Спасти

      Общий зал Двойного Дна был таким же шумным, как и раньше. После атаки на город постояльцев не прибавилось, зато здесь собрались после тяжелого дня все, кто восстанавливал город, искал пострадавших, помогал в госпитале. Зал гудел, эльфы смеялись, пели песни, играли в азартные игры, собравшись вокруг столов большими группами — и словно не было за стенами таверны полуразрушенного города, словно беда осталась за порогом, понуро присев на крыльцо.       И некому было заметить, что сейчас беда спускалась к ним со второго этажа.       В шуме голосов, стуке кружек и звоне монет никто не услышал, как медленно, выверяя каждый шаг, на лестнице появилась еще одна эльфийка. Лицо ее словно было высечено из камня, изрезанного белыми и синими трещинами, двигалась она неуверенно, словно совсем недавно встала на ноги после долгой болезни — но было в ней что-то, от чего по коже шли мурашки.       — Хэй, — раздалось от ближайшего стола. — Присоединишься? Тебя давно не ви…       Эльф небрежно махнул рукой на стол, на котором стояли кружки и валялись карты, да так и замер, не закончив мысль. Его товарищи тоже подняли головы и уставились на девушку — всем им бросились в глаза тускло светящиеся линии.       — Ты говоришь с нами, смертный?       Странное двуголосье вырвалось из ее горла — привычный высокий тембр смешался с низким бархатом. Ее голова повернулась в их сторону, но лицо не дрогнуло, в нем ничего не изменилось, даже не поднялись полуприкрытые веки — оно так и осталось застывшим изваянием, посмертной маской, каменной пародией на живой облик.       Эльфы у первого стола, не отрываясь, смотрели на нее, и непомерный ужас мешал им отвести взгляды или закричать, привлекая внимание. Эльфийка сделала к ним еще несколько нетвердых шагов и, наклонившись через стол, коснулась горячими, словно раскаленными, пальцами лба сидящего напротив эльфа.       — Ты не он, — прошептало двуголосье, и рука отдернулась, не причинив вреда и не оставив ожога.       — Что ты?       Один из них, тот, что сидел справа от эльфийки, наконец совладал с голосом.       — Безликий, — без заминки отозвался голос.       С другого конца стола, слева, хохотнули.       — Безликий, конечно, — эльф хлопнул ладонями по коленям и потряс головой, прогоняя остатки наваждения. — Тогда к чему, позволь спросить, эта встреча лицом к лицу?       Безликий обернулся, и отметины на лице вспыхнули ярче.       — Нет, это ты, конечно, здорово придумала. Чары, что на голосе, очень хорошие. Научишь?       Маг полез в висящую на спинке стула сумку и даже успел достать книгу, когда Безликий вновь протянул руку, на этот раз к нему.       — Ты чего? Нет, хватит, не трогай, — он отклонился в сторону, не переставая листать книгу в поисках чистой страницы, и Безликий шагнул вперед; его тень упала на страницу. — Не трожь, бездна задери!       Маг поднырнул под протянутую руку, вскочил на ноги и оттолкнул эльфийку, не рассчитав сил — она отлетела к стене, будто тряпичная кукла, ударившись головой и лопатками. Лицо ее по-прежнему оставалось безучастным.       — Тавин! — не то с укором, не то с ужасом воскликнул его товарищ.       Возглас и резкое движение привлекло внимание половины зала — две дюжины глаз смотрели, как эльфийка поднимается на ноги, а ее отметины наливаются синим и белым светом. По лицу прошла судорога, глаза распахнулись, такие же горящие нездешним светом, такие же неправильно-пугающие. Тавин схватился за книгу, спешно перелистывая страницы и пытаясь, видимо, найти заклинание, один из сидевших рядом отшатнулся, в зале кто-то глухо вскрикнул.       Безликий в пару движений оказался перед магом, выбросил вперед руку — пальцы сжались на горле — и тут маг наконец краем глаза выхватил из упавшей на пол книги руну. Спустя миг она вспыхнула рядом с ними в воздухе, а сам Тавин выкрикнул несколько слов — Безликий даже не пытался душить его, не сжимая, но и не отнимая руки — и вдруг сам воздух вокруг них взорвался багряной сферой, с шипением собрался на ладони мага и с них сорвался в Безликого.       Пламя окутало обоих, запахло паленым, но эльфийскому магу достались лишь отголоски жара, настоящий пожар обнял фигуру эльфийки, огненные язычки перекинулись на книгу и лежавшие на столе карты. Рука на его горле не дрогнула, а миг спустя из пламени вновь показался Безликий — невредимый, по-прежнему с безучастным лицом.       — Невредима! — выдохнул кто-то. Между тем у самого Тавина остались на лице следы сажи и опалилась прядь волос.       — Отступник, для тебя расплата — смерть.       Безликий рывком притянул Тавина к себе, прижался лбом к его лбу, вновь распахнул глаза, и свет из них полился на лицо мага, проступил у того под кожей. Эльф закричал, задергался, но помочь ему было уже нельзя — такой яркий свет окутал обе фигуры, что поблекли свечи. Руки его, сначала цеплявшиеся за запястье Безликого, теперь оказались раскинуты в стороны, и слишком ясно было видно, что гаснуть свечение начало именно с них. Чем слабее становился его свет, тем ярче светился силуэт эльфийки.       Свечение заискрилось, по полу и потолку пошли изломанные блики, с шипением потух камин, порыв ветра задул свечи, какие-то окна распахнул в непогожую ночь, какие-то и вовсе выбил. Навалился холод, просочилась в таверну влага — снаружи шел дождь вперемешку с мокрым снегом.       Маг уже не кричал. Последние искры его силуэта погасли, и в режущем глаза белом свете, идущем от эльфийки, весь зал наблюдал, как его тело еще раз дернулось, взмыло на пару локтей вверх — и рухнуло на пол. Убийца подняла руки к глазам — показалось, на лице снова что-то мелькнуло — и вдруг всем корпусом обернулась к двери. В следующий миг она распахнулась.       Остатки свечения выхватили из тьмы стоящих на пороге рыцарей — двое впереди, пятеро или шестеро за ними — с обнаженными мечами, некоторые держали перед собой щиты. Несомненно, все близлежащие улицы видели вспышки, а усиленный после резни в госпитале патруль наверняка слышал вопли. Безликий вновь вскинул руку и шагнул вперед.       — Приготовиться! Одержимая!       Стоящий в первом ряду рыцарь удобнее перехватил щит и отступил в сторону, пропуская в залу товарищей и пытаясь зайти сбоку, застигнуть врасплох. Безликий маневр заметил, с его ладони сорвался слепящий луч, ударился в выставленный щит. Тот с треском раскололся надвое, из трещины полетела пыль, закрыв происходящее от взора оставшихся в дверях воинов, края накалились и оплавились. Рыцарь бросил щит под ноги и двумя руками стиснул рукоять меча.       Ладонь Безликого вновь засветилась. Теперь, забрав чужую жизнь, он мог еще долго играть с заклинаниями без страха за свою. От следующего закрыться будет нечем.       — Все назад! — крикнул рыцарь, хотя необходимости в этом не было — все, кто оставался в зале, и так отступили в дальние углы.       Вспышка сорвалась.       — Выкормыш.       И ушла в подпирающую потолок балку над плечом рыцаря, примяв наплечник, оставив ожог на щеке, ухе и виске и спалив щедрый клок волос. Дерево разлетелось горящими щепками. Безликий тут же послал еще две вспышки — одна ушла в пол перед вслепую рванувшимся через завесу отрядом, другая — под ноги Сильверу. В последнем луче света видели, как мгновенно потухший силуэт эльфийки рывком поднялся с колена и бросился к лестнице наверх.       Патриция перепрыгивала через ступеньку, захлопывала за собой все двери и в ужасе прислушивалась к доносящимся снизу голосам.       — Свет! Зажгите свет!       Пока ослепленная толпа в темноте отыщет лучину или свечу, пройдет десять, двадцать, тридцать секунд — любое время сыграет ей на руку. Патриция не помнила, что творила, она чувствовала, что скоро опять забудет, чувствовала, что отобрала себя всего на какие-то ничтожные секунды. В первую из них она видела ужас, причиной которого стала сама, и Сильвера, чье вечно презрительное «выкормыш» оказалось ключом к тому, чтобы ощутить себя еще раз.       Безликий бунтовал — как же так, она посмела забрать у него такое удобное для жизни в мире смертных смертное тело! — перед глазами плыло, из уголка рта шла кровь, мышцы налились свинцом. В ушах стоял крик, который, она знала, кроме нее не слышит никто.       — Зажгите свет, бездна подери! Она же уйдет!       Она ворвалась в комнатку, задев плечом дверной косяк — плечо и ключицу пронзила острая боль — и кинулась к валяющемуся в углу смятому письму домой. Схватила лист, рывком разгладила, бросила на стол, вытащила из голенища сапога последний кинжал и вонзила его в деревянную поверхность, намертво пришпилив к ней кусок пергамента. Отлично.       — Мар… найдет, — выдохнула она сама себе и, задыхаясь, оперлась руками о столешницу. Перед глазами потемнело, с лестницы уже доносился топот множества ног, с улицы, судя по крикам, подошел и ворвался в таверну еще один патрульный отряд. Как и прежде, в груди разлилось нездешнее чувство, троекратной болью отдаваясь в сломанную ключицу, Патриция, уже почти ничего не видя перед собой, подхватила с подоконника меч, замахнулась — сталь безропотно ударила по окну, вылетели стекла, треснуло дерево. Со второго удара — откуда только взялись в ней силы — распахнулись створки рамы и одна из них, сорванная с петель, полетела вниз. За спиной ударилась о стену дверь.       — Вот она!       И эльфийка, теряя себя, выпрыгнула из окна второго этажа на залитую дождем и засыпанную кашей мокрого снега мостовую.       Элиремал Безликий рывком встал на ноги и поднял голову. Из окна почти по пояс высунулся Сильвер, но прыгать не рискнул, крикнул кому-то на лестнице, чтобы перехватили беглянку на улице, и тоже исчез из темного проема.       Первый же шаг отозвался хрустом — вся левая штанина была залита кровью и местами порвана, в дыре на колене виднелось кровавое месиво, ошметки кожи и обломки раздробленной кости. Безликий выпрямился, возвел руки к небу, вся его фигура осветилась еще раз, и раны затянулись, словно прошла не пара секунд, а полгода хорошего лечения. Он обернулся на распахнувшуюся дверь таверны и поднял с земли меч — исцеление отнимало куда больше сил, чем любое другое заклятие, и исчерпало все ресурсы, отнятые вместе с жизнью мага Тавина. Дальнейшее колдовство принесет больше вреда, чем пользы.       Меч в его руках казался невесомым — первый же оказавшийся под ударом щит разлетелся, оружие выскользнуло из рук рыцаря, а сам он с хрипом упал на мостовую. За ним — следующий. Казалось, обычный меч стал под стать тому нездешнему, кто держал его в своих руках, и лишь чудовищные зазубрины ложились на лезвие одна за другой.       — Лучники! Где лучники?       Лучники были, но им нужно было время перестроиться и найти удачную позицию — силуэт Безликого вновь вспыхнул, и они не безосновательно опасались получить вспышку раньше, чем натянут тетиву. Пусть это было во вред Безликому, он не стал бы щадить их даже из желания пощадить себя. Последний из бросившихся на него противников рухнул на камни, и Безликий поднял глаза — он и Сильвер вновь остались один на один.       Рыцарь жестом велел лучникам рассредоточиться и вышел перед одержимой на мостовую, пытаясь удержать на себе ее внимание достаточно долго, чтобы они смогли прицелиться в темноте и непогоде.       Светящийся силуэт потух и вспыхнул, вновь потух, рухнул на колени, осветился похожими на трещины отметинами, схватился за голову, затряс ею, раздался надрывный крик на два голоса. Сильвер приблизился, но меч для удара не занес. Он видел, что Патриция пытается последним, отчаянным рывком отнять свое тело у захватившего его демона, видел, что это пытка, равная которой едва ли отыщется, но лишь крепче сжимал рукоять, выжидая. Если у нее сейчас получится вернуться, если получится…       Он не знал точно, что должен будет сделать тогда, но поднял руку, запрещая стрелять, а между тем одержимая обхватила себя за плечи и забилась на земле, сверкая отметинами на коже, и мокрый снег под ней окрасился в темноте черным, пропитавшись натекшей с одежды кровью уже залеченных ран. Он не знал, что будет делать, если она придет в себя, потому что одержимым дорога только в могилу, но очень этого хотел. Он потерял уже очень многих друзей и родных, и знал, что почувствует Мартериар с ее смертью — и этого он не пожелал бы никому.       Эльфийка затихла, упершись в землю ладонями и коленями и медленно глубоко дыша. Сильвер вонзил меч в более податливую землю на обочине и наклонился к девушке.       — Эй, Патриция? Ты…       «Ты молодец», — хотел сказать он, но едва его рука коснулась ее плеча, одержимая взвилась в воздух, оттолкнув его, снова вспыхнули отметины, снова полился из глаз невыносимо яркий свет. Она схватила собственный валявшийся рядом меч и, выбив им кинжал из руки рыцаря, замахнулась было для последнего, смертельного удара. В этот же миг полетели стрелы. Безликий отшатнулся и, выронив оружие, отступил за угол ближайшего дома, оттуда бросился бежать дальше по извилистой улице.       — Преследовать?       К Сильверу подбежал один из лучников. Тот, оглядев опустевшую темную улицу, покачал головой.       — Не найдете. А если найдете, перебьет.       — Отпустим? — не поверил лучник.       Сильвер нахмурился и поднял руку к болезненно ноющим ожогам.       — Нет, не отпустим. Поднимите псарей, нам нужны ищейки. Пойдем маленьким отрядом, чтобы она не смогла сломать строй, как сейчас — и чтобы только добровольцы. Я встречу всех вызвавшихся через час на главной площади. Доложите Верховному.       И, выдернув меч из земли, оглянулся на едва угадывающиеся в темном небе шпили храмов.

***

      Непогода ворвалась в храм Безликого, едва открылись двери. Улицы превратились в неглубокие реки с хлюпающими островками противного мокрого снега, дождь по-прежнему хлестал, выл ветер — но едва двери закрылись за вошедшим, здесь снова повисла приятная тишина. Было ожидаемо пусто, и не видно было ни горящих свечей, ни каких других признаков, что в храме вообще кто-то был, хотя Сильвер был уверен, что не ошибся.       К кельям рыцарь не заглянул — он почти планировал найти здесь их обоих, и жреческая келья была наименее подходящим местом для разговора. По крайней мере в стенах храма, он надеялся, они будут только разговаривать, пусть жрица теперь от обетов и свободна.       Он нашел Кайру и Мартериара в библиотеке — оба склонились над испещренной отметками картой города, должно быть, гадая, где теперь может находиться так и не найденный виновник резни в госпитале. Какое это теперь имело значение?       — Сэр Сильвер, — первой услышала его шаги Кайра. — Спешу вас заверить, все в порядке. Хотя кинжал, который оставил убийца, и принадлежит вашему племяннику, я более чем уверена, что это не его рук дело.       — Мартериар, — позвал Сильвер, пропустив мимо ушей обращенные к нему слова. Что он должен будет сказать? «Поехали с нами, мы собираемся убить твоего человеческого выкормыша»?       — Я тоже уверен, — кивнул он. — К тому же, он недавно был в госпитале. Вероятно, тогда же и обронил. Вам обоим было не до того.       — Мартериар!       Тот обернулся и удивленно поднял брови. Выглядел Сильвер неважно, ожог приобрел насыщенный красный цвет, а сгоревшие до половины пряди сразу бросались в глаза.       — Там твоя Патриция, — сказал Сильвер, отводя глаза. — Вот, держи. Нашел у нее на столе. Не тебе адресовано, но стоит взглянуть.       И протянул лист бумаги с дырой в центре, тот самый, что эльфийка пришпилила к столу прежде, чем выскочить в окно. Мартериар развернул частично промокшую и продырявленную записку, Кайра заглянула ему через плечо.       — Чувствует себя странно? — недоуменно пробормотала она.       — Что именно я «наверное знаю»?       — Переверни, — посоветовал Сильвер, садясь у окна и устало потирая переносицу. Ночь выдалась ужасная. Он смотрел, как меняются лица Кайры и Мартериара, смотрел, как они переглядываются, а потом возвращают ему взволнованные взгляды.       — Одержима, — тихо сказал он.       Кайра вскрикнула, побледнела и прикрыла рот рукой, Мартериар так сжал в руке письмо, словно и вовсе хотел растереть его в пыль.       — Ее придется убить. Только так мы уничтожим то, что в нее вселилось.       На обычно невыразительном лице Мартериара проступили отчаяние и тревога, в голосе послышалось волнение:       — Она мой друг. Я не могу.       — Патриция, какой ты ее знал, умерла, — Сильвер с сочувствием покачал головой, но продолжил, прямо глядя ему в глаза и не пытаясь выбирать щадящие фразы. — Это не что иное, как демон в ее облике.       — Я знаю. Но обещай, что сначала дашь мне шанс поговорить с ней. Мы не знаем, что именно происходит, может, она услышит меня, может…       — Может, убьет, даже если услышит, — мрачно отозвался Сильвер. — Меня она слышала, но это ее не остановило, а ты собираешься разменять свою жизнь на возможность дозваться ее. Она убьет тебя, даже если очнется.       — Если будет возможно, то я все же рискну. В худшем случае моя жизнь за жизнь Патси — не так дорого.       Смертельно бледная Кайра присела на один из стоящих у стола стульев с высокой спинкой. Она по-прежнему прижимала руку к приоткрытому в ужасе рту — казалось, будто хочет и одновременно не хочет выдать секрет, но на деле вероятнее всего пыталась не закричать.       — Останься в храме, — негромко попросил Мартериар, ободряюще стискивая ее плечо. — Если не вернемся…       Бывшая жрица с усилием замотала головой и, наконец, отняла ото рта дрожащую руку.       — Я, возможно, смогу помочь, — хрипло прошептала она. — Тогда и ты, и Патриция останетесь целы. Только обещай, что и на расстояние полета стрелы к ней не приблизишься, пока я не скажу, что она в порядке.       Они встретились глазами.       — Не могу обещать.       — Чем же вы поможете? — Сильвер недоверчиво и раздраженно взглянул на бывшую жрицу, на которую очень уж повлияла новость о Патриции. — Вы даже не чародейка.       Кайра вновь замотала головой, лицо ее приобрело сероватый оттенок.       — Не для всего нужно колдовство, сэр Сильвер, — она ограничилась короткой фразой, весь ее вид в тот момент умолял не спрашивать больше ни о чем. — Я буду готова выступить вместе с вами. Когда и откуда?