Спасти

      — Звезды нас оставили, — раздался под высокими темными сводами ровный почти шепчущий голос. — Да и что с того? Мне не нужен их беспокойный свет.       Жрица в тускло-серой во мраке монашеской робе прошла мимо высокой статуи в центре просторного пустующего зала, не подняв головы и взволнованно сжимая в ладонях горящую свечу. Шаги эльфийки были легкими, но слишком явно слышались они в полуночной тиши, когда даже буря за окнами смолкла, и осталось лишь монотонное завывание ветра, разбавляемое лишь иногда слабыми ударами колокола на пустующей башне. Это метался наверху ветер, но казалось, что весь город проснулся и знает: духовная наставница покинула келью и теперь, мельком обратившись к безликому изваянию Заступника, направляется прочь из храма. И тут же, не выждав и пары секунд, накрывало страшное осознание: знать об этом некому. Оставшиеся послушницы в кельях, рыцари разосланы во все концы страны с просьбами о помощи, прихожане сидят по домам, боясь выйти на улицы и столкнуться лицом к лицу со страшной напастью — на Нэртельвей обрушилась чума, защиты от которой так и не нашли самые талантливые маги и целители.       — Мы теряем тени, Безликий, — еще раз обратилась к статуе жрица, взявшись за ручку двери запасного хода из коридора с кельями. — Ты стал слишком часто призывать нас. Гораздо чаще, чем нам удается дозваться тебя.       И с этими словами выскользнула в темноту улиц, не заботясь даже о том, чтобы накинуть на плечи плащ — холод в тот момент имел значения не больше, чем пыль под ногами. Ветер крепчал, пламя свечи билось, трепетало, может, вовсе потухло бы, если бы эльфийка не прикрывала его ладонью, и огонек этот был один на многие улицы вокруг. Город словно опустел — окна домов виделись мрачными, неприветливыми, пустыми, точно глаза убитого дракона.       Дракон, во всяком случае, умер быстро, ибо над таким существом никто не осмелится издеваться. Чума же ползла по городу мучительно медленно.       Улицы были совершенно безрадостны и мертвы, несмотря на иногда мелькающие между домами фигуры — не хотелось думать, кто это был. Мародеры, разбойники, ищущие приюта больные, оставшиеся без крова горожане? Церковь не могла уследить за всем, особенно теперь. В воздухе пахло гарью — пожары тушить было некому, обычно вспыхнувшие постройки и вовсе догорали сами. Оставалось только благодарить небо или архитекторов за препятствующее распространению огня отдаление домов друг от друга. И среди дыма пожаров и костров, среди недобрых алых отсветов, бродили по пришедшему в упадок городу такие тени — медленно, бесцельно блуждали, не заговаривая ни друг с другом, ни с немногочисленными оставшимися на посту стражниками — и никто не мог сказать, чего вдруг ищут горожане. Сейчас Кайра только опустила голову и устремила взгляд под ноги. Чего бы они ни искали, помочь она не может.       Особняк, к которому уверенными неспешными шагами приближалась эльфийка, был чудовищно похож на остальные уцелевшие — не прошло еще и трех дней, как здесь простились с ушедшими, а потому черные шторы с окон снимут так же нескоро, как и поднимут на шпиле снова фамильный стяг, если к тому времени еще останется кто-то, кто имел бы на это право.       Десять высоких узких ступеней, занесенных пылью и все еще влажных после недавнего дождя, уже к утру покроются тонкой ледяной корочкой, первым вестником приближающейся зимы. Жрица одной рукой приподняла подол робы, чтобы не наступить на него ненароком, и огонек на фитиле вздрогнул и погас под порывом ветра.       Несмотря на поздний час, стражники у дверей без возражений и колебаний впустили эльфийку внутрь, а слуга, в обязанность которого входило встречать гостей, с почтением приветствовал вошедшую и выразил готовность исполнить любой ее приказ. Что толку теперь было от заученных фраз вежливости?       — Мне нужен сэр Сильвер, — она старалась говорить тихо, чтобы разговор не разбудил других обитателей поместья. — Разговор не терпит отлагательств, но я не отниму много времени.       Слуга только вздрогнул и поднял взгляд на ведущую со второго этажа лестницу. Рыцарь веры Сильвер, оставшийся теперь главой дома, вышел на голос жрицы сам — сложно было сказать, ждал ли он ее появления здесь в поздний час или случайно засиделся до ночи за письмом или книгой, но теперь он лишь учтиво кивнул вошедшей:       — Жрица Кайра.       Эльфийка вздрогнула и кивнула ему в ответ, стараясь не задерживать взгляд на мрачном лице и синих глазах с тщательно скрываемой, но оттого только лучше видной болью. Показалась вдруг чудовищно неуместной цель бестактного полуночного появления — наверняка стоило оставить разговор до лучших времен — и жрица сейчас же одернула сама себя: она не стала бы тревожить рыцаря веры из-за мелочи.       — Я приношу извинения, — глухо начала Кайра, — за столь поздний визит, но выбора у меня, увы, нет.       Сильвер пригласил гостью вглубь одной из соседних комнат к камину с еще тлеющими углями. Мрачность обстановки давила — тяжелые шторы на высоких окнах, прикрытые черной тканью портреты на стенах, нетронутые пламенем свечи в подсвечниках у стен; единственным источником света оставался камин, но и его рыжеватое сияние казалось слишком жизнерадостным, казалось кощунством по отношению к памяти мертвых, казалось шутом во главе траурной толпы. И все-таки Сильвер разворошил угли, пламя поднялось над ними, отбрасывая блики на лица устроившихся в соседних креслах эльфов и углубляя неверные тени.       — Этой ночью смерть забрала смотрителя храма Дарнарта Верного, — голос жрицы звучал глухо, а взгляд словно зацепился за алые огоньки в камине. И во всем этом — в привычно расправленных плечах, прикрытой черным платком опущенной голове и переплетенных тонких пальцах виделась невыразимая тяжелая скорбь. — И, как вы знаете, четыре дня назад смотрительница храма Лиранэль Светлой сложила с себя все полномочия. Не знаю причин и не мне судить ее.       — Я понимаю, — негромко отозвался рыцарь. — После того, что случилось с королевской семьей…       Помолчали. Слишком тяжело было вспоминать, что от всей правящей династии осталась только лежащая при смерти королева и ее грудной ребенок.       — Теперь, — наконец подала голос Кайра, — многие из послушниц и младших жриц приняли решение покинуть столицу, пока не минует угроза. Рыцари ордена, как вам известно, исполняют мой приказ вдали отсюда. Знайте: многие решили не возвращаться.       Сильвер покачал головой. В начале эпидемии, когда ее природу еще никто не разглядел, он был, как и прежде, готов идти за церковной волей хоть на край света, исполнить все, что смотрительница Кайра посчитала бы нужным. Но теперь, когда чума забрала его отца и сестру, а теперь нацелилась на малолетнего племянника, церковные дрязги ушли так далеко на второй план, что и вовсе почти забылись.       — Верховные до сих пор бездействуют, — с укором в пустоту ночи за окном заметил Сильвер. — Они клялись…       Он только сейчас понял, что это не он забыл о церкви на последние пару недель — ему позволили забыть. Но это ничего не меняло, не меняло того, что смерть забрала его родных, разве что дало ему возможность быть рядом с ними в последнюю минуту, а не месяц спустя где-нибудь в Заступниками забытом краю получить печальное письмо.       — Они клялись исполнять волю Заступников, — продолжала Кайра. — И теперь видят ее в том, чтобы молиться и ждать. Я просила совета. Они сказали, что мне надлежит закрыть храм, остановить публичные службы и воззвать к Безликому без алтаря и молитв, отказаться от мира за окном и устремить свой взор к Заступникам.       Если смотрительница Кайра проявила сострадание, когда позволила ему, без пяти минут отреченному смутьяну, навсегда очерненному в глазах жречества некогда наложенной на него анафемой, забыть о своем долге перед Заступниками, чтобы быть со своей семьей, то Верховные призывали опустить руки и сдаться. Они призывали смириться с неизбежной смертью раньше, чем та постучится в дверь.       — Но сколько умрет от голода и междоусобиц, если вы уйдете! — воскликнул рыцарь. Голос его с возмущенного возгласа перешел на убеждающий шепот. — Вы не можете. Вы — единственная причина, почему город еще не в огне, а больным пытаются помочь.       Несколько секунд молчания и тихо, почти умоляюще:       — Вы не можете нас оставить.       Ему было уже все равно, как это звучит со стороны, да и кому было слушать их в объятом скорбью и полуночным мраком полупустом поместье? Ему было все равно, сейчас существовала только эта комната и этот час, бесконечно далекой показалась наложенная почти год назад анафема, бесконечно далеким показалось приведшее к ней восстание. Тогда он клялся себе, что Кайра, все же нашедшая в себе силы на прощение и попытавшаяся восстановить его доброе имя после тех событий, больше не дождется от него ни одной просьбы; клялся, что остается лишь потому, что необходим ей, а не потому, что сам без церковного покровительства мало что из себя представляет. Сейчас было все равно. Было бы глупо притворяться, что ее отставка ни на что не повлияет.       — И я пришла к вам, — осторожно заметила эльфийка. — Я не могу оставить все как есть, но не могу и ничего сделать, вдобавок после обращения к Верховным у меня связаны руки. Я получила от них прямой приказ, которого вынуждена теперь ослушаться. Из всех рыцарей веры при храме Безликого в столице только вы, и больше обращаться мне не к кому. Дайте слово, что исполните все, что я попрошу.       Она могла бы приказать ему — в конце концов, она была смотрительницей и духовной наставницей не только храма, но и ордена рыцарей при нем, она одна могла карать и миловать их от имени безликого Заступника, но она лишь просила, потому что смерть не делала никаких различий по должностям и званиям.       — Разумеется, — кивнул после секундной заминки Сильвер. — Все, что будет вам угодно.       Он не лукавил и не преувеличивал. Алхимики нашли лекарство? Для его изготовления нужны редкие компоненты? Да хоть кровь дракона — видят Заступники, он готов отыскать тварь и в одиночку вызвать ее на бой, если это…       — Найдите Мартериара.       И тишина. Замешательство словно загустело вокруг них — вот же, протянуть руки и набрать полные ладони.       — Я не этого ожидал, — заметил ей рыцарь. — По-прежнему не понимаю, почему вы все еще хотите иметь с ним дело — после всего, чем оборачивается каждое его возвращение в столицу…       — …С вашей легкой руки.       — Что есть, то есть, — признал Сильвер. Спорить было не о чем. — Но он просто рыцарь, которого к тому же сами Верховные выслали на дальние границы, — он неожиданно оторвал взгляд от пламени в камине и прямо взглянул жрице в лицо. — Я мог бы обратиться к лучшим алхимикам не только в наших землях, но и в союзных, там, где чумы нет. Нас не могут попросту бросить на произвол судьбы, когда…       Кайра подняла руку с открытой ладонью, и Сильвер замолчал.       — Этот вопрос находится в ведении властей, а в наших землях и так достаточно солдат ордена. Церковь не может отправить вас на такую миссию.       Все смешалось еще очень давно. Рыцарь и сам не смог бы сказать точно, когда к боли и скорби примешалась ядовитая горечь, когда в эту смесь добавился страх, когда скупые слезы бессилия обернулись такими же бессильными насмешками.       — Я понимаю, — вызывающе усмехнулся он. — Надежды нет, и вы хотите в последний раз повидаться с любовником?       И все-таки слова сорвались неожиданно; Сильвер тут же пожалел о сказанном — снова, снова за старое. Снова он ворошит угли, на которых год назад вспыхнуло пламя мятежа, а еще раньше выросла череда скандалов и грязных сплетен. Рыцарь только отвел взгляд, но забирать слова назад не спешил: за правду не извиняются.       Лицо Кайры стало совсем непроницаемым, взгляд — непривычно холодным. Показалось вдруг, что сейчас она сорвется, воскликнет что-нибудь возмущенное, возможно, в порыве чувств смахнет с низкого столика забытую кем-то книгу, но жрица только сложила руки перед собой, как если бы намеревалась проводить светский прием, и чуть прикрыла глаза.       — Вы вольны отныне говорить и думать все, что сочтете нужным, сэр Сильвер, — с подчеркнутым безразличием отозвалась она. — Обеты свои я не преступала, а до ложных слухов Заступникам дела нет — а теперь не будет и вовсе никому. Найдите Мартериара. Вы дали мне слово.       И быстрым шагом покинула поместье, низко опустив голову и стараясь не смотреть, как в небе низко идущие облака смешиваются с дымом погребальных костров. Сильвер снова обратил взгляд в огонь. Никто не мог точно сказать, куда завела второго рыцаря немилость Верховных, чем он занят, да и на эльфийских ли землях еще, но он все же велел заглянувшему в комнату слуге подготовить лошадь к отъезду. Сильвер дал слово жрице Кайре, да и будь он проклят, если после всего пережитого вместе с этим безродным выскочкой не найдет, куда тот направился вместе со своим не менее безродным оруженосцем.