Спасти

      — Нет, смотри. Вот так, просто сплетаешь один с другим. Не торопись.       Кайра еще раз сложила вместе цветы и, держа их покрепче, принялась внимательно переплетать длинные стебли.       На ее голове уже красовался венок из мелких полевых цветов, диких злаков и душистых листьев. Они с Мартериаром выбрались в поле к полудню, как раз когда солнце стало припекать почти по-летнему, а здешняя молодежь, и Лотмир вместе с ней, потекла нестройной толпой на главную площадь делать соломенное чучело — вечером должен был состояться праздник урожая. Кайра, поначалу действительно раздумывавшая, не вернуться ли на празднования ближе к сумеркам, теперь была совершенно покорена простором диких полей, их перебором трав, их ненавязчивой тишиной, их свободным ветром и редкими пролетающими или проскакивающими мимо насекомыми. Когда Мартериар водрузил ей на голову венок с поразительными синими цветами, она вновь задумалась, как же многого не было в ее жреческой келье.       А теперь они оба сидели в траве и Кайра под чутким руководством Мартериара училась плести венки.       — Если ты не закрепишь сейчас, все развалится, — подсказал он. — Смотри еще раз.       Кайра внимательно глядела на еще один венок в его руках, в этот раз он сплетал злаки с драконьим цветком, и больше заворожена была движениями его рук, чем смотрела за положением стеблей в плетении. Плел он главным образом правой рукой, лишь придерживая плетение покалеченной левой, и если у него получалось, наверняка должно было получиться и у нее, но, стоило попытаться повторить, как ее венок распустился на три витка назад и едва не рассыпался. Кайра вздохнула.       — Вплети мне их.       И протянула до этого лежащие рядом незабвенники, такие же синие, как и в ее венке.       — Знаешь, я вдруг поняла, что никогда тебе этого не говорила, — начала она, когда Мартериар разделил ее волосы на пряди и принялся за плетение. — Я собиралась сказать, и я даже сказала Патриции, но тебе не успела: это я должна была быть на ее месте. Это я должна была стать земным сосудом безликого Заступника, и он даже несколько раз заговаривал со мной, но каждый раз я так пугалась, что делала все, чтобы он выбрал кого-то другого. И он выбрал. Ее. А должен был меня.       Мартериар молчал, и на мгновение Кайра испугалась, что он и вовсе оставит ее слова без ответа — а ей они так нелегко дались! — когда вдруг поняла, что он наверняка просто придерживает зубами цветы.       — Я не рад тому, что случилось с Патрицией, — тихо и очень серьезно отозвался он полминуты спустя. — Никто не должен такое переживать, в том числе и ты. Но ничего изменить я не могу, и ты не можешь, и никто, я уверен, не может. Мне больно за Патрицию, но я рад, что Безликий не остановил свой выбор на тебе. Я не знаю, что со мной было бы, если бы на ее месте оказалась ты.       — Было бы как с Патрицией, — вдруг смутившись, пробормотала Кайра. — Ты бы рядом был и Велемора искал, все то же самое. И Патриция бы там тоже была, когда она тебя бросала?       — Конечно, и рядом, и Велемора, — подтвердил он. — Только смотреть, как угасает Патриция, и так было пыткой, а с тобой на ее месте я бы просто сошел с ума.       Наверно, тем же тоном ему в детстве мать рассказывала, что огонь горячий, а пчелы кусаются. Обыденные, в общем-то, вещи, о которых, тем не менее, приходится иногда напоминать.       — Не сошел бы, — помотала головой Кайра, и Мартериар, у которого от этого движения выскользнула из пальцев ее непослушная прядь, разочарованно цыкнул. — Знаешь почему? Потому что я б уговорила Безликого дать мне полчасика, чтобы набросать особый церковный указ, который бы запретил тебе с ума сходить.       — Превышаем полномочия, а, старшая жрица? Да и как бы ты меня проверила, если после этого все равно осталась бы…       — Я бы ведь не вечно была одержимой! Я же тебе говорю: ты был бы рядом и что-нибудь с этим сделал обязательно. Ты… недооцениваешь, сколько раз на самом деле спас меня от него.       — Чем же? Пришел досадить чем-нибудь, чем жрицам досаждать не положено? На общей молитве стоял у двери и преступно молча смотрел в потолок? Повздорил с Сильвером на глазах у половины твоих послушников?       — Да, — совсем потупилась Кайра. — Ты не представляешь, как часто этим тебе удавалось перетянуть меня от Безликого. И спорами вашими с Сильвером, и тем, что в глаза бросаешься, когда все молятся, а ты порой только так, для вида стоишь позади толпы, чтобы не объяснять свое отсутствие, и думаешь, что никто на тебя не смотрит. Мне с пьедестала проповедников хорошо видно было. Ты — последнее мирское, что я так и не смогла отринуть, чтобы стать понятной Заступникам. Все остальное: титул, имущество, мелкие радости, даже друзей и семью, отринуть получилось.       Есть много способов говорить о любви.       Мартериар молчал. Кайра знала, что цветов в зубах у него больше нет, но он по-прежнему без слов доплел косу, закрепил на конце лентой, поправил чуть выбившиеся из плетения стебли, потом венок на ее голове, словно не зная, куда деть руки. Так что Кайра так же молча откинулась назад, устраивая затылок у него на плече и чувствуя, как Мартериар осторожно обнимает ее в ответ, прижимаясь щекой к ее виску.       — Ты помнишь, когда я впервые попытался передать тебе письмо, то решил, что могу просто забросить его в келью из сада, и ошибся окном?       Кайра фыркнула. Конечно, много лет спустя вспоминать это было для нее намного забавнее, чем в тот вечер быть внезапно вызванной жрицей-наставницей. И пусть письмо было просто глупой запиской из пары фраз, за него тоже пришлось объясниться, потому что отринуть мирское — это и про глупые записки тоже. С тех пор Мартериар никогда не подписывал на посланиях ее имени, да и свое наловчился оставлять только намеком. С другой стороны, едва ли кто-то кроме него вообще втихую писал жречеству.       — Я видел… наверно, это все-таки сон. Я стоял в том же саду, у тех же окон, только на этот раз они были закрыты. Храм горел, и ты смотрела на меня из кельи, кричала, чтобы я сделал что-нибудь, но я не мог даже двигаться. Я видел в других окнах, как по храму мечется и ищет тебя Безликий, и я знал, что он поможет тебе, если найдет, но он не мог найти, потому что ты не хотела, чтобы он нашел. Это длилось… мне показалось, что очень долго.       — Сегодня ночью?       Мартериар покачал головой.       — Сегодня ночью и наяву загадок хватило.       Этой ночью они с Кайрой, которая почти до полуночи засиделась у деда Лотмира, слушая рассказы про войну с троллями, перебрались в другую комнату на первом этаже — она была просторнее, имела более высокие потолки и две кровати. Ивариас на них неодобрительно поглядывал, пока рылся в поисках ключа по карманам, но в конце концов уступил уверениям Кайры, что им не нужна просто еще одна отдельная комната для ее спутника. Мартериар очень скоро стал подозревать, что упрямый трактирщик ключ искал так долго, потому что комната эта была единственная в своем роде — второй такой, наверно, не найти было ни в этом трактире, ни в том, что стоял на въезде в Шатааль, да и в соседних поселениях тоже. Что там! Едва ли сам Нэртельвей мог похвастаться такой изобретательностью! Кровати в этой комнате были не то прибиты, не то колдовством прикреплены к полу. Намертво. Об этом Мартериар с Кайрой узнали сразу, как попытались их сдвинуть вместе.       — Неужели он думает, что кто-то всерьез попытается унести кровать? — пожала плечами Кайра. — Но шутки в сторону. Мне сегодня одной было тревожно, но я не решилась тебя разбудить. Знала бы, что кошмар, разбудила бы.       — Не сегодня, — отозвался Мартериар. — Помнишь, ты спросила, как Ховард вернул меня? Я не знаю, сколько часов или дней его подпольщики потратили на ритуал, прежде чем я открыл глаза, но все то время, пока он длился, я видел этот… сон. Мне не нравится, сколько у него общего с тем, что ты сказала.       — А что сказал об этом Ховард?       — Мне было не до того, чтобы сны ему рассказывать. Я не понимал, где я и где вы, и не слишком много помнил из того, что случилось за последнее время, но не поверил, когда мне сказали, что я умер. Я был абсолютно уверен, что посмертие — слишком громоздкое место, чтобы поместиться во флигеле заброшенного поместья, в котором решила обосноваться толпа сомнительных колдунов средней руки.       — У них были доказательства?       Мартериар поморщился.       — Сожжение в один момент вспять не обратить, так что собственное отражение меня очень хорошо убедило. После этого я был готов их слушать, даром что первую неделю мне почти ничего не рассказывали, даже если я спрашивал.       — Вопросов, наверно, было…       — Не так много, — возразил Мартериар. — Едва ли много кто имеет схожий опыт, но, мне кажется, после возвращения первое время все не вполне соображают. Мне надо было спросить Ховарда и как такое возможно, и зачем он это делает, и какой ценой был совершен ритуал, и в скольки странах за такое казнят и возвращенного, и исполнителей, но меня больше волновало, что я не могу вспомнить, как именно умер. Я помню, что меня подстрелили, но едва ли это…       — Тебя убила Патриция.       Мартериар замер.       — Патриция? — переспросил он тихо. — Когда Ховард мне это сказал, я…       — Потому что ты ее попросил, — выпалила Кайра. — Сначала Сильвера, но у него рука не поднялась.       Мартериар умолк. По-прежнему гулял над полем ветер, шелестела трава, долетали до них птичьи перепевки и доносимые ветром голоса из деревни, и словно бы ничего не изменилось, но Кайра чувствовала, что молчание это совсем другое. Не то умиротворенно спокойное, что несколько минут назад.       — Пожалуй, я больше не хочу тебя спрашивать, как именно это случилось, — вздохнул он наконец.       — А я не слишком хочу вспоминать. Даже при свете дня это… знаешь что? В Бездну! Иди сюда и забудь про Нэртельвей и Велемора с его мертвецами. Все в прошлом.       Кайра высвободилась из его рук и, чуть отодвинувшись, повалилась в высокую траву, раскинув руки в стороны и подставляя лицо солнцу. Мартериар остался сидеть. Поманила его пальцем.       — Последний вопрос?       Кайра кивнула.       — Кто это сделал?       И, дотянувшись, кончиками пальцев провел по бледному шраму на ее щеке.       — Это от перчатки Велемора, — Кайра взглянула ему прямо в глаза. — Я была уверена, что город все равно падет, так что открыла ему ворота, когда он пришел. И не стала мешать, когда он стал колдовать, все равно не могла. И рыцарей своих его встречать не отправила, из них кто пришел, тот пришел. Главное, что я пришла. Вина ему вынесла.       Мартериар заметно встревожился.       — Мне сказали, что навстречу некроманту вышла Светлая в земном облике последней Смотрительницы.       Кайра невинно пожала плечами.       — Почти так. Я же боюсь Заступников, помнишь? Так что я кое-что нарисовала на лице. Может быть, не слишком хорошо — да и Велемор понял, что я ему подала не только вино, немного раньше, чем яд подействовал.       Мартериар с облегчением выдохнул, прикрыл глаза и покачал головой.       — Я люблю тебя, знаешь?       Кайра закрыла лицо руками, пряча алеющие щеки и наверняка глуповатую счастливую улыбку.       Мартериар лег рядом, и теперь высокие стебли травы и редких цветов словно дотянулись до самого неба. Оказаться в полях именно в это время было везением — всего неделей позже травы наверняка пожухнут, дневной воздух остынет, а солнце по-осеннему поблекнет, и земля станет слишком холодной, чтобы лежать, и дожди пойдут. Но сейчас еще можно было — так что Кайра потянулась к Мартериару, прижимаясь осторожными поцелуями к горлу и линии челюсти. Мартериар запустил руку ей в волосы, растрепав только что заплетенную косу, и привлек в настоящий поцелуй, так далекий от вчерашнего невинного прикосновения к щеке.       Кайра не могла бы точно сказать, сколько времени они провели, обнимаясь на земле, переговариваясь о мелочах и посмеиваясь, сначала нерешительно, а потом все увереннее и увереннее разменивая поцелуи и прикосновения, и только отдаленный возглас заставил ее замереть и прислушаться. Она отстранилась от Мартериара, подняла голову и выпрямилась, придерживая на груди полы расстегнутой рубашки.       — Кайра, — позвал Мартериар, медленными искушающими кругами с нажимом проводя от колен вверх по ее ногам.       Кайра, так и сидящая у него на бедрах, огляделась по сторонам еще раз, пожала плечами и склонилась обратно.       — Показалось, что меня кто-то звал, — ее дыхание коснулось его губ за мгновение перед новым поцелуем.       — Показалось, — повторил Мартериар, когда она снова отстранилась.       Но не прошло и минуты, как над полем повторилось протяжное:       — Кайра!       На этот раз Мартериар повернул голову, прислушиваясь.       — Неужели Лотмир?       — Давай я не буду ему отвечать, — предложила Кайра, глядя в ту же сторону. — Поле большое, может быть он просто не там нас искал.       — Не поверю, что от вчера до сегодня он уговорил еще кого-то из своей родни на историю, — Мартериар приподнялся на локтях.       Кайра Мартериару не ответила, только сжала коленями его бока и наклонилась для еще одного поцелуя.       — Кайра! — продолжал выкликать ее Лотмир.       — Настойчивый, — прошептал Мартериар, прикусывая Кайре острый кончик уха. — Тебе не досаждает?       Кайра шумно выдохнула.       — Раньше он не досаждал. Да, тоже прибегал поговорить, но и я была не слишком занята, и он всегда ненадолго, пока его отец не хватится. Все выспрашивал меня про Нэртельвей, про обычаи, про эльфов.       — Кайра!       Голос прозвучал близко. Они переглянулись, и Кайра, перебравшись обратно в траву рядом, принялась застегивать пуговицы на рубашке и поправлять растрепанные лезущие в лицо волосы. Мартериар отряхивал с себя следы земли и прицепившиеся к одежде травинки и веточки — без особенного, впрочем, энтузиазма.       — Он же сказал, что не любит нас.       — Ты сам догадываешься, что это за нелюбовь, — Кайра поправила венок. — Он боится неизвестного, вот и все.       — Неизвестного, которое его очаровывает, но к которому он не знает, как подойти, — подсказал Мартериар, и она покачала головой:       — Это просто мальчик, встретивший старую легенду.       — На легенду так не смотрят. У него явные планы.       — Тебе неприятно, когда он рядом?       Мартериар вздохнул.       — Не в этом дело. Приятного в его суете и правда мало, но я полностью доверяю твоим о нем суждениям. Просто будь к нему чуть внимательнее и обязательно дай мне знать, если нужно будет вмешаться.       — Кайра!       Окрик прозвучал совсем близко, и Мартериар, окинув Кайру быстрым взглядом и удостоверившись, что она успела застегнуть все пуговицы, поправить волосы и одежду и теперь не выглядит так, будто всего пару минут назад самозабвенно ласкалась с ним прямо на земле без единой мысли остановиться в ближайшее время, подал голос:       — Мы здесь, Лотмир.       Получилось не слишком приветливо. Послышались шорох раздвигающейся высокой травы и шаги в их сторону, и всего спустя минуту Лотмир вылез из зарослей справа на примятую прогалину, подозрительно оглядел их — Кайра лишь теперь обратила внимание, насколько растрепан сам Мартериар, — и кивнул.       — Половину поля за вами обошел. Оглохли, что ли? Пойдемте, что покажу!       Лотмир привел их на дальнюю окраину деревни. Там между ярмарочными столбами уже натянули яркие ленты, расставили столы, какие-то успели накрыть причудливо вышитыми скатертями. И, главное, установили высоченный шест с закрепленным на нем соломенным чучелом — не то медведь, не то кабан, здесь предположения Мартериара и Кайры разделились.       — Это… праздник урожая, верно? — оживилась она, вертя головой по сторонам, и захлопала в ладоши, увидев две клетки с маленькими белыми птичками, к лапкам которых были привязаны цветные ленты. — О, я знаю, знаю! Их выпустят, когда совсем стемнеет, правда? Мне Джерия говорила!       — Посмотрите лучше на дракона! Я голову собирал! — похвастался Лотмир, с гордостью указывая на соломенное чучело.       Людей было много — мужчины и женщины раскладывали на столах фрукты, овощи и пучки трав, в том числе лекарственных, и Кайра затруднилась бы верно назвать их, даже если бы и остановилась рассмотреть; старики, словно вмиг помолодевшие, не уступали своим сыновьям и дочерям, то и дело снуя мимо то с корзиной, то с мешком, то со свертком; под ногами путались совсем маленькие дети, и первое время Кайра всерьез тревожилась, что малыши, наверно, потерялись в толпе и страшно напуганы, а потом увидела, как девочка деловито тащит к забору охапку флажков размером с половину себя и не дожидаясь подружек начинает привязывать. С другой стороны дороги мальчишка постарше полез на столб с концом ленты в зубах — другой конец остался пока валяться на земле.       Лотмир провел их через гудящую, смеющуюся, шумящую толпу взрослых, стариков и мелкой ребятни на пологий склон, начинавшийся от украшенных флажками и лентами заборов и спускавшийся долгим берегом к извилине ручья. Здесь, на склоне, между сеновалом, сараями и пустующим загоном для скота, бодро полыхал костер, и лишь в его ярком блеске стало заметно, что день уже чуть уступил сумеркам — сверху еще лился теплый янтарный свет, обещая закат в далеких облаках, но пламя будто уже вот-вот готово будет потягаться с ним за звание светила. Костер окружали две низкие скамьи, ножками ушедшие глубоко в землю, и старое бревно, на которых разместилась взбудораженная компания отроков. Они обернулись, словно почувствовав гостей, и Кайра смогла бегло осмотреть повернувшиеся к ней лица. Здесь были как почти взрослые девушки и юноши вроде Лотмира, так и еще почти совсем дети, зим десять, если она верно понимала, как выглядят человеческие дети десяти зим отроду.       — Лотмир, мне кажется, мы немного старше, чем твои друзья, — осторожно начала Кайра. — Ты уверен, что нам следует…       — Брось, — махнул рукой он, перешагивая через ствол дерева. — Ташку видишь?       Указал на девушку с пышными черными кудрями, примостившуюся осторожно на соседней скамье. Та заинтересованно оглядела всех троих, улыбнулась и приветливо помахала рукой.       — Она уж год, как вековуха, а все с нами бегает. И никто не против!       Кайра на миг растерялась, не зная, стоит ли уточнить, сколько зим Ташке, что ее отчаялись выдать замуж и записали в старые девы. На ее эльфийский взгляд Ташка была среди всех собравшихся первой красавицей — блестящие волосы, молодое румяное лицо, округлые бедра, сильные руки, — как раз девица на выданье, но Кайра так и не спросила. В конце концов, если ей вернут вопрос, скорее всего окажется, что сама она старше, например, ныне покойного прадеда Лотмира или еще что-нибудь в таком духе.       — Это просто сельский праздник. Тебе понравится, — подбодрил ее Мартериар, тоже перешагивая бревно и подавая ей руку. — Это может быть намного веселее, чем ты думаешь.       Кайра еще раз оглянулась на толпу взрослых и стариков на деревенской улице, в последний раз позволяя себе усомниться, не будет ли правильнее примкнуть туда, и, вложив ладонь в ладонь Мартериара, тоже вступила в круг кострового тепла.       Стемнело быстро, словно сумерки нарочно выжидали момента. С украшенных улиц лились гомон и музыка, с берега неслось журчание и тихий плеск ручья, а вокруг костра то и дело раздавались хохот и нестройные лихие выкрики — и, если бы Кайра глядела со стороны, она побоялась бы подходить. В сумерках быстро холодало, но жар костра, честно разделенная между всеми собравшимися бутыль вина и забава, которую Кайра не видела с собственного отрочества, не дали даже вспомнить о подкрадывающейся потихоньку осенней прохладе. Они прыгали через костер.       — Я боюсь! — с хохотом отнекивалась Ташка, утирая выступившие на глазах слезы, но не делая и попытки выйти из круга, в который ее наконец втянули. — Оно стра-ашное!       — Ты и не поймешь ничего! — кричала ей Кайра с другой стороны костра, прихлопывая крохотный след шальной искры, выстрелившей из огня и подпалившей штанину почти сразу над голенищем сапога. — Давай!       Ташка еще раз рассмеялась, смахнула слезы, разбежалась и, весело вскрикнув, прыгнула. Костер вскинулся, взыграл, языки пламени развернулись подобно цветку, вынудив окружавших его ребят завопить и броситься врассыпную, вытянулись вверх, на мгновение обхватив ее целиком — а потом Ташка благополучно приземлилась на ноги по другую сторону костра.       — Ох, Заступники, ты в порядке? — всполошилась Кайра. — Почему так, всех нас ведь не…       Ташка, бегло оглядывающая не пострадавший на первый взгляд подол платья, махнула рукой:       — Я ж ведьма. С парой духов речных намедни полаялась, а они, видать, растрепали огневкам. Так и знала, что у них язык — помело. Ничего-ничего, они так, пугают меня, да только.       — А что тебе было до речных духов? — оглянулся на них Мартериар. — Мне сказали, их здесь нет.       — Еще каки-ие! — протянула с восхищением Ташка. — Большие, резвые, разумные! Кто ж тебе глупость такую ляпнул? У нас ручей прямиком из ваших эльфийских земель, еще бы им там не быть!       Мимо них промчались два отрока — к костру начал выстраиваться новый круг, — и Ташка, наконец, переведя дух после прыжка, поманила Кайру с Мартериаром ближе к берегу ручья и подальше от толпы.       — Лотмир был очень уверен, что в ваших краях духов нет.       Ташка оглянулась на Мартериара, изумленно приподняв брови:       — Лотмир, значит? Вот уж кто бы пел, а он бы помолчал. Почему — не трудись, не спрашивай, я за молчание вдвое беру и прибыль терять не намерена. Вот, лучше, смотри…       Подошла к самой кромке воды, пошарила по щедро нашитым на юбку карманам, вытащила щепоть колдовского порошка и, мурлыча себе под нос, развеяла его над водой. Пару мгновений ничего не происходило, а потом под поверхностью что-то заскользило, возмутилось, на миг над поверхностью взметнулась не то рука, не то хвост, не то плавник, а потом все снова стало тихо. Вода осталась как была ровной, без всплеска, без кругов. Кайра нерешительно попятилась.       — Хватит с меня духов.       Ташка пожала плечами.       — Как знаешь. Давайте только обратно к костру не пойдем, не то огневки мне снова…       В раздумьи повела перед собой рукой и указала на небольшую груду досок, уложенных у стены сеновала — должно быть, кто-то затянул с ремонтом крыши. У костра еще продолжались прыжки и возгласы, кто-то уже начал песню и потянул друзей в хоровод, а кто-то, крадучись, спешил на берег от взрослой толпы, пытаясь не слишком бренчать спрятанными под накидкой бутылками.       — Знаете, я много лет не была на праздниках, — сказала Кайра, опираясь на стену сеновала и из-за угла выглядывая суету у костра, когда Ташка устроилась на досках. — На таких, настоящих, где шумно и весело. Даже не видела. Наверно, на сегодня мне хватит, от шума голова кругом.       — Ты почти год как свободна от церкви, — отозвался Мартериар. — Прошло же и начало весны, и летнее солнцестояние, и… ах. Понимаю.       Кайра кивнула. Это был почти год, на протяжении которого она оплакивала и Мартериара, и прежнюю себя. Какое уж тут солнцестояние.       — Эх, тебе б к нам в будущий год! — воскликнула Ташка. — У нас на солнцестояние та-акие гулянья бывают! Весь год вспоминаем!       Ей не ответили, и тогда она сама тронула Мартериара за руку.       — Хорошо, что ты приехал, знаешь? Я за ней давно наблюдаю. Она гру-устная такая ходила, будто помер у нее кто.       — В некотором смысле, — неловко откликнулся Мартериар.       Молчали, глядя на гуляющих хороводами отроков и слушая, как на деревенских улицах тоже затягивают песни. Кайра так и стояла на углу сеновала, привалившись к стене плечом, Мартериар остановился у нее за спиной, Ташка пару минут еще сидела на досках, глядя в небо, а потом, что-то вспомнив, засуетилась, запричитала про забытую работу, про то, как клятвенно обещала заказчику быть на месте не позже полуночи, а потом и вовсе быстрым шагом заспешила вниз по течению ручья, махнув рукой на прощанье.       — Ни покоя, ни отдыха, наверно, — с сочувствием сказала Кайра, обернувшись ей вслед. — Все ведь здесь, я даже Ивариаса с Джерией в толпе видела, а ей, видать, за духами бегать или еще кем похуже.       — Может быть как раз поэтому сейчас и пошла, — предположил Мартериар. — Если она что-нибудь зачаровывает, то гораздо проще, когда никто не лезет под руку.       — Что, например?       Мартериар пожал плечами.       — Вот если бы тебе предложили что-нибудь зачаровать, что бы ты выбрала?       Кайра прижала палец к губам и задумалась.       — Сейчас, пожалуй, ничего, потому что у меня ничего особенно и нет. А пока в храме была, то какую-нибудь дверь, чтобы под ней не подслушать и в замочную скважину не подсмотреть, и чтобы без моего разрешения никто войти не мог. Я бы в этой комнатке хранила некоторые книги и документы важные. И письма твои. И говорить бы там можно было, не опасаясь.       Остановилась. Легко рассмеялась.       — Поняла. Наверно, не только мне нужна заколдованная дверь. Или окно. Или ворота, или, может быть… что угодно. А что бы ты заколдовал, если бы мог?       — Поле.       — Поле? — удивилась Кайра.       — Лотмир, конечно, привел нас в хорошее место, — примирительно поднял руки Мартериар. — Но было бы неплохо и если бы он нас попросту не заметил.       Кайра отступила на шаг назад, проскальзывая у него под рукой, теряя из поля зрения хоровод отроков вокруг костра и сама оказываясь скрытой от них углом сеновала. Прижалась спиной к стене и проказливо подмигнула Мартериару:       — Если сейчас поцелуешь, тоже никто не заметит.       Кем он был, чтобы отказаться? Приблизился на шаг, склонился над Кайрой, находя своими губами ее, и она обняла его за шею, притягивая ближе, и он подчинился, разменивая глубокие чувственные поцелуи один за другим, ловя горячее дыхание, и в тот миг Кайра вдруг пожалела, что уединение у них чисто символическое. Если сейчас вздумается появиться кому-нибудь еще…       — Если интересно, та идея Джерии — прошептала Кайра в перерывах между поцелуями. — Она бесполезная, но верная.       — Идея Джерии? — отозвался Мартериар, спускаясь губами на шею и наслаждаясь учащенным биением жилки. — Мы здесь из-за Лотмира и Ташки.       — Тогда утром, если помнишь, Джерия мне… посоветовала.       — Посоветовала что?       Мартериар зажмурился в наслаждении — Кайра запустила пальцы ему в волосы, массируя кожу головы, натягивая пряди.       — Она сказала, что только мертвец останется полностью равнодушен ко мне как к женщине, так что…       — О, конечно, замечательный способ, надо рассказать всем орденским. Теперь они точно будут знать, что делать, когда сомневаются, мертвец кто-то или нет, — усмехнулся Мартериар, поднимаясь линией поцелуев по шее к челюсти, от челюсти к острому уху. Кайра задышала тяжелее, с нажимом огладила плечи, и его собственные руки, которыми он опирался по обе стороны от нее, крепче вцепились в неровности стены. — Видит Заступница, не из научного же интереса ты…       — Нет, конечно, — тяжело выдохнула Кайра. — К слову пришлось.       — И как, я оправдан? — поинтересовался Мартериар, прикусывая кончик уха и слушая еще один прерывистый вздох, пославший волну мурашек вниз по позвоночнику.       — Просто продолжай.       Кайра переместила одну руку ему с затылка на спину, теперь ее пальцы выводили требовательные круги на лопатках, и то, как иногда с давлением проходились по напряженным мышцам ноготки сквозь одну только рубаху, заставляло Мартериара довольно жмуриться и всем телом прижиматься теснее.       — Если бы у тебя была комната с волшебной дверью, — начал снова он севшим голосом, перемещая одну руку Кайре на талию. — Там, в ордене, мы бы…       — Святотатство, о чем бы ты ни спрашивал, — глухо рассмеялась Кайра. — Напомни мне потом, покажу одну книжку. Оказалось, что чем больше церковь фыркает на своих жриц и рыцарей, чтобы и пальцем друг друга ни-ни, тем больше у некоторых непричастных разгорается грязная фантазия. Книга… просто оскорбительна.       — Чем? Плохой слог?       — Автор крайне посредственно представляет, как живет храм. Будни жреца совершенно занудны, а про то, чем занимается помимо их, гм, встреч леди рыцарь, вообще ни слова! Конечно, известно для чего такое читают… Но вот так, даже не разбираясь…       Мартериар подхватил ее ногу под колено и забросил себе на бедро, Кайра заерзала, он снова припал губами к ее шее. Кайра запрокинула голову.       — Напиши получше.       — Вот еще! — усмехнулась было она, но усмешка перешла в рваный вздох. — Давай лучше найдем еще одну, похожую, такую же откровенную, такую же бездарную…       Мартериар быстрыми движениями распутал ворот ее рубахи, расстегнул верхние пуговицы, обнажая ключицы и плечи, оставляя на них долгие чувственные поцелуи. Кайра снова запустила руки ему в волосы, прижимая его к себе и кожей чувствуя, как Мартериар самодовольно усмехается.       — И? — подтолкнул он.       — И-и читать будем.       Вдруг Мартериар отстранился, отбрасывая волосы с лица и одной рукой придерживая Кайру за бедро, и оглянулся в сторону скрытого углом стены костра с хороводами. Вокруг все еще продолжались гулянья, все еще шумел ручей, все еще перекликалась птичьими голосами ночь.       — Кто-то идет.       Совсем рядом и правда послышались шаги, и сразу же раздался голос Лотмира:       — Кайра? Мартериар? Куда вы подевались?       — Он будто нарочно, — тихо вздохнул Мартериар, отступая на шаг и спешно поправляя рубашку на плечах Кайры, сталкиваясь с ней руками и путаясь в завязках ворота. Попытался было и себя в порядок привести, да рукой махнул.       — Это же просто ребенок с его детскими выходками, — разочарованно пробормотала Кайра, вернувшая на место ворот, но более ничем не озаботившаяся. Да, раскрасневшаяся, да, растрепанная, да, с зацелованными губами и сбитым дыханием. Если права она, то Лотмир дитя и едва ли что поймет. Если прав Мартериар, то в следующий раз Лотмир будет думать дважды прежде, чем беспокоить их.       Когда Лотмир, встревоженный, показался из-за угла и смерил их обоих долгим оценивающим взглядом, Кайра уверилась: прав все-таки Мартериар. Она плохо различила в темноте выражение лица Лотмира — костер светил как раз у него из-за спины, — но он слишком уж смущенно пробормотал, что, мол, наверху, на улицах, собираются выпускать птиц и всем без исключения стоит на это взглянуть.       Если бы Кайра могла что-нибудь заколдовать, она заколдовала бы сеновал.