Сто дней в Детройте

Свет пробивался сквозь заросли папоротника, и Гладкоус недовольно сморщился, когда луч резанул по закрытым векам. Бурый с тёмными полосками кот зевнул и перевернулся на другой бок, чудом не скатившись с подстилки. Гладкоус распахнул глаза и недоумённо уставился на своё гнёздышко. Та половина, на которой обычно спал Ракитник, пустовала. Сколько лун прошло с этого момента, а Гладкоус всё не мог привыкнуть… Сейчас палатка пустовала, Хвостолом, бессменный сосед всех старейшин, вероятнее всего, отправился на охоту. В сезон Голых деревьев он лишний раз не выходил из палатки, но теперь, когда пришло тепло, больше не пожелал отсиживаться внутри. Гладкоус с тоской поглядел на пещеру, которая казалась такой огромной. Чтобы не расстраиваться ещё больше, он поднялся, выгнул спину и побрёл к выходу из палатки. Едва выйдя на поляну, Гладкоус услышал призыв Хвойной. Она должна была распределить патрули. — Сосногрив, Мрак! Я знаю, что вы отличная команда, так что справитесь вдвоём. Кремовый кот довольно заурчал, и, подмигнув товарищу, стремглав понёсся к выходу из лагеря. — Нежногривка, Дымоглаз, берите своих учеников и наловите столько дичи, сколько сможете. Сейчас нам просто необходимо пополнить запасы. Гладкоус бросил взгляд на кучу с добычей. На вытоптанной траве лежали только два рябчика и несколько полёвок. Скудно, учитывая, сколько в их племени сейчас королев. Старик перевёл взгляд на детскую. Травница, заметно похудевшая после родов и до сих пор не восстановившаяся, наблюдала за тремя своими котятами. Должно быть, остальные королевы отдыхали в палатке. Вероятнее всего, они были слишком слабы, чтобы выбраться наружу. От таких мыслей Гладкоус поёжился. Если не принести добычу, котята могут серьёзно заболеть, да и матерям придётся несладко. Может даже случиться так, что кошки принесут мертворождённых малышей. — С тобой всё в порядке? Чей-то обеспокоенный голос вырвал Гладкоуса из тревожных мыслей. Он повернул голову и увидел Дрозда. Оруженосец переминался с лапы на лапу, очевидно, желая поскорее броситься к Крапивнику. Отец ожидал его у выхода из лагеря. — Да, со мной всё хорошо, — Гладкоус невольно задержался взглядом на ученике. В нём были заметны и черты отца, и черты деда. Хвостолом, должно быть, гордится своим внуком, хоть Дрозд пока и не совершил ничего выдающегося. Гладкоус подумал, что он точно так же гордился бы и своими внуками, просто потому, что они есть. — Я тогда пойду, — Дрозд встрепенулся, услышав зов Крапивника. — Поймаю для тебя хорошую мышь. Гладкоус наблюдал, как оруженосец в несколько широких прыжков достиг края поляны и скрылся за папоротниками вместе с отцом. Вздохнув, он побрёл к тому, что осталось от кучи с дичью и, захватив полёвок, отправился в детскую. Травница приветственно махнула старику хвостом, едва он приблизился к ней и играющим котятам. — Я подумал, вам очень кстати будет немного перекусить, — сказал он, опустив полёвок на землю. — У вас нет ни единой свободной минутки, как я посмотрю. Кошка кивнула и быстро проглотила одну мышку, не сводя глаз с трёх тёмных комочков. — Думаешь, что когда они подрастут, то станет легче, а на самом деле, всё ровно наоборот. Начинаешь волноваться за них ещё больше. Несмотря на усталый тон, было видно, как Травница счастлива, глядя на своих деток. Сердце Гладкоуса опять заныло. Если бы у него появились котята, то он бы смог сейчас смотреть на собственных внуков. Чтобы окончательно не пропасть в трясине отчаяния, Гладкоус подхватил оставшуюся добычу и протиснулся в детскую. Рябина и Кремнеспинка тихонько мурлыкали, пока все их котята мирно спали. Малышам не было и половины луны, поэтому они ещё даже не пытались двигаться. — Поешьте немного, — прошептал Гладкоус, разделяя оставшуюся дичь между королевами. — Вот спасибо! — радостным шёпотом отблагодарила его Рябина. Её первая беременность привела к двоим котятам, но уставала она не меньше, чем Кремнеспинка. Рыжий, в мать, котик, был таким крепким и большим, что буквально выжимал из юной родительницы все соки. — Ты до сих пор нам помогаешь, — благодарно проурчала белая Кремнеспинка. — Без тебя нам бы пришлось дожидаться, пока остальные не вернутся с охоты. Королевы поглядели на старейшину с глубокой признательностью, но кроме неё в их взглядах можно было увидеть и жалость. Все в племени знали, как Гладкоус страдал, но никто ничего не мог поделать. Время было упущено. Сейчас можно было сколько угодно предаваться размышлениям в стиле «А что, если бы», но Гладкоусу было не видать продолжения своего рода, как собственных ушей. Выбравшись на полянку, старый кот потрусил сначала к поганому месту, а уже оттуда перебрался за стены лагеря. Тихо шумели листья, подрагивая под порывами ветра, скрипели старые ветки, грозя вот-вот обломиться. Гладкоус некоторое время стоял, задрав голову, дышал запахами леса, а затем побрёл по тропинке прочь из Грозового племени. Когда под вечер его хватились, никто не знал, куда именно ушёл Гладкоус. На Совете, который состоялся несколько дней спустя, говорили, что видели, как какой-то бурый кот пересекал пустошь, но очень скоро пропал из виду. Прошёл ещё сезон, а за ним ещё, и вскоре о Гладкоусе все забыли.