Маков Цвет

Не знаю и сам, почему пальцы вцепились в красную пилюлю. Возможно, истинной причиной стала приближающаяся течка. Хотя, скорее — неугомонное любопытство, желание ощутить что-то новое в этой гребаной жизни. Не прошло и минут десять, как все мое тело охватил невыносимый жар, сам не понимая какую хрень творю, я скинул всю одежду и окинул альфу пьяным взглядом. Хозяин же был спокоен, просто смотрел, но я уже шел на дно своей похоти. Хотелось близости, чужого дыхания на своих губах, однако раньше своих клиентов я никогда не целовал. Поэтому увернулся от поцелуя и выставил для ласк шею с ошейником. В первые минут пять было совсем непонятно, почему альфа присвоил себя к садистам. Так как все его действия были нежными и дразнящими, и небольшой страх в душе совсем потух. Остался лишь дискомфорт в заднице от втулки и колом стоящий член. Я вздрогнул всем телом, когда рука парня сверху коснулась моей плоти и сжала его, следом немного оттягивая уздечку, вызывая у меня шипение и глубокий вздох. Губы хозяина блуждали по груди, вылизывая её, убивая такими действиями все моё терпение. Для меня все и так было слишком, ведь почти с детства моей работой было подставлять свой зад. Никто прежде не желал доставить мне удовольствие. Помню, как-то раз какой-то бета избил меня за то, что нет стонов и отдачи. Тогда и появился ложный оргазм, благо моих холодных глаз эти твари не видели. Наслаждение было терпким, как полежавшее пару сотню лет вино. Мои бёдра сами подавались вверх, навстречу незнакомым рукам. Таблетка действовала как надо. Но как всегда вся моя надежда потухла, подобно фитилю на стене замка под северными ветрами. Даже слов не нашлось, когда альфа сказал: — Стисни зубы, не ори! Я не успел даже напрячься, как этот парень сильно укусил меня за сосок, явно прокусывая его до крови. Болезненный крик вырвался из моего горла, тут же затихая в этой бархатной шкатулке. От боли всё моё тело сжалось, все мышцы были напряжены. В это время маньяк заковывал мои руки в мягкие наручники, прикрепляя их к изголовью кровати. Мне же хотелось сопротивляться, биться в истерике. Но я понимал, что согласился сам, теперь осознавая, почему был предоставлен выбор. Поэтому оставалось только шипеть, когда эрекционное кольцо оказалось на основании члена, а на соски легли прищепки, отчего даже слёзы выступили и стали мешать мне смотреть на происходящее. Ослепнув на пару минут, я был подобен слепому котёнку, не в силах вырваться из пут и лишь вскрикивая от ударов хлыста, что расцарапывал мою кожу до кровавых разводов и царапин. Мне хотелось вырваться, но все мои попытки были бесполезны, губы были искусаны оттого, что все тело горело, его безумно жгло, словно на свежие раны насыпали соли. Я просил прекратить эти муки, но тогда истязания становились жёстче. Если бы мой выбор пал на другую пилюлю, сейчас меня бы одолевал прекрасный сон иллюзий, а не эти телесные муки, такие, будто надо мной издевается настоящий демон из преисподней. Хотя вскоре стало ясно, что всё это было слабенькой прелюдией. Когда сфинктер покинула втулка, я замер, почти не дыша. В следующие секунды, срывая и так надсаженное горло в мольбе прекратить все это, ломая свои ногти об деревянную спинку и исходя на сопли и слёзы, захлебываюсь в крови идущей из прокушенной губы. Альфа не врал, у него был огромный гигант в штанах, и он точно рвал мою задницу. Вскоре, точнее после двух мощных толчков, на смену панике и страху пришёл пофигизм. Мне стало всё равно на происходящее, словно мозг отключился. Не было ни удовольствия, ни паники, лишь холодное и вязкое безразличие. Кажется, что сознание отключило все болевые рецепторы и само собралось на прогулку. Так как к концу всего этого сеанса пыток меня ждала темнота. Которая поглотила каждую частичку моего подсознания, схватила за яйца так, что из такой грязи так легко не вынырнешь. Не знаю, сколько я блуждал в этом вязком сумраке, иногда выныривая на пару секунд к свету и ухаясь обратно в ту же бесконечную бездну. Окончательно привела меня в чувства влажная тряпка, что ерзала по всему телу, крайне бережно обтирая. Еле разлепив глаза, я на автомате вжался в кровать, выставляя перед собой руки и тут же хрипя от боли во всём теле. Беглый осмотр дал понять, что синяки будут сходить примерно неделю, не меньше. Внутри всколыхнулась ненависть к тому психопату. Да уж, лучше в туалете у грязного ободка унитаза, чем так, словно меня изнасиловала группировка в человек двадцать. Кажется, болела каждая косточка, голова пульсировала, во рту было сухо, словно кошки туда нагадили со всей своей любовью. — Успокойся, а то еще больше себе навредишь. Сказал тихий голос, что привлёк моё внимание к парню, что сидел на другом краю моей огромной кровати. Болящими глазами я прошёлся по незнакомцу любопытным взглядом и тихо спросил: — Хуже уже не будет, где тот извращенец? — Хозяин сейчас разбирается с гостями. Эти несколько слов многое открыли мне, поэтому моя следующая фраза была больше утверждением, чем вопросом: — Значит, это бордель всё-таки. Незнакомец, по виду омега, с серебристыми, как свет звезды, волосами, был немного старше самого меня. Но взгляд у него был задорный, несмотря на такой же ошейник на его шее, хотя его был намного проще. Немного успокоившись, я уже спокойно принял его заботу и дал и дальше обтирать мои раны и ссадины. Нюх после афродозиака возвращался медленно, но стало ясно, что от запаха мака меня тошнить будет до конца жизни. Когда же все следы альфы были смыты, лёгкие затянулись ароматом мороженого со вкусом крем-брюле, и все мои инстинкты замерли. Да быть того не может, не веря таким совпадениями, я еле тихо прошептал: — Тэ, это ты? Парень, что в это время убирал воду и мягкое полотенце, замер и повернулся на меня с удивлёнными глазами. Пару секунд мы просто изучали друг друга, впитывая черты лиц. Потом же омега бросилась на меня с объятиями, оглушительно визжа мне на ухо. — Чимин, это же ты! Прости, что не узнал, ты всегда скрывал лицо за волосами, а тут такой красивый. Судьба часто бывает жестока, но мне повезло хотя бы в том, что в этот момент в моём аду рядом оказался друг детства. В его крепких объятиях мою плотину попросту прорвало, слёзы побежали по щекам. Я уткнулся ему в плечо и протяжно всхлипывал, начиналась самая настоящая истерика. Тэхён же гладил мои волосы и шептал, не останавливаясь: — Чиминка, ну что ты. Всё позади, теперь он тебя не тронет в ближайшую неделю. — Он зверь. Восклицал я и цеплялся за знакомого человека ещё сильней, дрожа в надёжных руках когда-то друга по несчастью и беспризорству. Но моя слабость спустя минут пятнадцать улетучилась, сидеть было больно, несмотря на мягкую кровать. Тэ же сказал потом мне лечь под одеяло и напоил обезболивающим настоем из трав. Улыбнувшись сильно похорошевшему парню, я тихо попросил: — Расскажи мне побольше об этом месте. И о хозяине. Тэхён сел рядом и, помассировав мою голову, начал говорить тихо, словно нас могли услышать: — Ты угадал, это дорогущий бордель для богатеньких альф, что ищут экстраординарных удовольствий. Ну, а тот альфа — это хозяин всего заведения. Все называют его RM, настоящего имени не знает никто. Я здесь уже около двух лет, и пока все идёт нормально, тебе же не повезло. — Сам понял. Ответил я на эту жалость в глазах друга и задал вопрос: — Ну и сколько у него таких кукол для издевательств как я? На это Тэхён, кажется, погрустнел на пару секунд, а потом тихо добавил к своей предыдущей лекции: — На самом деле, Чимин, ты первый, кого он выделил для себя. У него до тебя никого не было, и о его предпочтениях я узнал только позавчера утром, когда меня привели сюда для ухода за тобой. От последнего предложения у меня округлились глаза, и новый вопрос сам слетел с языка: — Я тут два дня хандрил? — Ну, да… Ответил Тэ неуверенным голосом, а затем встал и сказал: — Тебе нужно поспать, а мне пора работать внизу. Тебе пока нельзя выходить, вечером снова забегу. Мне осталось на это предъявление лишь кивнуть и уткнуться в подушку головой. Хотелось задушиться от всего, что произошло со мной за эти дни. Но теперь, когда здесь обнаружился Тэ, даже если и соберусь куда, его возьму с собой. Мне всё больше не нравится это место, и до чертиков пугает альфа-садист, что из нескольких миллионов наикрасивейших омег по всему миру для своих наклонностей выбрал именно меня. Это что, рок такой? Не повезло мне. Всего за пару дней удача стала ужасным кошмаром, надежды на спокойную жизнь — расплавленным парафином, а тело — искалеченной куклой. Нужно что-то с этим делать, но что?