Жалость

Стоя в своей комнате перед зеркалом, я невольно задалась вопросом, почему выгляжу именно так. Черные, пышные волосы чуть ниже плеч, голубые круглые глаза, относительно невысокая, плоская, с бледной кожей. Взяла понемногу от каждого родителя. Не особо смахиваю на японку, но давно заметила, что в этом городе я не одна такая и это считается нормой. Школьная форма на мне сидит довольно неплохо: нигде ничего не перетягивает или болтается. Юбка чуть выше колен, белые чулки. Но после свободной формы в начальной школе сложно перейти на строгую в средней. Отдельной истории заслуживает то, как я пол утра завязывала бантик. Я проснулась в полной уверенности, что ничего необычного или неожиданного сегодня не произойдет. Спокойно встала с кровати, пробыла какое-то время в ванной, заправила кровать, достала форму, и вот, последний штрих: завязать этот чертов красный бант. Я испробовала все знакомые мне способы, но ни один не дал желанного результата. Эту штуку постоянно что-то кривило. Даже в моем четырнадцатилетнем возрасте я не могу завязать идеальный бант. И это бесит мой взгляд перфекциониста. В моей комнате каждая вещь лежала на отведенном ей месте. Я никогда не бросала ручку просто на стол, я обязательно должна была положить ее в ящик, отведенный под канцелярию. На полках нельзя найти ни единой пылинки. В шкафу идеальный порядок. Все вещи выглажены и аккуратно сложены. Кровать застелена, будто это реклама отеля — и-де-аль-но. А тут… бантик. В общем завтрак я благополучно пропустила. Из дома выходила не в самом благодушном настроении. Вдогонку мне были крики про то, что я опаздываю. Я. Опаздываю. Но нет-нет, бежать я не буду. Суммарно, если я пройду пешком, будет быстрее, чем если я побегу. Поэтому сразу взяв быстрый темп я направилась прямиком на вступительную церемонию. Кстати, довольно плохо, что близняшки поступили в другую школу — в Среднюю Мидори. Придется просто изображать из себя всезнайку, к таким уж точно никто в здравом уме не подойдет. Эх, как же быстро пролетело детство, когда ничего делать не надо было. Похоже, это его такая особенность. Что осознаешь, что не осознаешь, итог один — оно кончится, быстрее, чем ты успеешь сказать «Сы-ы-ыр». А теперь у меня впереди только переходный возраст всех вокруг. Это неплохо, можно хоть развлечь себя. «Он бросил меня, а он был любовью всей моей жизни», «друзья навек» и прочие удивительные истории. Тоже мне. Дорога до новой школы представляла собой розовый вихрь сакуры. Через каждые пять секунд видимость резко снижалась, а перед глазами вставали причудливые узоры, которые делал ветер с помощь лепестков. Хотя кого я обманываю, мне приходится практически прорываться через этот долбанный ураган. Как тополиный пух, ей богу. Забьется во все щели и ходи весь день. Терпеть не могу такие вещи. И это я еще тороплюсь. Жарко. Ничего не видно. Рот лишний раз не откроешь. Ветер. И чертов бант снова перекосился. Мне кажется не стоит идти в новую школу, есть у меня предчувствие, что там что-то не то. Но в конце концов я пришла. Успела в последний момент и заняла место где-то в рядах первогодок. И тут же директор начал вещать какую-то вдохновительную речь, на которой пришлось стоять и отдергивать себя, чтобы не поправить тот ужас, что у меня висит на шее. Затем выступил ученик, набравший больше всего баллов на экзамене, а после него третьегодка. Но самое интересное произошло в конце. Довольно приметные, со странными трубовидными прическами, ребята, которых я иногда видела, когда выходила в город, вышли на сцену. Ученики на первых рядах, а именно второй и третий год обучения, синхронно вздрогнули и втянули голову в плечи, кто-то даже сложил руки в характерном жесте молитвы. — Мы хотим предупредить всех первогодок: пожалуйста, прочитайте устав Средней школы Намимори и следуйте ему, — выступил, похоже, их главный человек-труба-на-голове. После этого они незамедлительно покинули сцену, а я поняла, что не взяла с собой ту неприметную книжечку, которую выдавали после поступления. Надеюсь это не значит, что по закону подлости, я нарушу какое-нибудь важное правило и меня тут же исключат? Хотя не важно, мне все равно. Церемония закончилась и все начали расходиться по своим классам. Мой класс 1-С. Для начала пойду за основной массой школьников, а потом разберусь что, да куда. Я встала и хорошенько потянулась. А затем наконец поправила бант. Удовлетворенно выдохнула и пошла за толпой. Школа мне понравилась, довольно опрятная сама по себе: внутри чисто, снаружи тоже не выглядит как «самая простая» школа города. Спортивный зал большой, как я уже успела заметить на церемонии, по слухам есть даже бейсбольное поле. Финансирование тут явно мощное. Если еще и учителя будут хорошие, то можно расслабиться. Программа средней школы для меня особых трудностей представлять не будет, в отличие от начальной, где все завязано на развитии мышления. До сих пор с содроганием вспоминаю их вступительные испытания. Зайдя в класс, сразу приметила довольно дружелюбную атмосферу. Это временное явление, пока никто друг другу не представился особо, а значит и на группки разбиться не успели. Ох уж эти подростки с их стремлением оказаться внутри группы, быть значимым где-то. Когда-то мне тоже это было необходимо, но со временем это чувство отпадает само собой, когда понимаешь значимость личного пространства, возможности побыть одному. Ох, как же хочется съехать из «гостеприимного» дома дяди и просто жить отдельно. — Хэй, ты чего зависла? — ко мне подошла девушка и помахала рукой перед лицом. — Проход загораживаешь же! — она весело подмигнула, схватила меня за руку и потащила к задним партам, попутно начав диалог. — Меня зовут Кацураги Рицу! А тебя? — Юри. — А фамилия? — она усадила за парту, и села за соседнюю, закинув ногу на ногу. — Мертон, — я поморщилась, постоянно забываю эту особенность японского общения. — Приятно познакомиться, Юри-тян, — она протянула руку для рукопожатия. Я посмотрела сначала на руку, потом на лицо, отметила длинные каштановые волосы, собранные в хвост, честные карие глаза и задумалась. Передо мной встал моральный выбор: сказать «а мне нет» и пересесть или пожать руку и продолжать сидеть. В первом случае я получаю ненависть одноклассников и спокойное существование в гордом одиночестве как минимум до конца этого года, во втором начинаю обрастать связями. Ну ладно… — Мне тоже, — я крепко пожала ее руку и улыбнулась (усмехнулась). — Позаботься обо мне в этом году. — Уже выбрала, в какой клуб пойдешь? — Клуб? — Ну да! Ты что, на входе не видела? Старшие классы раздавали листовки, — она изобразила это действие и покачала головой. — Ну да не важно, я пойду на рукоделие или волейбол. Или в оба сразу. Или легкая атлетика! А ведь я действительно видела какие-то брошенные стенды по дороге сюда и ненароком подумала, что церемония уже кончилась, а школьники разбежались по домам. Вот и последствия опозданий уже начали проявляться. — А это обязательно? — Ты что! Представители Дисциплинарного Комитета же сказали прочитать устав, там черным по белому написано, что клубная деятельность о-бя-за-тель-на, — проторила она и сделала страшные глаза. — Ты без царя в голове, да? — она сочувственно покачала головой. Кто из нас еще сумасшедший. Клубная деятельность… Прекрасно. Пойду в какой-нибудь математический клуб, люблю это дело. А про Дисциплинарный Комитет я только слышала, мол, они такие звери, что зайдя в их берлогу, умираешь на месте, а их глава - самый главный и страшный мишка. Тот парень-труба-на-голове и есть этот мишка? У него весьма и весьма специфичные вкусы… В класс зашел учитель, высокий, со строгой прической и в очках с толстыми линзами, и все встали со своих мест. — Здравствуйте, ребята, меня зовут Ямада Сато, я буду преподавать у вас японский язык, а так же я являюсь вашим классным руководителем. Надеюсь, мы поладим, — он приветливо улыбнулся и хлопнул в ладоши. — А теперь давайте представляться! От последнего действия у меня прошел мороз по коже и я поежилась. Он еще и учитель японского, прекрасно. Одного из немногих предметов, в которых я с трудом могу набрать выше среднего. А теперь у нас еще и такой тесный контакт. Хотя мне это только на руку, чем больше японского в моей жизни, тем быстрее я смогу его изучить. За четырнадцать лет мне это не особо удалось. Пока я рефлексировала, очередь дошла до меня. Пришлось встать и высказаться: — Мое имя Юри Мертон, пожалуйста, позаботьтесь обо мне в этом году, — поклонилась и тут же села, пресекая возможность задавать мне вопросы. Учитель нахмурился, но промолчал и попросил следующего. Наверняка решил, что я проблемный подросток, и потом проведет со мной «воспитательную» беседу, о том как нужно вести себя в дружном коллективе. Это же одна из основных функций учителя в Японии. — Ну что ж, с этим закончили, теперь перейдем к организационным вопросам, — он взял театральную паузу и продолжил: — Как вы знаете, клубная деятельность обязательна и до конца этого месяца вы должны заполнить эти бланки, — он повертел кипу бумаг у себя в руке. — А так же давайте выберем старосту и двух представителей от класса! — он снова хлопнул в ладоши. — Добровольцы есть? Рицу тут же подняла руку. — Давайте мы с Юри-тян будем представителями! — воскликнула эта… Я медленно повернула голову в ее сторону и громко, четко сказала: — Спасибо, что спросила, но нет. Она немного удивленно на меня посмотрела: — Почему, Юри-тян? — и по-птичьи склонила голову. Ямада-сенсей, видя, что назревает конфликт, тут же отреагировал. — Ну раз Мертон-сан не хочет, то не надо настаивать, Рицу-тян, — он примиряюще поднял руки. Но каждый в классе заметил эту разницу в обращении. А я не поняла. Что это за детский сад, штаны на лямках? Он учитель или дите малое? Хорошо, приму к сведению, что в средней школе учителя уже не такие ответственные как в начальной. Ну, то есть, в средней школе учителя — это детишки, которые знают чуть-чуть больше чем остальные. Как я, только постарше. Моя левая бровь нервно дернулась, а затем я пожала плечами, хмыкнула и уставилась в окно. Как-то учеба в средней школе с самого начала не задалась. А ведь тут я толком ничего и не сделала для своего отторжения. Раз так — прекрасно! Моя спокойная жизнь официально продолжится и на этом этапе.