***
Все, с кем встречался по жизни Максим, были красивыми пустышками, и, до встречи с Кошелевой, он думал, что так надо. Но нет, судьба послала ему «подарок» в виде слишком смышленой, далеко не по своему возрасту, девушки, во внешности которой, на первый взгляд, нет ничего необычного. Вот только он готов разгромить всё вокруг, когда ловит себя на мысли, что засмотрелся на этот профиль, который с первых секунд врезался в память, а имя его обладательницы было выбито красивой гравировкой где-то в голове, не давая ему спокойно жить, веря и дальше в свою правоту.***
Ничего не предвещало беды, пока Катя Варнава, их любимая ведущая, приносящая участникам вести из вне, не сказала им, что придут стилисты, которые полностью поменяют внешность пока еще мало кому известных артистов. Все были на взводе и оживлённо обсуждали предстоящие перемены. Будущие звёзды были уверены, что новый стиль раскроет их и сделает только лучше, но были и такие, кто не мог смириться с мыслью о том, что придется расстаться со своим образом. Эти разногласия и стали вспышкой для волны дискуссий. Один Макс, казалось, был спокоен, как удав. Не зацикливая внимания на очередном споре, он сидел в своей «яме» и пытался дописать первый куплет к песне, припев к которой был спонтанно придуман ещё до заселения в одну из башен центра Москва-Сити. Как назло рифма на слово «взаимно» шла только бредовая или не шла вовсе, а шум вокруг него ещё больше сбивал с мысли. Ещё и эта Кошелева, так не кстати решившая вздремнуть совсем недалеко от самого Максима (как так получилось, что они «заселились» на рядом стоящие кровати, Анисимов до сих пор не мог понять), так тихо и уютно сопит, что-то бормоча себе под нос. «Взаимно — морскими, взаимно — одержимы. Твою мать, что за бред!» — это крутилось в его голове на протяжении уже получаса, будто на репите. Он подобрал уже кучу рифм к этому слову на самом деле, но никак не мог найти ту самую — нужную. Невольно для себя он решил прислушаться к её бормотанию, надеясь в очередной раз на то, что это решит все его проблемы. «Нежно по венам анестезия», — единственные слова, которые удалось разобрать из всего, что она шептала во сне, как ни странно, удачно ложились на его мелодию. Макс не поверил своим ушам, ведь не может быть их связь настолько сильной, чтобы эта девчонка могла читать его, Свободы, мысли. Однако последняя строчка куплета была успешно допечатана в заметках. Последующие слова, довольно быстро пришедшие к нему в голову, он сочиняет, то и дело поглядывая на Кристину, всё больше раздражая при этом самого себя. И вот, спустя каких-то пару часов, Свобода уже тащит Никиту в студию, чтобы записать более менее качественную демку, сразу отправившуюся в лейбл за строгой и дельной критикой. Макс перечитывает получившийся текст очень много раз, с каждым из которых пытается перестать сравнивать героиню его песни с человеком, принявшим в ее написании своеобразное участие. Не похожа созданная им героиня на Кошелеву, ни капли. Какое у нее каре? Да и какой из него самого синий принц? Это всё так, для тех, кто уже вырос, но всё еще верит в сказки. Сказки про всяких соулмейтов, судьбу и вечную любовь. Даже его тело уже смирилось с жаром, исходящим от руки, когда они засыпают на соседних кроватях, предусмотрительно развернувшись друг к другу спиной. А сам Максим нет. Его жутко бесит, что каждую чертову ночь, после того злополучного дня, он пытается понять, с кем целовалась Кристина. Бесится, потому что понимает, что его, как абсолютно равнодушного к Кошелевой человека, это волновать ни в коем случае не должно. Но, почему-то, всё равно волнует. Кристина просыпается в более менее хорошем расположении духа, потягивается в кровати и поудобнее устраивается, облокотившись на мягкую стенку, если ее можно так назвать, позади нее. Кошелева почти сразу же после того, как смогла открыть глаза хватается за скетчбук. Вместо излюбленного витиеватого узора ей необъяснимо хочется нарисовать башню и яблоки. Вечером, как и было обещано, в башню «Меркурий» пришли стилисты с кучей красивой одежды и парикмахерских принадлежностей. Эти люди смогли убедить участников в том, что они могут полностью довериться опытным специалистам. Кристина чувствует неладное, когда девушка приятной наружности мочит её волосы и берет в руки ножницы. Но не успевает произнести ни слова. После трагического расставания с привычной длиной волос она уже не так бурно реагирует на их окрашивание. «Эта девушка, наверняка, получше моего знает, что нужно делать», — думает Кристина, и когда видит в зеркале темное каре, оказывается права. Странно. Человек, впервые увидевший Кристину, смог так тонко прочувствовать её душевную организацию и попасть в точку с выбором прически. Горячо любимые Кошелевой очки в ее образе всё-таки оставляют, что не может не радовать. Как она не пыталась отвлечься от этой мысли, ей интересно, что сделали со Свободой. Выйдя к ребятам из «волшебной комнаты», в которую превратилась репетиционная, она словила много комплиментов и слов из разряда «тебе очень идёт». Но вот она сталкивается со взглядом, честно сказать, охуевших синих глаз. Она искренне не понимает, почему Максим так на нее смотрит, когда впервые видит ее новый образ. Она лишь продолжила хлопать ничего непонимающими глазами, когда к Свободе подошел Джей Мар и с точно таким же удивлением начал смотреть то на нее саму, то на Анисимова. И лишь эти два человека сейчас понимают, насколько сильно судьба заставляет поверить в нее людей, живущих лишь своими поступками и не надеющихся на Госпожу Удачу. Свобода видит перед собой ту самую девочку с каре, которая всё никак не может докричаться до своего синего принца, и просит помощи уже у других. Сережа Трущев наблюдает за этой картиной со стороны и пазл в его голове понемногу начинает собираться в единую картину, которую по окончательному сбору, он обязательно покажет Назиме. Сама Кристина, «главная героиня торжества», ещё не знает, что стала для той самой «девочки с каре» из сказки про синего принца прототипом в реальной жизни. Не знает, что превратилась в ту самую заснувшую в квартире бедолагу, которую не полюбили, из своего первого в реалити сна без навязчивого черного узора. Сна, забытого через несколько секунд после пробуждения.