Спасти

      Казалось, их возвращения никто не заметил. На улицах по-прежнему пахло гарью и, хотя дым начинал рассеиваться, город выглядел мрачно. Кайра оглядывалась по сторонам, тревожно ища хоть какие-то изменения, но по-прежнему пылающие прямо на пустырях погребальные костры быстро заставили ее понурить голову. Заметивший это Мартериар ободряюще коснулся ее ладони.       — Мы не знаем, чем именно была вызвана чума, — тихо произнес он. — Я даже не до конца уверен, что дело в одном только Велеморе, да примут его Заступники.       — Тварь он, — высказалась Патриция.       Кайра только покачала головой. Сейчас перед ней стояло не меньше вопросов, чем когда она покинула Нэртельвей — город в упадке, от Верховных не слышно ничего путного, содействия нет и подавно, а о том, что стало с остатками правящей династии, в самом начале эпидемии поспешно отправившейся в тайное убежище, и вовсе ничего нельзя узнать наверняка. Надлежало вернуться к своим обязанностям: проверить, всем ли снабжены лазареты, снова обратиться к Верховным, еще раз разослать письма с просьбами о помощи — теперь-то никто наверняка не станет мешать гонцам.       Площадь, в центре которой высились три изваяния Заступников — Дарнарта, Элиремала и Лиранэль — и которую окружали три воздвигнутых в их честь храма, неожиданно показалась слишком оживленной. Храмы как Дарнарта, так и Лиранэль по-прежнему стояли закрытыми после смерти одного смотрителя и отречения другого — а вот перед воротами в храм Элиремала Безликого что-то происходило.       — Идите, — обернулась Кайра к Мартериару и Патриции. — Я посмотрю, что там. Идите. Все хорошо.       Не хорошо, Мартериар сразу это понял. И без того бледное лицо Кайры помрачнело, она тревожно сжала в ладонях рукава выглядывающей из-под куртки рубашки.       — Все будет хорошо, — еще раз через силу улыбнулась она и зашагала вперед, оставив спутников стоять на площади — а Патриция вцепилась Мартериару в локоть.       — Пусть идет, — остановила его оруженосец. — А к тебе у меня разговор.       Чем ближе Кайра подходила к крыльцу и воротам, тем больше знакомых деталей замечала — а потом подняла глаза на лица эльфов, как нарочно облаченных во что-то непримечательно-темное. Собравшиеся оказались жрецами и рыцарями из легиона Верховных — впрочем, присутствовало их здесь не так много, как сначала показалось, всего около дюжины. Кайра выше подняла голову. Пусть. Пусть смотрят осуждающе — что ж, она в самом деле оставила город на несколько дней в такое неспокойное время, а сейчас вернулась одетой как наемница и так же вооруженной. Пусть осуждают. Она не должна ничего доказывать.       Впрочем, ей ничего и не сказали. Рыцари по обе стороны дороги склонили головы и замерли, жрецы смолкли и проводили ее долгими взглядами. У первой ступени крыльца Кайра подняла голову и замерла — там, наверху, перед запертыми воротами, сложив руки за спиной стоял Верховный.

***

      Место для разговора Патриция выбрала посредственное. «Двойное дно», трактир неподалеку от въезда в город, всегда был достаточно убогим — хотя, кто знает, может именно за эту неэльфийскую небрежность она его и облюбовала. Теперь шумных компаний здесь не было, исчезли сидящие по углам сомнительные личности, а потому удалось устроиться у одного из мутных окон в дальнем конце полутемной залы без необходимости перекрикивать голоса обычных завсегдатаев этого места.       — Слушай, — начала Патриция, неуверенно повертев в руках кружку. — Я видела оруженосцев этих ваших. Ну, правильных и чуть-чуть мертвых, но главное, что правильных. Я того, этого — не смогу быть как все эти ребята, понимаешь ведь, да? Вот. Главное, чтобы понимал.       Мартериар кивнул — услышал и понял ее.       — Я с самого начала не надеялся ни на что подобное, — признался эльф. — Я не собираюсь диктовать тебе правила.       Патриция устремила взгляд в окно. Что ж, одной причиной для тревоги меньше, но пока, увы, только одной, да и то не самой значительной.       — Спасибо. Я с тобой, только толку от меня… — она издала тихий грустный смешок. — И все-таки того — давай мне меч найдем, что ли. А то кинжалы, видишь ли…       «Себя не оправдывают» — прозвучит как признание собственной беспомощности.       — Себя не оправдывают.       Потому что на Мартериара можно положиться.       Он снова кивает. Наверняка и сам заметил, но дожидался, пока эльфийка найдет в себе силы и желание поговорить. Интересно, что еще он заметил?       — Хорошо. Найдем тебе что-нибудь не очень тяжелое, — прикинул он. — Не думаю, что тебе будет удобно со щитом, так что…       Патриция перевела взгляд на собственные переплетенные пальцы и прикрыла глаза, пропуская мимо ушей все, что после этого сказал Мартериар. В голове зашумело, затихло, раздался звук неосторожно задетой натянутой струны, а потом словно совсем далеко послышался гул разговоров. Оставалось надеяться, что эти разговоры действительно звучат еще из какого-нибудь угла залы. Если же причиной их не была вошедшая компания, то…       — Я вижу, что ты боишься.       Патриция вздрогнула и подняла голову. Подумать только, года три назад за подобную фразу она и ударить могла бы.       — Вот, возьми. В Обители у меня было время, да и в рунах я тоже кое-что смыслю. Оно скроет тебя от глаз мертвых до тех пор, пока ты себя не выдашь.       И он положил перед Патрицией на стол тускло блеснувшее тонкое колечко, две закручивающиеся друг вокруг друга пластинки, внешне ничем не примечательные. Только по внутренней стороне виднелась едва заметная рунная вязь, пропадавшая, когда свет падал под неправильным углом.       — Эм, — Патриция задержала руку над ободком. — А ты знаешь, по какому поводу дарят кольца среди людей? Это не выглядит… ну, например…       — Я знаю, — успокоил ее Мартериар. — Ты мой друг, и это для твоей безопасности. Учитывая, что произошло или происходит с тобой, это уместно — не хочу тебя потерять.       — Поняла. Спасибо.       Она повертела кольцо в руках и после недолгого раздумья надела на указательный палец — знать бы еще, на котором оно будет меньше всего мешаться. Ощущение от холодного металла было странным в своей непривычности, но мысли о пользе от этой штуки, кажется, понравились Безликому. Во всяком случае, шум стих и стал почти незаметен.       Патриция снова вздрогнула. «Произошло или происходит», — так сказал Мартериар. Она понимала, что он имеет в виду не только случившееся в Обители, но и более давние события, начиная, пожалуй, с найденного на дороге мертвеца и появления Ремила и заканчивая еще не стихшей чумой — но очень понадеялась, что сейчас он сам заговорит про Безликого.       Она не знала не только, как сказать, но и что именно хочет услышать. Мартериар молчал, глядя за окно, а она пыталась подобрать слова. «Тут один из твоих Заступников ко мне прицепился, убери, будь добр». Почти то же самое, что: «Знаешь, твоя собака вцепилась в мой сапог, отзови тварь». Не годилось.       «Я поймала какую-то странную штуку, а теперь она со мной разговаривает», — нет, определенно нет; потому что все не так.       «Я слышу голос», — да, это точно. Слишком точно. Слишком пугающе точно для того, чтобы это произнести — даже от мысли этой, такой точной и простой, стало не по себе.       — Мартериар?       Он перевел на нее внимательный взгляд.       — Я, ммм… Обрушила Обитель, — да, так определенно правильнее. — Но это была не совсем я. Видишь ли, Безликий.       Рыцарь кивнул.       — Да, Кайра говорила. Насколько все плохо?       «Настолько, что он говорит моим голосом и выворачивает мои мысли наизнанку — так, чтобы швами впились в сознание» — вот то единственное, что хотелось сказать. Патриция ощущала происходящее именно так, но почему-то язык не повернулся это озвучить. Мартериар разбирался в рунах, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творил Безликий. Что рыцарь сможет сделать? Наверняка не больше, чем сама Патриция — а вот тревожиться за неё точно будет. Так не хватит ли того, что она уже вздрагивает от каждого шороха?       — Я… Я бы не сказала, что все плохо, — неуверенно усмехнулась оруженосец. — Я просто делюсь новостями. Не знаю, сколько сказала тебе Кайра…       — Ты видишь сны.       Кошмары, мысленно поправила его Патриция.       — Что-то вроде, — согласилась она и чуть тише добавила: — я не уверена, что это просто сны. Я хочу сказать, кажется, он обещал мне покровительство. И…       Именно это ведь означали горячие ладони?       — И?       «И смерть», — именно так и было, если вдуматься.       Патриция заколебалась. Сказать сейчас правду не стоило большого труда, но вот что с этот знанием будет делать Мартериар?       — И колонны в обители твоей обрушил. Полезный, ага?       Хвасталась так, как будто говорила о щенке, который после долгих тренировок наконец-то принёс хозяину брошенную палку. Мартериар удивлённо приподнял бровь.       — Будь осторожнее. Никто раньше… я не слышал ни о чем подобном, да и Кайра тоже.       Никто ни о чем не слышал.       Патриция отвела глаза. Безликий был прав, прав до демонов — никто не слышал, таких случаев попросту не было; стало быть происходящее от начала и до конца ненормально. Следует немедленно просить помощи, следует с этим разобраться. Но ведь никто не слышал, потому что таких случаев не было. Чем они помогут ей?       — А, ну, раз не слышали, — слишком уж оживилась Патриция в противовес невеселым мыслям, — тогда все наверняка скоро пройдет.       Ничем не помогут. То есть нет, она верила, что попытаются, если она попросит — но вот что именно сделают? Кайра разве что попытается с Безликим поговорить, да, небось, выведет из себя совсем; кто их, Заступников, знает. Мартериар предложит найти какого-нибудь чародея — да только где они его найдут среди чумы и разрухи? Сильвер наверняка будет проще — с его точки зрения один удар мечом может решить едва ли не все проблемы разом — но это было определенно не то решение, какое искала Патриция.       — Я просто хотела убедиться, что ты знаешь, а то мало ли, решишь, что там, в Обители, я…       Она нервно запустила руку в волосы, дрожащими пальцами растрепала пряди и изобразила на лице что-то вроде усмешки — кажется, так она делала настолько часто, что этот жест потерял всякий смысл.       — Я понял, — примирительно поднял открытую ладонь рыцарь, прерывая ее бессвязное высказывание и улыбаясь самыми краешками губ.       Хорошо. Пусть улыбается — хотя это, конечно, не улыбка, так, намек на нее, но все-таки. Есть вещи, о которых лучше не думать. Пусть лучше думает о чем-нибудь другом, например, о Кайре, ведь жрица покинула безопасный храм для того, чтобы убедиться, что с ним, Мартериаром, все в порядке — а оруженосец, между тем, не сомневалась, что у них, церковников, есть какое-нибудь дурацкое правило, запрещающее и это в том числе.       — Ну что, пошли, что ль, по улицам пошатаемся, — предложила эльфийка. — Или нет, не пошли.       Потому что против этой идеи тут же высказался легким головокружением Безликий. Мартериар же, наоборот, ее мысль оценил:       — Часть города по-прежнему выжжена и разрушена мародерами — кто-то из оставшихся должен был что-то сделать с этим. Я уверен, что им не хватает рабочих рук.       Именно так Патриция и оказалась вместе с Мартериаром и другими эльфами неподалеку от городских ворот — здесь каким-то образом выбитые из стены башни камни повредили жилые постройки. Восстанавливающих было не так много — все-таки еще не улеглась чума и не стихли волнения, да и наверняка это было не единственное нуждающееся в починке место в городе — но на взгляд Патриции, за проведенное среди людей время слишком привыкшей к подчас полному отсутствию помощи из одного только сочувствия, их было просто огромное количество. Горожане, судя по одеждам, разного достатка, немногочисленные стражники; мужчины и женщины — казалось, удивляться уже нечему, но тут между собравшимися оруженосец заметила Сильвера.       И мелькнула вдруг совсем уж безумная мысль — а почему бы не рассказать про Безликого ему? Они не друзья, и волноваться за нее он не станет — да и будь она проклята, если вообще представляет, чем может заставить Сильвера проявить хоть что-то кроме раздражения или показного равнодушия. Собственно, эта же мысль ее и остановила. Он не даст ей совета.       Потому что ее случай не вписывался ни в какие рамки.       И все-таки Безликому не очень-то нравились ее размышления, потому что Патриция то и дело ловила себя то на странном ощущении горячих ладоней, то на звучащих вдалеке приглушенно поющих голосах. И если их еще можно было списать на окружающий шум, то вот руки…       Так что прекратила работу и ушла она раньше, чем солнце коснулось горизонта нижним своим краем. Попросту выскользнула из толпы в какой-то переулок, добро, что в городе мало-помалу начинала ориентироваться чуть лучше, чем никак; не предупреждая ни Мартериара, ни кого бы то ни было еще. Не глупый, сообразит, что если ее нет, значит ушла, а уйти могла только в «Двойное дно».       Навалилась апатия. Собственно, ничего неожиданного после нескольких ночей, на протяжении которых ее преследовали странные кошмары. Взгляд словно заволокло туманом, начало слегка покачивать при ходьбе, как будто во время шторма, стало холодно — а потому маленькая теплая и даже душная комнатка на втором этаже трактира показалась благословением.       Это была первая ночь, когда стало совсем плохо. Патриция проснулась ближе к полуночи с разрывающей череп на части головной болью, явным ознобом и часто стучащим сердцем. Соскочила с кровати, распахнула окно — казалось, в комнатке нечем дышать — и только тогда вновь начала осознавать себя Патрицией, живой и вполне себе настоящей, а не чем-то бестелесным, что виделось ей. Это было странно, но казалось, будто во сне у нее не было тела — не было необходимой для существования в мире смертных формы. Она словно представляла из себя нечто, проникающее всюду вокруг, но не имеющее слов назвать себя.       Руки дрожали — эльфийка не знала, от холода ли или от видений, вспомнить которые она не могла. Но видения эти были жутки в своей неправильности, нестатичности — ни в чем из увиденного она не могла быть уверена; что-то искажалось прямо у нее на глазах, а каких-то изменений она и вовсе не умела замечать. И дрожь проходила от плеч к кончикам пальцев — что это было такое?       Тут же возникло острое желание разбудить Мартериара — да-да, прямо сейчас, невзирая на глубокую ночь — и все ему рассказать, он поймет, он все поймет. Но Патриция только закрыла окно и нырнула обратно в постель. Мартериар поймет. Все дело именно в этом.       Он поймет, что Патриция оказалась вынуждена вести — и успешно проигрывать — борьбу за собственный разум. А ведь еще днем заверила его, что все в порядке.       Стоило закрыть глаза, как взору сразу представилось опять что-то до тошноты абстрактное, отталкивающее своим непостоянством, но затягивающее в себя, словно водоворот.       — Иди в задницу, твое безличество, — жалобно простонала она, сжимая виски ладонями. — Имей хоть каплю совести. Светлая учила состраданию.       Безликий учил смирению.       — Да провались ты.       Это любили повторять Мартериар, Кайра, Сильвер — да и вообще весь орден и не только. Верный тоже чему-то там учил, но Патриции было не до него. Она только рассеянно нащупала на пальце теплый ободок. Что ж, остаться незамеченной для мертвецов дело, конечно, хорошее, но вот если бы кольцо еще и заглушило голос в голове, то цены б ему не было.       И все-таки от мыслей о нем стало как-то спокойнее. Подумать только, первое украшение, которое она держит в руках и не собирается поскорее продать скупщику сомнительным образом полученных вещиц за какие-то гроши — и единственный ее оберег. А еще о ней волновались — вот и еще один повод о Безликом молчать. И без него слишком много проблем.       Проспала до полудня. Когда нетвердой сонной походкой спустилась в общую залу, собираясь чего-нибудь перекусить, заметила Мартериара и Сильвера, расстеливших на одном из столов карту города и что-то на ней отмечающих. Медленно вспомнилось, что Сильвер руководит восстановительными работами, пусть даже только потому, что никто другой не пожелал за это взяться.       На сей раз пустота в голове была приятная — сонная, тягучая, без всяких голосов и постороннего шума. Что ж, она и в самом деле была права, что не стала вчера кричать каждому встречному про Безликого — пойди она сейчас на попятный, это выглядело бы очень странно. Кто его знает, может, вообще ушел, обещал же ведь, правильно?       — Эй, выкормыш, — заметил ее Сильвер. — Поди-ка сюда.       Патриция только хмыкнула и скорчила недовольное лицо, но подошла — сейчас, когда рядом были оба рыцаря, встреча не могла предвещать ничего из ряда вон, правильно? Мартериар с сосредоточенным видом уставился в карту, но эльфийка знала его достаточно хорошо, чтобы понять — он слушает. Очень внимательно.       — Давай, докажи, что я не блефую. Я действительно знаю, из-за кого вспыхнула чума.       Патриция замерла в замешательстве. Что Сильвер просил подтвердить ее? Едва ли он что-то знал о Велеморе, в слишком уж хорошем расположении духа находился для того, кто только что выслушал подобные новости.       — Ховард. Черли, — подсказал Сильвер. — Я все знаю.       — Не понимаю, о чем речь, — пожал плечами Мартериар, не поднимая глаз. Что ж, хорошо лгать он не умел никогда.       Сильвер усмехнулся — и Патриция заметила, что усмешка эта была чуть другой. Словно над столицей и в самом деле прошла так и не грянувшая гроза — провалиться ей на этом самом месте, если это был не дружеский подкол.