***
Очевидно, он ее не послушал. Кайра выглянула во двор за полчаса до назначенного времени — Мартериар уже был там, о чем-то задумавшись перебирал гнедую конскую гриву и терпеливо ожидал появления спутников. Кайра остановилась, разглядывая его из-за больших приоткрытых дверей — мягкое предрассветное сияние окутывало его с головы до ног, и Кайра вдруг осознала. Мартериар, казалось, сильно повзрослел за то время, что они не виделись или виделись очень мельком. Когда он, чудом нашедшись, объявился в храме два месяца назад, Кайра решила, что ей кажется, но теперь ощущение это лишь усилилось — он не только не был беспутным оруженосцем больше, но и не выглядел ребенком. Кайра смотрела, как ладно сидит на нем теперь парадная церковная броня — легкая и вычурная — как небрежно спадает по спине русая коса, подхваченная черной лентой, каким по-взрослому задумчивым кажется лицо. Смотрела — и отчего-то чувствовала себя очень неуверенно. Мелькнула на секунду мысль, что ей все же придется его окликнуть, и тогда он наверняка посмотрит на нее как на полезшее не в свое дело глупое дитя — и она тут же одернула себя дважды. Во-первых, Мартериар, конечно, никогда не будет смотреть так, он же ее самый близкий друг. Во-вторых, она не ребенок, а самая настоящая жрица — у которой, к слову, не должно быть друзей. Она спустилась по ступеням очень тихо и жестом приказала мальчику-конюху привести ей лошадь. Мартериар вздрогнул и оглянулся только когда услышал стук копыт — и вновь улыбнулся Кайре, совсем как минувшим днем. Тепло, но коротко. Вымученно. Одними глазами. — Ты рано, — бросил он тихо вместо положенного приветствия, и Кайра не стала его одергивать. Пусть; они все равно здесь одни. — Ты тоже. Мартериар пожал плечами и кивнул в сторону старой части города: — Ночью там горело старое святилище. Маги были слишком заняты огнем, так что я вызвался найти поджигателя. Так и есть — он действительно вновь пришел к мемориальной плите, расположенной чуть в стороне от дороги в старый город, и, конечно, не смог остаться в стороне, когда услышал о неладном. — Нашел? Кайре было бы достаточно услышать, что дело было, скажем, в полночь, а поджигатель, например, сам в раскаянии сдался в руки прямо на ступенях святилища — а потом, преисполненный сожаления и ответственности, сам себя препроводил на поклон капитану стражи или кому-нибудь из старших рыцарей. Невозможно было спросить, обернулось ли это небольшое приключение для Мартериара бессонной ночью, но еще сложнее было признать, что ранняя встреча наверняка лишила его остатков заслуженного отдыха. — Не сам, — отозвался Мартериар. — Не только я предложил свое участие, и некоторые другие рыцари оказались… намного опытней в поиске преступников. — Хорошо, когда есть у кого учиться! — бодро откликнулась Кайра. Во всяком случае, ей ничего не мешало искать хорошее там, где не справлялся Мартериар. — Хорошо, если они тебя учат. Они посмотрели друг на друга и Кайра первой отвела взгляд. Что ж, видимо, и здесь у него не заладилось. Сколько она Мартериара помнила, он никогда не был слишком общительным — да, у него были хорошие знакомые и даже друзья среди других оруженосцев, послушников и рыцарей, но душой компании он не был — зато обладал удивительным талантом не вызывать на себя злости. Уравновешенный, внимательный, наделенный в определенной степени даром дипломатии он, казалось, должен был постараться, чтобы заслужить недружелюбное к себе отношение. Кайра не знала, откуда он родом и что принято было у него дома, но за все время, что они были знакомы, ей довелось всего несколько раз видеть явные его конфронтации с кем бы то ни было. Последним — и самым страшным — был немой раздор между ним и смотрителем. Настолько страшным, что вскоре после возвращения Мартериара два месяца назад, ровно в последний день в своем нахождении в звании послушницы, Кайра рискнула явиться к смотрителю Ламнеру без зова и, отведя глаза, во имя Заступников просила его забыть все, что бы они с Мартериаром ни сказали друг другу несколькими часами ранее. Она не знала, о чем они говорили, но смотритель был явно зол, а к Мартериару ее целители не пустили, мол, и так раненого растревожили. Она убеждала — себя или смотрителя — что их раздор случаен, что Мартериар никогда бы не сказал ничего предосудительного, что его стоит понять, что он многое пережил, что его нужно не осуждать, а помочь. Смотритель велел ей выйти из кельи и закрыть дверь. Первое же поручение, доставшееся Мартериару после выздоровления, было на редкость неприятным — пришлось в одиночку разыскивать по какому-то запущенному приграничному городку несколько партий провезенных контрабандой запрещенных зелий, не располагая ни напарником, ни помощью местной стражи, ни хоть каким-то авторитетом в народе. Кайра все поняла. Мартериар все понял. И если до этого иногда еще он пытался сделать над собой усилие и поведать хоть кому-нибудь другую, возможно, правдивую историю о произошедшем с его отрядом, то теперь холодными заученными словами при вопросах отвечал все так же про непогоду в горах. Почти то же, что он сказал Кайре — но теперь почти убедительно. — Вчера вытоптали куст роз, — вырвалось вдруг у Кайры. — Два послушника — ну и лица у них были! И сами — оба в земле, чумазые, напуганные (это мной-то!), с ветвями в обеих руках, с рваными рукавами! Мне смешно так стало — а они на меня смотрят, глаза от испуга большие, губы дрожат, а мне б только не смеяться, иначе Фелария… И запнулась. Мартериар, заинтересованно обернувшийся было на бодрый монолог, удивленно приподнял брови, когда Кайра умолкла, перестала жестикулировать, перевела взгляд на руки, проследила, как сцепляет их перед собой этим заученным жреческим жестом, выпрямилась, опустила плечи. Придала лицу отстраненное — такое жреческое! — выражение и ровно закончила: — Иначе старшая жрица Фелария, вне всякого сомнения, будет мною разочарована, ибо жрицам недолжно позволять таких вольностей. — Понимаю, — сухо отозвался Мартериар. — Вы чтите устав, младшая жрица Безликого Заступника. Несомненно, похвальное стремление. Кайре искренне захотелось перед ним извиниться — а заодно перед смотрителем Ламнером. Перед обоими была виновата и обязательно исправилась бы, если бы знала, как. После возвращения Мартериара это был их первый разговор наедине, и действительно подтвердились все ее опасения. Ей придется бросить его одного с его демонами потери, не проявив никакого участия, зато оставшись верной церкви и своему пути — или поддержать его, сказать, что все будет в порядке, что она здесь; продолжить травить глупые истории, если он чувствует себя хоть чуточку более живым, их слушая; и принять, что это будет отступлением от жреческого устава, священного кодекса, который здесь чтут поколениями, что это будет изменой церкви и, стало быть, прямой дорогой к отречению. Оно же казалось смерти подобно. Второй сопровождающий Кайры появился, когда молчание стало совсем неловким, а над городом разнесся звон рассветного колокола. Кайра сразу рыцаря узнала, хоть никогда прежде и не видела — такими уверенными были его движения, глаза и голос, так буднично он смерил ее приветственным взглядом, так подчеркнуто вежливо кивнул, прижимая руку к шеврону, что она скорее усомнилась бы в себе, чем в нем. Он на долгий миг задержал взгляд на Мартериаре — глаза в глаза — и Мартериар кивнул, чуть склонив голову. — Рад снова вас видеть, сэр Сильвер. В голосе не было радости — но и ничего другого тоже. Возможно, он даже не приукрашивал. — Оставь, — отмахнулся Сильвер. — Со своим детским очарованием попрощайся, а эта вот наигранная святость — или почему ты там до сих пор на меня не сорвался? — что бы это ни было, оно злит. Очень. — Это была вежливость, сэр Сильвер, — пожал плечами Мартериар. И не стал ничего добавлять к сказанному — даже не предложил ему тоже на досуге тоже ознакомиться. По тому, как Сильвер скривил лицо, Кайра поняла: именно он был тем самым более опытным рыцарем, с которым Мартериар столкнулся во время поисков поджигателя прошлой ночью. И, словно в подтверждение догадки, он произнес, глядя Кайре прямо в глаза: — Брать его с собой — ошибка. Он бесполезен. И, высоко подняв голову, вновь глянул на Мартериара. Тот пожал плечами. Кайра почувствовала, как сэр Сильвер стремительно теряет едва приобретенный в ее глазах авторитет. К тому моменту, как они пересекли черту городских ворот, она благодарила вчерашнюю себя за импульсивное решение позвать с собой в путь Мартериара. Мысль остаться с Сильвером один на один пугала — слишком громкий, слишком резкий, слишком… Кайра обняла себя за плечи. Этим утром она пообещала себе, что, выступив в дорогу как настоящая жрица Безликого, отныне и действовать будет так, но сэр Сильвер, рыцарь ордена, подчиняющегося жрецам церкви, в которой служила Кайра — а, стало быть, на ближайшие дни лично ее подчиненный, — слишком сильно пугал. Такому не посмотреть в глаза, с таким не поговорить между делом, такому даже не приказать — ослушается, глазом не моргнув, а вдруг еще и назло что-нибудь учинит? Нет, такого только просить — не по дружески, но действительно полагаясь лишь на его милость. Кайра втянула голову в плечи. И, подумав, придержала поводья лошади так, чтобы немного отстать от Сильвера и оказаться рядом с Мартериаром. Тот глянул на нее вполне дружелюбно, и Кайра вновь позволила себе слабину: улыбнулась украдкой, пусть и всего на пару мгновений, на всякий случай проверив, что Сильвер на них не смотрит. С такого сталось бы донести на самые мелочи, она нутром чуяла. — Что между вами произошло? — Поджигатель был магом, сильно сопротивлялся при поимке. Мы почти его загнали, но он сбежал, когда чары ударили в мой щит, и… я его выронил. Это из-за руки, я… не могу теперь правильно его удерживать. И продемонстрировал туго перебинтованную до самого локтя левую руку с очевидным отсутствием мизинца. Кайра сочувственно покачала головой. Когда он явился в храм два месяца назад, на руке тоже были бинты, грязные и окровавленные — и сейчас подумалось вдруг, что у ран было достаточно времени затянуться. — Болит? Мартериар отрицательно качнул головой и перехватил поводья. — Тогда зачем бинты? Размотай, я посмотрю. — Не надо тебе это видеть, — отозвался он. — Ничего особенного. Неприятно выглядит, вот и все. Кайра потупилась. Еще год назад, когда она не отягощена была жреческими обетами, а Мартериар еще виделся ей нескладным отроком, с которым было так легко говорить обо всем на свете, она бы настояла, она бы потребовала снять бинты и показать раны. Пусть она не целительница, но тоже кое-что понимала — но не теперь. Конечно, дело было в недопустимости личной тревоги за кого бы то ни было, а точно не в том, что с Мартериаром теперь невозможно было спорить. Он казался до того повзрослевшим, что совсем другим, серьезным и опытным, попросту незнакомым — и вместе с тем до того симпатичным, что Кайра совершенно глупо смущалась. — Он бесполезен, — повторил, не оборачиваясь, Сильвер. Мартериар отвел глаза, Кайра выпрямила спину и скрестила на груди руки. — О, к слову: если я вдруг нечаянно перегну палку и неосторожным словом задену нашего хрупкого спутника, дайте знать… младшая жрица Безликого Заступника. Ее титул в его устах прозвучал почти издевательством. Кайра напряглась было — хотелось его одернуть, очень хотелось, но все еще было страшно — но тут наконец заговорил Мартериар. — Вам и гранит хрупкий, сэр Сильвер, — доброжелательно отозвался он. — Теперь понимаю, почему себя вы в руках не держите. Теперь обернулся Сильвер. — Тебе, юнец, закрыть бы рот, а то кто знает, что случится. Терпеть не могу ребят вроде тебя — только от наставничьей куртки отцепились, а уже позволяют себе всякое! Мартериар склонил голову и угрюмо замолчал — очевидно, упоминание наставника напрочь отбило охоту продолжать разговор. — Это что… человек? — Кайра совершенно не по-жречески вытаращилась на разминувшуюся с ними повозку, привстала в седле, оглянулась. Оба рыцаря тоже проводили взглядом лениво плетущуюся по дороге запряженную гнедым конем телегу с сеном, на котором лежал, покусывая соломинку и крепко держа в руках поводья, белобрысый мальчишка. У него действительно оказались совершенно удивительные короткие округлые ушки, почти скрытые нечесаными прядями. Пару мгновений спустя он тоже осознал встречу с доселе невиданным, перевернулся в сене, бросил поводья, сел, во все глаза уставился на эльфов, даже присвистнул. — Человеческий ребенок, — подтвердил Сильвер. — Нам придется остановиться в паре селений, где их, людей, много. Гляди, гляди, как вытаращился, сейчас в канаву съедет! Мартериар перехватил взгляд Кайры и отрицательно покачал головой. — Эльфы у него дома и без нас есть, видал уже. А вот к церковным знакам, наверно, не привык. Эта мысль Кайру надолго озадачила. Конечно, когда-то она людей видела, даже дважды, сначала в городе, когда гуляла с приставленной присматривать за ней дамой, а потом на одном из устроенных ее отцом светских вечеров, но это было так давно… — Они почти как мы, — заверил ее Мартериар. — Почти? — насторожилась Кайра. — Почти, — хохотнул Сильвер. Кайра не стала уточнять, что скрывается за этим загадочным «почти», и поэтому открывшееся позже вечером различие ее даже напугало. Поселение выглядело потрепанным и она собиралась было спросить, не случилось ли здесь чего, но никто из ее спутников, казалось, не разделял ее тревоги. Покосившиеся заборы — крепкие, но поросшие вьюнками, — мрачноватые деревянные дома, неровные дороги, неопрятные почти беспризорные дети, люди в грубых рабочих одеждах, изредка попадающиеся эльфы. Последние даже признавала иногда в них церковных посланников и приветствовали, отвечал им Сильвер, потому что Кайра беспорядочно вертела головой по сторонам и подмечала все больше спокойных лиц. Здесь действительно ничего не случилось. «Пришлось сделать крюк, и теперь мы слишком близко к границе», — тихо пояснил Мартериар. — «Здесь всегда так». — Не храм и даже не знатный дом, но придется мириться, госпожа младшая жрица, — ухмыльнулся Сильвер, жестом указывая на грубо выглядящее здание, секунду спустя Кайра опознала в нем постоялый двор с трактиром на первом этаже. «Бездонная кружка», — прочитала она на огромной яркой вывеске и невольно оценила простоту, с которой хозяин этого места обращался со словами. Подумать только! Кружка у него бездонная! Всего в дне пути отсюда, в столице, жрецы и ученые ломают головы, пытаясь истолковать Бездну, из которой пришли Заступники, а у этого парня… просто бездонная кружка, вот и все. Внутри было дымно и душно, не то из-за плохо сложенного камина в углу, не то еще из-за чего, и Кайра, едва переступив порог, прижала к лицу широкие вышитые серебряными нитями рукава рубахи, так похожие на рукава жреческой робы — а секунду спустя зашарила по карманам штанов и жилета в безуспешных поисках платочка, чтобы промокнуть слезы, выступившие на раздраженных внезапным ярким светом множества свечей глазах. В поздний час посетителей оказалось немного, но сейчас Кайра предпочла бы вместе со своими спутниками оказаться в толпе, потому что к ним обратились все до единого взгляды собравшейся у камина компании. Когда-то давно, еще дома, наставница по этикету рассказывала маленькой Кайре о бандитах с лесных дорог, неопрятных, грубых, без манер — и сейчас Кайра увидела в этих людях отражение былых страхов. Конечно, наставница по этикету тогда еще говорила, что Кайру они, конечно же, ни за что не тронут, потому что у дома есть призванные защищать ее солдаты, и сейчас Кайра в растерянности тронула за плечо Сильвера — он, вроде как, больше в людях понимал. Тот обернулся, проследил за ее взглядом, и беспечно пожал плечами: — Что такое, младшая жрица? Не нравятся? Кайра отрицательно помотала головой. — Познакомьтесь с ними поближе! — ухмыльнулся он. — Вы будете просто очарованы их манерами и жизненным опытом. Мартериар был совершенно уверен, что Кайра шутку пусть и не оценила, но поняла, и теперь держится где-то рядом, пока Сильвер пытается объяснить ситуацию и хрупкую душевную организацию жрицы хозяину заведения, чтобы ей подобрали комнату подальше от хоть сколь-нибудь сомнительных личностей — и тут раздалось звонкое: — Я тоже хочу с вами! Сильвер и Мартериар, не сговариваясь, оглянулись на дальний угол — Кайра в ее почти сияющих светлых одеждах прислонилась к поддерживающей потолок колонне рядом с огромного роста сгорбившимся над столом человеком. Великан распрямился, его товарищи прекратили разговоры и тоже во все глаза уставились на эльфийку. Повисла неуютная пауза. — Вы во что-то играете? — бойко уточнила Кайра. — Ой, как много карточек! Сильвер выругался сквозь зубы, раздраженно выхватил у хозяина ключ, ощутимо толкнул Мартериара в плечо, мол, не пошел бы ты разобрался, — а потом, не оборачиваясь, зашагал наверх. Мол, хватит с него. Мартериар в нерешительности замер на месте. Устав не позволял не только указывать жрицам, но даже публично делать замечания — только один на один мягко намекать, что жречество, возможно, неправо, но обвиняющий не уверен, даже если уверен. А Кайра уже примостилась на скамью среди сомнительной компании — едва те поняли, что она не шутит, тут же потеснились, организовав ей место точнехонько между очевидно главным здесь великаном и замотанным в черные тряпки его помощником, набор карт, подозрительную кружку — и перспективу минуту спустя быть требовательно обнятой за талию огромной ручищей. Но Кайра, очевидно, не осознав этого, совершенно искренне улыбалась в ответ на их широкие ухмылки. Мартериар не мог указывать жрице — но вполне мог одернуть подругу ради ее же блага, правильно? Его у стола встретили недружелюбными взглядами из-под хмурых бровей. — Перестань, — шепнул он, наклонившись к аккуратному острому уху и стараясь не обращать внимания на повисшую над столом мертвую тишину. — Ты подвергаешь себя риску. Огромному риску, Кайра. Она замерла. — Что ж, — великан схватил его за перебинтованное левое предплечье. Мартериар вздрогнул, великан ухмыльнулся. — Наверняка за этим ты здесь, верно? Чтоб девчонка не наделала глупостей — например, не лишилась чудесного вечера в нашем обществе, верно, парни? Ответом стал одобрительный гомон, Мартериар грубо рванул предплечье из цепкой хватки, Кайра обернулась и с ослепительной улыбкой заверила, что все в порядке. — Хотя бы ничего не пей и сядь подальше. Уступка — потому что ничего сделать он, очевидно, не сможет. — Зачем? — вмешался помощник главаря. — Мы ей место подобрали самое… хе. Теплое. Ты понял. Замерзла, крошка? И властно положил замотанную черной тканью ладонь на плечо белого жилета Кайры. В легком, но требовательном поглаживании повел пальцами. Мартериар вдруг ощутил вполне отчетливое желание схватить его за эту самую руку и, пожалуй, ненароком сломать пару костей, но сама Кайра такой жест великодушно проигнорировала. — Настоятельно советую вам, господа, убрать руки от младшей жрицы Безликого Заступника, — вместо этого произнес он в полный голос, пытаясь придать словам хоть какой-то вес, но его никто, кроме Кайры, пожалуй, не услышал. — Иди к Сильверу, — беспечно отозвалась она. — И скажи ему, что он был прав — они неплохие. «Они улыбаются, потому что в планах у них скрасить себе вечер не только вином и картами», — хотел было сказать Мартериар, но не сказал. Ему действительно хотелось думать, что он ошибается, а бандитского вида компания только выглядит распутными пьяницами, да и то и дело скользящие по Кайре липкие взгляды ему просто кажутся. Он надеялся на собственную предвзятость, но не мог позволить какой-то глупой надежде усыпить его бдительность. И вместе с тем он не мог пренебречь приказом. Послушно отступил назад и устроился у окна через несколько столов от компании — Кайра, конечно, велела ему уйти отсюда совсем, но он не мог оставить ее одну, не сейчас. Да чтоб Бездна взяла эти ее проклятые обеты! Не будь она жрицей, он бы… И разочарованно вздохнул. Даже не будь Кайра жрицей, он все равно едва ли смог бы что-нибудь изменить — не уводить же ее, в самом деле, силой? Нет, никогда. Мартериар с отвращением смотрел, как Кайра подносит к губам кружку, чуть морщится от резкого запаха, но под направленными на нее взглядами и под задорные возгласы все же делает несколько глотков. Он бы на ее месте — ни за что, потому что однажды уже пробовал, и с тех пор в подобных людских тавернах отдает предпочтение простой воде. Потому что эльфийские трактиры, даже самые пропащие, а их еще поискать, все-таки хотя бы пытаются подавать что-то съедобное. В трактир вошло еще несколько человек, должно быть, местных земледельцев, рассредоточились, обратно в залу незаметно спустился Сильвер. Глянул на подозрительную компанию, на Кайру, на нервно стучащего пальцами по столешнице Мартериара — и снисходительно хлопнул его по плечу. — Расслабься. Ее решение, не наше — отвечать, если что выйдет, тоже ей, так что… И пожал плечами. Мол, нечего с ней носиться, обжигаться на собственной глупости иногда полезно. Мартериар грубо сбросил чужую руку — слишком уж высокая цена за простую наивность. Сильвер глянул на него свысока, будто говоря: «если так тревожишься, поди да забери ее оттуда». — Нет, господа, хватит, — вяло отнекивалась Кайра от вновь протянутой к самому ее лицу кружки, пытаясь вежливо убрать легшую на бедро огромную руку. — Не стоит, право… Не хочу! Уберите! Не то о кружке, не то о руке. Подскочила, перешагнула через скамью, ударила по вцепившимся в полу жилета цепким пальцам. Те отдернулись, очевидно, в порядке игры: ненадолго выпустить, чтобы жертва противилась, когда снова станут ловить, так веселее. — Ну же, крошка, ты куда? Здесь же так холодно, давай обниму! К ужасу Кайры, отступившей еще назад и наткнувшейся спиной на колонну, люди поднялись со скамей вслед за ней — и вдруг снова до дрожи в коленях напомнили ей страшных разбойников из детской истории. Грубые лица, жуткие ухмылки, тянущиеся к ней растопыренные руки! Кайра вскрикнула, когда за локоть ее с силой рванули в сторону от колонны и назад, за чужое плечо — к счастью, Мартериар. Кайра в ужасе вцепилась ему в ладонь. — Именем Безликого Заступника, я… приказываю вам прекратить! Ее испуганный возглас ни на что не повлиял. — Ни шагу к ней! — предупредил Мартериар. В толпе только засмеялись. — Хороша жрица, — протянул главарь. — Как по кабакам таскаться, так она первая, а как поближе познакомиться, так не тронь? Дай-ка ее сюда, парень, тогда поди оба целы останетесь. Мартериар почувствовал, как слабеет хватка Кайры на его забинтованном запястье. — Забери меня отсюда, — вяло пробормотала она, прижимая свободную руку ко лбу. — Эта штука… мне нехорошо. Слева сверкнул блик и воцарилась тишина — Сильвер без церемоний приставил острие меча к горлу великана и, не спуская с него холодного взгляда полных яда глаз, медленно, раздельно проговорил: — Если сейчас же ты и твоя шайка до единого ублюдка не уберетесь отсюда ко всем псам Бездны, оставшиеся в живых будут оттирать с пола кровь до тех пор, пока с их собственных рук не польется новая. Мартериар восхищенно распахнул глаза — почему его не приняли во внимание, а перед Сильвером едва не затрепетали? Возможно, дело было в мече, но он так испугался за Кайру, что на секунду совершенно забыл, что и сам вооружен. Открыл было рот, чтобы тоже вставить пару слов — и в ту же секунду Кайра с глухим вздохом совсем разжала пальцы. Он перехватил ее у самого пола — с бледным до серости лицом и полуоткрытыми закатившимися глазами. Обморок. Что за пойло они ей подсунули? — Мартериар? — обратился Сильвер, не отрывая глаз от замершего перед острием меча великана. — Будь так любезен устроить жрицу отдыхать в комнатах наверху. Мне надо по душам поговорить с некоторыми личностями… боюсь, если леди жрица вдруг очнется, она может не оценить содержание беседы, а некоторые вещи и тебе рановато. Мартериар поднял Кайру на руки и с непонимающим прищуром воззрился на Сильвера. — Говорю, пошел вон, — раздельно процедил он. Дважды повторять было не надо. Найти отведенные посланцам церкви комнаты было делом нехитрым, ибо больше никто не стал бы оставлять у распахнутых дверей щит с выгравированным на нем знаком Безликого Заступника, и уже вскоре Мартериар расположил Кайру в дальней комнатке на простой, но прочной кровати. Распахнул окно, щедро плеснул ей в лицо водой из фляжки и, наскоро порывшись в поясной сумке, вытащил щепотку от нечего делать собранных прошлой ночью пахучих трав, растер их в руках, поднес жрице к носу. Она поморщилась, нахмурилась, но глаза приоткрыла, даже голову приподняла — и тут же отвела взгляд и откинулась обратно на подушки. — Сильвер пошутил, да? — вяло уточнила она, когда Мартериар осторожно вложил ей в руку фляжку и помог приподнять голову. — Я… прошу прощения, жрица, — тихо произнес он, когда она отпила из фляги несколько глотков, а лицо ее постепенно стало возвращаться к своему обычному цвету. Просил прощения не столько за то, что позволил ей примкнуть не к той компании, сколько за то, что действительно оказался бесполезен. Если бы не Сильвер, кто знает, чем бы все обернулось и что он стал бы делать, оказавшись с бессознательной жрицей на руках перед такой компанией. Кайра скользнула по его лицу внимательным задумчивым взглядом. — И ты меня прости, — тихо отозвалась она, не по уставу, но и не назвав собеседника по имени. — Я постараюсь… не доставлять больше проблем.***
Мартериар никогда не страдал от слишком чувствительной гордости, поэтому в борьбе против любопытства продержался всего несколько минут. Ровно столько он просидел молча, пока Сильвер расстегивал заляпанные кровью наручи и снимал перчатки. Даже на вопрос о том, все ли в порядке с Кайрой там, в соседней комнате, Мартериар лишь кивнул, а потом все же не выдержал: — Что вы с ними сделали? В вопросе звучало невысказанное «научите меня». — Вырастешь — расскажу, — ухмыльнулся Сильвер, а потом в совершенно возмутительной манере кончиками пальцев щелкнул Мартериара по носу. Тот от возмущения даже сказать ничего не смог, и уж тем более не способствовало обретению способностей внятной речи небрежное потрепывание по волосам. Такое фамильярное обращение было в ходу с оруженосцами, да и то не со всеми, только с совсем детьми, только с теми, у кого не было знатной родни, только с теми, кто выглядел совсем бесполезным… ах, да. — Так иногда получается, когда ты взрослый, опытный и умеешь решать проблемы, — изрек, наконец, Сильвер. — И не пытайся мне шеврон показывать. Вообще все это, то, что смотритель тебя в рыцари принял, а не домой отправил, просто ошибка. Строго говоря, Мартериар знал, что Сильвер сознательно его дразнит. И знал, что лучшее — поддразнить его в ответ, да побольнее, да чтобы он не смел больше вообще рта открывать, — но, к сожалению, Мартериар так не умел, ценил чужое душевное равновесие и совершенно искренне считал, что на этот раз Сильвер, выходит, прав. Не удержать щита, не защитить жрицу, даже бандитов на место не поставить — и зачем он тогда вообще нужен? К ночи — будь проклят Сильвер, решивший, что им будет неплохо в одной комнате, а за еще одну переплачивать нечего! — Мартериар изрядно подрастерял в заботе о чужом спокойствии, потому что замечания с Сильвера сыпались по поводу и без, и деться от них было некуда. Он даже прогуляться выходил, чтобы не отвечать и не слушать, и проторчал на крыльце в темноте до тех пор, пока окончательно не замерзла незабинтованная рука, а непогода не разгулялась совсем. Им повезло, что буря не застала в дороге; в небе сгустились огромные клочья черных туч, в которых иногда посверкивало, вдали предостерегающе низко рокотало, ветер разошелся и теперь гнал по дорогам песок, пыль, камешки, веточки, опавшую хвою, какую-то незадачливую мелкую лесную птицу. Та с большими усилиями прибилась к каком-то дому и забилась под крыльцо. Мартериар слышал, как в домах подрагивают стекла и хлопают ставни, слышал, как скрипят под ветром калитки, как надрывно стонут, качаясь, флюгеры на крышах, слышал, как где-то под сквозняком хлопают двери. Громыхнуло еще раз, совсем близко, тяжелая волна грома прокатилась прямо над крышами, и Мартериар, решив не искушать судьбу, вернулся на постоялый двор. Стоило ему перешагнуть порог, как ливень хлынул одним тяжелым непрекращающимся потоком, прибивая к земле растения и вместе с ветром сгибая древесные ветви. Мартериар привык, что такие дожди быстро заканчиваются, но, простояв у окна минуту, две, десять, четверть часа, вынужден был признать, что эта буря, кажется, на всю ночь. Дождь чуть унялся, зато с новой силой взвыл ветер и в соседний холм впилась молния, на мгновение ослепив вспышкой, и грянул гром, от которого стекла в окнах вздрогнули до звона. На лестнице он прикидывал, в каком состоянии завтра будут дороги — хорошо бы обойтись без лишних петель в пути, но если дороги размоет в непроходимую грязь, им придется вывернуть на главный такт и потерять еще день — и поэтому не сразу заметил, что у дверей их с Сильвером комнаты кто-то нерешительно топчется, то заглядывая в оставленную неплотно закрытой дверь, то, наоборот, отходя к противоположной стене. — Да прибудет с вами Светлая, могу ли я вам по… Кайра? Она очевидно вздрогнула, но, разглядев Мартериара в темноте, прижала руку к сердцу и помотала головой, отгоняя секундный страх. — Вот ты где, — пробормотала она, рассеянно глядя под ноги. Мартериар напрягся — темнота не позволяла хорошо рассмотреть ее лица, но голос настораживал. Она плачет? — Сильвер уже спит, да и едва ли он… поймет меня. Ты, наверно, тоже не поймешь, но… ах! Грянуло над крышей, показалось, точно гром прокатился внутри коридора, молния ударила где-то неподалеку слепящей вспышкой, Мартериар зажмурился и заморгал, на глазах выступили слезы. Не стоило смотреть прямо на вспышку в окне. — Но? — осторожно напомнил он, отрывая Кайру от созерцания сцепленных перед собой ладоней. — Но ты, мне кажется, не будешь… смеяться. Ты же не будешь? Пообещай, что не будешь! — Никогда, миледи, — серьезно откликнулся Мартериар. Кайра медленно выдохнула и перевела взгляд на бьющие в узкое окно струи воды. Поежилась от сквозняка, обняла себя за плечи и что-то неразборчиво пробормотала себе под нос — в шуме бури снаружи, стука дождя в стекло, воя ветра и скрипа деревьев даже острый эльфийских слух не смог разобрать слов. — Прошу прощения? — потупился Мартериар. Кайра закрыла лицо руками. — Посиди со мной, — шепотом попросила она. Все еще очень тихо, но уже различимо, пусть в первый миг Мартериар и решил, что слух снова его подводит. — Там гроза, и сверкает, и грохочет, и здесь слышно-слышно, не как в храме, не как дома. Дома тоже было страшно, но я всегда могла позвать наставницу, она жила в соседних комнатах, и она всегда оставалась со мной, и читала мне, и держала меня за руку, а сейчас… И беспомощно развела руками. — Я не пытаюсь сказать, что ты похож на мою наставницу, — досадливо поморщилась Кайра. — Нет, нет, вы очень разные, и я знаю, что ты — не она, но леди Фельция очень добрая, и я всегда ей доверяла, а еще я доверяю тебе, а Сильвер? Он смеяться будет, а потом все равно откажется, а ты если откажешь, то хотя бы не смеешься, я конечно могу никого не просить, но там сверкает и грохочет, и снова сверкает, и снова грохочет. Выдохнула, помолчала секунду — героически долго после энергичного монолога сбитым шепотом! — и тихо повторила: — Ты посидишь со мной? Я знаю, что устав запрещает, но… — Я никому не скажу, — понимающе кивнул Мартериар. — Спасибо! — просияла Кайра. И тут же снова съежилась от очередного раската грома. Кайра устроилась на кровати и тут же закуталась в одеяло прямо поверх походной одежды, в комнате действительно было холодно, потому что неплотно примыкающие друг к другу рамы никак не избавляли от пробирающего до костей сквозняка. Мартериар развернул стоящее возле кровати потрепанное кресло — и под внимательным взглядом Кайры уже собирался спросить, что же делает не так, когда: — Если Сильвер проснется и поймет, что тебя нет, он… — Он решит, что я до сих пор на него обижен и в знак протеста предпочел шататься по улице. Помолчали, потому что оба догадывались, что Сильвера такая версия вполне устроит, он не будет ни искать Мартериара, ни интересоваться наутро, где он был. Подумаешь, нет и нет, у них вон еще много чего нет, и ничего. — Леди Фельция обычно рассказывала мне что-нибудь, — протянула Кайра, когда гром грянул снова, а молчание стало совсем неловким. — Но ты не обязан меня развлекать, я… можно взять тебя за руку? Если ты не против! — Я не против, — успокоил ее Мартериар, и прежде, чем успел протянуть ей правую руку, она сама вцепилась в лежащую на подлокотнике забинтованную левую. Мартериар пожал плечами и не стал отбирать, рассудив, что лишний слой бинтов играет на руку им обоим, и лишняя преграда между касанием кожа к коже, даже если это, прости Заступница, просто руки, тоже по-своему хороша и одобряется уставом. — Когда я был ребенком, я боялся грозы, — вдруг начал Мартериар против собственных ожиданий. Остановился, моргнул — он не планировал этого говорить! — но Кайра уже устремила на него выжидающий взгляд, и это действительно было лучше ее испуганно зажмуренных век, а любопытство в любом случае было лучше страха… да и чувство гордости у Мартериара никогда не было слишком ранимым. — Правда? — подтолкнула Кайра. — Да, — кивнул Мартериар. — Я прочитал в какой-то книге, что молнии — это искры, высекаемые оружием сражающихся великанов… и нет, меня не пугал возможный пожар, но если я видел молнию, я сразу думал, что эти самые великаны топчутся где-то рядом. Наступят и не заметят. Кайра хихикнула — больше чтобы показать интерес, чем искренне. — А что потом? — Как-то буря застала нас с отцом в порту, где он пытался обучить меня судоходству, увы, безрезультатно. Он заметил, что я боюсь… и, как по-настоящему любящий родитель, выставил на улицу и запер дверь. Глаза Кайры недоверчиво округлились. — Все не так плохо, я достаточно сообразителен, — замахал Мартериар свободной рукой. — Я знал, что портовый город большой и разрушения будет видно заранее, и поэтому полез на маяк, чтобы с крыши посмотреть, не наступили ли великаны на чей-то дом или еще что-нибудь, но нет, даже такой большой город остался невредимым, хотя из-за дождя и было плохо видно. Я тогда решил, что эти великаны очень аккуратные, и за родительское поместье в грозу можно не тревожиться. Кайра пожала плечами, будто взвешивая все за и против такого вывода, и наконец изрекла: — И все-таки отец поступил с тобой жестоко. — Я тоже. Он думал позвать меня обратно через четверть часа, но к тому времени я сбежал и уже наверно карабкался на маяк, так что он не смог меня найти и поднял на ноги стражу, им самим пришлось пробегать под дождем и ветром всю ночь, потому что после маяка я отправился бродить по улицам и проверять, действительно ли нет разрушенных домов или я просто не заметил. — Отец понял ошибку? — Он был в ярости, когда утром я нашелся целый, невредимый и даже довольный. Настолько довольный, что по возвращении домой похвастался матери… и она перестала отпускать меня с отцом в порт, вот и все. Кайра, несколько расслабившаяся после нелепой истории и переставшая вздрагивать, когда порыв ветра особенно остервенело бросал в окно дождевые струи, переплела пальцы с пальцами Мартериара — казалось, ее ничуть не смущал слой бинтов и отсутствие мизинца. — А ты? — осторожно полюбопытствовал он. — Со мной все намного проще, — потупилась Кайра и бессознательно провела большим пальцем по запястью Мартериара. — Я ее боюсь, потому что она страшная, вот и все. Я стараюсь никому лишний раз не говорить, но, — грустный смешок, — не всегда получается. — Ты можешь рассказывать мне что угодно, — заверил ее Мартериар. Потупился, ответ глаза и сбито закончил: — Потому что я, разумеется, не стану лишний раз болтать, вот и все, церковные секреты и прочее… — И прочее, — тихо повторила Кайра. Помолчали, старательно изображая неведомо перед кем строго уставные отношения — и в конце концов рассмеялись сами над собой. Мартериар рассказал ещё пару безобидных историй — Кайра слушала, прикрыв глаза, и постепенно реагировала на них и непогоду за окном все меньше, вопросы задавала все короче и тише и почти не слушала ответы. Почти уснула, расслабленно утонув в одеяле — но вздрогнула и распахнула глаза, когда порыв ветра хорошенько встряхнул стекла в окнах и застучал дрожащими ставнями. Мартериар тут же преувеличенно жизнерадостно принялся описывать пересекающий бурную речку мост, через который лежала малоизвестная орденская тропа, окружающий его живописный овражек и красивую лестницу по его склону. Кайра чуть успокоилась и снова прикрыла глаза… не переставая рассеянно водить пальцами по предоставленной в ее пользование левой руке Мартериара. Подцепила почти распустившийся узелок и медленно, слой за слоем стала снимать бинт. Растерявшийся Мартериар уже был готов осторожно потянуть руку назад, когда Кайра в полудрёме пробормотала: — У тебя… красивые руки. Это даже под шрамами видно. Не бинтуй, если не болит. Глядишь, и с оружием будет удобнее. И уснула, прижавшись щекой к его ладони и чему-то улыбаясь. Мартериар закрыл лицо свободной рукой и порадовался, что здесь нет Сильвера, чтобы поддеть его насчет в смущении заалевших кончиков ушей. Он провел еще несколько минут, пытаясь освободить руку, не потревожив при этом Кайру — и когда ему наконец это удалось, и он вернул в полную собственность не только ладонь и четыре пальца, но и снятый с них бинт, он еще раз придирчиво осмотрел шрамы, уродливые, неровные, все еще багровые. Покачал головой — толку-то было от его по-эльфийски ускоренного заживления ран по сравнению с людьми, если колдовством оставленные рубцы, должно быть, не побледнеют никогда? — и сунул бинты в карман. Осторожно отодвинул кресло на место, на всякий случай проверил окно, чтобы вдруг не распахнулось под порывом ветра, тихо вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Постоял в коридоре, слушая, как надрывается за окном буря, и по-прежнему рассматривая собственную изуродованную руку — действительно не болела, разве что двигалась заторможено, не так точно, как должна была, и, как Мартериар уже успел выяснить раньше, просто отказывала, стоило напрячь ее сильнее неведомого ему предела. Он не помнил, что ему снилось той ночью, но помнил, что впервые после своего возвращения в Нэртельвей не видел, как каблуком сапога ему ломают пальцы, как бьют молотом по запястью, как вспарывают руку магией раскаленными иглами, как через локоть пропускают молнию — и впервые после возвращения в Нэртельвей не видел, какими глазами наблюдал пытку его наставник, сам уже весь израненный, но до сих пор не произнесший ни слова. Мартериар был причиной, почему он все-таки заговорил тогда, единственным рычагом давления, единственным, чьи увечья и боль что-то значили для Ангихоригена. Мартериар любил наставника так, как не любил, наверно, собственных слишком отстраненных родителей, но все же был рад, когда тот не приснился. Если уж на то пошло, у них было много общих воспоминаний — и все, как на подбор, куда радостнее таких снов. Утро, правда, все равно не задалось — Сильвер не поленился встать до рассвета и в качестве дружеской поддержки разбудить его вылитым на голову ведром дождевой воды. Мартериар едва ли мог что-то сделать в ответ, тем более что Сильвер, этот взрослый и серьезный, как он себя подавал, рыцарь веры, у которого нет времени на какие-то там странные детские глупости и который с утра до вечера занят чем-то невероятно важным, совершенно открыто хохотал в голос, стоя на пороге комнаты, опершись о косяк, рассматривая сонного дезориентированного Мартериара и утирая с глаз слезы веселья. Веселье у него, к слову, продолжалось долго, Мартериар успел найти и надеть сухую рубаху, распустить косу и даже почти просушить ленту и волосы, когда на то и дело снова раздающийся смех в комнату постучалась проснувшаяся Кайра. И все-такие кое-что в ответ за такую шалость Сильвер получил — добрую четверть часа наблюдал, как Мартериар и Кайра строго уставным тоном и выражениями беседуют о методах политических вмешательств смотрителя храма Безликого в последние годы, пока Кайра совершенно непринужденно, но медленно и вдумчиво плетет Мартериару косу взамен распущенной. Сильвер, в общем и целом, знал, что среди жречества такой вид досуга ничуть не порицается, иногда даже наоборот, а Мартериар жестом сослался на покалеченную руку, но еще Сильвер знал, что Мартериар далеко не еще одна жрица и Кайра точно это заметила, да и уже имел удовольствие наблюдать, что с собственной прической он справляется без проблем. Собственно, не справлялся бы — остриг бы еще по возвращении два месяца назад, а то ведь ходит красуется! Подумаешь, коса до пояса, хорош, столичный модник! У Сильвера вон тоже такая была, пока в бою не укоротили. Но даже на его придирчивый посторонний взгляд все оказалось очень учтиво и правильно, что, впрочем, не помешало ему несколько позже поймать Мартериара один на один и небрежно поинтересоваться, ссылку в какую часть страны он предпочтет, если — вдруг, кто знает, всякое может быть! — если ему совершенно случайно поставят в вину несколько серьезных нарушений устава, которые, может, имели место, а, может, и нет. Мартериар сухо ответил, что не имеет определенных географических пристрастий, а потому ничего посоветовать не может. Ответил — но надолго замолчал, до вечера избегал общих разговоров в пути и на Кайру пытался лишний раз не смотреть, что исправно получалось кроме случаев, когда она обращалась напрямую к нему, тоже уловив негласное изменение и используя совершенно уставные обращения и темы. Сильвер на них налюбоваться не мог — только гляньте, какие понятливые! Совершенно беспомощные и умеющие притворяться еще хуже, чем никак, но понятливые, любо-дорого поглядеть, как оба медленно вспоминают, что они, вообще-то, не на прогулке, и, вообще-то, совсем не подружки-сплетницы! И если Мартериар выглядел лишь слегка отрезвленным этим осознанием, то Кайра — совершенно подавленной.