Сереж, я задерживаюсь походу 18.25
Он незаметно печатает под столом, полностью пропуская мимо ушей слова директора. И в тот же момент проклинает его долбанную работу, наверное, как и все взрослые люди. Не хочет он больше всякой ответственности и обязательств. В ответ пикает телефон, слишком громко: Серега-брат ну ты и ахуевший, Свобода 18.26 Больше тебе никаких бесплатных билетов на мои сольники 18.26 Директор прокашливается, а Максим в который раз ловит флешбеки со школьных времён. — Я вам не мешаю? — Прошу прощения, — он переключает айфон в беззвучный режим и показательно кладёт на стол. — Вы все поняли? Особенно касаемо Шарипова. В голове у него проносится только «блять», и он почти машинально хочет отрицательно замотать головой, попросить повторить, но вовремя сдерживается — Конечно, приму к сведению. Краем глаза он видит, как экран ещё несколько раз загорается на столе, но думает, что будет слишком нагло читать сообщения. — И объясните им, что если этих двоих поставили школьный учёт, это не значит, что пронесло. Потому что если будут хоть какие-то подозрения, на учет встанут уже в полицейском участке. И даже не думайте их выгораживать. Максим поднимает руки, жестами говоря: «успокойтесь». — И не собирался. Я в первую очередь буду за ними следить. Кстати, он почти научился говорить с серьезным лицом серьёзные вещи, о которых сам понятия не имеет. Всё-таки, местами — это полезный опыт. — Следите уж, пожалуйста. А то совсем класс распустили. — Везде их контролировать я не могу, Александр Владимирович. У них сейчас такой возраст, что вся жизнь за стенами школы проходит. И правда, он прекрасно себя помнит в этом возрасте. Это именно «то», когда в школу приходят к пятому и не помнят, что такое домашнее задание. Школа, а тем более сама учеба и предстоящие экзамены всегда на второй план отходят, как бы одиннадцатиклассники не уверяли всех в начале года, что «начнут учиться». В этом возрасте дела нет до органической химии или его этой экономики тем более: он это понимает. Проблем и так достаточно у каждого одиннадцатиклассника, насколько Анисимов понимает, поэтому и не хочет ебать мозги ученикам лишний раз. Да и ему самому это в тягость. Наверное, он самый лояльный учитель в мире. — Да я сейчас даже не говорю об этой истории с наркотиками. Посмотрите хотя бы на успеваемость класса.— директор активно жестикулирует и тон повышает с каждым словом. Это не к добру. — Ударников всего несколько человек, ни одного отличника. Это почти в два раза хуже, чем было в десятом классе. — Но и в одиннадцатом классе, наверное, сложнее чем в десятом. — Вы мне тут еще поспорьте. Максим Дмитриевич, вы не в том положении сейчас. Парень прикрывает глаза. Только лишь для того, чтобы не видно было, как он их в очередной раз закатывает. — Если к новому году ничего не изменится, то я буду лично беседовать с родителями каждого ученика. В ваших же интересах не поднимать всего этого. — уже спокойнее говорит начальник, — Вы свободны. «Нет» в голове пролетает. И уже давно.— Из-за этого уебанского директора я опаздываю, блять, — записывает голосовое другу. — Честно, не моя вина. 19.02 — Короче, скоро буду, минут двадцать. 19.02 — жди. 19.03
На этот раз слово своё сдерживает и уже через полчаса проходит в «16 тонн» без входного билета. Внутри, на удивление много народу: точно не сосчитать, но около ста человек наберется. И вся сотня какие-никакие фанаты Сережи, которые не просто мимо проходили, билет купили за трехсотку. Максим знает как никто другой, что друг едва ли не в минус уходит, но видя его на сцене такой небольшой — радуется искренне. Вообще, он завидует ему по-настоящему, да и восхищается одновременно. Потому что Трущев, в отличии от него, не сдаётся. Альбом свой пишет и одновременно в аптеке практически на полную ставку работает, чтобы хоть как-то расходы покрыть. Вон, выступает несмотря ни на что, поэтому и фанаты у него свои уже есть. И, Макс уверен, ещё парочка лет, и тот сможет себе позволить одной музыкой жить. А он сам, в это же время, под жизнью жалко прогибается. Приходит домой после работы, жалуется на детей ужасных и директора блядского каждый день. Песни все в стол уходят как только появляются; последняя была выпущена года два назад и даже неизвестно, что с ней сейчас. Отец, конечно, говорит, что он наконец за ум взялся. Анисимов же, который даже себя псевдонимом «Свобода» больше назвать не может, так не считает. Да, в общем, рад он за друга, что самый близкий человек его, — заслужил. — Дже-ей, сколько не виделись. — Он крепко обнимает давнего друга и вместе с ним проходит ближе к сцене. — С тобой теперь и не увидишься. Ты какой-то совсем заебанный сегодня. — Да так и есть. С Джей Маром, или, тот же, Джейем сокращённо, он знаком исключительно благодаря тому же Сереже. Практически ничего о нем не знает; видит его на редких концертах друга и в качестве бармена в его любимом клубе. Тот тоже из тусовки никому неизвестных музыкантов, но каким ветром его занесло — непонятно. Максиму казалось, что он приехал почти вовремя, правда. Но на сцене играет почти ключевая в карьере Трущева «навылет», по совместительству та, которая всегда играет последней, и он понимает, что полностью проебался. Как бы только друг не заметил — обидится ведь. А когда ловит на себе его взгляд, все так же подпевает, как будто давным давно здесь стоит. — Блин, хотел тебя познакомить с моей давней знакомой, девушкой Сережи, а она куда-то делась, — Джей почти кричит ему в ухо. А он думает о том, как он уже хотел пойти спокойно выпить чего. — Его «той самой»? — Именно. Говоря о «той самой», - это их давняя шутка. Трущев про каждую так говорит после развода. И Максим прекрасно понимает, что и для него это тоже такая себе шутка, потому что ни одну он ещё ближе шуток не подпускал. С ним вообще все, наверное, сложнее даже, чем с Анисимовым. Но грех не подколоть друга, честно. — Вообще, это я их познакомил. Раньше учился в одной школе с этой девушкой, и как-то так получилось, что она и с Серёжей пересеклась. Никита добавляет ещё пару слов о том, какая она хорошая и классная, а затем какую-то девушку по плечу хлопает, чтобы та обернулась. А оказывается не какую-то. — Максим Дмитриевич? — Ну нахуй. Назима? Ну-на-хуй. Это больше не смешно, на самом деле. Эти случайные встречи с его учениками до хорошего не доведут (или уже довели?), честное слово. Пора либо ему перестать по таким местам ходить, либо, что гораздо лучше, провести беседу со всеми классами где он преподаёт, что, блять, нехуй ему на глаза лишний раз попадаться. А в идеале было бы уволиться, но об этом уже можно только мечтать. И вроде, вовсе нет ничего такого в том, чтобы встретить ученицу на концерте. Сюда как раз такие девчонки, вроде, ходят. Там даже ограничение смешное — шестнадцать плюс. А та, насколько он, конечно, знает, совершеннолетняя, попроще, чем с Кошелевой будет, которая по местами и похуже шлялась. Да и спать он с ней уж точно не собирается. Да и она - не вечно проблемная Кошелева, если на то пошло. Так что, вроде, все нормально. Проблема в ней одна только — она пришла не на концерт кумира, а, кажется, на концерт любимого парня. Ладно, может быть Максим скоро и поверит в судьбу, всякие мистические штучки, которые показывают по ТВ3 и, возможно, к гадалке пойдёт, чтобы та объяснила «какого с его жизнью происходит?». Честно, ещё одна случайная встреча, и он идет. — Максим Дмитриевич? — Никита вслух угарает. — Что? — А это моя ученица из «б» класса же, вот, тоже хочу вас познакомить. Назима, кажется, смущается и что-то говорит на ушко парню. — А вы тут как? — Знаешь, пришел с работы, думал хоть отдохну на сольнике лучшего друга, расслаблюсь. — он даже усмехается. — Он, вот, обещал меня с девушкой его новой наконец-то познакомить. А тут снова эта работа, представляешь. «Сто тридцать шестая школа гори в аду» сказал не шестиклассник, которому математик поставил двойку, а именно Анисимов. Джанибекова, если он не путает фамилию, как всегда смеётся. — Работу надо любить. — Полюбишь с вами. На несколько секунд он ощущает себя ужасно старым из-за своей работы. Потому что отношение практически к ровесникам совершенно меняется из-за неё. И вот, он даже с девушкой восемнадцати лет нормально поговорить не может, потому что она его ученица. Потому что надо соблюдать рамки приличия и дисциплины. А раньше он таких, как его ученицы, спокойно на секс разводил и никакими моральными ценностями, а уж тем более предрассудками от него и не пахло. Никита что-то расспрашивает о том, сколько у него ещё таких учениц как Нази, и удивляется тому, как тесен мир и Москва, в частности. Он почти пропускает мимо ушей, но насчёт невероятной тесности соглашается мысленно. Сережа спускается со сцены после того, как произносит небольшую благодарственную речь, фоткается с парочкой десятков человек и еще парочке расписывается на билетах. Популярность? Люди постепенно расходятся тем временем, а Максим с такой странной для него компанией за вип столиком сидит, обсуждая странные закономерности жизни, сам концерт и то, какой же Сережа молодец. кошелева ты тут? 22.41 Обычно она ему так не пишет. Макс 22.41 И Анисимов искренне долго отговаривает себя отвечать, но не работает. Его хватает на две минуты, пока не не поднимает телефон и не печатает ответ.что ты хотела? 22.43
Официант что-то приносит, а за ним и сам Трущев приходит. Максим тут же встает, чтобы обнять, но вместо ожидаемых поздравлений, бьет по плечу, и тихо, на ухо: — Школьницы - это, вроде, моя тема, не? И главное, друг даже не отвечает ничего, кроме шутливого: «признал, наконец-то». А значит, все не шутка. Он садится рядом с Назимой, приобнимая ее за талию, и в щеку целует. Максим даже про себя подмечает, что двое неплохо смотрятся вместе, если не учитывать, что девушка, опять же, его ученица. Хотя, не ему ли уже наплевать на эти совпадения? — Ну ты и красавчик. Никита первым его поздравляет, все-таки. А Макс отвлекается на пиликающий телефон. узнвть скучакшь ли ты? 22.47ты пьяная? 22.47 где ты? 22.47
тв блять не ответил 22.48 Нет, ну что за нахуй, жизнь? Он с громким стуком кладёт телефон на стол, что все обращают на него внимание. — Так, и как вы вообще познакомились? Спустя парочку секунд все таки берет телефон в руки и быстро печатает ответ:мы утром виделись 22.50
что это значит? 22.50
я хртела узнвть что ты чувствкешь? 22.50 — Нас познакомил Никита на недавнем концерте у того парня.... как его... ну, помнишь, мы выпивали с ним, блин? Максим морщит лоб: — Нет...— Мысли крутятся вообще не о том. — Это Сережа что ли? Драгни? — Да-да, именно.а что я вообще должен чувствовать? 22.50 мы друзья, нет? 22.51
Назима что-то добавляет про то, что случайности неслучайны и про судьбу. — Знаешь, когда я пришел работать в вашу школу, я реально поверил в эту вашу бабскую судьбу. На разбитом экране телефона высвечивается два уведомления, которые Макс даже не сразу может прочитать. Кошелева прикольно) 22.54 я подумалв, что люблю тебя 22.54 И он перечитывает их несколько раз, чтобы убедиться, что это и правда ему, и правда от этой Кошелевой, которую он так и не переименовал в контактах на что-то более милое. И, чтобы окончательно убедиться, что это не он тронулся умом, а она, уже хочет разблокировать телефон и перечитать всю их глупую переписку до этого момента, но лучший друг будто специально отвлекает. — Ещё б не поверил, — буркает он себе под нос, а после, так же смеясь, обращается к Назиме. — Ты представь, этот придурок познакомился с девочкой в клубе, ну сама понимаешь. — Он прокашливается, намекая на то, «зачем знакомился». — Ну она, кстати, оказалась хорошей, приличной, ты не подумай. Так вот, а она оказалась его ученицей. Я тогда сам а... — Сережа, блять. — Анисимов чуть ли не с размаху рукой по лицу себе въехал, как будто смайлик рука-лицо, который он отправляет, когда Трущев ужасно тупит. Сейчас именно этот случай. Идиоты одни вокруг Макса. Наверное, потому что он сам такой. И жизнь такая. За столом повисла неловкая пауза, которую даже Никите, с его невероятной способностью спасать обстановку, было довольно сложно сгладить. — Максим Дмитриевич, он про Кристину, да? Сережа уже извиняется сотнями взглядов. — С чего ты взяла? — Не знаю, может я делаю поспешные выводы. Мы с ней общаем... Общались, довольно близко, и вот, она себя очень странно вела. Рассказывала про какого-то парня... — видно, что она ещё что-то добавить хотела, но буквально прикусила язык. — Простите, я, наверное, лезу не в своё дело. Я беспокоюсь за подругу. Никита, кажется, единственный, кто не понимает ничего. Максим только психует и думает: ну и фиг с ними. — Да, она это, да. Спасибо, Сереж. Парень встаёт из-за стола, забирая с собой телефон и куртку, и спускается вниз, к выходу. Попутно достает сигареты из пачки, что все время лежит в кармане куртки и поджигает, даже не выйдя из здания. Ему катастрофически нужен свежий воздух сейчас. И он заходит в этот «вотс-ап», чтобы его вдохнуть, хоть капельку, но видит только: данное сообщение удалено данное сообщение удалено