Спасти

      Патриции очень скоро надоело созерцать пустой темный зал с огромным безликим изваянием по центру, да и рассматривание причудливого тиснения на корешках молитвенников у алтаря развлекало недолго, и эльфийка, боязливо оглядываясь, выступила в полосу света перед статуей. Рассеянный сероватый свет лился из высокого окна и словно был чертил на плитах храма прозрачный коридор, в котором над полом можно было рассмотреть белесую пыль. Сравнение с коридором Патриции не нравилось, потому что коридоры, как и лестницы, всегда куда-нибудь ведут. А эльфийские легенды о Заступниках — те, которые все же рассказал ей почти три года назад Мартериар — говорили, что Заступники как раз спустились в этот мир. И, если полностью легендам верить, спустились от Врат. А вот что это были за Врата, Патриция так и не поняла до конца — Мартериар лишь сказал, что сквозь них идут души. Куда идут?       Безликий — статуя Безликого, просто статуя — стоял перед ней простым куском камня. Но эльфийка допускала, что когда здесь снова зажгут свет, когда польется тонкий аромат благовоний, когда засуетятся эльфийские служители, тогда она, может, и станет выглядеть особенной и в какой-то степени мистической.       Взгляд задержался на руках изваяния и невольно перешел на собственные ладони. Патриции было тепло — а между тем откуда-то сквозило, да и на дворе стояла поздняя осень, еще немного, и дохнет в затылок зима. Патриция прикусила губу и огляделась по сторонам, убеждаясь, что находится в зале одна — были бы очень некстати любые свидетели того, как нерешительно, но все же с надеждой она смотрит на статую. Если допустить — только допустить — что Лир все же был Безликим… Тот самый Лир, у которого всегда были теплые руки. Кроме, пожалуй, ряда исключительных случаев.       Оруженосец опустилась перед статуей на одно колено. Понятия не имела, ни что собирается делать, ни как — но страх и гулко стучащее сердце взяли свое. Если ее скептицизм говорил, что Заступников попросту не может быть, то практичность велела использовать все способы, включая и этот при всей его глупости. А еще где-то у горла металась паника.       — Эм… Лир?       Зала молчала, и Патриция мысленно укорила себя — неужели ждала ответа?       — Давай будем считать, что это был все же ты, идет? Собственно, если ты, то у меня к тебе вопросы. Понимаешь, ко мне тут один козел цеплялся, про тебя допытывался. Давай ты с ним сам поговоришь, да? А то я, как бы, вообще не при делах, и… — эльфийка разочарованно выдохнула и рывком поднялась на ноги, не закончив предложение и только тихо пробормотав: — Дерьмо.       Бросило в злость. На саму себя за то, что решилась на эту глупость, на Мартериара, который привел ее в храм, на Ремила, из-за которого вообще возникли все ее проблемы, на весь эльфийский народ в целом — понатыкают же своих статуй! Куда ни плюнь — везде.       Патриция чувствовала себя так глупо, что была готова сквозь землю провалиться, особенно когда ее окликнули.       — Это непростительно, даже учитывая твое воспитание.       Патриция вздрогнула, словно ее поймали за каким-нибудь преступлением, и затравленно обернулась. Кто стоял в тени у дверей, она разглядеть не могла, но голос узнала сразу.       — Сильвер, — хмыкнула она, пытаясь изобразить на лице как можно более дерзкую улыбку. — Какого рожна тебе тут надо?       Потому что защищается только жертва.       — Ты, выкормыш, — несмотря на обращение, голос рыцаря звучал вполне серьезно — без намека на подкол или оскорбление, — со мной пойдешь.       Эльфийке показалось, что она ослышалась. Сильвер, продолжающий клеймить ее человеческим выкормышем, зовет ее с собой, кажется, совершенно серьезно. Патриция спрятала руки в карманы и недоверчиво воззрилась на воина.       — Там Ремил, — сухо пояснил рыцарь. — Не знаю, куда он направляется, но от него чумные собаки шарахаются. В случае чего нужны будут свидетели.       «Ты же ненавидишь его», — звучало между строк. Патриция замерла, обдумывая. Да, Ремил ей не нравился, но не вызывал особенной симпатии и сам Сильвер, тем более после того намека на некромантию. При всей своей абсурдности он въелся куда-то в сознание и время от времени всплывал в памяти весь день. Да и что если допустить, что ей все просто привиделось?       Не привиделось. Берегись лисицы.       — Ну, если ваша рыцарская светлость так переживает за чумных собак, то я, пожалуй, и составлю компанию, — ухмыльнулась Патриция, ловко игнорируя чужую мысль. — Правое дело, в конце концов. Обеты поди какие-то давали про этих тварей, да?       Сильвер не разменялся с ней даже презрительным взглядом. Только выскользнул в тусклый день за дверью, не сомневаясь, что Патриция рванется следом за ним.       Подстроиться под широкий шаг было непросто — Сильвер, в отличие от Мартериара, вообще не обращал на оруженосца никакого внимания, не проверял, отстает она или нет. Окликать его девушка не стала — вот еще, будет она у него поблажек просить.       — Ты чего вернулся-то? — подала голос Патриция, наконец, поравнявшись с рыцарем и безуспешно пытаясь выровнять сбившееся дыхание.       — Я увидел его, — тихо отозвался Сильвер. — Он уехал утром в другую сторону, в пригород, если я верно понял, но он был здесь сейчас, пеший и в черном плаще. Конечно, мог вернуться, но где он тогда оставил лошадь и почему не ответил, когда я позвал? И выглядит как…       Сильвер не стал описывать, как именно выглядит Ремил, но Патриции показалось, что она поняла.       Пешей здесь было еще страшнее, чем конной. Сомкнулся над головой капкан болезни; оторвавшийся от костра под порывом ветра клок дыма на какой-то миг закрыл небо, и душная тень словно забралась невесомыми пальцами в пряди волос, коснулась щек и лба. Сильвер вздрогнул и прикрыл нижнюю часть лица рукавом, стараясь не вдыхать горький воздух, Патриция последовала его примеру. Спустя миг дым и наваждение развеялись, но тревога осталась.       Миновали площадь перед храмами, свернули на одну из некогда людных улиц — только тогда Патриция поняла, какую именно фигуру они преследуют. Ремил, действительно завернутый в потрепанный черный плащ маячил впереди слишком заметным в своей безликости. На полупустых улицах хорошо удавалось держаться на достаточном расстоянии от него, таком, чтобы случайный наблюдатель далеко не сразу понял бы, за кем они следуют — хотя это наверняка никого не интересовало. Так или иначе Патриция была вынуждена признать, что Сильвер кое-что в происходящем смыслит.       Мелькали мимо эльфы, изгибались улицы, а Ремил шел вперед странно-медленно, иногда оступаясь и чуть пошатываясь — вот, значит, почему Сильвер отыскал и позвал с собой оруженосца, не боясь упустить из виду юного рыцаря. И, да — от него действительно шарахались собаки.       — М-может, — нерешительно подала голос Патриция, — ему помощь нужна? Шаги такие…       — Если ему нужна была бы помощь, он нашел бы место, где смог бы ее получить, — раздраженно отмахнулся Сильвер. — У любого встречного, в храме Безликого, да и меня он видел. Если бы хотел обратиться…       — Погоди, — Патриция схватила его за руку и недоверчиво воззрилась на рыцаря снизу вверх. — Хочешь сказать, он знает, что мы здесь? Да ты просто!.. Может, позвать еще кого?       Слов не хватило. Точнее, слова-то были, только ответ Сильвера мог быть куда более непредсказуемым, чем, например, ответ Мартериара — а недавние события показали, что она и здесь не всегда права. Второй рыцарь, во всяком случае, решать конфликты предпочитал словами. Насчет Сильвера были определенные сомнения.       — Сами справимся. Мы не узнаем, что происходит, пока не…       И — тупик. Внезапный, как вспышка молнии. Оглядывать здесь было особенно нечего, но только что маячивший перед глазами Ремил вдруг исчез. Патриция и Сильвер переглянулись.       — Мы не узнаем, что происходит, — передразнила эльфийка, пересекая маленькую площадку в конце тупиковой улицы и гулко стуча сапогами по большим растрескавшимся плитам. — Знаешь все почему? Потому что человек ты…       — Я не человек.       Девушка закатила глаза.       — Шел бы ты со своими уточнениями. Мар вот не против, чтобы я его так называла. А вы, остальные, нос слишком задираете — мол, это же так зазорно, попросить помощи у того, кто разбирается лучше, даже если имеешь дело с чем-то совсем дерьмовым. Вот потому у вас и через задницу все.       Сильвер хотел ей ответить, но вовремя одернул себя. Ей было все равно, что именно он скажет, ответную реплику она на любую фразу найдет, а ему углублять конфликт не хотелось. Выкормыш или нет, но сейчас они были заодно. Патриция только еще раз разочарованно огляделась, с досадой пнула какой-то камень — и проследила, как тот пропал из поля зрения, пройдя сквозь стену.       Оруженосец и рыцарь переглянулись еще раз, Сильвер пожал плечами и протянул руку вперед, наугад ощупывая стену перед собой — обнаружилась таким образом невысокая арка, все еще неразличимая взгляду. Он же и шагнул первым сквозь иллюзорную преграду, а уже спустя миг Патриция, встревожившись, что опять осталась одна и жуткая иллюзия снова может ее захватить, бросилась следом.       Самопровозглашенная стена никак не дала о себе знать — ее эльфийка даже не почувствовала, провалившись в небольшой закуток, как две капли воды напоминающий только что покинутый тупик. Сильвер стоял совсем рядом, с нечитаемым выражением на лице оглядываясь по сторонам.       — Это один из входов в старый город, — слегка неуверенно произнес он. — Во времена Смуты отсюда пошел пожар, а потом и часть города сгорела, когда дом Лаир… А, что тебе.       — Я тут находиться не хочу и тебе не советую, — пошла на попятный Патриция, окинув взглядом открывшийся перед ней нежилой пейзаж и осознав вдруг, что это место не просто похоже на тупик по ту сторону стены — это он и есть, просто очень… старый? Нет, не в этом было дело. Скорее, он был таким до того, как… как что?       Чем дольше она смотрела, тем больше деталей подмечала. Обожженные камни. Оплавившиеся медные украшения на облицовке домов. Сгоревшее дерево. Нет, погодите — горящее прямо сейчас.       Патриция качнулась вперед, не отдавая себе в этом отчета, точно зачарованная сделала несколько шагов к лежащей на земле доске, над которой застыло пламя.       — Ветра нет, — глухо заметил Сильвер. — Это место не дышит.       Эльфийка протянула руку вперед, погрузила пальцы в застывшее холодное пламя. Ничего не произошло.       Ничего этого нет. Ты есть.       Если голос в голове может дать ответы, пусть говорит.       Лисица в норе. Останешься — храбрая. Сбежишь — мудрая.       Даже если она не понимает, где надо остаться или куда бежать.       Улица чуть изгибалась, скрывая от глаз то, что могло находиться совсем рядом, и Патриция, оставив в покое огонь, осмотрела невысокие дома поблизости — некоторые уже были тронуты таким же застывшим пожаром, некоторые — нет, и оглянулась на Сильвера за объяснениями.       — Смута, — коротко сказал он. — Я не был свидетелем. Не могу знать наверняка.       За поворотом, всего в десятке шагов, обнаружился эльф. Выражение ужаса на его лице и видимая даже в статичном состоянии готовность метнуться в сторону наводили на определенные мысли. Патриция ускорила шаг. Изгиб улицы открыл теперь взгляду устремленный в небо особняк с высоким вычурным главным крыльцом. Второе крыльцо, вероятно, черный ход, виднелся из-за угла здания, ровно как и стоящая подле лошадь, и взбирающийся в седло эльф со светловолосой девочкой на руках.       Но эта сцена, очень напоминающая поспешное бегство, не шла ни в какое сравнение с застывшими на главном крыльце событиями. На самом верху перед распахнутыми в никуда массивными двустворчатыми дверями собрались рыцари — эльфийка не могла определить, кому именно они подчинялись, церкви или какому-нибудь дому — и один из них занес меч над лежащим на холодных плитах ранеными аристократом, в бессмысленном жесте пытающемся заслониться рукой не то от блеска брони противника, не то от смертоносного лезвия. Стало ясно — миг спустя он был уже мертв, потому как второй удар стал последним, в то время как первый, видно, зацепил только бок и немного бедро.       Патриция вздрогнула. Лежащий на земле раненый был ей знаком, начиная с черт лица и заканчивая нарочито коротко остриженными черными волосами.       — Сильвер, — позвала оруженосец, но мысль свою оказалась не в силах продолжить, только лишь указала рукой на замершие события, словно запертые навечно в немую картину. Патриции хотелось бы, чтобы посредством какой-нибудь чудовищной магии фигуры заговорили. Оставаясь, желательно, неподвижными. — Сильвер…       Не узнал Ремила бы только слепой.       — Там, — отозвался рыцарь, кивая куда-то наверх. — Там, над дверью, герб. Это падение дома Лаир и смерть последнего главы дома. Так и есть — Смута.       На гербе красовался издалека заметный рыжий зверек. Лисица. Оруженосец отцепила от пояса подаренную Ремилом фляжку и подняла ее к глазам, сравнивая изображения — так и есть, одно совершенно точно повторяло другое.       — Скажи, что ты оттуда не пила, — попросил Сильвер, проследив за ее взглядом. — Использовать герб — на чем бы то ни было — имеет право только член семьи. Или наш Ремил самозванец, или…       Восстал из мертвых.       — Не пила, — подтвердила эльфийка. — Зато официантка та — да. Ты помнишь.       Сильверу потребовалось несколько секунд на раздумья.       — Нужен алхимик, но я не знаю, где их искать. Этим руководит жрица Кайра.       Застывшее изображение падения дома Лаир — несмотря даже на то, что почему-то Патриции вдруг захотелось подняться на крыльцо и войти в особняк — приятным зрелищем не было, и эльфы, не сговариваясь, поспешили обратно к тупику. И даже нашли место, где должна была находиться арка, вот только ее там уже не было. Их встретила монолитная стена, через которую не проходил не только взгляд, но и руки.       — А нам тут безопасно? — занервничала Патриция, боязливо оглядываясь по сторонам. Голос молчал, но эльфийка чувствовала, что он здесь — он появлялся обычно всякий раз, как она боялась. Мелькнула даже безумная мысль — а не поэтому ли Ремил только пугал ее, не причиняя вреда? Надеялся, что нечто из ее головы явится самолично?       Сильвер не ответил, продолжая рукоятью кинжала простукивать стену. Звука, кстати сказать, не было — он словно тонул во временной пропасти, разделяющей это место и их двоих, особенно Патрицию. Хоть Сильвер, по собственному признанию, не был свидетелем Смуты, оруженосцу казалось, что он ненамного младше тех событий.       За следующие несколько минут эльфийка перебрала все возможные варианты развития дальнейших событий и несколько раз кряду прокляла себя за решение уйти с Сильвером. Мартериар даже не знает, где она. Наверняка не станет искать ее раньше, чем на улицах совсем потемнеет; помнится, когда-то она сама требовала время от времени оставлять ее в покое и не интересоваться каждым шагом.       — Может, это из-за фляжки? Давай ее тогда ко всем демонам выкинем! А, нет, вперед-то с ней прошла как-то. Может, это потому что мы сдвинули что-нибудь? Нет, я кроме огня не трогала ничего. Может, потому что мы уже знаем, что это место есть? Эй, тогда я клянусь все это забыть!       Вскрик ее утонул, эхо не откликнулось. Патриция зябко поежилась и, понизив голос, вновь предположила:       — Может, это потому что Мар Ховарда с Черли отпустил тогда?       И тут же прикусила язык.       — Что значит — отпустил? — насторожился Сильвер, отрываясь от стены. — Именем Безликого, Патриция!       Ее взгляд заметался по земле и стенам, эльфийка попятилась.       — Целый год, — отчеканил рыцарь, приближаясь к оруженосцу и заставляя ее отступать дальше к стене тупика, пока не уперлась лопатками в камень, — целый год мы равняли с героем того, кого следовало вздернуть как изменника? После всей истории с Кайрой его только лишь выслали подальше — потому что герой, потому что с некромантом покончил. А он, оказывается…       Сильвер задохнулся от гнева, со злостью сжав кулаки.       — Отпустил, значит так надо было, — буркнула Патриция. — Он делом занят был, не то что ты; руками на площади размахивать каждый дурак может, а вот… Ах!       С коротким «Изменница!» рыцарь потянулся было схватить ее за горло, но так и не дотронулся. Прокатилась волна света — такая же, как в той злосчастной подворотне, только теперь устремилась она не к одному Сильверу, а разошлась во все стороны, сметая и ломая надвое застывший мираж.       Выждав, пока глаза перестанут слезиться от невыносимого света, и как следует проморгавшись, Патриция обнаружила себя в тупике, в настоящем тупике, в котором гулял ветер и в куче гниющих листьев копошилась тощая собака. Сильвер поднялся с земли в некотором отдалении, тыльной стороной ладони вытирая выступившую на разбитой губе кровь и тяжелым взглядом глядя на оруженосца.       — Молчать будешь, угу? — потребовала эльфийка. — Если с Маром чего случится, ты у меня первый в списке виновных, понял?       В ответ получила полный презрения взгляд.       — Я глава дома Мальвентен, а ты никто и ничто. В случае разбирательств никто в здравом уме твоих слов не поддержит, — и, развернувшись, решительно зашагал прочь. Патриция фыркнула. Она действительно была никем — и, забери Безликий, была этому более чем рада.