Когда все началось?

Освещённая яркими бликами утреннего солнца кухня выглядела непривычно уютно и по-настоящему нужной, людной, обжитой со всеми этими вскрытыми ингредиентами на тумбах и небрежно распахнутыми дверцами шкафчиков. Жужжащая плита, наконец-то дождавшаяся своего звёздного часа с блестящей сковородкой на одном из отделений, грела воздух приятным ожиданием вкусного результата, а бежевая миска с зелёным донышком и кучей теста внутри будто пытались ввести в небольшое заблуждение, что всё это только кажется Тони. А что это вообще такое? Точнее — что произошло такого, что изменило эту комнату, в которой давно никого не было, до неузнаваемости? Даже сам Тони не помнил, когда в последний раз кухня отвечала своим требованиям и в целостности выполняла те функции, которые были ей присущи. Поэтому... что это такое, блин? Знал бы Старк ответ на этот вопрос. Но вся фишка в том, что прямо сейчас он стоял около включённой плиты, гипнотизируя миску с тестом изумлённым взглядом, и не понимал, как он до этого докатился. Или, наконец, достиг этого? А чего, кстати? Очередные вопросы без очередных ответов, так что можно было просто продолжать заниматься тем, чем он вдруг решил заняться. А именно — приготовлением оладушек, к которым Тони не питал особой любви, но которые могли бы накормить Питера... «Ха, а вот и причина того, во что превратилась твоя кухня!» — с мрачным торжеством возопил внутренний голос, и Тони устало вздохнул, пару раз сжав кулаки, чтобы случайно не начать громить здесь всё подряд. Проверив температуру разогретой сковородки, быстро проведя ладонью над ней, мужчина задумчиво сдвинул брови. Та-ак, что там дальше надо делать?.. Ах, да.  — Полейте сковородку подсолнечным маслом, — вежливо напомнила ему Пятница, на что Тони лишь раздражённо отмахнулся.  — Помню, — с неудовольствием проворчал он. — Между прочим, я не такой уж и неуч в кулинарном деле.  — Правда? — совершенно искренне полюбопытствовала Пятница, и бутылка с подсолнечным маслом чуть не полетела на пол от возмущения Тони. Да за кого она его принимает?!  — Я что-то не понял, Ница, какого чёрта? — Он с негодованием уставился в потолок. — Просто охренеть можно какого ты обо мне мнения!  — Мистер Старк.  — Я и раньше готовил. Ты сломалась или специально стёрла из своей памяти те моменты, когда я на кухне что-то варганил? — Старк помотал головой. — М-да, не ожидал от тебя.  — Вы ждали от меня чего-то конкретного? Хах, удивительно, насколько далеко могут пройти перепалки с искусственным интеллектом.  — О, не думай, ничего значительного, но как минимум... М-м-м, поддержки? — Тони на секунду замер, открыв рот, а затем тихо засмеялся, усиленно потирая лоб. — О Боже, я скоро так совсем свихнусь. Только о кухонных вопросах я с тобой не советовался.  — Но именно это вы сейчас и делаете.  — Ты первая влезла в процесс, — вскинул бровь Тони, поливая разгорячённую сковородку маслом и равномерно распределяя его по всей поверхности. — Я тебя ни о чём не просил.  — Я могу замолчать, — заметил ИИ наигранно обидчивым голосом. Удивительно, как он усваивает разговорные манеры речи и лексикон тех, с кем приходится входить в контакт. «В первую очередь, твои», — вставил свои пять копеек внутренний голос, внезапно начавший свою привычную бурную деятельность, проснувшись спустя энное количество времени с момента пробуждения. Которое, кстати, было довольно спокойным, приятным. Старк давно не чувствовал себя таким отдохнувшим, ощущая себя как-то по-другому, более целостным, собранным физически, не разваливающимся на мельчайшие ржавые детали, и морально, с умиротворёнными мыслями и силами готовым планировать, а не надеявшимся не сдохнуть в ближайшие часы. Однако было кое-что, что заставило изменить распределение и порядок дел и вместить в свой разум немного нездорового воздушного хаоса. Питер. Паучок, сидевший на полу около кровати мужчины и мирно сопевший под осторожный шорох трепещущейся от утреннего сквозняка занавески. Он может так простыть — первое, что пришло в голову, совершенно иррациональное, ещё не до конца проснувшемуся Тони. А потом его всего затопило бесконечной нежностью, пряной, как будто имбирной, но лишь слегка. Потому что руки Старка, слишком аккуратно, бережно поднявшие Питера и перенёсшие его на кровать, были ласково крепки, надёжны и в то же время мягки, подобно сильным крыльям хищной птицы. А ещё они любили, по-настоящему, со всей отдачей, выпутывая тонкие холодные запястья подростка из рукавов костюма. Тони резко встряхнул головой, выгоняя из неё мысли о парне. Он зарёкся не запоминать этой вынужденной утренней необходимости. А что было-то? Мужчина всего лишь перенёс подростка на свою кровать и переодел его в имевшуюся его размера пижамную одежду. Не в первый раз, если хорошенько подумать, поэтому ничего особенного. Просто для того, чтобы остаток сна Питер провёл в комфорте и удобстве. «А это явление Христа кухне здесь при чём?» Иногда Тони не понимал, почему внутренний голос работал против него. «И всё-таки. Каков ответ?» А за ответом внутренний голос должен пойти на хрен! «Ясно. Его просто нет». Вау, вот это неповторимая проницаемость! Чистейший восторг!  — Нет, ну что ты, кто я такой, чтобы тебя затыкать, — протянул Старк, обращаясь к ИИ, зачерпнул ложкой тесто и разлил по сковородке, тут же отпрянув от плиты. — Ух ты ж! Кхм, Пятница, напомни мне потом, что я должен подумать о дополнительной защите во время готовки.  — Какого уровня защите?  — Уровень... к чёрту уровень, — отмахнулся Тони, вооружаясь деревянной лопаткой и крышкой сковородки. — Просто необходимо внести к плите дополнительную защитную функцию с точечным определением активации, направленным на конкретное отделение плиты. Ай, чёрт! Ты что, не видишь? — Мужчина с трудом перевернул кругляшок теста, и брызги горячего масла фонтаном разлетелись в разные стороны. — Еда пытается меня застрелить!  — Я рекомендую вам снизить температуру отделения плиты, — наставительно посоветовала Пятница, на что Старк лишь пренебрежительно фыркнул. — А ещё вы использовали слишком много масла.  — Ничего не много, — возразил мужчина, с гордо поднятым подбородком снимая со дна сковородки готовый оладушек и перекладывая его в глубокую миску. — Видишь? Первый готов. А какой получился — с золотистой корочкой. И не надо было огонь уменьшать. А как пахнет... Знаешь, чем?  — Вскоре подгоревшим маслом, — саркастически ответила Пятница, и Тони мысленно похвалил свою умную девочку. «Ага, вся в отца».  — Твоей упавшей самооценкой, — Старк негромко хохотнул, услышав шум с потолка, очень сильно напоминавший женский смех. — Итак, что насчёт дополнительной защиты?  — Необходима ли она для редкого посещения кухни и отсутствия склонности к непрерывному приготовлению пищи? Тони на мгновенье замер с ложкой в тесте, обдумывая слова ИИ, и уже хотел было согласиться, что, действительно, необязательная работа, когда перед глазами, словно молочная фотоплёнка, всплыли шоколадные капельки родинок на обнажённой шее Питера и плотно сомкнутые веки с пушистой бахромой ресниц.  — Необходима, Ница. — Старк менее спокойно, чем ему самому хотелось, выплеснул тесто на сковородку, стараясь игнорировать предательскую дрожь в пальцах. И повторил, более задумчиво: — Необходима. Кухонная деятельность продолжилась в ритмичной, полной жёсткого рока обстановке. Лишь изредка Пятница вставляла свои советы по добавлению других ингредиентов к готовым оладушкам, чтобы разнообразить завтрак сочетанием продуктов друг с другом, но Тони качал головой и отфыркивался, поливая сковородку всё новыми дозами теста. Мол, лучше не экспериментировать лишний раз, вдруг не понравится.  — Хотя оладьи с мёдом звучат интересно, — пробормотал про себя Старк, делая мысленную пометку на данном пункте. — Нужно потом будет об этом спросить у паучка. «А следующий раз вообще будет? — поинтересовался внутренний голос, и Тони почти увидел, как он примирительно поднял руки. — Ладно, согласен, прозвучало как-то неоднозначно. Но всё-таки». Старк снова потряс головой, выпутываясь из тугой сети застаревшей, облезлой и такой упрямой, безвкусной надежды о том, о чём нужно было давно перестать думать, но никак не получалось. Он беззвучно ругнулся, чуть не проворонив оладушек, уже готовый продать свою душу дьяволу, довольно ловко перебросил его в глубокую тарелку и, залив тестом сковородку, невольно залюбовался полученными результатами, качая головой в такт музыке. Хм, а оладьи действительно неплохо вышли. «Ну неужели? Просто охренеть и не встать!» Этот внутренний ублюдок слишком приукрашивает то, о чём можно было бы и промолчать. «О нет-нет-нет. Я так не могу, сам знаешь». Нет. Мог бы. Просто не хочет. Отлично. Хороший день. Точнее, утро. Что может быть лучше того, что его внутренний голос так искренне радуется его достижениям? Хотя, это на самом деле достижение... Задумавшись и на несколько позорных секунд оторвавшись от реальности, Тони ощутил запах горелого и, прокляв всех, кого только мог, бросился к плите в тщетной попытке спасти, видимо, окончательно смирившийся со своей судьбой оладушек. Чёрт! «М-да, рано я начал радоваться, всё-таки нет тебе места в кулинарном искусстве». Заткнуться бы этому придурку... А оладушек так и не удалось спасти, и теперь вся кухня, насквозь пропитавшись запахом гари, душила так, что Тони по-настоящему не мог ничего сделать с этим. Отставив глубокую тарелку с получившимся кругляшками теста, он закашлялся, когда вдохнул слишком глубоко, и быстро отключил плиту.  — Пятница, тут пахнет, как в аду, — пожаловался мужчина, махая перед носом руками, пытаясь таким образом отогнать от себя надоедливую гарь.  — Полагаю, вы не можете с уверенностью сказать, как пахнет в аду, — занудным тоном заметил ИИ, и в его голосе послышались скептические нотки. Хах, что это Пятница о себе возомнила?  — О, дорогая, у меня есть несколько предположений о том, чем может вонять в Царстве мёртвых, — Тони чуть качнул головой, когда мысли обратились в окровавленные образы погибших людей — по его или по чьей-нибудь ещё вине — и... Да, горчащий на корне языка металлический привкус был лучшим примером в данной ситуации. — И поверь, запах горелого теста относится к этой категории. Мужчина быстро прошёлся к окну, открывая его и впуская в кухню потоки бодрого шипящего в запахе гари воздуха. Чёрт, вот что значит на секунду отвлечься, ничего хорошего!  — Я вам говорила, что лучше снизить температуру, — решилась повторить Пятница. Тони с раздражением зыркнул в потолок, интенсивнее махая руками.  — Ну, как бы уже поздно что-либо об этом говорить.  — У вас ещё осталось тесто.  — Возьму другую сковородку.  — Но эту сковородку надо помыть.  — Занудная задница, успокойся, — проворчал Старк, сдаваясь. — Потом помою твою сковородку, лучше включи вытяжку. ИИ заскрипел что-то неразборчивое, по-видимому, выполняя приказ хозяина, звуки громкой музыки автоматически заглушились шумом заработавшей вентиляции воздуха, и Тони снова подошёл к плите, глядя в миску с тестом и примеряясь, сколько ещё можно сделать оладий. Он вздохнул, глубоко, чуть досадливо, но всё же с тихой душевной умиротворённостью, когда Пятница внезапно сообщила с хорошо слышной тревогой в голосе:  — Сэр, Питер проснулся, и он очень взволнован. Мужчина нахмурился, глядя в потолок.  — Почему?  — Он не говорит.  — Успокой его. Я сейчас приду.  — Боюсь, что это уже не нужно. Не успел Тони спросить, в чём всё-таки дело и что, чёрт мать вашу дери, произошло, потому что сквозь гул техники и просыпающейся улицы из окна послышались торопливые шаги. Нет, даже бег, суетливый, беспокойный, перепуганный. В следующую секунду из коридора буквально вылетела взмокшая лохматая макушка, из-под чёлки которой светилось плотным мрамором лицо и блестели жидкой судорожной ртутью широко распахнутые глаза. В последний раз Старк видел такое переплетение ужаса и болезненного страха, отдающего тугой пульсацией в грудине, когда Питер после ЧП в торговом комплексе очнулся с истерикой на диване и лихорадочно шептал в плечо своего наставника слова извинения, моля о чём-то, что знал только он. Ситуация с эффектом дежавю будто повторялась снова, поменяв лишь обстановку и время. Герои действия остались прежними, и они, совершенно не зная сценария, который жизнь им и не собиралась никогда выдавать, запутывались в поворотах и грязных выбоинах собственных проблем и изрешечённых полуживых душ, стараясь держаться друг за друга или хотя бы за то, что осталось от самих себя. Действия сцены повторились: Питер смотрел с еле сдерживаемым в чёрных от ментального холода венах безумием, Тони смотрел с решительностью и ярко сияющим в чертах лица волнением. Оба тяжело дышали. Оба нуждались во взаимодействии, потому что если безумие и волнение не выплеснуть, не направить за пределы разума, они могли сжечь заживо нутро, сожрав лёгкие за их ненадобностью, и вырвать по сердцу, умертвляя своих жалких хозяев. Подобно двум неизлечимым болезням, они вырывали дыхание, поглощали пульс, пуская лихорадочные образы в сознание по сухим артериям и вшиваясь под кожу бессменными чипами. Вместе умирать под их гнётом было уже не так страшно.  — Питер? — От непонимания и беспокойства голос нехорошо дрогнул, упав на пару октав. Парень вздрогнул, на мгновенье почти болезненно сжался, а потом, чуть выпрямившись, такими же большими глазами посмотрел за плечо наставника. Его губы угловато порвались в дикой улыбке, и Тони по-настоящему взволновался. Посмотрел в сторону направления взгляда подростка — там, у стены, была лишь труба, которая предназначалась для передачи воздуха к вытяжке и кондиционеру. Кухня всегда было менее всего технически удобно оборудованным помещением в Старк Индастриз. Из-за ненадобности и нечастых посещений, конечно же. Труба не приносила никакого дискомфорта, её можно было легко убрать, переделав способ передачи воздуха, но об это Тони никогда не задумывался. Зачем? Мужчина повернулся к Питеру и снова позвал его:  — Паучок, в чём дело? Ты...  — Хах. Парень не отрывал истерически неспокойного взгляда с треклятой трубы, а потом, подняв голову, потянул рот в разные стороны ещё больше. Его глухой смех застрял в глотке и хрипло прорывался сквозь горький ком в горле. Тони напрягся, сделал небольшой шаг вперёд, навстречу Питеру. Тот не шелохнулся, продолжая вибрировать всем телом от жуткого смеха, раскрученного безумием, и смотрел-смотрел-смотрел своим внутренним демонам в глаза, не в силах перестать впитывать страх огромными, лошадиными дозами. А затем он тяжело вжал ладони в голову, задохнувшись собственным смехом. На это было невозможно смотреть.  — Питер, — Тони передёрнулся, делая голос твёрдым, и резко приблизился к подростку, уже понимая, что тот не испугается его. Взял за плечи, встряхивая. — Малыш, давай, дыши. Ты ведь знаешь, насколько это просто, дышать, верно? Ну-ну-ну, всё-всё, давай, я не должен снова учить тебя вдыхать и выдыхать, а-то выходит какая-то нездоровая тенденция...  — Мистер Старк... Название это ломаной линии на губах — страдание. Оно взломало все замки в продырявленной душе, сдавило рёбра, превращая запястья в мелкую шелуху и вычёркивая провода вен под костяшками пальцев, выжгло сердце ржавой печатью боли. Это должно остановиться. И лицо Питера должно высохнуть от пота и слёз.  — Мистер Старк... почему вы всё время бросаете меня? Горькие слова убили в Тони что-то живое. Освещённая яркими бликами утреннего солнца кухня уже не успокаивала сознание.

* * *

Питер всё продолжал молча смотреть перед собой даже после того, как мужчина поставил перед ним тарелку с более или менее получившимися оладьями. Его щёки уже были сухими, но ещё покрасневшими, и их цвет болезненно контрастировал с остальным серым оттенком лица. Губы были крепко сжаты в одну линию, в глазах зияли лопнувшие капилляры, и Тони это совсем не нравилось. Он с напряжением смотрел на дёргавшиеся в предплечьях и пальцах мышцы подростка и понимал, что, скорее всего, заставить его сейчас что-нибудь съесть будет очень трудно. Сев за стол напротив него, Старк немного задержался взглядом на правой, особо красной щеке Паркера и, скрипнув зубами, бессильно вздохнул. Ему пришлось дать своему карапузу пощёчину. Он не успокаивался. Он смешивал рыдания со смехом, и это всё выглядело так, будто выжигало его последнюю нервную ткань, которая уже готова была сдать позиции. Тони не мог этого допустить. И он не знал, как помочь Питеру, потому что тот не реагировал ни на что — ни на прикосновения, ни на объятия, ни на просьбы дышать спокойней и глубже. Он был заперт в самом себе, выпуская всю боль наружу и не получая в ответ того, что могло бы убить её причину на корню. Но она пустила свои ростки слишком глубоко. И, видимо, слишком давно. Это действительно не могло больше продолжаться. — Паучок. Питер медленно моргнул, еле отрываясь от какой-то непонятной точки на столе, и поднял усталый взгляд на Тони. Измождённый от яркого, интенсивного и продолжительного всплеска эмоций, он на мгновенье зажмурился, чтобы вернуть ясность зрению, и, немного погодя, как-то непонятно улыбнулся. Тони передёрнуло от этой неестественной, жуткой картины, и он поднял ладонь в воздух. — Не надо, мелкий, — брови подростка даже не успели взлететь от удивления вверх, когда Тони быстро продолжил: — Тебе не обязательно улыбаться тогда, когда тебе этого не хочется. Сейчас явно не тот момент, когда ты готов радоваться всему подряд. Питер помолчал явно для того, чтобы подобрать верные слова, но неправильная улыбка никуда не исчезла, а, казалось, ещё больше исказилась. — Улыбка делает меня немного похожим на меня прежнего. Тони внимательно посмотрел в уставшие глаза напротив и тяжело выдохнул, задумчиво потирая подбородок. Сколько же времени прошло с того дня, как всё вывернулось для мальчика наизнанку, что он уже решил — он изменился и хочет вернуть всё, как было раньше? Что Тони упускает из виду? Что уже упустил? Что он может сделать, чтобы помочь Питеру? Ждать того, когда он сам со всем разберётся, было уже нельзя, а протягивание спасательного круга вслепую представляло такую же опасность, как и бездействие. Но и давить было тоже плохой затеей. Бездумная, упрямая помощь могла всё только усугубить... А что именно подразумевалось под этим «всё», Тони не знал. И это его неимоверно бесило и напрягало. — Ты не можешь всё время оставаться весёлым и беззаботным. Таким, каким тебя привыкли видеть, и это нормально, — заметил Старк, осторожно пробуя нетвёрдую, ещё не исследованную, почву под собой. — Ты можешь быть любым. Как и я. Как и все люди. Нет ничего постоянного, верно? Даже Пятница со временем научилась со мной спорить, а она — не живой человек, а плод моих долгих трудов, ошибок и снова трудов. Всё меняется. Изменениями мы и живём на этом свете. Питер чуть расслабил мышцы рта и, продолжая улыбаться, правда, уже более спокойно, согласно кивнул. Что ж, первый шаг сделан. Неплохо, хоть и никак не информативно. Но так и должно быть. Поначалу. Здесь очень важны терпение и тактичность. — Нет ничего постоянного, — словно эхо, пробормотал Питер, опуская плечи и в глубокой растерянности переводя взгляд на тарелку с остывающими оладьями. — Но норма... Мы привыкли, что есть определённые нормы, которые помогают нам жить и поддерживать в обществе и в наших домах... гармонию? Да, так, наверное. — Он пальцем подвинул к себе вилку и стал сосредоточенно поглаживать её по остриям, будто стараясь сконцентрироваться и прийти в себя. «Вероятно, так оно и было». — Для всего этого нормы должны быть постоянными, и они такими и являются, да? Несмотря на другие их функции? Вот... А я не такой. Я не постоянный. Но так не должно быть. Потому что это... вне нормы. Я могу всё разрушить. И... ну, уже рушу, видимо... Подросток запнулся, на мгновенье задержав дыхание, и старательно медленно выдохнул, чуть вытягивая губы в трубочку. Попытка успокоиться и сдержать накручивающие обороты эмоции. Хорошо. Хорошо, что он старался говорить по делу, при этом осознавая, что то, что происходит, не является синонимом к фразе «Я в порядке», к которой Питер уже привык. Но Тони не нравилось, что паучок автоматически, исходя из своих умозаключений, приравнял себя к тому, что нарушает так называемую «норму». Это ведь было не так. Мальчик совершенно запутался. — Пит, ты ничего не разрушаешь, — твёрдым голосом возразил Тони, чуть наклонившись корпусом к столу и тыкая перед собой указательным пальцем в гладкую поверхность. — Кроме если своего психического состояния вот такими мыслями и загонами... — Но я рушу, мистер Старк! — с нажимом перебил Паркер, показывая свои ярко блестящие решительностью доказать свою правоту глаза. Он уже почти пришёл в себя и теперь был в состоянии полноценно спорить. — Вот прямо сегодня уже что-то, да успел разрушить! — Что именно? — Вы... вы завтрак приготовили. Вы наверняка рассчитывали на относительно приятное времяпрепровождение с этими клёвыми оладушками, как минимум. А тут я... ворвался на кухню и устроил здесь какой-то цирк!.. — Стоп! — яро дёрнул подбородком Старк, чуть выше, чем надо, повысив голос. — Это уже никуда не годится. Во-первых, ты ничего не испортил. Нечего было портить! День невозможно как-то испортить, потому что мы, люди, сами себе строим жизнь. Сегодня не исключение. Тем более, всё идёт практически так, как надо. Вот мы сейчас сидим вместе с оладушками, которые я готовил, между прочим, не только для себя, но и для тебя, потому что для своей нужды я никогда бы не притронулся к такому непонятному, непредсказуемому веществу, как мука. Во-вторых, мы проводим время не просто так — мы разговариваем. Давно нужно было это сделать, если честно. Да-да, не смотри на меня так. Хоть я и согласился с тобой, что сначала ты разбираешься со своими проблемами, а потом обращаешься ко мне, к Мэй и так далее, но теперь я меняю своё мнение. Питер со слабым возмущением открыл было рот, но Тони грозно посмотрел на него. — Цыц! Я не договорил. Ты всё ещё имеешь право хранить в себе то, что в тебе накопилось, но я хочу, очень хочу, чтобы ты поделился со мной хоть чем-то, сказал хоть что-нибудь, чтобы я понял тебя. Ты можешь — пока можешь — не говорить мне всего, но... ты услышал меня. Я мог бы просто посоветовать тебе что-то, что подтолкнёт тебя к верному пути, к правильным мыслям. Просить помощи у третьих лиц — не значит отклонение от нормы, как раз наоборот. Быть услышанным — это нормально. Это хорошо. Правильно. Тем более, ты знаешь, что у тебя есть люди, которые тебя услышат, поймут. Я в этом уверен. Я не так ещё стар, чтобы не понимать молодёжь, ясно? — Тони позволил себе слегка дерзкую ухмылку, на что застывший в каменной позе Питер слабо дёрнул уголками губ. — Окей, я тебе примерно это всё уже говорил, так что ты должен понять меня. Ты мне точно что-то, да скажешь сегодня. Это не вопрос. Чёрт бы тебя побрал, мелкий, однажды я позволил тебе отступить от ответа, но больше этого не произойдёт. Я не позволю. Даже несмотря на все твои страхи. А теперь мы оба затыкаемся и едим, потому что, похоже, эти чудо-оладья скоро покроются коркой льда, а я их почти с кровью отвоёвывал от сковородки. Тони не был уверен, что точно расшифровал то выражение, которое он увидел на лице Паркера, однако, немного прищурив глаза, с досадой на самого себя выдохнул и, протянув руку, мягко растрепал волосы парнишки. Он много что успел наговорить Питеру. Всё-таки, терпение не его конёк. — Расскажешь чуть позже. Думаю, нам нужна пауза, особенно тебе, как думаешь? Мужчина буквально услышал, как вмиг расслабились выбившиеся из сил нервы паучка, и, уловив искреннюю благодарность во взгляде, взялся за вилку. Что ж, проблемы проблемами, а кушать действительно надо было.