Спасти

      Мартериар дремал, голова его покоилась на коленях у Кайры, примостившейся в изголовье его кровати — их так и не получилось сдвинуть. Да, кто-то, видать, действительно за них переживал настолько, чтобы к полу прикрепить не иначе, как колдовством — иных причин, по которым деревянные ножки кровати могли бы срастись с деревянным же полом, в природе не существовало. Каждый раз, как Кайра видела Джерию или Ивариаса, ее так и тянуло спросить, что же с этим была связана за история — возможно, она бы просто посмеялась с ними, а, возможно, у нее появилась бы новая заметка в только зарождающейся книге, — но все не приходилось к слову.       — Спишь? — тихо спросила Кайра.       — Нет, — отозвался Мартериар, не открывая глаз.       — Помнишь, я вчера говорила..?       — Про книги?       Кайра закивала, а потом, сообразив, что он не может ее видеть, вновь подала голос:       — Мне раньше не приходило в голову, но ведь я, наверно, не первая, кто собирает здешние легенды. Что-то должно быть уже записано. Мне кажется, я у ратуши книжную лавочку видела. Давай зайдем? Если верно помню, ты на здешнем хорошо читаешь. Не думаю, что они многое переводили.       По долгу службы им обоим пришлось рано или поздно познакомиться с людскими диалектами — Мартериару рано, ей поздно. Кайра, как Старшая жрица и Смотрительница, если и вела переписку с людьми на их языках, то очень редко и обычно при содействии писца, а вот Мартериару еще в ученичестве пришлось постигать чужой язык разом и устный, и письменный, потому что никаких поблажек эльфийскому мальчишке-оруженосцу никто делать не собирался ни за юные лета, ни за острые ушки.       — Читаю, но достаточно ли хорошо, — Мартериар приподнялся на локте, и Кайра чуть не выронила выскользнувшую из пальцев косичку — она взялась заплести небольшие на висках и соединить на затылке; Мартериар редко плел такое сам. Кайра едва успела закрепить косу тонкой лентой прежде, чем та окончательно распустилась. — Идем?       — Вчера все гуляли чуть не до рассвета, — она мотнула головой. — Кто возьмется за работу раньше полудня?       — Уже почти полдень.       Гуляния и правда затянулись, предшествующим вечером Мартериар с Кайрой не стали дожидаться, чем они закончатся. Лотмир втянул их в общую толпу, так что они видели, как выпускают птиц — это было, конечно, красиво, но Кайра все еще с радостью бы променяла их клекот и изящные фигуры черными стрелами на фоне освещаемых луной облаков, на то, чтобы снова оказаться прижатой к какой-нибудь укромной стене. Уже позже, когда они с Мартериаром шли по деревне, она подумала, что в некотором роде она очень хорошо понимает этих птиц. Еще несколько дней назад она полагала себя свободной, потому что могла бы идти, куда хочет, и делать, что хочет, и говорить, что хочет, вот только ей не хотелось ничего сверх того, что она делала раньше. Она и в бытность свою в храме иногда ездила по окрестностям. Ей и в храме доводилось переброситься с кем-нибудь несколькими фразами и даже услышать что-нибудь о чьем-нибудь прошлом, обычно такие разговоры случались с новыми послушницами. Ей и в храме можно было читать и гулять по саду. Вместо окрестностей теперь был чужой город, вместо послушниц — земледельцы и торговцы, вместо сада — просторные поля, да книги были теперь другие, но многие вещи Кайра действительно делала по привычке, по негласному разрешению, которое ей когда-то дал прежний еще Смотритель. Она могла уехать от храма, но храмовые привычки ехали с ней.       Кайра снова перевела взгляд на Мартериара, вновь опустившего голову ей на колени, и осторожно пропустила пряди, которые так и не собрала в косу, между пальцами.       В том, чтобы уехать от Нэртельвея и перестать при знакомстве перед именем перечислять церковные титулы, пробуждающего бунта не было. В том, чтобы позволить собственному рыцарю прижимать себя к внешней стене сеновала, оставаясь буквально в нескольких шагах от толпы отроков и в прямой возможности обнаружить себя долгим отсутствием или неосторожным возгласом, — был.       Кайра прижала свободную руку к пылающему уху. Во имя Заступницы, это было настолько бесстыдно, настолько возмутительно, настолько неуместно, что стоило это по меньшей мере в подробностях запомнить на всю жизнь. Кайра вдруг вспомнила, как чуть меньше года назад шаталась по Нэртельвейским улицам, чувствовала себя неприкаянным призраком и не слишком о том волновалась — насколько же та, прошлая она была далека от нее вчерашней!       — Спишь?       — Нет, — снова отозвался Мартериар.       — Выспался, наверно, пока меня искал, — хихикнула Кайра. — Со мной-то видишь как сложно.       Прошлой ночью они, действительно, не остались до рассвета на празднике. В толпе Лотмир потерялся сам собой, так что, переглянувшись, Мартериар с Кайрой выбрались с затопленных людьми улиц, да только рассвет они тоже собирались встретить на ногах. К утру, правда, заморосило, мелко и протяжно, и идти за солнцем в поля Кайра передумала. Так и остались в комнатке, безрезультатно обойдя полокруги.       — Наоборот. Чем дольше тебя искал, тем дальше ты могла уехать, так что отсыпаться мне было некогда.       Потянулся — Кайра отвела глаза, заметив оставшийся с этой ночи наливающийся красным след поцелуя на его шее, — и сел на кровати. Растрепанный, сонный, расслабленный, по-своему тихо счастливый, словно и не было в его жизни ни безразличного ордена, ни холодной жрицы, годами высылавшей его навстречу опаснейшим поручениям, ни пережитого посмертия. Кайра смотрела, как он шнурует сапоги и тянется за плащом — собравшиеся над городом серые вязкие тучи обещали продолжение противного моросящего дождя, — и уже даже вспомнила, что сама позвала его в лавку за книгами, когда оба они, и Кайра, и Мартериар, обернулись на шаги за дверью. Спустя мгновение раздался неритмичный стук — четыре удара, — и тонкий девичий голосок позвал леди Кайру.       За дверью Кайру встретила девочка зим шести, передала ей конец толстой веревки и, широко улыбнувшись, вприпрыжку скрылась в сторону общей залы. Кайра медленно проследила взглядом веревку от собственной руки — и встретилась глазами с любопытно поводящей носом овцой. Через спину овцы перекинута была связка из двух снопов: один злаковый, должно быть, недавно был собран с поля, а другой, лекарственный, судя по всему засушили очень тшательно и достаточно давно. «Добрая работа», — сказала бы Кайра, если бы понимала, для чего это здесь появилось.       — Я должна что-то сделать с этим?       Мартериар подошел сзади, тоже оглядел овцу и снопы, усмехнулся, кашлянул, очевидно, пытаясь не рассмеяться.       — Это… традиция такая. Тебя позвали замуж.       Кайра так и стояла на месте, молча глядя на овцу — та встряхнула головой и переступила на месте. Мартериар продолжил:       — Я слышал, что среди людей родители жениха обычно посылают такие подарки родителям невесты в качестве символического выкупа, но, коль скоро ты сама по себе, кое-кто решил не искать посредников.       Кайра отступила назад, обернулась к нему, нахмурилась и прикусила губу, размышляя.       — Кто?       — Ты многих можешь предположить?       Кайра бросила веревку и потерла виски пальцами.       — Не ты? — уточнила она.       — Не я, — согласился Мартериар. — Если помнишь, у нас нет традиции, которая бы…       — Тогда, — вздохнула. — Лотмир, да?       Кайра нервно сдернула ленту с косы, разлохматила волосы. Вернулась в комнату, молча прошлась от одной стены к другой, схватила с кровати гребень, оглядела, снова отшвырнула.       — Ты знаешь людские традиции? — обернулась она. — Что я должна сделать, чтобы он не обиделся на отказ?       Мартериар пожал плечами.       — Достаточно просто отправить подарок обратно, посыльная девочка должна ждать где-то поблизости на этот случай. Я слышал, как это происходит в Вольных — можешь при случае спросить Патрицию, что за история приключилась с ее сестрой, — но не совсем уверен, что здесь традиции такие же.       Кайра его словно не слышала, так и продолжала расхаживать из угла в угол, обняв себя за плечи и глядя под ноги.       — Может быть, спросить у старейшины? — бормотала она. — У них есть старейшина? Это деревня? Или у них градоначальник? Или… ох, Бездна, Бездна, Бездна, я даже не потрудилась этого узнать!       Мартериар покачал головой.       — Его куда меньше заденет, если об отказе узнаете только он, ты и посыльная девочка.       Кайра остановилась. Обернулась. Снова взлохматила волосы и потрясла головой.       — Еще ты знаешь.       Мартериар осторожно притянул ее к себе в коротком объятии — Кайра положила голову ему на плечо и замерла, все еще часто, нервно дыша. А еще четверть часа назад сидела себе и горя не знала!       — Я не собираюсь кричать об этом на всех углах, — заверил ее Мартериар.       Кайра помедлила так, вздохнула, наконец взяв себя в руки, отстранилась, снова собрала лентой волосы на затылке. Повела плечами, подняла с пола брошенную веревку — овца так и продолжала смирно стоять, — и сделала было шаг в коридор, но снова остановилась.       — А это — то, что Лотмир, кажется, действительно меня добивается, — это не задевает… тебя?       — Немного, — нехотя признал Мартериар после короткой паузы. — Но, прости Заступница, неужели мне стоит соперничать со вчерашним ребенком? Я не вмешаюсь, пока ты не посчитаешь это уместным.       Кайра помедлила еще, прикидывая, где искать девочку, и он вдруг продолжил:       — А еще я знаю, что всего полдюжины дней назад был для тебя мертв и едва ли могу что-либо требовать. Но даже если бы я вернулся и обнаружил, что ты решила строить свое будущее с кем-нибудь другим, потому что, видишь ли, моя смерть — не болезнь, от которой излечиваются, и не отъезд, из которого возвращаются, я бы…       Умолк. Кайра обернулась, и он опустил глаза.       — Мартериар?       — Я бы пожелал тебе счастья, — закончил он шепотом. — Я думал об этом все то время, что искал тебя. Мне было бы очень больно, но если бы это было твое решение, я бы его принял без возражений, точно так же, как день за днем и год за годом принимал твое решение оставаться в храме; точно так же, как приму в будущем любое другое. Я уже говорил, что ни в коем случае не собираюсь принуждать тебя к чему бы то ни было, и это касается и решений, и людей, и мест, и…       Она слышала его шепот чуть чаще крика — почти никогда. И что-то в его словах было такое смиренное, такое уязвимое, такое знакомое, что Кайра вновь бросила поднятую было веревку и схватила Мартериара за ворот рубахи.       — Да как ты подумать мог! — воскликнула она так же тихо. — Хочешь знать, чего я хочу? Я хочу больше никогда тебя не терять. Держи меня крепче и отпускать не вздумай.       Мартериар действительно обхватил ее руками — объятие получилось на удивление осторожным в ответ на такие слова. Кайра выпустила воротник, прошлась рукой Мартериару по спине, второй мягко надавила на затылок, приглашая склонить голову ей на плечо, и он подчинился. Кайра прижалась чуть крепче и щекой почувствовала влагу на его ресницах.       — Я рад это слышать, — тихо ответил он. — Но Лотмиру ответить все-таки надо.       — Я… пойду, верну овцу, — прошептала Кайра. — В лавку давай не пойдем. Здесь останемся. Я тебе буду долго и подробно рассказывать, что со мной было, когда ты умер, и сколько бы это продлилось, если бы ты не вернулся сейчас. Знаешь, сколько? До встречи, до любой новой встречи. Среди живых, как сейчас, или в посмертии — зависело только от случая.       И она слово свое сдержала. После полудня легкая морось перешла в частый холодный дождь, потом к нему добавился ветер, а к вечеру загромыхало, и Кайра чувствовала себя куда лучше, оставаясь в прохладной, но сухой комнате. У нее наконец появилось время обработать обрывки записанных историй, по крайней мере нескольких, и некоторые из последних она даже пересказала Мартериару. Пересказала, конечно, вольно, смеясь и отступая от мысли, возвращаясь в повествование чуть раньше, чем отступила, и повторяясь иногда не по разу, и, конечно, когда она закончит с редактурой, история будет выглядеть иначе, она будет ровная, последовательная, легкая — заслушаешься, — но сейчас этого было не нужно. Мартериар куда больше интересовался не тем, какого призрака встретил в юности здешний стражник на чердаке старого дома, а тем, как этот дом Кайре понравился, какую резьбу на перилах она видела, как была сложена печь, что она помнит о людском зодчестве из книг храмовой библиотеки.       — А потом! А потом он мне и говорит: «вот здесь, значит, было чудище». И комнату показывает. Я туда заглянула — о, Заступница, да там столько всего, что какое там ребенок ночью, я и при свете увижу любую страшную морду, какую придумаю! Веревки, доски, лохмотья, ветки, птичье гнездо…       Дверь пнули. Кайра замерла с бумагами в руках, Мартериар спрыгнул с подоконника. Дверь пнули еще раз, уже мягче, но дважды. Не то вежливость, не то грубость.       На пороге обнаружился Лотмир — насквозь промокший, мрачный, с искусанными губами и очевидной складкой между бровей. Он бросил быстрый взгляд в комнату, едва встретившись глазами с Кайрой, и поднял голову на открывшего ему дверь Мартериара.       — Пойдем давай. Поговорить надо, — буркнул он и снова отвернулся.       — Давай поговорим, — с легким удивлением отозвался Мартериар, отступая в сторону и приглашая его в комнату. — Под дождем стоять при этом не обязательно.       Лотмир замотал головой, и брызги воды полетели с него, как с отряхивающегося пса.       — Там не просто говорить. Пошли давай. Во двор хотя бы.       За окном громыхнуло, и Кайра подала голос:       — Поговори и со мной, Лотмир. И в комнате. Ты и так весь промок, так недолго и…       — Мне он нужен, а не ты, — Лотмир скрестил на груди руки и нетерпеливо застучал ногой. — Давай, не ломайся, у нас и так мало времени.       — Мало времени для чего?       Лотмир не ответил, и через полминуты молчания Мартериар уступил:       — Хорошо, идем.       — Меч возьми.       — Что? — вскинулась Кайра.       Лотмир потер мокрое от дождя лицо ладонями.       — Меч, или кинжал, или еще чего, что у вас там сиятельным лордам-рыцарям полагается. И быстрее давай.       Взгляды Кайры и Мартериара пересеклись на кожаных ножнах, неумело прикрепленных к широкому поясу поверх несоразмерной куртки Лотмира — в них угадывался большой самодельный нож. Мартериар потянул из-под сумки и плаща в изножии кровати короткий меч, и Кайра поднялась на ноги, со скрипом ножек по полу отодвинув стул и бросив на стол бумаги.       — Я иду с вами.       Лотмир засопел.       — Тебе не надо.       Кайра оставила его без ответа — подхватила свою куртку, приняла протянутый Мартериаром плащ и первая покинула комнату.       Все трое вышли в дождливый быстро сгущающийся вечер, плотные низкие тучи и по-осеннему холодный воздух не предвещали никакого улучшения. Лотмир отказался говорить на крыльце постоялого двора, во дворе и на дороге, и на расспросы только качал головой и продолжал звать спутников дальше. Минули квартал постоялого двора, поворот к площади, длинную улочку с маленькими домиками, поворот к переправе и едва заметную тропку в поля — стало очевидно, что Лотмир ведет их к ручью.       На расспросы Кайры он не отвечал и раньше, а теперь стиснул ладонь на рукояти ножа — и Кайра, вдруг испугавшись, пожалела, что не вооружена сама. Конечно, это был всего лишь человеческий отрок, вчерашнее дитя, и у него был всего лишь нож, а с ней бок о бок шагал отрекшийся рыцарь веры. Такое противостояние и представить смешно, Мартериар наверняка и вовсе сможет просто перехватить руку юнца еще в замахе — но какой же виной отозвалось привычное желание спрятаться за его спиной.       — Почти пришли, — предупредил Лотмир. — Где-то тут.       Они стояли почти на самом берегу ручья неподалеку от мельницы — на фоне темнеющего неба хорошо вырисовывалось водяное колесо.       — Что — тут? — уточнила Кайра, обеими руками вцепляясь в полы плаща и пытаясь плотнее укутаться. — Здесь стало очень… очень…       Не было у нее слова для этого чувства. Кайра испытывала подобное, оказавшись в собственном сне один на один с Безликим — беззащитная, открытая перед ним, как на ладони, предпринявшая все предосторожности, но все равно уязвимая, не имеющая ни догадки, что сейчас произойдет, с чем она имеет дело и хотя бы не кажется ли попросту ей эта действительность.       — Что здесь, Лотмир?       Голос Мартериара стал тверже и строже, и Кайра поняла — он тоже это почувствовал.       — Я не знаю, — огрызнулся Лотмир. — Что-то.       Лотмир озирался по сторонам, то и дело вздрагивая, Мартериар прошел чуть ближе к ручью, вгляделся в шумную даже сквозь дождь темную воду, оглядел ручей вверх и вниз по течению, опустился на одно колено, положил ладонь на мокрый песок.       — Что там? — окликнула его Кайра.       Он покачал головой и отступил назад.       — Нам бы сейчас орденского чародея. За тварями они ходят.       Кайра тоже приблизилась к воде. Она и впрямь чаще отправляла за духами, мертвецами и прочими темными существами колдунов, а не обычных рыцарей — у них было больше средств обнаружить тварь заранее и больше шансов выстоять. Рыцари без колдовского дара, вроде Мартериара, имели с ними дело лишь при неожиданных столкновениях и каждый раз сильно рисковали, и Мартериар мог сколь угодно пытаться обнаружить источник странного ощущения, это бы все одно не слишком помогло.       Кайра выпустила края плаща из негнущихся от холода пальцев и, наклонившись, зачерпнула из ручья полные ладони воды — та вдруг показалась блестящей, точно под факелом. Но вода была просто водой, и как простая вода утекла сквозь пальцы, стоило только ей позволить.       — Не трогай, — глухо предостерег Лотмир.       Кайра, вытирая руки подолом плаща, замерла.       — Почему не трогать? Что будет?       — Кайра!       Из воды взвилась тень, полетели брызги, Лотмир бросился прочь, Кайра, взвизгнув, отскочила назад, выставляя перед собой руки в бесполезной попытке защититься, закричала, зажмурилась. Прямо перед ней воздух рассекла сталь, раздался хруст, короткий глухой рев, тихий болезненный возглас, снова хруст, а потом Кайру оттолкнули, да так, что она не удержала равновесие — во весь рост растянулась на земле, опираясь на локти и на бедро.       — И да вечностью пусть выложен будет путь в посмертие тебе, беспокойный, и да…       Кайра подняла голову. На фоне почти черного неба она едва различала тень из ручья — что-то большое, в человеческий рост, и плотное, совсем не пропускающее никакого света, ни от то и дело прячущегося месяца, ни из окон отдаленных домов — но ясно видела, что между ней и тенью стоит Мартериар. Тень ворчала, точно громадный пес, и оглядывалась, но не бросалась вперед снова — а спустя миг Кайра увидела, как взмывает с земли отрубленная черная рука и в ужасающей тишине, только под шум дождя и воды в ручье, прирастает обратно к тени.       Мартериар осторожно сделал полшага назад — и тень, ворча, тоже попятилась.       — Вставай, — бросил он, не сводя глаз с тени. — Слышишь, Кайра?       Она дрожащими руками оттолкнулась от земли, когда Мартериар отступил еще на шаг, а существо, рыкнув, вышло на середину ручья, да вдруг словно водою обернулось и со всплеском с другою водою слилось. И ручей снова стал тихим, да вернулось чувство уязвимости перед незаметным наблюдателем.       — Оно не чувствует наших заговоров, — бросил ей через плечо Мартериар, делая еще шаг назад, но не выпуская из поля зрения берег. — Но не сильно-то хотело нас добить. Ему явно нужны не мы. Лотмир?       Кайра выдохнула, успокаивая часто стучащее сердце, и осторожно тронула Мартериара за руку. На холодной ткани пропитавшейся дождем куртки она почувствовала горячие пятна, отдернула ладонь, поднесла к глазам — и похолодела. На пальцах остался красный след. Сверкнула долгим проблеском молния, и Кайра увидела, что по его правой руке, груди и боку проступают темные кровавые разводы.       — Заступники! — воскликнула она. — Ох, Заступники, это же кровь. Нам… мы должны вернуться!       — Задело поверхностно, — возразил Мартериар, в попытке ее успокоить повел было окровавленной рукой, коротко шумно вдохнул и поморщился. — У твари очень острые когти и их как будто слишком много.       Кайра в панике зажала рот рукой, чувствуя, как перестают держать ее ноги. Мартериар встал между ней и чудовищем из ручья, между ней и верной смертью — как меньше года назад встал между Патрицией и отравленной стрелой.       — Лотмир? — снова позвал он. — Кто это был?       Лотмир сидел на земле, склонив голову и судорожно вцепившись в мокрую траву. Мартериар остановился перед ним, но он лишь снова затряс головой.       — Скрывать бессмысленно и опасно. Кто это? Ты должен ее знать.       — Ее? — голос Лотмира охрип.       — Утопленницу, — подтвердил Мартериар. — Итак?       Лотмира затрясло.       — Не здесь, — прохрипел он. — Идемте на мельницу. Там… погреб запирается. Там она… не достанет. Там я все расскажу.