Человеку нужен человек

Антон шел по улице почти наугад, не замечая ничего и никого вокруг, мысли роем носились в голове, толкаясь, вытесняя друг дружку. Что делать? Как быть? У кого спросить совета? Глаза машинально выхватывали вывески магазинов, офисов, каких-то фирм. ООО, концерн, ремонт обуви, юридическая консультация. Высокий светловолосый парень замер посередине дороги, а вот, кажется, и решение: ему нужен совет юриста. На крыльце курили несколько мужчин, смеялись, и Антон остановился, внезапно узнавая в огромном бородатом мужике в серой рубашке в клетку своего давнего знакомого. — Макар, — осторожно произнес Антон, и бородач обернулся, щелчком выкидывая недокуренную сигарету в урну. — Твою мать, Шастун! — Илюха! — уже радостней заорал Антон, с ходу попадая в крепкие объятия товарища. — Ты как здесь? Ты что, номер телефона сменил? Я заезжал в институт, ты чего, уволился? — сыпал вопросами бородач, ожесточенно вороша светлые волосы. — Я… Да уволился, переводчиком работаю. — А говорят, ты богатого папика захомутал, а? Колись, колись, — ржал, аки конь, огромный Илья, а Антон, смеясь, пытался увернуться от его тычков в плечо. — Да хорош, хорош. Никого я не хомутал, и вообще, у меня беда, — внезапно сник Шастун и ухмыльнулся. — Скажи мне, что ты работаешь здесь, — парень кивнул в сторону юридической консультации, — и я тебя прям расцелую. — Ну, целовать меня, допустим, есть кому, — Илья откашлялся и кивнул на двери. — Пойдем, расскажешь, что к чему. Очень долго Антон рассказывал лучшему другу о своей проблеме, долго и тщательно подбирал слова, даже фото показал маленькой Кирюхи, а затем замолчал, выдохся, уставился в окно. — Я понял, Тох. Понятно, конечно, твое стремление помочь девочке, но послушай, удочерить ее у тебя вряд ли получится. Ты говорил, отец у нее есть где-то, значит, не умер, где-то обитает. Мне кажется, на данном этапе опека подойдет больше всего. Это и в бумажном смысле не сильно геморно, да и по времени быстрее. Главное, документы собрать. Отдадут, не переживай, — здоровяк Илья ухмыльнулся. — Ну, ты чего покис? Домой тебя подвезти? — Ты только вдумайся, они ее, талантливую, тихую, спокойную лунную малышку к кровати привязывали, не разобравшись, не вникнув. Она ведь стихи придумывает сама, по ночам лунатит. Такое с детьми бывает, а они ее в психушку… Твари, — зло прошептал Антон и поднялся с места, протягивая руку. — Спасибо тебе. Ты скажи потом, сколько это будет стоить, ладно? — Да не вопрос. Ну что, подвезти тебя? — Илья встал, следом подхватывая со стола ключи от машины. — Буду рад, — Антон улыбнулся, и они вместе покинули офис. Во дворе новостройки машина Ильи бампер к бамперу столкнулась с серебристой Вольво, и Антон непроизвольно хлопнул себя по лбу. За всей суматохой и волнением о Кире он совсем забыл о Павле и о ремонте в их общей квартире, нехорошо получилось. Крепко пожав друг другу руки, приятели распрощались, и Антон, выскочив из машины Ильи, юркнул в салон Вольво. — Привет. — Это кто? — недовольно бросил Паша, провожая глазами зеленую копейку, выезжающую со двора. — Юрист из юридической консультации. Я решил составить брачный договор на тот случай, если ты меня бросишь, — выдал Антон, но, кажется, шутка не удалась. Добровольский нахмурился еще больше и вышел из машины. — Паш, ну извини, это мой друг, мы с ним давно не виделись, — Шастун выскочил следом и торопливо пошел рядом. — Настолько давно, что ты забыл обо всем на свете? И то, что я звонил тебе раз тридцать, и то, что мы договаривались сегодня вместе подобрать мебель в кабинет и гостиную — для тебя это пустое место? — Паша заводился все больше, а Антон, кажется, только сейчас понял, что ругаться он не способен, не то настроение, но и поговорить с Пашей о Кире нужно было сегодня. — Паш, а у нас есть вино? — Есть, — Павел вздохнул, и на некоторое время инцидент был исчерпан. В огромном трехкамерном холодильнике нашлось не только вино, но и бутерброды с красной икрой, а еще кальмары — любимое лакомство любимого финдиректора. Их Антон тут же кинул на сковородку, попутно соображая, как начать серьезный разговор. — Как прошел день? — Плодотворно, несколько контрактов подписали, переговоры с поляками прошли удачно, — Паша сидел на диване цвета весенней травы, который еще не успел занять свое законное место и находился посреди полупустой комнаты. Мужчина листал каталоги с мебелью, попутно что-то печатая на своем планшете. — Как тебе кажется, стол в кабинет брать из дуба или ясеня? — Из дуба лучше. Паш, помнишь я тебе рассказывал про Киру, мою соседку? — Помню… Слушай, а цвет, наверное, светлый, под паркет, чтоб комната казалась светлее? — Да, так будет лучше, ты же любишь много света, — подластился Антон и присел рядом. Паша, улыбнувшись, перевернул страницу, невесомо поцеловав парня в висок. — А все-таки, кто это тебя привез? — Юрист, мой друг давний. Паш, ты что, ревнуешь? — Нет, я не понимаю, зачем тебе юрист. — Я это и пытаюсь тебе объяснить, Паш. Я зашел к Илье, чтоб он помог мне с Кирой. Я хочу взять ее, забрать из приюта. — Что значит "взять"? — Паша нахмурился, даже отложил каталог в сторону. — Взять над ней опеку, Паш, — Антон вздохнул и пересел на широкий подоконник. — Я думал, мы с тобой могли бы… — Ты серьезно, Антош? Я сейчас не очень понимаю... Как насчет брачного договора, это такая же шутка? Ты у меня юморист, ты в курсе? — Добровольский слегка ухмыльнулся, и Антон покачал головой. — Я сейчас серьезно. — Ну и как ты себе это представляешь? — процедил Паша и прищурился. — Кира, она очень хорошая, с ней почти нет хлопот. Она умная, я ее читать научил, писать, она язык знает. А потом она тихая, ее и не слышно совсем. — Тихая девочка, которая бродит ночами по квартире и читает стихи. Уже представил, — выдохнул Паша, но Антон словно и не заметил его тона. — Паш, ну это с детьми бывает, многие лунатят, а у нее стресс, у нее мама умерла, ее в психушку забрали. Ну неужели ты не понимаешь? — Антон выдохнул и, схватив с подоконника зажигалку, начал вертеть ее в пальцах, чтобы хоть чем-то занять руки. — А кто тебе дал право решать за меня?! — повысил голос Паша и, резко поднявшись с дивана, стремительно ушел на кухню. — Я не решаю, Паш, ну ты сам пойми. Ей всего восемь, что с ней дальше будет? У нее никого нет, — в образовавшейся тишине Паша вновь появился в гостиной и оперся о дверной косяк, меланхолично вытирая руки полотенцем. — Кальмары сгорели, — спокойно произнес мужчина и с досадой кинул полотенце в какую-то неразобранную коробку с вещами. — Я не хочу чужого ребенка в доме, — внезапно рыкнул Добровольский, и Антон нахмурился. — Паш... — Да о чем ты говоришь, Антон? Я к своим не готов, я не хочу детей, а ты мне навязываешь какую-то девчонку, которая бродит ночами по дому! — Павел, кажется, злился все сильнее и пнул еще одну коробку. — Маразм какой-то! А о ее наследственности ты подумал? Мать алкоголичка, отец вообще не пойми кто и где, может, зек, а может, такой же спившийся бомж. И вот с таким генофондом ты предлагаешь мне жить! — А моя наследственность тебе не мешает?! — внезапно закричал Антон, спрыгивая с подоконника, в ярости сжимая кулаки. — Я тоже детдомовский, не знал ни мать, ни отца, все детство по приютам, и ты прекрасно об этом знаешь. Мой генофонд тебя устраивает, да?! — Угомонись уже! — Паша повысил голос и попытался схватить парня за руку, но тот увернулся. — Не трогай меня! Я не брошу ее, я обещал ее забрать! Почему ты не хочешь понять меня? — Антон злился все больше, сдерживаясь, чтоб не наброситься на стоящего напротив мужчину с кулаками. — Мне ты обещал первому. Ты согласился быть со мной, ты выбрал ту жизнь, которую я могу тебе предложить, а твое прошлое останется в прошлом. Разве не это ты мне обещал? — Добровольский все же сделал шаг вперед, задумчиво глядя парню в глаза. — Обещал, — Антон запнулся. — Обещал, но я всего лишь хочу забрать с собой из прошлого маленького человечка и сделать его счастливым. Неужели это невозможно? Ты бы видел их глаза, там в детдоме, они все нуждаются в тепле и ласке. — Ну хватит, я говорил тебе, что всем не поможешь и не пережалеешь. Ну хочешь, я денег выделю? Она, твоя Кира, будет жить в самом лучшем элитном пансионе, — Паша ободряюще улыбнулся и обхватил парня за плечи, заглядывая в глаза. — Ты не понимаешь, ей нужен дом. — Ну все, Тох, я устал от этого разговора, сегодня был тяжелый день, хватит. Слышишь, хватит! — Паша сжал его плечи сильнее, легонько тряхнул, а затем вышел из комнаты, оставляя парня в одиночестве. Кажется, разговор был окончен.

***

За неделю Паша позвонил всего один раз, и это было показателем того, что он все еще злится на Антона за тот разговор на их общей квартире. А может, просто в рабочей командировке не было времени на звонки. Впрочем, Антону злиться и обижаться было некогда, он через день встречался с Ильей, собирал нужные бумаги, справки, посетил вместе с Макаровым детдом, и теперь уже директриса была сама любезность, порхала перед адвокатом-бородачом, словно бабочка, угощала кофе с конфетами, не переставая нахваливать чудную девчушку Киру Звереву. Дело двигалось, и долгожданная встреча с Кирой была все ближе. Ну как можно не полюбить эту девочку с такими огромными голубыми глазами? Паша сможет ее полюбить. Его же, Антона, полюбил. Парень ходил по четырехкомнатной квартире, вспоминая свою жизнь в коммуналке с восемнадцати лет. Пьющие соседи, вечный перегар, пьяные дебоши, работа по ночам, днем учеба, а потом встреча, которая перевернула его жизнь. Нет, Паша поймет его, он не может не понять. Нужно время, ему просто нужно обдумать. Антон знал это и совсем не обижался на финдиректора "Газпрома". Бизнесмены — они сложные люди, привыкшие все измерять деньгами, а вопросы обсуждать в рабочем порядке. Телефон в тишине квартиры разразился трелью, и парень застыл перед ним, а после протянул руку, нажимая на кнопку вызова. — Антон! — голос Паши был строг, официален, без намека на нежность. — Да? — так же сухо отозвался парень. — Я прилетаю сегодня ночью. — Хорошо, — все так же безэмоционально продолжил разговор Антон, и тон собеседника немного смягчился. — А завтра мы встретимся. Я буду весь день занят, так что приходи к пяти в офис, сходим куда-нибудь, мне нужно с тобой поговорить. Ну все, пока. — Хорошо, пока — произнес Антон, но в трубке уже раздавались гудки. Павел Алексеевич Добровольский сидел за компьютером и что-то печатал, его пальцы перемещались по клавиатуре с невероятной скоростью. Антон так не мог, он думал над каждым предложением, прежде чем вывести его на экран компьютера. Паша не замечал, что за ним наблюдают через незакрытое шторами окно, увлеченный делами, с головой в рабочем процессе. В такие моменты Антон любил на него смотреть, на его сосредоточенное лицо, на его манеру морщить лоб и чесать нос. Антон наблюдал, не замечая, что сам стал объектом наблюдения, а когда наткнулся на взгляд своего наблюдателя в зеркале, нахмурился. Секретарша шефа Ирина стояла у своего стола, с едкой ухмылкой наблюдая за парнем. Она его терпеть не могла, это Антон знал точно. — Сумочку забыла, — девушка в бежевом брючном костюме потрясла рукой с зажатым в ней ридикюлем и вновь ухмыльнулась. — Любуешься? Шастун поспешил распахнуть дверь, ведущую в кабинет Добровольского, стараясь побыстрее скрыться с глаз назойливой секретарши. — Привет! — Произнес Антон, и Паша поднял глаза от компьютера. — Подожди минуту, я закончу. Кофе хочешь? — Нет, — поспешил отказаться парень, представляя, как закончившая свой рабочий день Ирина услышит просьбу шефа и, гадко улыбаясь, пойдет делать кофе, и дай Бог, если туда не плюнет. — Спасибо, я ничего не хочу. — Ты знаешь, я все думал о нашем с тобой разговоре, — Паша вновь поднял голову. — Ну зачем нам ссориться? Не стоит. — Не стоит, — медленно покачал головой Антон, настороженно разглядывая сидящего напротив мужчину. — Как я уже говорил, я думал о нашем разговоре с тобой, и мне кажется, я тебя понял, — услышав это, Антон внутренне возликовал. Ну конечно, он понял. Паша просто не мог не понять, не мог не оправдать его надежд. — Да… Ты знаешь, я же не учел, что ты у нас юноша особой душевной организации, наивный, мечтательный, отзывчивый, не в меру импульсивный. Ведь это меня в тебе и привлекло, — Паша улыбнулся. — Ты думающий, а мне такие нравятся. — Да? — Антон засиял улыбкой в ответ. — Да, я прекрасно тебя понимаю, но пойми и ты меня, Антош. Ты требуешь от меня более чем странных поступков. — Странных? — улыбаться Антону расхотелось. — Ну да, Антош, ты пойми, я человек занятой, я бизнесмен. Ты тоже занимаешься своим делом, у тебя работа мечты, ты еще так молод, тебе всего двадцать пять, Антош. Ты хочешь взвалить на себя непосильную ношу в виде неконтролируемого подростка? — Я не понимаю, о чем ты, — хмуро произнес Антон, и Паша покачал головой. — Я еще раз повторяю: я к детям у себя дома не готов. Чужой ребенок из неблагополучной семьи, да Бог весть что у нее на уме. Ты утверждал, что она тихая, но как ты можешь за это ручаться? Ты ее полгода не видел. — Паш, хватит, — устало произнес Антон и вздохнул. Кажется, разговор снова начинал заходить в тупик. — Нет, не хватит. Я что по-твоему, мразь бессердечная? Я тут пробил кого надо, — Паша замолчал, постукивая пальцами по столешнице. — Ее могут перевести в другой пансионат, школу для особенных детей с особым контролем. Она не будет нуждаться ни в чем. — Ей нужен дом, — отчеканил Антон и встал с места. — Ты не видел, что с ней, а я видел. Ей нужна любовь и близкие люди, через неделю я заберу ее оттуда, ей нельзя находиться в психушке, она не больна. — Даже так, — процедил Добровольский и прищурился. — Уже подсуетился, сюрприз мне приготовил. — Я думал, что за неделю ты все обдумаешь, свыкнешься с мыслью о девочке. — Извини, что не оправдал, дорогой, твоих надежд, но больше меня поражает твое упрямство. Я делаю шаги навстречу, пытаюсь понять тебя, предлагаю варианты, — Паша тоже вскочил с места. — Детский дом — это не вариант. — Хорошо, в конце концов, можно найти приличную бездетную пару и… — Нет, — отчеканил Антон, и двое мужчин замерли, сверля друг друга взглядами. — Значит, ради этой девочки ты готов поставить на карту наши с тобой отношения? — прошипел Павел, и Антон кивнул. — Придется. — Не ожидал от тебя такого после всего, что я для тебя сделал. — При чем здесь это? — Антон слегка опешил, даже отступил назад. — А при том, дорогой, что я вытащил тебя из твоего вонючего института, устроил в престижное агентство, познакомил с влиятельными людьми. — Паш, ты чего? — Антон закусил губу и не поверил своим глазам. Такого Добровольского он видел впервые. — Или ты думаешь, что тебя взяли за твое безукоризненное знание языка? Или шеф не нашел бы другого переводчика, если бы я ему тебя не посоветовал? Что, не понравилось жить в пятизвездочном отеле и чувствовать себя человеком? — распалялся бизнесмен все больше и больше, и Антон вздрогнул, как от пощечины, но все-таки сумел удержать себя в руках, прошипев: — Я всегда чувствую себя человеком: и в отеле, и в коммуналке. — О да, твоя коммуналка! Как я мог забыть, что ты вырос среди алкашей, нищих старух и неудачников? Мне казалось, ты должен как никто ценить то, что тебе преподнесла жизнь, — ухмыльнулся Добровольский, и Антону внезапно стало противно. — Эта жизнь мне преподнесла тебя. — Вот именно, дорогой, я открыл перед тобой все двери, со мной ты бы увидел весь мир. Новые возможности, планы, кто тебе это даст? Твой юрист, с которым ты проводишь больше времени, чем со мной, или твоя девчонка, с которой ты не увидишь и половины того, что я могу тебе предложить? — Мне жаль тебя, Паш, — выдохнул Антон, и мужчина фыркнул. — Ты сам не понимаешь, на что подписываешься. Если ты девчонку заберешь, то ничего не будет, вернешься к себе в клоповник и будешь до конца жизни корячиться в своем университете. — А мне ничего от тебя не нужно, — произнес Антон, стягивая с пальца кольцо и припечатывая его к столешнице. — Да прекрати мелочиться-то, оставь себе. Продашь, когда есть нечего будет, — это Павел кричал уже в спину стремительно несущемуся по коридору Шастуну. Несколько часов бесцельного шатания по улицам немного привели в чувство светловолосого парня, охладили пыл, дышать стало легче. Разговор на повышенных тонах не выходил у него из головы. А что он хотел, собственно говоря? Мечтал, что вот он, принц на серебристой Вольво, примчался и забрал его из болота в сказку? Так нет сказок, а есть жестокая реальность. Сожалел ли об этом Шастун? Возможно, но только самую малость. В квартире на Тверской оставались его вещи, и их нужно было забрать, заодно оставить связку ключей от теперь уже чужой квартиры. В окнах третьего этажа приглушенно мерцал свет от телевизора, значит, предстоит собраться и пережить еще одну встречу с теперь уже экс-бойфрендом. Антон поднялся на их этаж, на мгновение замер перед дверью. В квартире отчетливо был слышен телевизор, а это означало, что Паша сейчас под него мирно спит, он всегда спал под работающий телевизор. Дверь Антон открыл своим ключом, вошел в прихожую, заставленную коробками и какими-то стройматериалами, над зеркалом тускло горело бра. Парень прислушался и услышал только телевизор, и, судя по звукам, Добровольский смотрел порно-канал, его любимый канал на всем телевидении. Хорошо, что Антон теперь далек от всего этого, остался только последний штрих — его сумка с вещами. Парень сделал несколько шагов к двери, легонько ее толкнул и замер на месте. Картинка возникла перед его глазами, как кусочки разбросанного пазла, который нужно собрать. Голые мужские ноги, упругий зад, ягодицы, ритмично сжимающиеся и подрагивающие, напряженная спина, еще одни ноги, изящные щиколотки… Конструкция из двух голых тел громко рычала, дышала, хлюпала, скулила, вот-вот грозя обрушиться на пушистый светлый ковер. Еще мгновение — и пазл наконец-то сошелся. Зад Павла, кажется, Антон узнал бы из тысячи других, догадаться, кто под ним, тоже было не трудно. Бежевый брючный костюм секретарши шефа валялся тут же на полу вместе с белым ридикюлем на тонкой цепочке. Спина мужчины блестела от пота, у парочки сменился ритм, теперь партнер, глухо рыча, вбивал партнершу в пол, кусал ее шею, тяжело наваливаясь сверху и рискуя раздавить. Ира внезапно закричала, выгибаясь, впиваясь ноготками в потную спину, а Антон наконец-то вздрогнул, наткнулся на телевизор, оглянулся и выключил его, погружая комнату в полумрак, но это не помешало увидеть, как две пары глаз одновременно устремились на него, замирая в немом оцепенении. — Не буду вам мешать, продолжайте, — улыбнулся парень, отбрасывая связку ключей на журнальный столик. Она с лязгом ударилась о столешницу, и Павел внезапно прошипел: — Какого черта ты здесь делаешь? — интересный вопрос, если учесть, что до недавнего времени это была квартира Антона, и именно Добровольский дал ему от нее ключи. Шастун предпочел не отвечать, свалил молча, не оглядываясь, хлопнул дверью, ринулся по ступенькам вниз, на улицу, вдохнуть прохладного ночного воздуха. Вот теперь действительно сказочке конец, а кто повелся, тот дурак. Антон мысленно улыбнулся сам себе, закурил, вдыхая сизый дым, как никогда остро ощущая себя безумно одиноким, но невероятно счастливым человеком.