i loved you.

Минхен не узнает Донхека в последнее время, что не может не радовать его. Он стал чаще улыбаться, больше говорить, даже пытался есть пару раз, но с этим проблем чуть больше. — Что сказал психолог? — Минхен пьет кофе, печатая очередной отчет на ноутбуке. Он уже и не помнит, когда в последний раз приходил домой так рано. — Сказала, что она рада, что я наконец признал проблему и готов работать над ней. В этот момент будто самая заветная мечта Минхена исполнилась, он может теперь приходить домой не ночью, а как все нормальные люди, может наконец — то нормально разговаривать с Донхеком. Как будто он вернулся в прошлое, в то самое лето, когда ему было восемнадцать и он вдруг понял, насколько же он счастлив и влюблен. В то прошлое, где воздух пахнет июльской жарой, сладкой ватой, в прошлое, которое на вкус как имбирный эль, первый поцелуй, подарочный шоколад из кондитерской напротив дома. Сейчас каждое прикосновение Донхека к руке, каждый поцелуй в щеку пробуждают столько волнения, будто это все впервые. — О чем ты думаешь сейчас? — Донхек открывает окно и затягивается. Взгляд Минхена падает на железную зиппо, заставляя его горько улыбнуться и подумать о Джемине. Минхен даже не пытается оправдывать свой поступок, напротив, он сам считает, что поступил мерзко, подло, нечестно. Джемину будет без него лучше, Минхен не сможет уйти от такого любимого и родного Донхека ни под каким предлогом. — О нас. Я каждую секунду думаю о нас, Донхек. Я правда…- Донхек не дает ему договорить, он резко сокращает расстояние между ними, садясь на чужие колени и глядя прямо в глаза. — Молчи, не говори этого, пожалуйста, — в глазах Донхека читается страх и смятение, он дышит загнанно и смотрит так, будто готов расплакаться сейчас. У Минхена сердце на части разрывается от всего этого. Почему он не может сказать то, что хочет? Почему Донхек не хочет слышать его? Вместо того, чтобы спросить, Минхен подается вперед и целует, крепко сжимает Донхека в руках, как будто он вот — вот исчезнет. А тот и не сопротивляется, жмется ближе, хватается за воротник рубашки и шумно выдыхает в чужие губы. — Ты всегда в моих мыслях, — Донхек шепчет так тихо, будто боится быть услышанным. Целует еще раз, но теперь уже быстро, куда — то в уголок губ и уходит в комнату, оставляя Минхена одного в темной, едва освященной кухне наедине с неконтролируемым потоком мыслей. Наверное, ему нужно выйти на воздух, потому что кажется, будто кислорода в квартире стало меньше. И Минхен идет, надоедливый дождь все никак не хочет прекращаться, ни на один день. Раньше он любил осень, потому что в это время всегда как — то особенно хочется жить, дышать в меру прохладным и влажным воздухом, чувствуя с каждым днем все сильнее, как удаляется лето, когда улицы города от тумана кажутся растворенными во времени. Но эта осень какая — то чересчур холодная, злая. Эта осень приносит несчастья кажется всем, кто Минхена окружает, только каждому человеку в разной форме. Минхену в виде Джеминовой любви и Донхековых шрамов под рукавами огромных толстовок. Джемину в виде безразличия от Минхена. А Донхек получает депрессию и скрываемую от него неверность. А что произойдет, если он вдруг узнает? От этой мысли Минхен вздрагивает, потому что понимает, что такое переживание, такую обиду Донхек проглотить не сможет. Тайное всегда становится явным. Но, разве, когда придет время объяснятся, Минхен сможет доказать, что в ту ночь он целовал чужие губы, представляя Донхека? Ответ на этот вопрос остается молчаливой горечью на языке. Минхен обходит три соседних квартала, промокая до нитки и в итоге поднимается в их квартиру на восьмом этаже все также пешком. — Куда ты уходил? — Донхек сидел на диване в гостиной, его голос звучал расстроенно, да и сам парень выглядел поникшим. — Гулял. — Не уходи без предупреждения, пожалуйста, ты не брал телефон, — Донхек не смотрит Минхену в глаза, только крепче обнимает руками колени. — Прости, не знал, что это так расстроит тебя, — Минхен тянется рукой к чужой ладони, но Донхек спешно одергивает ее, случайно задирая рукав красной толстовки. На чужом тонком запястье виднеется свежая кровоточащая рана. Минхен молча смотрит в глаза напротив, наблюдая, как они постепенно наполняются слезами, затем не говоря ни слова крепко обнимает парня, гладя его по волосам. — Мы это исправим, Донхек, все будет хорошо. Все будет хорошо.