И это все, на что ты способна?

Ночь летела незаметно, как показалось Леви. Где-то одну ее половину он потратил на разбор документов, а вторую — по его словам, «без пользы убивал время». Мужчина прошелся по коридорам замка, торопясь покинуть его. Он быстренько вышел на улицу и стал разглядывать обстановку. Он подошел к дереву, возле которого была брюнетка. Сорвал листик, затем прошелся еще и, насобирав их как можно больше, сделал из них «достойный веник». — Тц. Что она вообще в этом нашла? — фыркнул Леви, поднимая очередной листик, — Лучше бы не мусор собирала, а занялась чем-то полезным. <br> — Леви! Хватит ворчать! — к нему подошла Зоэ. — Нравится, пусть собирает. И что ты тут делаешь в три часа ночи? <br> — Тот же вопрос. Ты меня знаешь, я тебя тоже прекрасно знаю. Вали уже к Смиту. -<br> Ханджи демонстративно закатила глаза. <br> — Подумаешь! Я погулять захотела. И хватит меня посылать! Мы равны по званию! Вот Микасе ты не приказываешь! <br> — Тц. Сам уйду. — сказал на последок Аккерман и пошел в сторону замка. Дальше прогулки были исключительно по зданию. Он ощущал на себе непонимающие взгляды неспящих солдат, которые видели его с букетиком листиков. Он быстро раздал им указания, сказав «заодно вылечите бессонницу». Он был немного нервным, но максимально тихо зашел в давно знакомый кабинет, в котором мирно спала полукровка. — Во сне она такая милая… — подметил для себя Леви и положил кучу листов на столик. Он еще несколько минут посмотрел на полукровку и вышел. Брюнет решил еще немного прогуляться по замку. Неприятный холод пробирал до дрожи всех, заставляя укутываться во что попало. Леви и сам не заметил, как начал сравнивать этот ветер с собой и как дошел до Западного крыла, погрузившись в свои мысли. Кровь азиатки так никто и не отмыл. Но вместо того, чтобы взять тряпку и помыть он пошел по следам. Мужчина зашел в то самое помещение. Красный ковер был в некоторых местах в пятнах, свет был ужасно тусклым, поэтому когда Аккерман нашел свечу и зажег ее, в глубине души он возликовал. Он видел небольшие алые кровавые дорожки, оставленные Микасой. Немного пройдясь, Леви увидел немаленький осколок в луже крови и книгу, лежавшую тут все это время. Она вся пропиталась кровью, желтоватые страницы поменяли свой текст и страницы, которым удалось высохнуть, изменили форму и цвет так, что буквы можно было еле разобрать. Аккермана не заинтересовала сама книга, но ему пришлись по душе скульптуры, столики, оформление… Такое красивое место, но теперь оно его отталкивает. Еще немного пройдясь, Аккерман дошел до места с самым большим количеством крови. Он аккуратно спустился по лестнице и стоял, смотря на лужицы крови. Мужчина не мог пошевелиться, его руки сами по себе сжались в кулаки, а сам он чуть ли не побелел. Сзади он услышал шорох. Затем еще один. И еще. — Кто тут есть? — Леви потянулся за своим ножом, который ему еще давно подарил дядя. — Леви… Это же я, Петра… — из тени появилась заплаканная девушка, но она улыбнулась. — что тебя привело сюда? — Что ты тут делаешь? — Ты же тут из-за нее да? Я так и знала… Прости, но я слишком много чувств испытываю к тебе… Она не достойна тебя! Почему ты выбрал её? — слёзы опять потекли с ее глаз, оставляя влажные следы на лице. — я прячусь тут с тех пор, как ты ее спас… Леви… Я не хочу так… — она подошла и обняла его. — Петра. Я не изменю своего мнения о тебе или о Микасе. Оставь нас. — он слегка оттолкнул девушку, но не сильно, словно она могла разбиться от небольшого падения. Ощущения девушки нельзя было передать словами. Самый грубый отказ. Без капли нежности или волнения. Внутри все разбилось на мелкие осколки и сжалось от боли. Петра попыталась сдержать слезы и улыбнуться так, как будто он признался ей. Как в ее мечтах. В ее самых сокровенных мечтах, о которых не знал никто… Все остальное, что говорил мужчина, она не слышала. Рыжеволосая сдерживалась из последних сил. Не в силах смотреть в глаза любимого человека, она рванула оттуда так быстро, как только можно. Аккерман тоже не имел никакого желания оставаться там, но поведение рыжеволосой немного пугало его, такой он ее никогда не видел. Она старалась сохранять свой мягкий характер, но на поле боя, она старалась быть сдержанной и собранной. Она готова была стать кем угодно и чем угодно. . Только бы услышать заветные слова о взаимности. Но он не ее. Он никогда не будет с ней, нет… Это невозможно… Она быстро выбежала, зацепилась за гвоздь, порвав при этом рукав форменной рубашки. Ее уже ничего не могло остановить. Она забежала в комнату и закрылась там, ощущая боль, грусть и дикую ревность, которая охватила сердце, мысли и прервало дыхание. Пытаясь сделать всхлипы максимально тихими, девушка постаралась успокоиться. Она приняла свое решение. И вот, уже уверенными шагами она идет в сторону кабинета Смита. С которого все и началось. И через пять минут она уже собирала вещи. Форму, с которой было связано так много событий, она оставляла с радостью. Микасу с этих пор она ненавидела. Её можно было понять. Громко хлопнув дверью перед уходом, она старалась скрыть лицо. Слёзы стекали со щек, оставляли холодные влажные дорожки. Денег, которые выдал Эрвин хватало на дом и временное проживание. Однако ей не хотелось ничего. В свой дом, где живет отец возвращаться желание не возникает. И вот так она добралась до города. Леви не спеша вернулся в комнату, где его ждала уже проснувшаяся брюнетка. — Где ты был? — задала вопрос Микаса. В ее тоне читалась раздражительность. — Гулял. — сказал брюнет и протянул «веник» ей в руки. — Гулял? В три часа ночи? Ну и с кем же это ты гулял? — Сам. — не успел он начать второе предложение, как его перебила Микаса — А я наслышана о другом. Мне рассказали все… И про то, как ты обнимался с Петрой в западном крыле… Зачем ты так со мной?! Что я тебе сделала?! — она вырвалась из кабинета, но брюнет поймал ее за руку и завёл обратно в кабинет. Он прижал ее к холодной бетонной стене и с прожигающим взглядом произнес — Значит так. Я тебе даже не думал изменять — он начал прижимать ее сильнее, и из его уст вырвался рык — Почему ты так думаешь? Ты даже понятия не имеешь, что там произошло, а делаешь поспешные выводы. Ну уж нет, даже не думай вырываться. — он впился в ее губы поцелуем, в нем не было ни капли нежности. Он будто пытался съесть ее губы, а затем и ее всю. Через минуту мужчина отстранился. — Опять ты эту тряпку на шею напялила? — указал он на ее шарф. — Это не тряпка, Леви! — Осталось тебе ведро найти… Веник я тебе принес, тряпка у тебя уже есть… — Хватит этих приколов. И отпусти меня уже наконец. — Ага-ага, щас. — он снова поцеловал ее, затем в подбородок и в шею, опускаясь ниже.