Целованная солнцем

      — Тсуна-сан — мой, — наконец нарушила молчание Хару, на которую до этого я внимания обращала ровно столько, сколько вообще на все вокруг. Принимать ее за куст, камушек, просто рудимент окружения было вполне по силам, пока она молчала. — Прекрати крутиться рядом с ним!       — Ты еще здесь? — равнодушно бросила я через плечо. Глаза мазнули по уверенной позе, сжатым кулакам. Ну, действительно, это ведь и не могло кончиться иначе, да?       Девочка такая же, как и большинство моих одноклассниц, что бывших, что настоящих. Такое ее поведение не вызывает ничего кроме насмешки, может, еще жалости. Слишком привычно. Буднично. Обычно.       Неторопливо разогнулась, опираясь на колени. Наконец решила всмотреться в ее уверенные, далеко не глупые карие глаза. Девочка «с сюрпризом». В несколько широких шагов я подошла к ней и смерила взглядом. Разница в росте была колоссальная. На голову или даже больше. Руку положила на бок, а вес перенесла на одну ногу, вставая удобно, всей позой показывая уверенность и превосходство. Может, уловит, что главная тут все-таки я?       Главное — обойтись без конфликтов. Драться она не начнет, это точно. Ну или хотя бы не один на один. В Японии скорее принято бить одиночек всей стаей. Блудных овечек тут не жалуют. Да и кишка тонка. Максимум — перебросимся парой оскорблений.       — Ты меня слышала, — уверенно заключила она, даже не дрогнув. Смелая. Похвально. Мало кто способен вот так стоять передо мной, когда я показательно серьезна, особенно подростки в Японии. С ребятами из Европы и Америки совсем не так — тут, в Азии, одновременно проще и сложнее. — Мне все равно, что о тебе говорят в школе. Тсуна-сан — мой. И ничей больше! Хару любит его…       Невольно усмехнулась и прищурилась. Сколько уверенности в голосе, сколько невысказанной агрессии, наивности и восхищения. Как же глупо — быть очарованной кем-то столь опасным, как этот парень! И как неосмотрительно с ее стороны. Смотреть на Хару долго не получилось; зажмурившись, я сосредоточилась на окружающей обстановке, успокаивая разгоряченные нервы.       Ветер ласково обдувал щеки, а солнечные лучики задорно пробегали по сочной траве. Скала, на которую открывался отличный вид, была все так же неприступна. Не особо высокая, конечно, но у нас и город небольшой. Да и все равно, даже с такой высоты можно очень болезненно навернуться. При особом везении, думаю, даже летально. Сама бы ни за что не полезла. Молчать долго нельзя, что же такого сказать ей? Может, лучше не отвечать, а просто помучить?       — И что же такого интересного обо мне говорят? Не расскажешь? Мне крайне интересно узнать все в подробностях.       Тон моего голоса был спокоен, как обычно. Школа так и осталась для меня больной темой, скорее даже язвой, которая при малейшем неправильном прикосновении гноилась, воспалялась и жгла. Я не совсем по своей воле уходила на домашнее обучение. Все-таки войти в коллектив так и не получилось, мне не о чем было говорить с подростками. Нет, не так. С обычными подростками. Эти дети не понимали и не могли понять, каково это, принадлежать другому — целому и ужасному, богатому и бедному одновременно — миру. Не могли понять даже части всех моих переживаний, проблем, лишений. Как и мне не суждено было в полной мере понять их.       В окружении отца и матери, их друзей и знакомых, партнеров и коллег я всегда находила себе собеседников; вокруг меня собирались люди, у меня даже были не самые близкие, но подруги в Англии, Корее, Швеции. Но тут… Сколько бы я ни пыталась, кроме вежливого общения на грани арктического льда — никак. Пропасть между мной и новыми одноклассниками росла с каждым — даже не годом — месяцем. Дополнительные занятия позволяли мне безумно скучать на уроках. Спорт в клубах для меня был крайне прост и надолго не мог занять, да и все свои рекомендации от учителей я уже получила на руки. При желании школу можно было заканчивать вот прямо сейчас. Но приходилось ждать шестнадцатилетия и следующего за ним сентября.       Желание оставить позади шипящий, лживо улыбающийся, мечтающий впиться в глотку японский тихий омут, зовущийся по какой-то глупой ошибке средней школой Мидори, — это желание зашкаливало. Единственное, с чем проблем не возникало почти никогда — учителя и остальные взрослые. Они относились ко мне крайне положительно — отчасти из-за обаяния матери, отчасти из-за денег, которые выделял на мое обучение отец. Ну и я сама знала грань, когда нужно улыбнуться, а когда можно пошутить. Все-таки мы все люди и ничто человеческое нам не чуждо. А выделять какого-то ученика за его человеческие качества, пусть и преувеличенные ради репутации — это нормально.       — Хмпф! — Хару на мои вопросы отвечать не хотела или, что вероятнее, опасалась. Поэтому свела руки под грудью, все так же враждебно смотря в мою сторону.       — И когда это он твоим стал? Может, он общий? — Ироничный допрос продолжился, внутри ворочалось негодование и что-то, напоминающее досаду. Последний вопрос задала скорее «в никуда», одновременно вспоминая, сколько людей вокруг бедного Тсунаёши временами вьётся. Если вдуматься, то он даже популярен в каком-то смысле. — Такой милый мальчик. Может, мне стоит намекнуть ему, что я очень даже свободна? — Хитрая ухмылка сама лезла на губы. — М, Хару, что думаешь?       Я больше дразнилась, чем говорила серьезно, но от каждого моего слова бедную девочку пробирала злость. Никому не нравится, когда кто-то так говорит о его любимом. А Тсунаёши по-настоящему нравился ей. Первая и искренняя любовь, очень мило и так же глупо. Невероятно противно.       Ответа не последовало: девочка, наверное поняв, что над ней просто издеваются, ушла. Прежде чем скрыться из поля моего зрения полностью, она обернулась. Еще и встала так, под деревьями, в тени. Ее губы, красивые, нежные и по-девичьи розовые, искривились во что-то страшное и безобразное. Стоит ли мне и правда быть осторожнее?..       Смешно, но пришла беда откуда не ждали. Простая, как иена, Хару оказалась совсем не такой дурочкой, как я о ней думала. Как же все это выматывает. Почему они просто не оставят меня в покое? Какое им всем дело?!       Злости не хватает! Надо как можно скорее убираться отсюда. Так далеко, насколько возможно. Налаживать связи и уезжать. На другой континент. В Европу, Америку, да хоть Австралию.       Вдох-выдох… Мысли постепенно и с большим трудом с моей стороны пришли в нужное, хозяйственное русло; как-то вспомнилось, что в холодильнике уже пусто. Немного разбирала досада.       Может, мне стоит меньше есть? Задумчиво осмотрела живот и бока. Деловито себя ощупав и пощипав, поняла, что ещё есть куда жир набирать. Я даже похудела со всеми этими переживаниями и беготней.       Но в магазин идти все-таки пришлось. Набрав полную тележку, опять невольно задумалась в последний момент, как буду все это тащить до дома. А хотелось взять что-то вкусное к чаю, если вдруг кто-то придет в гости, но сомнения терзали все сильнее. И, как назло, глаза зацепились за персики. Розовые такие. С нежными бочками, мягкие и красивые. Пощупав и внимательно осмотрев несколько, хорошенько так задумалась. Ребята любят персики. Персиковое желе в прошлый раз на ежегодном фестивале они уплетали за обе щеки. Тогда, в конце лета, мы снова выбрались гулять всей большой компанией и опять происходило что-то крайне странное, но уже привычное. Вечная анархия как верный спутник Тсунаёши Савады и его друзей. Образ, всплывший в голове, вызвал непроизвольную улыбку. Шумный и вечно взъерошенный мальчишка. Угловатый, щуплый, непропорционально растущий подросток.       Могу и я побыть немного сентиментальной, наконец?!       Решительно набрав около килограмма персиков, прикинула, что мне еще понадобится. Дома на полках и уже в тележке было все, что нужно: мука, миндаль, пектин, сахар и еще по мелочи. Не хватало только белого шоколада и масла.       Искренне хотелось сделать хоть что-то хорошее для них. Все-таки, несмотря на все, что сейчас происходит в моей жизни, тяжело не мне одной. А мальчишки к тому же младше и неопытнее, пусть по паспорту возраст у нас примерно одинаковый.       Дома закипела бурная деятельность. Осху после скоро оборвавшейся прогулки остался недоволен, но быстро забыл все обиды, стоило мне только зайти на кухню. Щенок ворчал и выпрашивал что-нибудь вкусное: запахи сводили его с ума. Смеху ради мазнула мукой ему по носу, чтобы не клянчил. Щенок забавно отфыркивался и бегал по кухне, но приставать не перестал. Негромко что-то шло по телевизору, вроде бы даже концерт какой-то. Духовка нагревалась, а на столе уже были выставлены кольца нужного диаметра.       Тесто сделать можно было в пару движений: засыпать в комбайн все сухие ингредиенты, потом добавить масло и яйца. Раскатывать вот было муторно, как и вырезать по кольцам тарты. Пока тесто пеклось, я топила шоколад на водяной бане, уже даже что-то подпевая. Вспоминались прежние времена, неясные и немного мутные. А в голове, будто на старой пленке, пожелтевшей и выцветшей, — кухня в Лондоне. Поющая что-то под нос бабушка, дымящийся кофе и красивый фарфоровый чайник на столе. Обои с милым рисунком, простая и минималистичная бежевая плитка. Дубовый резной столик и льняные салфетки. А за окном люди, их немного, но они такие интересные, все спешат по своим делам. Часто с зонтиками и в пальто. Дождливая и туманная Англия ассоциируется у меня с бусинами жемчуга на тонкой нити, где каждая — особенная и прекрасная.       В ушах стоял голос, удивительно похожий на мой собственный. Песни, веселые, грустные, но больше сердечные — Нонни любила петь, да и дедушка тоже. У него вообще хорошо получалось. Особого таланта к пению я за ним не заметила, но выходило у него всегда очень душевно. И почти всегда он пел именно колыбельные. Все детство в том доме засыпала или на коленях бабушки, или под теплый с хрипотцой голос Оскара. Надо ему обязательно позвонить, как закончу. Хоть похвастаюсь, что готовлю по ее рецепту.       Залив уже остывшие тарты поваренными немного персиками с сахаром, оставила их в холодильнике. Получилось не так красиво, как хотелось бы, но в целом аккуратно, и тесто даже не подгорело, а радовало ровным золотистым оттенком. Ночь пусть постоит, а завтра отнесу. Заодно проверю, как там Такеши. От него меньше всего новостей.       Звонок дался непросто: длинные-вечные гудки, уставший голос отчаянно бодрящегося человека. Обходить острые углы было сложно. Слов мало. Времени — еще меньше. Общими — такими пустыми — словами мне все-таки пришлось рассказать ему, что с Дино я не смогла сойтись характерами, как он надеялся и переживал. Тяжелый вздох, а под веками уже целая картина: он, с телефоном у уха, массирующий переносицу, усердно размышляющий и переживающий о чем-то, известном только ему одному. Мы еще немного с ним поговорили о моем поступлении, но там все так серо и невнятно, что даже нечего и вспомнить, кроме его убеждения — следует выбрать не Америку, а Англию. Ведь там, дома, у него есть нужные связи и меня точно смогут куда-то пристроить. Согласиться хотелось неимоверно. Мужественно сдержавшись, я продолжала рассказывать о волоките с документами, о том, что скоро уже поеду пытаться сдавать вступительные экзамены и оформлять визу, и еще очень много важных вещей. Но в Англии, конечно, было бы проще. Хотя бы потому, что там есть родной человек. Тот, кто всегда меня ждет.       Спать ложилась с тяжелым сердцем. Просто пережить. Просто держаться. Просто…       Снилось что-то неясное. Темная комната и тени. А посередине, на полу, какой-то странный узор. Больше похожий на диковинные часы — пять стрелок замерли, при желании по ним можно было пройтись, измерить шагами каждую. Но как только я решилась на один единственный — провалилась в пустоту. Проснулась рывком. Тело покрылось гусиной кожей. Неприятно.       Утро было тяжелым. Голова немного болела. Глаза не могли сфокусироваться на окне, осматривая комнату, цепляясь за все и ни за что. За окном еще было темно. Так и лежала без сна. Доспать Осху не дал, да и, честно сказать, самой уже не хотелось. Пришлось вставать, вести его, пройдоху, на улицу. Прогулка не принесла и капли свежести или бодрости.       По дороге к дому опять встретила Рёхея, который, по-видимому, меня и ждал. Прислонившийся к забору, внимательно куда-то смотрящий. Подошла ближе. Это что, ребенок рядом с ним?       Десять мучительно долгих шагов. Ошибка — никакой это не малыш, такой же Аркобалено, как и Реборн. Странный голубоглазый блондин в военной форме. Чертами лица напоминал истинного арийца. Резкие, хищные, прямые. Взгляд резкий и цепкий. Вызывающий, дерзкий. Осматривал меня всю с каким-то полубезумным интересом, выхватывая мелочи и детали.       — О, Сирша, ты пришла! Экстрим! — Серые глаза лучились радостью и внутренним, собственным теплом. Да. Действительно, настоящее «солнце». Интересно, а как я со стороны смотрюсь со своим пламенем?        — Доброе утро, Рёхей. — Кивнув, легко улыбнулась. Голова все еще ныла, но это было уже не так важно.        — Эй, так значит, ты и есть та самая Ким. — Голос, звучный и неожиданно громкий, резал уши. А «та самая» звучало не очень обнадеживающе. Реборн или сам Рёхей что-то рассказали. И — внимание, вопрос — что именно они обо мне говорили? — Что же, будем знакомы. Меня зовут Колонелло.        — Мне, думаю, представляться не нужно. — А в ответ — веселый хмык, залихватский, такой по-мужски странный. Этот человек был не просто взрослым. Он такой же опасный и пугающий, как Реборн.        — Экстремально быстро собирайся! — возмущенный голос друга вывел из оцепенения. — Тренировка ждать не будет!        — У тебя десять минут, эй!       В дом забежала, втащив за собой на поводке щенка. Сердце гулко билось о ребра, грозясь разорвать грудную клетку на части. Да что ж такое! Почему?! Почему так страшно?.. Откуда это плохое предчувствие?       Вещи собирала быстро настолько, насколько могла. Опять еда, несколько полотенец и кофта. Судорожно перебрав содержимое полок, нашла три небольшие нежно-розовые коробочки — с какого-то Дня святого Валентина, наверное. В них удалось положить небольшие подарки для мальчишек.       Остановилась у зеркала. Видок не лучший. Круги под глазами просто жутчайшие. Глаза уставшие, а лицо тусклое. Если так продолжится, все станет еще плачевнее. Моя нервная система просто не вывозит все происходящее. Дверь открывать не хотелось, как и выходить из дому.       Вдох-выдох. Успокойся. Вдох…       Щелчок. Открытая дверь. Улица и чуть прохладный, почему-то показавшийся солоноватым воздух. Перезвон ключей, брелок с цикадой, уже поцарапавшийся и старый. Грустные глаза провожающего меня Осху.       Выдох…       Повернулась к ждущим меня мужчинам.        — Спасибо, что подождали. — Просто смотри на Рёхея. Не думай. Хватит. Вдох… — Вот, Рёхей, возьми. И постарайся, хорошо?        — Спасибо, но не стоило, — он немного покраснел, но это прошло как-то мимо.        — Просто возьми. Хорошо?        — Извинения экстремально приняты, — легко рассмеявшись, он смотрел на меня с теплотой и веселыми искрами в глазах. Наш надзиратель никак не прокомментировал происходящее, только понимающе-хитро улыбался и хмыкнул себе под нос. Выдох…       — А ты не подскажешь, где я могу найти Хаято?       — Могу проводить, — бодро, чересчур для меня, сказал он. Прошу, не надо… Если пойдешь ты, то пойдет и Колонелло… Рехей, ну почему ты иногда такой деревянный?! — Вчера видел, где он тренируется.       — Эй, нам будет по пути! Идемте уже, салаги.       Пока шли, я не проронила и слова. Рёхей что-то обсуждал с Колонелло, пытаясь временами втянуть в разговор и меня, но после третьего невнятного мычания отстал. Опасно что-то говорить. Нельзя…        Оставив меня недалеко от стоянки Хаято, провожатые-надзиратели ушли. По телу прошли мурашки, а кожа стала гусиной. Ноги плохо держали.       Взрыв. Я все-таки упала на пятую точку. Откуда этот звук? У нас что, внеплановая война? Уже?!       Если там не террористическая атака, то так резвиться может только Хаято. Что-то опять страшно громыхнуло. Соблазн развернуться и уйти был велик как никогда. Но такие бесполезные, сентиментальные позывы не позволяли. Хаято добрый парень. По-своему, очень странно и в чем-то ущербно, но все-таки… Мне нужно сделать шаг навстречу. Хватит трястись.       Воздух на вкус был смолистым, с частицами пороха.       Где же ты, моя бесшабашная решимость, когда так нужна? Мрачная ухмылка навязчиво просилась на лицо.       Шаг, второй… Комья земли под подошвами, солнце заволокло пылью и дымом, дышать стало невыносимо тяжело. Такой странный запах… Тридцатый, сороковой… Глаза заслезились. Да где же он?!       — Хей! Хаято! Выйди на безопасную территорию! — Остановилась, вытирая рукавом кофты лицо. Кашель пробрал легкие. Ужас, как он этим дышит-то вообще? Хотя, учитывая сколько он выкуривает, удивляться и нечему.        — Что ты тут забыла, женщина?! — Как черт из табакерки из какого-то окопа вылез Хаято, оказавшись даже слишком близко — мы почти столкнулись носами. Испугаться успела окончательно, взвизгнув и отступив на несколько шагов назад. Парень смутился. Нет, ну каков! И так никаких нервов не хватает, а он еще и пугает!       Через дым хоть и было плохо видно, но он весь был покрыт ранами, где-то кожа пестрела красным, где-то была порезана. Точнее, свободная от бинтов и пластырей кожа. Он точно не террорист-смертник?.. С такими наклонностями я бы не разрешила ему въезжать в крупные города и места скопления людей. И все-таки на него жалко смотреть: запыленный, пропахший дымом, землей и порохом…       — Зачем явилась? — хмуро буркнул он.       — Просто попроповедовать, — склонила голову, пара кудрявых прядей мазнула кончиками по плечу, с которого сползла кофта. — Нельзя?       Улыбка у меня вышла нервная. Ну что за парень…       — Уходи, — упрямо сказав это, он уже набрал ход в обратную сторону. — Тебе здесь не рады.       Как всегда ершистый не к месту! Вот же!..       — Хаято, кто это с тобой? — откуда-то из-за спины парня и клубов дыма послышался приятный мужской голос. Я заинтересованно всматривалась в очертания фигуры, пока она не показалась полностью. Вид у незнакомца оказался приличнее, чем у парня, но все еще оставлял желать лучшего. Пыльный, с щетиной и в неуместном, но модном костюме. Хитрое, даже щегольское лицо. Похож на пижона. Отец? Может, брат? Нет, не похожи совершенно же… Дальний родственник?.. — О, я и не знал, что у тебя есть…       Договорить ему не дал взорвавшийся эмоциями Хаято. Темпераментный, как и всегда. Улыбнулась и немного закашлялась, смотря на красного Гокудеру. Смешной такой. Но то, что все постоянно принимают меня за девушку кого-нибудь из моих друзей, немного настораживает. Неужели я просто не могу общаться с ними, зачем этот подтекст?       — Это не то! Она не…        — Я просто подруга, — с улыбкой, как можно спокойнее проговорила я. Если бы тут не было этого явно не к месту одевшегося, который, судя по всему, тоже «друг друзей», огрызнуться еще можно было бы. Но сейчас следует выждать. И немного поиграть на нервах Хаято, конечно же. А то совсем расслабился. — Ким Сирша, приятно с вами познакомиться, мистер?..       — Шамал. Для такой прелестной девушки — просто Шамал.       — Мистер Шамал, — покладисто повторив, я повернулась в сторону недовольного подростка, который от непривычного поведения выпал из реальности. Да-да, милый, я еще и не так могу. — Не буду вас сильно отвлекать, просто пришла кое-что отдать.        — Ну что ты, что ты, — спохватившись, зачастил мужчина, глядя на меня с явным интересом. — Ты нас не отвлекаешь, — улыбка у него получилась заигрывающая, — такая красивая девушка не может отвлекать.       Но вот взгляд, такой же цепкий, властный и хитрый, никак не вязался с ней.       — Спасибо за комплимент. — Вежливый ответный оскал намертво приклеился к лицу.       Ни к чему не обязывающий «флирт» мне, конечно, тоже нравится. Но пора заканчивать. Стрельнув глазами в сторону Хаято, потянулась к рюкзаку и достала несчастную коробочку, а следом за ней — целую толстовку. Шамал смотрел с интересом, а вот парнишка что-то заподозрил — и не зря. Подошла к Гокудере поближе, немного наклоняясь, как будто хочу сказать что-то важное. Глаза в глаза. Тот застыл и как-то странно реагировал на происходящее. Коробку всунула бесцеремонно. Кофту накинула сверху на плечи, завязывая рукава узлом. Хаято от такой наглости потерял дар речи, ошалело смотря на происходящее.        — Спасибо, ершистый. Ну и удачи в тренировках, не убейся только, — пальцем нажала ему на нос, как делала это с Осху. Сперва он даже не понял, что именно я сделала. Откуда-то со стороны послышался сдерживаемый смех, похожий одновременно на хрип и хрюканье.        — Ты! — взъярился парень, резко приходя в чувство. Коробка в его пальцах чуть смялась. Не выдержав, засмеялась, хрипло и тихо. Пришлось спешно бежать. Мне помогли, придержав Хаято за шиворот. Нет, ну просто волшебный ребенок! Фантастика! Ой, не могу, живот уже болит!       Бежала, не оглядываясь. Самое натуральное бегство, но если не уйти как можно скорее, то меня все-таки догонят и вернут коробку — кофту, может, еще засунут куда подальше. Накричат обязательно… Пусть сперва остынет немного.       И мне тоже нужно перевести дух. Внутри все больше нарастало напряжение, такое странное и пугающее, как часы.

Тик-так, тик-так…

====================== (бета - автору) Только проверив, поняла, насколько сумбурной стала глава после твоих переписываний. Не как достоинство или недостаток — просто факт. Раньше акцент был смещен скорее на события, чем на эмоции. ======================== Внимание, читатели. Автор выдвигает вам УЛЬТИМАТУМ! Не будет кучи отзывов — не будет следующей главы. Все серьезно. ======================== Каждый, кто прочитал, но не оставил отзыва, загоняет кол в нежное сердешко автора. ======================== А вообще - соре за это безобразие (но спасибо за отзывы!), глава будет спустя какое-то время перевыложена в нормальном виде. (Upd.: уже; но эти примечания пусть останутся на память и в назидание: отзывы писать надо, а не только в "жду продолжения" тыкать)