Спасти

      — Мар? Эй, Мар!       — Мм?       Невнятый ответ донесся из-за спины, и Патриция обернулась, через плечо уставившись на развалившегося на траве эльфа. Лежит там себе в тенечке под деревом, закинув руки за голову, еще чуть-чуть — и вовсе уснет, а она тут на солнцепеке задницу отсиживает с удочкой в руках. Хотя его вины в этом, конечно, не было — она сама настояла на рыбалке и даже сама себе из подручных средств вполне сносную удочку соорудила, он же здесь был не то за компанию, не то от безделия, она так его и не поняла.       — А рыба здесь эльфийская?       Она услышала, как хрустнули веточки. Мартериар приподнялся на локте, должно быть, не уверенный, не послышалось ли ему.       — Имею в виду, она очень на тебя похожа.       — Прошу прощения?       Патриция хихикнула.       — Рыбы такие же хитрые задницы, как и ты. Ни одной нет.       — И когда же последний раз я оставлял тебя одну, когда не надо было? — праведно возмутился Мартериар и, судя по вновь хрустнувшим веточкам, снова лег на землю.       Клева не было с самого утра — а солнце уже настойчивыми горячими лучами жгло макушку — и это здорово допекало во всех смыслах. А еще допекала его манера речи — очень, очень допекала, хотя за прошедшие полгода они друг к другу притерлись достаточно, чтобы он хоть иногда пытался разговаривать без своих по-эльфийски обходительных оборотов. Патриции тоже пришлось за это кое-чем пожертвовать, главным образом, отказавшись от совсем уж непристойных ругательств — спутник ясно дал ей понять, что если она не прекратит, то и он не начнет выражаться яснее. Как же он порой забавно выглядел, стоя почти по колено в грязи развязшей из-за дождя дороги и изъясняясь своими отстраненно-вежливыми речевыми оборотами, обращенными к какой-нибудь облезлой шавке, изволившей сожрать половину карты. И даже веселья Патриции не разделял.       — Патриция? — вдруг подал голос Мартериар.       И имя это ей дал в некотором роде тоже он. То есть, конечно, нарекла ее так мать, невесть откуда почерпнув необычное имя, да только со временем оно сократилось до простецкого Патси, и один только Мартериар сокращения не признавал. Зато Патриция признавала — поэтому в ответ на собственную почти что кличку он только иногда разочарованно вздыхал.       — Возможно, ты в чем-то права. Рыба действительно немного… эльфийская.       — Ээм? — заволновалась Патриция. Воображение услужливо подкинуло извивающегося на мели огромного карася с не менее огромными откровенно эльфийскими острыми ушами. — Не, не, не! Не говори, что она… ну, того.       «Ну, того» стала воображаемая колдунья-щука, изрыгающая пламя прямо на незадачливого рыбака.       — Выше по течению уже много веков назад отстроен был эльфийский город. Жители его до сих пор промышляют рыбной ловлей, да не простой, чары используют. И рыба реки этой если и смогла проскользнуть мимо, значит, обитает у самого речного дна, — Патриция в ответ на его слова только засопела. — Не дотянется до нее твоя удочка.       Патриция не любила приграничные земли в том числе и за это — знала, конечно, что река течет с эльфийских земель, но и представить не могла, что там стоит город, жители которого приметили рыбные воды на много веков раньше, чем она. Да еще и магию свою туда запустили. Как посмели вообще…       — Дотянется, — буркнула она. — Хорошая у меня удочка, да и тут неглубоко.       — Глубоко, — уперся Мартериар Ради доказательства своей правоты он даже покинул облюбованное для лежания место между поросшими мхом древесными корнями. Подошел к Патриции и, опустившись рядом на одно колено, указал вниз — небольшой глиняно-песчаный выступ, на котором они сидели, выдавался значительно дальше остального берега и возвышался над водой на пару локтей.       — Смотри. Вода темная. Глубоко.       Патриция с сомнением глянула на испещренну бликами темно-синюю поверхность. Течение в речке было ленивое, но здесь ускорялось, прижатое выступом к противоположному берегу — и потому блики здесь плясали энергичнее.       — Дно каменистое, а камни темные, — отозвалась Патриция. — Постыдился бы со своими знаниями на свет вылезать — небось, на картинках только речки-то рассматривал, а?       — Манеры свои ты там же видела.       Патриция фыркнула и от души ткнула его локтем в бок — Мартериар досадливо поморщился, но ничего не сказал. Сейчас, без привычной кожаной кирасы, ее жесты оказались несколько болезненней, чем он рассчитывал.       Патриция уже какое-то время косилась на спутника — и просто диву давалась. Без брони и оружия, одетый, как и она сама, в одни только штаны и рубаху, он в целом не отличался от обычных мужчин — ничего мифически особенного в нем не было, ни хорошего, ни ужасного. То есть, не то чтобы она искала в нем что-то из ряда вон — нет, но раньше могла для себя объяснить и неприязнь, которую вызывал рыцарь в некоторых городах у недружелюбных к эльфам стражников, и застенчивый интерес редких девиц, пытавшихся на пробу похлопать глазками перед необычным гостем города. И тех, и других Мартериар игнорировал с легким недоумением, но Патриция могла их понять. Сложно остаться безучастным к чему-то, что, кажется, лежит за гранью понимания, но почему-то находится вот тут, на расстоянии вытянутой руки.       Патриция помнила, какие сказки ходили об эльфах дома — они там были не то возвышенные герои, сотканные из света, справедливости и витиеватых речей, не то заносчивые озлобленные одиночки, желающие смерти всему вокруг себя. Как правило, это зависело от того, кого спрашиваешь — но если бы кто спросил Патрицию сейчас, она не смогла бы дать ответа. Сейчас рыцарь казался ей неожиданно обычным. Исключая, конечно, уши. Поубавить бы им остроты — и прекрасно бы.       Еще, конечно, была рука, но Патриция искренне старалась на нее не пялиться. Закатанный по локоть рукав позволял рассмотреть кроме ладони с четырьмя пальцами — на месте отрубленного пятого белел самый заметный из рубцов — изувеченные запястье и предплечье; шрамы были такие, будто кто-то нарочно вспарывал кожу тупыми раскаленными иглами и медленно дробил суставы в тисках — и через каждую пару случайных взглядов Патриция чувствовала зуд в кулаках. Набить бы морду тому, кто это сделал.       Умом, конечно, быстро понималось, что если с ним ничего не смог сделать Мартериар, то куда уж ей — но, что бы это ни было, вдруг проснувшееся чувство справедливости или что еще, оно не очень-то хотело униматься и так и оставалось вяло ворчать где-то на границах сознания. А еще оно Патриции не очень-то нравилось. Кем ей, в самом деле, приходился Мартериар? Другом? Смешно даже. Подумаешь, всего-то эльфийский рыцарь, должно быть, сжалившийся над соплеменницей и забравший ее из преступных сетей с собой, предложив неплохую работу и защиту в случае чего. Они были… попутчиками.       — Глубоко здесь, — повторил Мартериар и, подобрав камень, бросил его в воду. Тот весьма ожидаемо пошел ко дну и быстро пропал из виду. — Видишь?       — Вижу, что вода мутная, — откликнулась Патриция. — А дна и так не видно было.       — Согласно легенде, эта река течет по следу, оставленному великой Змеей, одной из двух, что некогда призвал для битвы с нежитью Элиремал Безликий. Здесь просто не может быть…       Патриция замотала головой.       — Вот после этого здесь действительно должно оказаться мелководье. Все легенды ваши такие глупые, потому что эльфийские.       — Как и твои уши.       Этот выпад задел серьезнее предыдущих, поэтому в этот раз Патриция толкнула спутника совершенно всерьез, всем своим весом — и нетвердый песчаный обрыв под их ногами, вздрогнув, поехал в воду. Патриция, бросив удочку, отпрянула и перекатилась на траву — а Мартериар, уже не удержавшись на твердой земле, нырнул поглубже, пытаясь не попасть под осыпающийся выступ.       — М… Мар? — Патриция осторожно подползла к краю, от которого еще откалывались мелкие частички, и вгляделась в темную потревоженную воду. Спутника видно не было. — Мар?       Не то чтобы она паниковала. Нет. Он же эльф, с таким Бездны с две что-нибудь случится вот так запросто. Только вот успокаивающаяся поверхность воды не выдавала ни следа движения в глубине, и тогда Патриция повертела головой — нет, выше и ниже по течению все тоже спокойно.       — Мар?       Голос чуть дрогнул — не на это она рассчитывала, не на это. Мартериар же говорил, что умеет плавать, верно? Он ведь не мог солгать? Это было бы… не по-эльфийски.       — Мар!       Она совсем осмелела и выставилась над водой почти по пояс, с трудом удерживаясь на уступе и пристально вглядываясь в воду. Что-то черное мелькнуло под самой поверхностью, а потом сильные руки обвили ее за шею, раздался короткий возглас: «Попалась!» — и Патриция, потеряв равновесие, бултыхнулась в воду, коротко вскрикнув от неожиданности и беспомощно вцепившись в предплечья спутника. Течение повлекло их вниз и прочь от уступа — и в эти несколько коротких мгновений Патриция до того испугалась, что, не взирая на воду вокруг, открыла было рот, чтобы прямо сказать Мартериару, насколько же он после этого дурак, но лишь потеряла несколько пузырей воздуха. Зато со всей своей мстительностью пнула под колено.       Под водой они находились недолго — спустя несколько секунд Мартериар нашел опору и уверенно оттолкнулся в сторону берега, и в скором времени уже вытащил на песок по-прежнему не желавшую разжимать пальцы Патрицию.       — Дурак, — прошептала она. — Самый что ни на есть эльфийский дурак.       Мартериар к ее замечанию отнесся скептически:       — Моим друзьям из ордена нравилось.       — Я не из ордена.       Часть «я не твой друг» почему-то не захотела произноситься.       Пальцы наконец разжались, Патриция пятерней убрала налипшие на лицо волосы и, собрав их вместе, попыталась отжать. Сама себе она напоминала мокрую крысу, но даже разозлиться на спутника за это не смогла — лишь мстительно хихикнула, глядя, как он распутывает насквозь мокрые волосы намного длиннее ее собственных неровных прядей. Ленту с них, должно быть, унесло течением.       Рыбалка на сегодня оказалась окончена — им обоим, насквозь промокшим, ничего не оставалось, кроме как вернуться на постоялый двор, и к тому моменту, когда они поднялись обратно на остаток уступа за оставшимися там вещами, Патриция уже практически спустила Мартериару эту выходку с рук. Поворчала, но больше для вида, добавила, чтоб не смел больше пугать. Попыталась даже грозно заглянуть в глаза, но получилось это скорее смешно — даже то, что она остановилась немного выше по склону, не смогло компенсировать разницу в росте.       — Знаешь, — вновь нарушил молчание Мартериар. — Ты действительно была права. Не так уж там и глубоко.       Патриция только хмыкнула, проводив взглядом спутника — тот уже вышел на тропу и, махнув ей рукой, чтоб догоняла, зашагал в сторону раскинувшейся за небольшим перелеском деревни. Патриция подхватила брошенную удочку, потрепанный полупустой сегодня вещевой мешок и в нехорошем предчувствии огляделась по сторонам.       — Эй! А сапоги мои куда смыло?!