще старался не держать их долго, ни у себя, ни в руках. — Кого скажут, того и грохнем, — флегматично отозвался Григорий. — Какая разница? Хоть простого должника, а хоть президента. Смотря по деньгам, сошка не крупная, но и не мелочь. Может, продавец. Нынче повадились они за границей шмотки по копеечной цене покупать, а здесь заламывают, будь здоров. Для своих-то. Мочить таких надо. Руслан закивал, опустил крышку и уселся на сундук. Конечно, ему не очень нравилось плясать под чужую дудку, но кормящую руку он кусать не смел. Григорий был справедливым, за полгода, пока Руслан находился при нём, не обидел, не обделил. Начинал ведь Руслан здесь, в Москве, тяжело. Приехал поступать в техникум, хотел выучиться на строителя, деньги собирали всем аулом. А как Руслан приехал в столицу, тут его и обули. Деньги украли, милиция чуть кости не переломала, а Григорий выручил. Дал отлежаться, накормил, а потом сделал своим учеником. Руслан быстро освоился, и хоть совесть его заедала, голод больше мучил. Опять же, часть денег он в семью отправлял, врал, правда, что это за отличную учёбу ему платят. — Чего притих-то? — Григорий сунул между зубов самокрутку, задымил. — Мало, что ли, бабла? — Не мало, — Руслан склонил голову, поколупал резной узор на крышке сундука. — Говори, говори давай. Вижу, что маешься. Руслан молчал, отвёл глаза. Григорий хохотнул, звонко хлопнул себя по колену. Всем хорош был львёнок*, да только упёртый, как чёрт. Это и помогало, конечно, но иногда вот такой жопой оборачивалось. Мусора его тогда сильно отмудохали, издох бы, если б не упрямство. Григорий сразу же разглядел потенциал в этом юнце. Братва скривилась, мол, кого ты тащишь, псину, чурку. А Руслан и не похож был на чурку вовсе, подумаешь, глаза раскосые, это и незаметно, если не приглядываться. И потом, когда на слёте о добыче говорили, оказалось, Руслан больше всех из шкетов притащил. Мелкий, но это по паспорту, Руслан из той породы, что быстро взрослеют. Кому какое дело, откуда убийца, коли он выполняет всё точно, как скажут? Ещё полгода, и Руслана продать можно будет за хорошие бабки, но Григорий не продаст. Время шло к вечеру, небо стало фиолетово-малиновым, как будто кто-то хорошенько разукрасил его своими кулаками. В квартире приглушённо трещало радио, Григорий задумчиво выпускал кольца дыма. Руслан ловко управлялся со сковородкой, запах табака перебивался ароматом жареной картошки. Вообще, когда Руслан появился в квартире, сразу стало как-то уютнее. Григорий вообще привык жить в максимально спартанских условиях. В любой момент могла произойти какая-нибудь лажа и пришлось бы спешно покидать квартиру. Зато когда появился Руслан, дом стал походить на жилой. Всевозможные полочки, крючки, всё это Руслан делал самостоятельно, в свободное от тренировок и дел время. Сначала, конечно, получалось не очень, но чем больше Руслан практиковался, тем лучше выходило. Потом оказалось, что он ещё и вязать умеет. На протесты Григория в стиле того, что это бабское занятие, Руслан отреагировал удивлением. Он сказал: «Я должен уметь всё делать сам. Я ещё и готовить умею. Если вдруг моя жена заболеет, мне нужно будет самому себя кормить, да ещё и её в придачу». В какой-то степени это было справедливо. И потом, скоро Григорий помыслить не мог, как можно было жить без стряпни Руслана. Он всё делал вкусно, даже обыкновенную картошку жарил, как в лучших ресторанах. — Удивляюсь, как у тебя так выходит, — честно признался Григорий, метко запуская бычок в пепельницу. — Всё как-то так складно, мать его, с душой. — В этом всё и дело, — просто ответил Руслан. Только вот сейчас у Руслана не получилось. Впрочем, как и всегда, когда он думал о чём-то своём. Однажды он чуть хату не спалил, пока в облаках витал, с трудом удалось выветрить запах гари. Судя по тому, как Руслан ковырял собственную стряпню, ему тоже не сильно понравилось. Просто какой-то страдающий по весне кошак, которому яйца отрезали. — Руслан, — Григорий воткнул вилку в картошку с таким взглядом, словно она была его злейшим врагом или по крайней мере задолжала денег. — Скажи уже, чего ты смурной такой, а то кусок в горло не лезет. Тот съёжился, сгорбился. Покусал губы, видимо, с духом собирался, а потом как затараторил: — Отпустите меня к родным, повидаться. Я только на недельку и сразу же вернусь, обещаю! Я скучаю очень, а ещё ведь зимняя сессия прошла, каникулы у студентов. Григорий так и прыснул. Пыжился, пыжился, а в результате такую малость просит, ну и чудак. — Отпущу, конечно, — отсмеявшись, сказал он. — Вот новое дело обстряпаем только и всё. Ты с денежками и свободен. Только всё не бери, возьми, что обычно шлёшь, а остальное я сохраню. Негоже тебе с таким баблом по Москве в одиночку шариться. На том и порешили. Скоро стало совсем темно, на небе засеребрились звёзды, обозначая, что это не просто мазутно-чёрный колпак над всем миром. На дело собирались тихо, ночь не располагала к чесанию языком да и привык Григорий в тишине готовиться, не отвлекаться. Во время сборов и посол прибыл с информацией. Григорий всё внимательно прочитал, дал Руслану. Тот, вроде, как обычно реагировал, а потом вдруг заупирался. — Это ведь женщина, — сказал он, потирая предплечья, будто ему было холодно в куртке на меху. Они с Григорием стояли практически в дверях и его внезапный страх Руслана нисколько не впечатлил. — И что? — Ну, неудобно же… — Неудобно, это когда хер встал, а ты в театре на сцене, — злобно бросил Григорий. — Не хочешь денег, так уматывай в свою Чувашию с голой жопой. Руслан покорился, затих. Всю дорогу к месту назначения они не разговаривали. Хрустел под ногами снег, снежинки тихо пролетали в чудом работающих фонарях. Дом жертвы оказался совершенно обыкновенным, зайти в подъезд особого труда не составило. Правда, добираться до квартиры пришлось почти вслепую, какая-то гадина выкрутила лампочки, но в целом, добрались без происшествий. — Чего ты? — перед самой дверью зашептал Григорий. — Мужа нет, детей тоже. Столько бабок нагребла и всё себе. Кому ты плохо сделаешь, если её уроешь? Никому. Тогда давай, вперёд! Действовали по старой схеме, закрыли глазок, постучали. Когда из-за двери спросили, кто пришли, представились электриками. Конечно, не прокатило. Тогда зашкерились и после вскрыли замок. Что баба была не из простых, стало понятно, когда она встретила Григория и Руслана с волыной в руках. По лицу женщины, по тому, как она держалась, было видно, подобные гости к ней не раз захаживали. Вот, почему за неё дали так много. Григорий замер вместе со временем, стал неповоротливым, зато боковым зрением отчётливо видел, как Руслан оробел. Видать, действительно не был приучен поднимать руку на женщин, да и вообще поднимать руки. Когда его тело опрокинулось навзничь от пули в лоб, руки его вытянулись по швам.