Принстон-Плейнсборо

      В изоляторе было темно и холодно. Мягкие стены давили и будто мешали дышать. Хаус сидел на полу, шумно вдыхая и выдыхая затхлый воздух, чтобы хоть как-то заполнить эту звенящую тишину. Потихоньку он начал засыпать, но дверь в камеру открылась, пуская внутрь тонкий холодный свет от ламп в коридоре. Сначала зашёл офицер со стулом и маленькой лампой, а затем какой-то незнакомый мужчина. Он сел и начал что-то искать в своих многочисленных бумагах. — Меня зовут… — Мне неинтересно, — Хаус сглотнул и даже не открыл глаза, чтобы посмотреть на пришедшего. — Ладно. Я психолог. Вам нужно пройти небольшой тест. Он займёт несколько минут. — Валяйте.       Мужчина прокашлялся и, нервно вертя в руках карандаш, спросил: — Если бы вам, предположим, сказали, что вам осталось жить пару дней — чтобы вы сделали? — психолог был на редкость доброжелателен для такого места, как тюрьма.       Хаус приоткрыл рот и нахмурился брови. Чтобы он сделал? Чтобы мог сделать человек, которого бросила любимая женщина? Чтобы сделал человек, который потерял единственного друга? Чтобы сделал человек, который потерял всё в этом грёбаном мире? — Я бы самолично сократил пару дней, до нескольких минут.       На лице психолога отразилось замешательство. Он не ожидал подобного ответа. — Хаус, что вас беспокоит? Грегори слегка поддался вперёд и с сожалением посмотрел на психолога. — Вы не похожи на идиота.       И снова этот взгляд. Ну в самом деле, сколько можно? — Вы предполагаете, что вам не для кого жить. Но как же ваша работа, хобби увлечения? У вас же есть друзья? Семья? Дорогие вам люди?       Хаус снова прикрыл глаза и рассмеялся. Сначала это было больше похоже на тихое всхлипывание, будто он сам испугался нахлынувших чувств. Затем смех становился всё громче и громче, перерастая в стадию истерического. В уголках его глаз начинали скапливаться слёзы. Смех прекратился. — У меня было всё! Всё, что нужно человеку для существования — друг, который всегда выручит; женщина, которая смогла меня полюбить; коллеги, которые ненавидели и восторгались; загадки, которые я решал с диким азартом; да черт возьми, у меня были деньги, дом, алкоголь и музыка. Но это… Это всего лишь существование. Это не жизнь, — Грег поднял на психолога тяжёлый пустой взгляд, в котором не было ничего характерного для человека, которому есть зачем жить. — У меня было всё. И я всё умудрился просрать за один короткий момент, когда поддался слабости.       Психолог не знал, что нужно говорить в такие моменты, когда вымышленная ситуация на глаз уничтожает человека. — Я…я думаю на сегодня достаточно, — мужчина подхватил какие-то листки и поспешно постарался покинуть камеру. — Отчего? Тяжело слушать? Больно? — глухой голос Хауса заставил его вздрогнуть и остановиться. — Больно это слышать?       Психолог молча развернулся и посмотрел на Грега, пытаясь хоть на секунду понять — что творится в голове у этого человека. — Вам наверняка больно, страшно и чуждо это слышать, — это уже был не вопрос, а констатация факта. — Я живу с этим больше 15 лет и подобная история повторилась со мной уже дважды.       Хаусу удалось заинтересовать психолога и тот всё так же молча опустился обратно на стул, готовясь выслушать его историю.       И Грегори рассказал. Он рассказал как познакомился со Стейси и как пытался добиться её внимания, как они прожили несколько лет вместе и как он думал над тем, чтобы сделать ей предложение. Как резко вступило однажды в ногу и как его Стейси решила всё за него. Как потерпели крах их отношения и как он, напившись, высказал всё бедному Уилсону. Как он отсидел в обезьяннике 15 суток и как Кадди внесла за него залог. Как ему пришлось прятать боль за агрессией и хамством. Как прошли годы с ежедневной болью и наркотиками. Как Кадди пришла к нему однажды и сказала, что любит и как бросила из-за того, что он не справился с их общей болью.       Психолог сидел и смотрел на замершего Хауса. Он восхищался и ужасался этим человеком. Он видел безграничное одиночество и боль в этих холодных синих глазах. — Так что там с тестом? Про тот вопрос, чтобы я сделал, если… — Карты раскрыты — решать вам, — психолог поспешно встал со стула и быстро покинул камеру, оставляю позади себя разбитого, опустошенного человека, у которого не осталось ничего. — Решать мне? — Хаус тихо засмеялся. — Можно подумать, мы сами решаем чего мы хотим и как надо поступить.