Когда все началось?

Следующая неделя действительно началась со дня траура — все флаги в городе были спущены, люди на улицах выглядели какими-то растерянными, ещё более уставшими, а нюх Питера ощущал неостывший запах пепла. Взволнованная последствиями пожара тётя Мэй добавляла ко всеобщему настроению тревоги и беспокойства свои особенные краски. Питер, конечно же, получил за субботу небольшую лекцию про то, что потребность в безопасности стоит на второй ступени после биологических, что значит очень многое, и про важность роли инстинкта самосохранения.  — Вот это у тебя точно должно быть хорошо развито, — говорила, всё больше мрачнея, тётя и при очередном кивке племянника лишь тяжело вздохнула, притягивая мальчика в объятия и шепча в его макушку: — Ты вся моя жизнь, Питер. Я не представляю своё существование без тебя. Эти слова, такие простые, такие, казалось бы, лёгкие для их выявления, но искренние, точные, чувственные, важные... Паркер знал их значение, знал, что они имеют более глубокую сущность, чем и так уже обладают. Он сам так мог сказать о своих родных людях, без которых он бы уже давно... Кхм. Однако парень не мог гарантировать, что в следующую ночь не будет убит каким-нибудь наркоманом в грязной куче мусора или его сердце не остановится, когда, пролетая над городом, он сорвётся с паутины и через несколько секунд пустого полёта будет лежать на земле, издыхая от разбитого вдребезги черепа и оставляя после себя лишь булькающую во рту кровь, источающие  предсмертную тоску и самую настоящую искренность слова «Я не хочу умирать» и одиночество погибающего ни за что подростка, который стремился сделать многое, но успел сделать лишь наименьшую часть из этого. Ни один человек не может гарантировать, что проживёт долгую и счастливую жизнь, супергерой тем более. Когда-нибудь он исчезнет из этого мира, и никто не узнает, от чего именно. Поэтому Питеру остаётся лишь обнимать в ответ дрожащую тётю и в какой раз обещать ей, что будет осторожней. Ведь на самом деле в том пожаре парня спасло именно паучье чутьё, буквально активировавшее весь организм для побега из горящего здания. Но он об этом Мэй не скажет, нет. Потому что это будет не тем фактом, который её успокоит. Пожалуй, таких фактов вовсе не существует... Спина ещё ныла от неприятных ощущений, и в пору бы отлежаться хотя бы понедельник дома на кровати, завернувшись в тёплый шерстяной плед, и с упоением осознавать, что дождь, стучавший в окно, оставался лишь на улице. Но Питер не мог. Он чисто физически не мог в этот день ничего не делать. Вся его сущность буквально вопила о движении, потому что город не был в безопасности, его родные не были в безопасности — мало ли террористов развелось на белом свете. Но самое главное — Питер должен был увидеть место пожара. Почему-то он считал, что ему-то просто необходимо это сделать. Тётя Мэй это понимала, поэтому когда она увидела, что её племянник медленно, стараясь лишний раз не тревожить спину, надевал лёгкую куртку с капюшоном, не стала его отговаривать, лишь со слабым упрёком покачала головой.  — Мне надо туда сходить, — попытался оправдаться Питер, сдвинув брови к переносице.  — Знаю, — тётя подошла к парню и, заботливо проведя по его волосам ладонью, притянула юношеское лицо к себе и ласково чмокнула в лоб. — Не торопись, твоя спина всё ещё требует отдыха.  — Угу, — Питер слабо улыбнулся, ответив той обнадёживающим поцелуем в щёку, и вышел на улицу. До места трагедии ему придётся добираться на автобусе, но это его не особо обеспокоило. Небольшая прогулка по земле Питеру не принесёт никакого вреда, но для начала ему было нужно кое-что сделать, поэтому он по пути до остановки завернул в цветочный магазин. Бледно-жёлтые хризантемы сразу бросились в глаза подростку, и, обратившись к продавщице, Питер попросил четыре таких цветка, на что получил раздражённое цоканье языком.  — Плохой подарок для девушки, молодой человек, — заметила она, с какой-то резкостью беря всё-таки хризантемы и начиная обрезать их кончики. — Тем более чётное число. Настроение Питера, глухо ударившись о виски, с гулом полетело вниз.  — Это не девушке, — мрачно возразил он, протягивая деньги на кассу. Продавщица взглянула на парня из-под полуопущенных приклеенных ресниц строгими глазами и фыркнула, сдувая с лица локон волос.  — А кому? — в вопросе не было даже намёка на смущение, и Питер, не выдержав, с некой злостью выдернул из рук девушки цветы, от чего та испуганно вздрогнула.  — Вообще не ваше дело, — выплюнул он и, даже не поблагодарив за покупку, быстрым шагом направился к выходу. Боже мой, да какого чёрта этой дурной было не всё равно? Зачем она вообще влезла со своими недосоветами к нему, не разобравшись в ситуации? Она, что, такая наивная или только что родилась, что в её пустой голове крепко засела тупая мысль, что цветы покупают только для девушек? Серьёзно?! «Тихо-тихо, успокойся, Питер, — внутренний голос нервно усмехнулся, — да, бывают люди, которым всё хочется влезть в чью-то жизнь со своими нравоучениями. Да, эти люди бывают иногда до смешного глупыми. Да. Но забудь. Чего это ты вдруг?..» Питер, судорожно втянув сырой воздух, ловко запрыгнул в подошедший к остановке автобус и, оплатив свой проезд, устало прислонился спиной к окну. Не до конца избавившиеся от боли ушибленные мышцы знакомо замкнуло от внезапного напряжения, и парень крепко сжал зубы, отгоняя от себя зародыши приближающейся темноты перед глазами и в голове. Он сам не понимал, почему вдруг так разозлился на какую-то продавщицу, оказавшуюся слишком нетактичной для своей профессии. Точнее, вообще не тактичной! «А Флэш точно супер тактичный и интеллигентный парень на районе!» Внутренний голос определённо решил испоганить Питеру настроение... «Между прочим, его тебе испортил не я, — довольно спокойно возразил внутренний голос, хотя и было ощущение, что ещё чуть-чуть — и наступит та самая точка кипения, — я пытаюсь привести тебя к рациональным решениям и поступкам, но, походу, этот день не твой». Хах, обиделся, что ли?.. ... Питер слабо усмехнулся самому себе. Дожили — теперь на него и внутренние голоса обижаются! С ума сойти! А чего ещё ему ожидать в будущем? 《А в нём ты будешь обижаться на них сам! Охрененно, не правда ли? 》 Паркера словно током дёрнуло — голова отдалась болезненной пульсацией по всему телу, а руки еле успели ухватиться за поручни, удерживая своего хозяина на ногах. Из горла Питера вырвался тяжёлый тихий стон, и парень тут же прикусил свои губы, пытаясь не обращать внимание на лица пассажиров, которых — спасибо Боже! — было не так много в автобусе и которые тут же повернулись в сторону подростка, чуть ли не скатившемуся на пол транспорта в внезапном моральном изнеможении. Хм, моральном ли? 《Хрен знает, чувак》, — Питер буквально видел, как мрачный парень пожал плечами. «Это называется психосоматика», — с нетерпением вставил внутренний голос, и в нём Паркер услышал еле уловимые нотки раздражения и нежелания контактировать в принципе. Кажется, их заметил мрачный парень и фыркнул. 《Слишком умный, да? Бесят такие всезнайки! 》 Питер громко сглотнул отчего-то горькую слюну, прикрывая глаза, чтобы восстановить равновесие качающегося не то от движения транспорта, не то от его собственной внутренней тряски, предвещающей скорую потерю сознания, пространства. Ему бы сейчас присесть... 《А что, у нас никто не рад моему возвращению? — искренне возмутился мрачный парень. — Где фанфары? Где салюты, подарки и слова «Мы так по тебе скучали! Где же ты пропадал, дорогой?»》 Питеру правда было неинтересно, куда исчез больше, чем на сутки его второй внутренний голос. Воздух внезапно сжался до наименьшей единицы измерения, его парню катастрофически не хватало, и от каждого глубокого вдоха грудь сдирало заживо наступающее на бронхи слизкое голодное удушье. Сердце, отравленное переизбытком адреналина, тошнотворно отчётливо ощущалось во всём теле, и мышцы ног, так знакомо задеревеневшие от недостатка воздуха, дрогнули от напряжения. 《«Знакомо» — не то слово! — с неким азартом воскликнул мрачный парень, и Питеру показалось, что его жуткий восторг слышали все в автобусе. — Не бойся, пока меня никто не слышит, кроме тебя. Но, как говорится, ключевое слово «пока», верно? — он чуть поубавил свой пыл, и на место его неадекватному огню пришёл вкрадчивый мёртвый холод, от которого вмиг включилось паучье чутьё, вспоров своим порывом боли черепную коробку. — Пи-и-ит, а где твои царапины?》 Кожу тут же прошило фантомным наличием следов от маникюрных тётушкиных ножниц, и Питер едва не вывернул наизнанку свой желудок, всем своим разодранным существом желая и не желая ощущать холод лезвий на теле и внутри него, всей своей душой пропитываясь утерянной на те спокойные от лишних присосавшихся, как паразиты, мыслей сутки верностью перед пустым свойством острой, тянущей и глубокой, живой боли. Внезапное прикосновение к его плечам выдернуло Питера из окружившей его темноты собственного вымысла и сознания, и подросток расфокусировано уставился на молодого человека, беспокойно глядящего ему в глаза.  — Парень, ты чего? — он легонько встряхнул Паркера, приводя того более менее в чувства и в долгожданное состояние не то от остановки автобуса на светофоре, не то от физического контакта внешнего мира и его раздражителей, реально понадобившихся в данный момент, равновесия. Не услышав ответ на свой вопрос, молодой человек быстро осмотрелся, примечая ближайшие свободные места в транспорте и, аккуратно перекинув расслабленную руку подростка себе на плечо, активно, но не менее осторожно повёл его к одному из них. Питер с удивлением, однако запоздалым, осознал, что всё это время он буквально висел на поручне, и его тело снова окаменело — на сей раз от смущения. Ну надо было, блин, так оплошать! И чего он так расклеился? — Давай-давай, парень, тебе надо присесть. Голос молодого человека был слегка хриплым от волнения, и Питера ещё больше накрыло от стыда. Однако, ощутив под собой твёрдое сиденье стульчика, он чуть ли не заплакал от наслаждения и удовлетворения — кто бы мог подумать, что ему станет намного легче просто от того, что он окажется в сидячем положении? Но в следующую секунду всё облегчение Питера превратилось в настоящий уставший экстаз лёгких — его носа достиг свежий влажный воздух с улицы, прощупывая кончик носа подростка реально душным контрастом переполнившимся углекислым газом автобуса. Приоткрыв глаза, Паркер увидел перед собой лицо того спасителя, так удачно и точно понявшего его желание в глотке кислорода и посадившего его рядом с треснутой форточкой. Черты и детали теперь не размазывались в мутном пространстве и не превращались в тошнотворную кашу из жизни, а чётко отмечались на своих местах. Ярко-голубые глаза молодого человека с тревогой перекатывали на своей глубине изумрудную морскую пену, губы были сжаты и выдавали истинное состояние человека.  — Ну? — кажется, Питер пропустил вопрос, озвученный до этого вопросительного нетерпения, и лишь устало пожал плечами.  — Э-эм, ну, норм, — просто ответил он, виновато улыбаясь бледными губами и рассматривая обстановку в автобусе. Действительно, людей было не много, но все они теперь — кто-то в ожидании удовлетворения своего природного любопытства, кто-то в капкане сочувствия и мнимого понимания — смотрели на него, и Питер сжался в плечах, вмиг теряясь и бормоча что-то вроде «Простите».  — Эй-эй, парень, эй, — молодой человек тут же обволок своими ладонями лицо Питера и приподнял, всматриваясь с вниманием ему в глаза, — за что ты извиняешься? Не за что ещё. Давай, посмотри на меня, мне нужно, чтобы ты что-нибудь сказал про своё состояние.  — Состояние?.. — рассеянно переспросил Питер и получил в ответ краткий кивок. — Кхм, простите, я и впрямь зря вас напуга...  — Да, ты зря напугал меня, — усмехнулся тот, не разрывая зрительной нити с подростком, — потому что теперь я от тебя не отстану, пока ты не будешь в порядке. Ну, глубоко вдохни и выдохни. Давай, я не просто так тебя прошу это сделать. Паркер смущённо засмеялся и, не находясь в том моральном положении, чтобы воспротивиться просьбе, свободно задышал. На удивление, после пары медленных вдохов парень почувствовал приятное ощущение расслабленности в мышцах, особенно в спине, что не могло не обрадовать его. Но... как же это всё-таки смешно!  — Ты чего смеёшься? — выгнул бровь молодой человек, отстраняя руки от лица подростка и теперь изучающе глядя на него. Питер не мог сказать ему, что тот факт, что Человеку-пауку, ехавшему на общественном транспорте, помог научиться дышать пассажир автобуса, был до недозволенности смешон. Особенно ему. Особенно сейчас.  — Да так, — он слабо отмахнулся, — неловко вышло... Молодой человек нахмурился, не поддавшись странной весёлости парня, и, пересев на стульчик напротив и повернувшись к Питеру лицом, спросил:  — Сейчас ты как? Паркер тяжело вздохнул.  — Намного лучше.  — Не верю.  — Э-эм... почему? Молодой человек без злости и раздражения цокнул языком и легонько щёлкнул парня по кончику носа. Тот резко отодвинулся от него, по-детски прикрывая лицо ладонью.  — Э-эй!  — Хэй, потише, парень, — более расслабленно фыркнул молодой человек, — мы пока в общественном транспорте. И я не верю тебе, потому что ты всё ещё белее потолка общаги, в которой живёт мой брат.  — Оу.  — Ага.  — Что значит «пока»? — с хитринкой поинтересовался Питер, и молодой человек, сощурившись, растянул губы в широкую улыбку.  — А я смотрю, ты острячок тот ещё.  — Учитель хороший есть, — похвастался совершенно невинно и наивно подросток и тут же застыдился своих слов, быстро отворачиваясь к окну. Ой-ёй-ёй, был бы тут мистер Старк, не понял бы таких жирных намёков. А точнее — понял бы, но не так, как надо. Ну, а если быть уж прям совершенно честным с самим собой — то он точно перевернул бы слова Питером вверх дном и обратил в какую-нибудь пошленькую шуточку. «Типичный мистер Старк, согласись», — во внутреннем голосе прозвучала добрая улыбка. Ну да, типичный... Привычный и родной. По-своему родной.  — Это хорошо, — кивнул молодой человек, — и всё же ты не ответил на мой вопрос.  — Я ответил, — возразил Питер, усаживаясь на стульчике поудобней, и положил на ещё дрожащие колени свои жёлтые хризантемы, внимательно вглядываясь в них и рассматривая, не сломал ли он их.  — Но не так, как мне хотелось бы.  — Окей, как бы вам хотелось?  — Поподробней. Раскрой тему. Как в школьном сочинении. Питер закатил глаза и изнеможённо завертел головой.  — Нет-нет, только не упоминайте это сочетание слов. Оно отвратительно. Молодой человек с задором хмыкнул, сверкнув искренней весёлой искрой в голубых глазах.  — Что ж, старику Дэвиду это будет очень трудно выполнить, но он правда постарается. Точно! Как Питер мог быть таким неблагодарным и даже не поинтересовался, как зовут человека, единственного в автобусе, кто обратил на него внимание и помог ему.  — Мистер Дэвид, значит, — произнёс Паркер и растерянно посмотрел на исказившееся от брезгливости лицо молодого человека.  — Фу-у-у, отвратительно. Никогда не говори так, ты обижаешь всех Дэвидов в мире! Питер громко засмеялся, крепко сжимая хризантемы в руках.  — Ладно-ладно, так уж и быть, я постараюсь. Хоть старику Питеру это будет практически невозможно сделать. Дэвид лукаво взглянул в лицо подростка и, мило улыбнувшись, без тени сарказма и иронии протянул руку для пожатия:  — Что ж, очень приятно познакомиться, Питер. Паркер радостно растянул губы в улыбку и с искренним удовольствием пожал протянутую ладонь, крепкую, по-настоящему мужскую.  — И мне очень приятно познакомиться, Дэвид. Тот пару раз сильно тряхнул руку Питера, а затем немного растерянно почесал свой затылок, косясь на забрызганное стекло автобуса.  — Да уж, ну и знакомство, конечно.  — Да ладно, — подросток чуть усмехнулся, — на «4» может потянуть.  — Тогда я не представляю, какое может быть знакомство при другой более низкой оценке. Питер пожал плечами и, прислонившись всей спиной к стульчику, с трудом выдохнул, тут же привлекая внимание Дэвида и сожалея об этом. Тётя просила быть осторожней со спиной, называется...  — Болит что-нибудь? — спросил, тут же посерьёзнев, молодой человек, на что получил смущённую улыбку.  — Немного спина, но там просто ушиб, — признался тот, считая, что будет неправильным решением хотя бы что-то не рассказать новому знакомому то, что есть на самом деле.  — Ушиб?  — Да, стукнулся один раз спиной об стену, — не подумав над сказанным, ответил Питер и тут же дал себе мысленный подзатыльник. Ну кто так делает, а?! Ах да! Только величайший Пенис-Паркер!  — Об стену? — с неверием переспросил Дэвид, приподнимая одну бровь.  — Поверьте, стены и двери не очень любят меня, — криво вывернулся Питер и пообещал себе после купить маленькую конфетку в качестве награды. Дэвид глубоко выдохнул, но выпытавать дальше не стал, что хоть немного очистило карму подростка.  — Тогда что это было сейчас?  — Что именно?  — Не прикидывайся дурачком, Питер, — покачал головой Дэвид, — все прекрасно видели, не исключая меня, как тебе стало плохо. Сомневаюсь, что это произошло из-за спины, но... знаешь, я не врач и не ясновидящий, поэтому и спрашиваю тебя: что это сейчас было? Питер поморщился, понимая, что нежелание сейчас делиться своими ощущениями нужно хоть как-то побороть. И это было трудно.  — В автобусе душно, — совсем коротко пояснил Питер, и Дэвид снова тяжело вздохнул.  — Согласен, здесь душновато. Но ты даже остановку не проехал, как тебе поплохело, поэтому этот вариант отбрасываем. Ещё?  — Дэвид, — Питер ласково улыбнулся и дружелюбно, доверчиво похлопал своего спасителя по плечу, — сейчас со мной всё хорошо. Я нормально дышу и благодаря тебе я сейчас не лежу на полу автобуса. Почему ты так переживаешь?  — Не понимаешь? Потому что человеку просто так плохо не становится, — Дэвид внезапно пришёл в некое возбуждение и активно зажестикулировал. — Проблемы, связанные со здоровьем, накапливаются по мере того, как человек решает, что избавится от них позже. Но это самая страшная ошибка, потому что однажды вот этот ком из проблем и всего прочего раздавит и приведёт к необратимым последствиям. Да это не только здоровья касается, а всех сфер жизни... Но я тебе говорю конкретно про здоровье. Поэтому я волнуюсь — организм подростка довольно гибкая конструкция, её не трудно сломать и в то же время её легко изменить и иногда не в самую хорошую сторону. Понимаешь? Питер рассеянно кивнул, утыкаясь взглядом в хризантемы. Да, он всё прекрасно понимал. Слова Дэвида были очень даже в тему касаемо его «царапок». Только единственное, что не мог пока осознать точно Питер, — следы от маникюрных ножниц являются проблемой или уже необратимым последствием?  — Но другие люди уже давно перестали бы следить за тем, в порядке ли я, — произнёс Паркер, глядя молодому человеку в глаза. Тот чуть нахмурился.  — Но я не другие люди, я так не могу, ясно? — немного грубовато отрезал Дэвид и тут же, чуть отвернувшись, добавил виноватое: — Извини.  — Вот уж вам точно не стоит просить у меня прощения, Дэвид, — чуть слышно усмехнулся Питер, — вы очень хороший человек. Вашим родным и близким жутко повезло с вами. Дэвид, хмыкнув, благодарно кивнул, заметно смущаясь от таких приятных и тёплых слов, видимо, не умея принимать комплименты, но тут же снова сдвинул брови.  — И всё же?  — Я просто устал, Дэвид, — искренне ответил подросток, — в последнее время много чего происходит, и я не успеваю всё как следует просчитать и продумать.  — Не справляешься? — с пониманием поинтересовался Дэвид, и Питер, немного подумав, кивнул, прикусив нижнюю губу.  — Иногда кажется, что ещё чуть-чуть — и я окончательно сломаюсь, — парень заломил свои пальцы до белизны и удручённо выдохнул, внезапно ощущая острую потребность сказать правду, что не всё хорошо, что не всё в порядке, хоть кому-нибудь. — Возможно, звучит пафосно, но это правда. Некоторые считают, что у подростков не бывает серьёзных проблем, но... честно говоря, сейчас у меня не самый радостный период в жизни, и я могу смело бросить вызов этому утверждению. Вот... Паркер стыдливо покосился по сторонам и снова откинулся на спинку сидения, смутившись тому, что так просто взял и наплёл какую-то чушь человеку, искренне желающему ему помочь. Однако он тут же почувствовал тёплую ладонь Дэвида на своей и поднял голову, встречаясь с понимающими и принимающими всё глазами.  — Не стоит стыдиться своих проблем, парень, они есть у всех, — спокойно произнёс он, — странно, что некоторые твёрдо держат при себе мысль про отсутствие проблем у подростков... Как будто дети не люди, — с этими словами он слился расслабленным смехом со смехом Питера. — Поверь, твои родные и близкие — я уверен, они у тебя есть — не считают тебя гормонально неуравновешенным подростком, даже если так открыто говорят об этом. Тебе стоит поделиться с ними хотя бы частью своих проблем, с которыми ты не можешь справиться в одиночку. Не бойся того, что они оттолкнут тебя, — любящие люди своих не отгораживают от себя. И, сбросив часть проблем на кого-нибудь, ты сможешь укрепить доверительные отношения, а не разрушить их. Понимаешь? Питер, задержав дыхание, судорожно выдохнул то чувство, которое возникает внутри у человека, нашедшего того, кто смог понять его с полуслова и поддержать в трудной ситуации. Пальцы заметно озябли от волнения, не скрывая мелкую дрожь, и парень, сжав губы, неуверенно улыбнулся, молча, тихо благодаря Дэвида за поддержку и отвернувшись к окну, чтобы как следует посидеть и подумать над сказанным. Тот ничего не выпытывал от него, лишь внимательно следил за реакцией и изредка отводил взгляд в сторону, чтобы посмотреть на пейзаж за окном. Тишина приятно обволокла Питера, и он внезапно подумал о том, что очень хочет домой, под светлую, тёплую, надёжную крышу заботы и ласки тёти Мэй и мистера Старка. Что очень хочет выпить чашку крепкого горячего чая и, перебивая стук дождя за окном, рассказать дорогим его сердцу людям про то, что так долго сжимает его черепную коробку в ловушку из собственных мыслей и привычных масок, что он часто не может спать из-за того, что темнота в комнате и тоска дарят нестерпимое желание выть под звук резавшейся кожи. Что он реально устал. До конца поездки Питер и его спаситель так и не нарушили молчание, лишь перекинулись доверчивыми взглядами друг с другом и номерами телефонов, когда Дэвид вышел на две остановки раньше остановки Паркера. Оба были окрылены тем, что произошло в автобусе. Пусть и начиналось всё не так радостно и ярко.