Когда все началось?

Город наверху невероятный и совершенно умиротворяюще тихий. Внизу такого спокойствия никогда не было, там постоянно происходят какие-то изменения и передвижения, даже в тёмное время суток. Но отсюда, глядя на всю эту суматошную кашу из людских проблем с крыши здания, стоящего напротив сгоревшего торгового комплекса, Питер чувствовал еле ощутимую тень благословенной внутренней тишины, убаюкивающей, подобно морским волнам, сонно прибивающим к серым берегам в безветренную ночь. Её не сравнить ни с чем — даже с той, с которой подросток проснулся днём в субботу — и это была, наверное, одна из самых долгожданных молчаливых естественных минуток за последнее неизмеренное время. Они часто возникали в воздухе, когда парень заряжался боевым настроем, летал над высотками в поисках преступников, а под конец патруля, удовлетворённый, бездумно цеплялся паутиной за здания и слушал, как завывал в ушах предутренний прохладный сквозняк. Это великолепно. Воистину лучшее, что могла создать природа или... ну, тот, кто мог построить этот мир за неделю. Неважно. А ещё Питер только сейчас неожиданно ярко ощутил тоску по своему костюму и ночным паучьим прогулкам. Хотя с последнего раза, когда он сливался с густым чёрным небом, прошли всего лишь сутки, но тот полёт остался у подростка в памяти, как самое бесполезное времяпрепровождение на свете. Нет, он занимался патрулированием, и это очень важное занятие, но прошло оно как-то мимо Питера. Он на автомате пролетел по давно выученному маршруту, наведываясь в самые тёмные и неприглядные закоулки города, ровно с таким же настроением взмыл в воздух, очерчивая периметр сгоревшего торгового комплекса и ничего не почувствовав при этом, даже когда парочка людей, отдававшая дань памяти погибшим в пожаре, с измученными, но по-настоящему благодарными улыбками в знак признательности помахала ему руками. Даже когда он им ответил тем же и унёсся дальше, вглубь ночи, внутри было ничего. А ведь что-то, но должно было быть, хоть что-то, хотя бы как-нибудь и где-нибудь, предположительно в груди, в районе сердца. Но там царило мёртвое молчание. Вплоть до того момента, когда Питер вернулся домой и лёг в кровать, делая вид, что действительно заснёт. Почему так?.. А сейчас почему всё наоборот? Кто бы знал ответ, а... — Карен, сколько времени? — тихо спросил парень, откашливаясь от появившейся в голосе хрипоты и невольно отрываясь взглядом от ярких пятнистых бликов игрушек и цветов внизу, неподалёку от торгового комплекса. Наверное, скоро будут сносить остатки здания и придумывать на его месте что-то новое. Интересно, что? Снова что-то вроде развлекательного центра? Если это так, то Питер и шагу туда не сделает. — 22:57, Питер. До встречи с мистером Старком осталось три минуты. Парень невольно передёрнул плечами, ближе к себе подбирая ноги. — Угу. Спасибо. — Питер, я могу задать тебе вопрос? — Эм-м... — что же, это было неожиданно. В этих искусственных интеллектах определённо есть что-то человеческое. Ну, то есть, довольно очевидно — раз их создал человек, то он наделил их некоторыми функциями, отвечающими потребностям людей: информирование, коммуникация, адаптация, обеспечение безопасности и многое другое. Всё это сопровождается воспроизведением речи, постоянно меняющимся, динамическим элементом. Но одно дело, когда человек изменяет стиль общения, а другое, когда что-то вроде этого происходит с искусственным интеллектом. Хорошая пища для размышлений, может, стоило об этом как-нибудь поговорить с мистером Старком?.. — Да, да, конечно. Задавай. — Спасибо, Питер, — мягко произнесла Карен, и Питер невольно представил, что она виновато улыбнулась ему. 《Всё, совсем крыша поехала?》 Этот вопрос уже казался риторическим, так что парень даже не обратил на него внимание. — Почему ты так волнуешься сейчас? Сердце нервно подпрыгнуло к горлу, защекотав гортань, и Питер сжал зубы, глубоко вдыхая через нос, чтобы отогнать от себя бессмысленное желание прокашляться. Чуть усмехнулся мыслям о том, что он такой очевидный, и задумчиво уставился на сжатые в замок пальцы, лежащие на коленях. Откровения его убьют, хах. Но от него только этого и хотят, правды. Мог ли он обвинять в этом людей, желающих ему самого лучшего и доброго, даже если их желания сжимаются на шее Питера сухой и, что парадоксально, безжалостной петлёй? Нет, конечно же. Он был не таким. 《А стоило бы》. Нет. Заткнись. — Это, ну... это же мистер Старк, понимаешь? — Паркер еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу ладонью. Нет, блин, как из этого объяснения нормальный человек сможет что-нибудь понять? Хотя Карен не совсем человек... Хотя она не стала бы спрашивать ни о чём. Чёрт! — То есть, знаешь, такое трудно объяснить. Я знаю, что сейчас мне предстоит довольно запарный и тяжёлый разговор о том, что я и так уже давно... давно, наверное, не могу понять. Тем более, разговор не просто с кем-то там, а с мистером Старком. А ты сама понимаешь, что мистер Старк не будет ходить вокруг да около, а просто напрямую спросит и будет ждать такого же чёткого ответа, которого я не смогу дать. Я бы хотел, но... Мистер Старк вообще нереальный человек, да? В принципе. Таких людей очень мало. В моей жизни он единственный. А вообще, может быть такое, чтобы хоть кто-то стал похожим на мистера Старка? Вот прям идеально и во всём-во всём? Мне кажется, это невозможно! То есть, ну, мистер Старк для меня очень много значит. Он так круто изменил мою жизнь, и я не беру тот факт, что он ворвался в неё со своим предложением поехать в Германию и ещё раньше, задолго до этого, как-то спас меня, совсем маленького мальчика... — Он всё-таки кашлянул, нервно потерев руки. — Короче, сложно всё это объяснить. Но мистер Старк... это просто, ну, как не волноваться, особенно когда ты... — Питер досадливо цокнул языком и зажмурился, покачав головой. Какой разговор, Господи, о чём с ним сейчас вообще можно беседовать, когда он и два слова связать не в состоянии? — В общем, волнуюсь и всё. А что? 《Какое позорище!》— с презрением выдал мрачный парень рычащим голосом. И что? Он уже говорил про откровения? Ну так вот, пока что они ему ничего хорошего не приносят. И вряд ли когда-нибудь будут это делать. Из динамиков в маске послышался еле разборчивый шум, а потом Питер, на секунду замерев, распахнул глаза и ощутил слабый жар на щеках. Карен... смеялась? — Не обижайся, Питер. Я не могла не заметить некую закономерность в изменениях твоих показателей при появлении мистера Старка в зоне твоего зрительного ориентира. Дистанционные разговоры с ним также вызывают в твоём теле определённые реакции, поэтому я сделала вывод в этом вопросе: ты испытываешь сильное волнение и беспокойство при мистере Старке. Но почему — это тот вопрос, на который я не способна ответить, потому задала его тебе. — А я на него не дал ясного ответа, да? — слабо хмыкнул Питер, и Карен издала какой-то утвердительный звук. — Прости, к сожалению, на данный момент я вообще ни на что не могу дать чёткого ответа. — Даже на вопрос: «Как тебя зовут?» 《Хах!》 — Даже на него, Карен, даже на н... Он замолкнул на полуслове и прислушался, различая между продолжительными нотками завывания ветра звук усиленно работающих механизмов. Родной и привычный для слуха звук. Двигатели костюма Железного человека. Та-а-ак... Спокойно. «Да, пожалуйста, успокойся». — Питер, мистер Старк уже почти на месте. — О, а то я не понял, — слегка недовольно буркнул Питер, поднимаясь на ноги и глядя поверх многочисленных блестящих верхушек домов, над которыми, приближаясь к месту встречи, летели белые огни и отражающие свет линии по краям и контурам изгиба красно-золотой фигуры. Подросток неловко поднял одну руку, махнув ею в знак приветствия, а затем, смутившись, опустил её и заставил себя принять непринуждённую позу. Спойлер: не получилось. — Здорова, шкет, — прогромыхал приглушённый голос наставника из-за маски, когда он опустился рядом с ним на крышу, и подросток невольно отступил в сторону, будто освобождая место для приземления. — Давно здесь прохлаждаешься? — З-здравствуйте, мистер Старк, — чёрт-чёрт-чёрт, ужасно-неприятно хриплый голос! — Кхм, да нет, я тут не так давно. — Боялся опоздать? Питер прищурил глаза, и Тони пустил негромкий смешок при виде сузившихся белых разрезов на маске. — Да, — с таким же сарказмом выдал подросток, неопределённо махнув рукой куда-то в сторону. — Пробки же, все дела... — О, парень, какой прогресс с юмором! Возьми на заметку себе, вдруг в будущем пригодится. — Да на какое будущее, мистер Старк? Учитель у меня так себе, так что вывожу, как могу. — Ах, учитель не тот? — Тот, но он так себе. — Ну ты и неблагодарная какашка, Паркер. — В сами знаете в кого такой! Собственный громкий голос заставил вздрогнуть и с растерянным осознанием сказанных слов посмотреть в маску Железного человека, тоже неестественно застывшего. Что это вообще сейчас было? Весь этот «диалог»? Что-то непонятное, излишне эмоциональное и некрасивое, смешанное с концентрированным сарказмом и пустым, безвкусным юмором, если это вообще можно было считать юмором. Буркнув нечто похожее на «Извините», Питер резко отодвинулся от Тони и упорно уставился в тёмную густую даль, намеренно избегая столкновения с тем странным напряжением, внезапно возникшим между ними. Со стороны мужчины послышался тихий выдох, видимо, он тоже признавал наличие непонятной и жёстко натянутой нити их общего состояния и сделал пару шагов к подростку. 《Ты вообще о чём думаешь? — вспыхнул мрачный парень, кипятясь, как чайник. — Он назвал тебя «какашкой»! Какого хрена, а?!》 Кого что волнует, да. — И ты меня, паучок, — в голосе Старка зазвучала мягкая нотка, которая так всегда нравилась Питеру, и тот позволил себе расслабиться в плечах, неловко поворачиваясь лицом к наставнику. — Это вообще сейчас что-то очень дикое было, так что мы оба тут понаделали... Что насчёт того, чтобы избавиться на некоторое время от своих костюмов? — Ч... — подросток даже не успел нормально отреагировать на вопрос, его глаза комично распахнулись белыми кружками и уставились в маску мужчины. — Я не буду раздеваться, вы чего... Чего?! — Да твою же за ногу, Паркер! Я от костюма, ты — от маски. Что у вас там, у подростков, в головах, кроме обнажёнки? — Мистер Старк, вы сами так и сказали!.. — Я пошутил, шкет. И, возможно, чуть-чуть не так выразился, но ты меня понял, — голова Железного человека чуть приподнялась в подбородке. — Давай, снимай свою маску, а я выйду из костюма. Мы не можем разговаривать в своих защитах, когда в них нет никакой необходимости. Нас всё равно здесь никто не увидит, так что давай, город засыпает — просыпается мафия. Раскрывайся. Только Тони мог смешать серьёзность ситуации и места с какой-нибудь шуткой, ну конечно же. Глубоко вздохнув, будто перед прыжком в воду или пропасть, подросток кивнул, медленно стягивая со своего лица маску, отфыркнувшись от упавших на глаза волос. Рядом раздался скрежет, плавно перешедший в шорох, с которым выпускается воздух, и к Питеру из темноты и одинокого свечения от распахнувшегося костюма шагнул Тони, на ходу отдёргивая края плотной толстовки с капюшоном. В ней он иногда работал в мастерской при работающем на максимуме кондиционере, и парень почти тут же ощутил знакомый запах одеколона. Не зная, куда деть вмиг дёрнувшиеся вперёд руки, он отбросил маску на поверхность крыши рядом с собой и снова опустился на самый край, обнимая руками одно колено и утыкаясь в него носом. Тони сейчас выглядел так по-домашнему и так по-родному, что к горлу снова подкатил тошнотворный комок от чувства вины. Чистейшее преступление, так нечестно... А потом вдруг мужчина сел рядом с Питером, свесив обе ноги в прохладный ночной воздух, и тот с беспокойным интересом перекатился правой щекой на колено. У Старка от ветра уже успели немного покраснеть скулы, губы были недовольно поджаты, а брови напряжённо нахмурены. Городской поток снизу грубым порывом пробежался по его стоящим ёжиком волосам, приковывая внимание и позволяя разглядеть ещё более откровенную, почти интимную картину человека с распахнутой душой, готового помочь, несмотря ни на что, и чьё сердце так часто несправедливо не замечают, не видят. Такая картина не для всех, и Питер тайно рад, что он стал тем, кому она может быть показана. — Вы не замёрзнете? — тихо спросил он, осторожно придвигаясь к Старку, чтобы у того был естественный источник тепла из внешней среды. Такое еле заметное движение тут же заметили, лицо мужчины смягчилось, и он со спокойной улыбкой взглянул на подростка. — Нет, я в своей самой тёплой толстовке. — Вы уверены? Тони изогнул бровь. — В чём? В том, что это самая тёплая толстовка? — Вы же поняли, о чём я, да? — Естественно понял, — хмыкнул Старк и провёл ладонью по плечу Питера, долго не задерживаясь на контакте и снова убирая руку за себя для опоры на крышу. — Если я вдруг замёрзну, то в моём костюме есть обогреватель. Как и в твоём, ага. Но мне сейчас абсолютно комфортно, так что предлагаю подумать конкретно о тебе, м? Что думаешь? 《Начинается, твою мать!..》 — Обо мне? «Эх, есть ли смысл переспрашивать то, что ты и так понял, Питер?» — Да. — И вы спрашиваете, что я думаю по этому поводу? — Да. Питер пустил нервный смешок и отвернулся от Старка, невидяще глядя перед собой. Да что он мог думать об этом? Что это фиговая идея? Что он не хотел говорить вообще, а говорить о себе — тем более? Что он не понимал, зачем в принципе согласился на встречу, если желания не было? Что задавался вопросом, почему он не мог быть более твёрдым и уверенным в своих ответах и просто взять и отказать? «Хах, а сработал бы ли отказ в случае мистера Старка?» — с ярко выраженной улыбающейся интонацией поинтересовался внутренний голос. Ну да, это могло бы быть лучшим объяснением и ответом на все вопросы. — Я ничего не думаю по этому поводу, мистер Старк, — Питер сделал небольшую паузу. — И, наверное, не хочу думать. — Насчёт «не хочу» — верю, насчёт первого — нет, — Тони говорил прямо, без тени укора, обиды или раздражения, что невольно придало нервное, тревожное возбуждение, от которого сразу же вспотели ладони. — Почему нет? — Ты не можешь не думать хоть что-нибудь на этот счёт, как бы этого ни хотел. Таков наш мозг. Он всегда будет невольно пробовать и искать решения. Кстати, — мужчина выпрямил спину и чуть откинулся назад, позволяя ветру свободно гулять по его груди, — как ты понял, что встречаться будем здесь? Я тебе, кроме времени, больше ничего не написал. Питер невольно задержал дыхание, прислушиваясь к себе и своим мыслям. Это правда, Тони действительно ничего про место встречи не писал, но у парня даже не возникло сомнений в том, куда стоило лететь к 23:00. Наверное, это было единственное, в чём он чувствовал уверенность и чёткое убеждение — встреча на крыше здания напротив сгоревшего торгового комплекса. На крыше того здания, на которой они стояли в прошлую субботу и наблюдали за разрастающимся смертоносным пламенем внизу. — Я... я не знаю. Даже не задумывался на этот счёт. Просто почему-то был уверен в том, что мы тут встречаемся. — Хм. — А вы это место имели в виду? То есть, не какое-то другое, а именно вот это? — Я думал, что ты меня об этом спросишь, но ты не задавал никаких вопросов, будто и так уже было всё известно. Поэтому я... ну, так скажем, немного подумал на тему места встречи. — И? — Питер и сам не заметил, как увлёкся разговором, абсолютно искренне и преданно сосредотачиваясь на наставнике. Тот не мог не ощутить при этом ласковое тепло, распустившееся в груди, и, внимательно глядя на подростка, осторожно ответил: — Я пришёл к выводу, что паучонёк выбрал идеальное место для встречи, — лицо Питера на несколько оттенков стало живее. — Знаешь, это о многом говорит. Место, в смысле, о многом говорит, — Старк откашлялся. — Ну, раз уж мы поговорили и о месте, и ещё о небольшом количестве ознакомительной ерунды, — подросток невесело фыркнул, — то предлагаю уже перейти к делу. Питер, — он вопросительно посмотрел на абсолютно серьёзного Тони, — пооткроветничаем? 《Знает, куда бить, мразь!》 — зло выплюнул мрачный парень, весь оживая и беспокойно ворча, как загнанный в клетку зверь. Нет, он не мразь! Не смей говорить о нём такое! — По-моему, мистер Старк, это не самая лучшая ваша идея. — Да? — с наигранным интересом протянул Старк, пожимая плечами. — Почему же? — Вчера я вам сказал, что мои недавние откровения были лишними. То есть, я так подумал, а вы подтвердили мои мысли. — И что? — Питер снова округлил глаза, но Тони всё продолжал быть на удивление спокойным, во всём его теле не было ни единого намёка на напряжение. — Нет, правда, Пит, и что дальше? Ты считаешь, что в откровениях нет никакого смысла? И я не подтверждал, что они были лишними, я лишь озвучил то, о чём ты думал вчера и о чём думаешь сейчас. Озвучил очевидное, — он тяжело вздохнул, нахмуриваясь. — Запомни раз и навсегда: говорить о том, что тебя гложет — это хорошо, это нормально, это показывает твою осознанность, некоторое понимание сложившейся ситуации. То, что ты ощущаешь после этого смешанные или неприятные чувства — тоже нормально. Чем дольше молчишь о чём-то, тем больнее это потом отрывать от себя, тем острее воспринимается та реальность, в которой уже нет скрываемой проблемы. Она в какой-то момент входит с тобой в некий симбиоз, ты сливаешься с ней и бережно охраняешь её от посторонних глаз. Она уже твоя и ничья больше. Знаю, звучит как самая настоящая психиатрическая белиберда, но это так. По себе сужу. «Знакомо, не так ли?» Ох, не то слово как знакомо. Почему-то от этих слов стало ещё больнее. Куда ещё хуже? У боли вообще есть какой-нибудь логический конец? 《Есть. Для тебя — это только смерть, маленький урод》. Ну да, точно... — Пит? Глубокий вдох. — Это больно, мистер Старк, — даже такие простые слова дались с трудом. В этом мире почему-то все ненавидят лёгкие пути решения проблем. — Всё как-то... больно. — Мои слова сделали тебе больно? Боже, нет, почему у Тони сейчас такое встревоженное и невыносимо печальное лицо? Парень неопределённо покачал головой, толком не зная, что он имел в виду. Вроде да, а вроде и нет, просто наставник здесь был совершенно ни при чём. — П... просто они попали в цель. На губах Старка промелькнула сочувственная и ласковая улыбка. — Я тот ещё меткий стрелок, да, малыш? Прости за это, — Питер чуть ли не взвыл от ощущения сокрушительной нежной тоски, изголодавшейся касаткой накинувшейся на него, и лишь длинно застонал, подтягивая к своей груди вторую ногу и утыкаясь в коленки лицом. Вот этого он хотел меньше всего, извинений в свой адрес. Никто не виноват, пожалуйста! Почему все должны проходить через что-то из-за него? И ещё это «малыш»... — Ну чего ты? — Почему вы извиняетесь, мистер Старк? Вы ни в чём не виноваты, вы не виноваты в том, что от вас не зависит. Это просто происходит и всё, а я не могу справиться. И это значит, что это моя проблема, моя боль. — К твоему сожалению, паучок, это уже давно не только твои боль и проблема, — мужчина аккуратно провёл широкой прохладной ладонью по волосам подростка, пуская мурашки вдоль позвоночника и тепло в разодранную изнутри грудную клетку. — Понимаешь ведь, почему? — тот угрюмо кивнул в коленки. — Это хорошо. Ты сказал, «это больно». Как больно? Опиши. 《Он, что, в психологи заделался? Нахера? И вообще, ты ему разве чем-то обязан, чтобы что-то говорить?》 Многим, если честно. Как минимум, жизнью. — Описать? — Питер медленно оторвал лицо от ног и растерянно уставился перед собой. — Наверное... Больно так, что кажется, что это никогда не пройдёт, — Старк понимающе кивнул. — Больно ещё из-за того, что я не понимаю, заслужил ли я всё то хорошее, что идёт от вас, от Мэй, от Неда... и нужны ли эти разговоры вообще кому-то... — Поверь, нужны, — тут же поторопился переубедить Тони, но еле отдёрнул себя и снова отклонился назад, на свои руки. — Доверие — вещь недооценённая. Я очень признателен и благодарен тебе за то, что ты открылся передо мной. Это было трудно, но ты рассказал что-то о себе. Мне... мне это было... — Он коротко пожевал свою нижнюю губу, видимо, быстро раздумывая, как бы правильней сказать то, что очень давно вертелось на языке. — Да, важно. Мне. Это. Было важно, — а потом глубоко вздохнул и более внимательно вперил свой взгляд в светящуюся разноцветными размытыми огнями даль. — Мне важно всё, о чём ты думаешь. — Мистер Ст... Он не мог больше говорить. Вовремя закрыв рот, парень отвернулся от наставника, неосознанно глубоко и громко дыша, как будто его только что подстрелили или проткнули лёгкое чем-то острым. По сути, так оно и было — неприкрытая искренность, с которой прозвучали последние слова, казалось, схватила сердце в крепкий капкан и начала давить, сжимая до крошечных размеров и создавая кровавые трещины. Ещё чуть-чуть — и лопнет, и тогда можно будет с уверенностью говорить о том, что откровения убили Питера. Он их скоро будет ненавидеть. — Мистер Старк... я... — Тш-ш-ш, посмотри на меня. Питер сам не понял, как слабо отмахнулся от рук, которые постарались обнять его за дрожащие плечи. 《Как и ожидалось — ты быстро сломался, слабак!》 — Мистер Старк, я не врал вам. В тот день, когда мы г-говорили о... — он нервно очертил какое-то неопределённое пространство в воздухе, громко сглатывая, — ... правда. Я ничего не выдумывал!.. — Тш-ш, Пит, малыш, — Старк схватил волнующегося подростка за запястья и мягко потянул на себя, ни на миг не давая уйти установившемуся зрительному контакту, серьёзному, нежному, заботливому, мягкому, беспокоящемуся. — Я верю, я и до этого верил. Ты бы никогда не стал говорить о таких вещах без причины или из-за того, что просто так решил. Ты слишком хороший, ребёнок, ты слишком честный, тш-ш. Питер бессильно сжал пальцы в кулаки и с досадой на самого себя выдохнул, устало качая головой. — Нет, мистер Старк... Не честный. Я-я не всё... — вдох получился таким глубоким, что на мгновенье показалось, что остывший ветер проскользнул через ноздри в самые лёгкие, свободно гуляя там и леденя их изнутри. — Я не всё рассказал вам. В тот раз. 《Ух ты! Куда это мы движемся? Это то, о чём я думаю? — мрачный парень изумлённо присвистнул. — А кишка не тонка? С чего начнёшь, м? Прям интересно!》 «Очевидно, — раздражённо бросил внутренний голос. — Обычно начинают с начала. Вот и ты с него начни». Со стороны мужчины послышался тихий контролируемый выдох, а его руки на запястьях Питера чуть ослабили свою хватку и скользнули вниз, аккуратно пройдясь большими пальцами по всё ещё заживающим скрытым местам через ткань костюма, будто успокаивая и говоря: «Всё хорошо. Я знал и это». Именно это действие вернуло подростка в реальность, и он со стыдливым выражением лица слегка потянул руки на себя, вынуждая наставника с неохотой отпустить его окончательно. — Я бы... я бы хотел попробовать... В общем, — парень встряхнул макушкой и, тяжело выдохнув, смело уставился в тёмные глаза напротив. И... растерялся. Вот он, момент, когда есть возможность всё разрешить раз и навсегда и наконец-то не побояться попросить о помощи. Момент, который Питер невольно тысячу и один раз прокручивал у себя в голове, прогоняя различные сценарии разговора об этом с различными вариантами и исходами. Абсолютно со всеми. Но теперь, когда этот момент настал по-настоящему, его с готовностью слушали и поддерживали, он не знал, с чего действительно стоило начать говорить. Не признаваться же с ходу, что порезы в последнее время — это его единственный способ... способ чего, кстати? Овладения контролем над ситуацией? Наказания?.. Чего, блин?! — Вы к... вы... кхм, как вы относитесь к крови? 《Браво, ублюдок! Браво! Это заслуживает аплодисментов, гений!》 Тони задумчиво нахмурился. — Прости, что? — Как вы относитесь к крови, мистер Старк? Пожалуйста, ответьте. Это важно. — Тихо-тихо, паучок. Я переспрашиваю, чтобы потом не было непониманий. Но я, кстати, всё равно не понял вопроса. Как можно к крови как-то относится? Если ты о том, пугает ли меня её вид, то нет, не пугает. Моя — нет, а вот других — напрягает. Особенно если касается человека, которого я знаю. Особенно, если она находится вне тела, кхм. — М-м, угу, — неловко кивнул Питер, на секунду опуская голову, чтобы собраться с мыслями. Господи, этот ответ совершенно не успокоил его. И что теперь? — А как вы относитесь к повреждениям? Телесным, в смысле. Лицо Тони почему-то стало медленно, но верно приобретать какое-то нечитаемое выражение, и Паркер ощутил так же пропорционально растущую тревогу и прокашлялся, нервно проводя по своим волосам двумя руками. — Точно так же, как и к крови. Желательно их вообще не видеть, если ты понимаешь, о чём я. Они никогда не говорят о чём-то хорошем. Чёрт! Не. Успокаивает. Совершенно! — А к-к острым предметам?.. Ну, там, к ножницам? Может, ножам?.. — «Ножницам, ножам»? — Мхм. — Питер, объясни, пожалуйста, почему ты задаёшь мне эти вопросы? — Просто ответьте. Они... они не такие сложные. Тони напряжённо повёл плечами, тоже, видимо, ощущая почти осязаемую вмиг сгустившуюся атмосферу. Питер передёрнулся, когда ветер на крыше подул слишком сильно и холодно в лопатки. Боже правый, он всё портит!.. — Они действительно не сложные, но... Ладно. Судя по предыдущим вопросам, эти предметы нехорошо острые, раз могут оставлять повреждения и вызывать кровотечение, так что думаю, что отношусь негативно. Хотя не думал об этом. Особенно о ножницах. — А как вы относитесь к людям, которые ост... — голос внезапно дрогнул, сломавшись на окончании, и замолк, не в силах больше произнести что-либо через тугой комок в горле. Вмиг все мышцы в теле до предела натянулись, будто стараясь таким образом вытолкнуть из себя те важные слова, которые решили бы всё. Абсолютно всё. Но издавать звуки может только горло. А оно подвело и сжалось в тонкую трубу, больше не имея возможности на воспроизведение чего-либо. — Ост... — Питер сглотнул, пытаясь протолкнуть вглубь несуществующий ком, но он как будто приклеился к внутренним стенкам, мешая и раздражая, зля. Как это вообще возможно, раз его на самом деле не было? — Нет... 《А я говорил》. Но как так?.. — Да? — Тони чуть наклонился вперёд, чтобы перехватить внимание застывшего взгляда Питера, но тот быстро перескочил на пространство за чужим плечом и нервно заметался от одной маленькой точки к другой. Кривая слабая улыбка против воли сама всплыла на губах, и подросток даже не попытался её скрыть, замять в складках побледневшей кожи. Руки сжали ткань костюма на ногах и передали ей дрожь, во власти которой оказалось всё тело. Физическая оболочка победила разум, сворачивая его в маленький, никому не нужный шарик бумаги и пряча в самый укромный тёмный уголок черепной коробки. Так, чтобы никто больше не нашёл. Так, чтобы никто больше не смел его разворачивать и читать то, что написано внутри. Так, чтобы больше не было больно. В итоге, все эти вопросы об отношении Тони к каким-то вещам так и остались странно висеть в воздухе без объяснений их появления на свет, помечая лишь сомнения и намёки на что-то. И... да. Всё. Это максимум Питера. Максимум, который им не является и который нанёс ещё больший вред, чем мог бы, будь он настоящим и достигаемым. Но нет. Это было не так. Питер вырвал свой взгляд из оцепенения и снова перевёл его на лицо Тони, терпеливо молчащего и настороженно наблюдающего за изменениями в его теле. Казалось, в голове наставника проходила ожесточённая работа и прокрутка механизмов, трудный аналитический процесс, и подросток вновь почувствовал дикий ужас от того, что тот сейчас очень быстро догадается, в чём дело. Без его слов, без его признания, которое должно было произойти — просто возьмёт и догадается. Он же гениальный человек! Боже... Руки быстро взлетели к правому рукаву чужой толстовки, крепко сжимая ткань, Старк на мгновенье задержал дыхание, выдавливая тихое, будто понимающее «Питер», и подросток с неверием в происходящее усиленно замотал головой. Нет, он не догадается. Не догадается. Не догадается. Не догадается... пожалуйста. 《Так ты же сам начал, — с торжественной ноткой победой над врагом заметил мрачный парень. — Вот и разгребай теперь дерьмо, которое ты наварил. Только попробуй пожаловаться!》 — Нет-нет-нет, мистер Старк. Нет. Ничего. — Что «ничего», парень? Что это значит? — З-забудьте. — «Забудьте»? Что ты делаешь с собой, Питер? «Какой правильный вопрос!» Он же не догадался, верно?.. — Ничего. Я просто опять всё испортил, извините. — Шкет! — Тони жёстко вырвал ткань своей толстовки из хватки парня и крепко вцепился в его плечи, несколько раз встряхивая. — Что. Ты. С собой. Делаешь? Ответь. Что сейчас с тобой происходит? — Нет... — «Нет» — в смысле, не ответишь? Ладно, — на лице Тони блеснули капельки пота напряжения, но он даже не попытался их вытереть и позволил студёному ветру обдуть их, суша и даря ещё больший холод. — Это ведь точно как-то связано с вопросами? «Он так близко». Нет-нет, пожалуйста, пусть он забудет об этом! Господи, как вернуть всё назад, как было раньше? — Мистер Старк, нет. Давайте о другом, м? — О каком «другом», Питер? Не уходи от ответов. 《Как жаль, что ты решил бежать. Я бы посмотрел на выражение отвращения на его лице, когда бы до него дошёл смысл твоих слов! Это было бы незабываемо!》 В голове Питера вдруг что-то громко, оглушительно щёлкнуло, будто сломав и выпустив на свободу безумнейшие идеи, которые держались от внешнего мира, как самые настоящие маньяки-психопаты. — У меня ещё есть кое-что. Может, хоть с этим я справлюсь. Удивительно, что его голос сейчас даже чуть-чуть не дрогнул. Неужели в этом он был уверен намного больше, чем в показе своей разрезанной души с располосованными руками?.. Всё ещё не до конца веря в то, что он делал, Паркер протянул одну руку к Старку, схватившись за грудки его толстовки, подтянул себя ближе к нему и, не давая себе шанса передумать, резко поддался вперёд. Раз погибать, так сразу. Раз ставить крест в одном месте, значит не забудь перечеркнуть и остальные места, в которых были замечены твои следы. Просто и чётко. Да будет так. 《Аминь, твою мать...》 Это не было похоже на настоящий поцелуй — просто яростно-печальное, отчаянное прикосновение одних холодных от переживаний и ветра губ к другим таким же. Но именно такой он был до непозволительности откровенным и ужасно чувственным. Зажмурившись, Питер ничего не делал, лишь оказывал давление на чужой рот, примыкая к сухим губам и растворяясь в фейерверке из импульсов, разрывающихся с каждой секундой продолжения недопоцелуя. Он рвано выдохнул, когда оторвался от лица наставника, взбешённым жаром опаляя чужую кожу, открыл слезящиеся глаза и, всё ещё не встречаясь со взглядом Старка, снова прижался к губам, на сей раз переходя на приятно-нежный уголок соединения двух половинок рта. Он оказался таким трогательно маленьким и тёплым, что парень судорожно втянул воздух через ноздри, издавая звук, больше похожий на всхлип, а затем снова передвинулся к чуть приоткрытому центру губ, с чувством содрогаясь с головы до пят от накрывшей его нежности и желания быть ближе. Он целовал мистера Старка. Он. Его. Целовал! И пусть слово «целовал» слишком громкое для того, что было в реальности — всё равно. Это было именно оно, что обычно принято называть такое соединения двух оральных зон. Совершенно невообразимо! На мгновенье парню показалось, что всё, что было до этой секунды, потеряло все краски и значимость, когда он ощутил слабое ответное движение рта Тони, а сами его губы бережно обхватили его нижнюю и чуть втянули в себя. Питер тут же очнулся и, резко распахнув глаза, буквально отскочил от наставника, испуганно прижимая руку ко рту и жадно дыша в свои дрожащие пальцы. Мужчина выглядел не лучше: потемневшие глаза опасно глядели исподлобья, будто готовились то ли к прыжку, то ли к атаке на себя, точно понять было невозможно; губы чуть блестели от слюны Питера, а весь он сам, нездорово бледный, будто серый, был натянут, подобно струне, и невероятно напряжён. Картина невероятная, даже втайне вожделенная, но сейчас не приносящая ни капли радости или крылатого счастья. Всё внутри крутило и разрывало от судорог, и это не было приятно. Даже чуть-чуть. Даже грёбанной чуточки! Почему? Почему так? Почему он такой неправильный и сломанный?! — А это больно, — прохрипел Питер, решив первым нарушить вязкую тишину, повисшую между ними, судорожно облизнул рот, всё ещё ощущая фантомные осторожные касания к нижней губе. — Вы правильно сказали: чем дольше, тем больнее... Только что теперь? В чём... — он громко и взволнованно сглотнул, — ... в чём толк всего этого?.. Боже, зачем он это сделал? Почему он снова чувствовал вину за то, что сам решил сделать? Видимо, настала пора уходить. Больше никаких разговоров сегодня не будет. Питер, боязливо опустив голову, чтобы найти взглядом куда-то запропастившуюся маску, не сразу заметил, как Тони оказался совсем-совсем рядом с ним и заставил посмотреть на себя, подцепив пальцами дрожащий подбородок. Глаза его всё ещё были нереалистично тёмными, почти сливаясь с чёрным оттенком высокого неба над ними, но лицо не выражало и капли какой-либо негативной эмоции. Оно было открытым. — Услышь меня сейчас, паучок. Это важно и для тебя, и для меня тоже, хорошо? — Питер не мог отказать этому мягкому, просящему голосу и, даже когда Тони отпустил его подбородок, продолжил смотреть ему в глаза. — Спасибо, — он медленно вдохнул и так же длинно выдохнул, контролируя дыхание, а затем твёрдо произнёс, не выявляя ни намёка на неуверенность: — Я люблю тебя, Питер. Люблю тебя не так, как должен был. Люблю тебя не только как человека, которого ни с кем не поделю. Люблю тебя как человека, которому хочется отдать всё, что у меня есть. Люблю тебя как человека, которого надо и хочется целовать. Прямо так, как было сейчас. Ну, может быть, ещё лучше и чаще. Но. Я. Люблю. Тебя. Контрольный выстрел. Прямо в сердце. Раз и навсегда. И это ещё больнее, чем было в самом-самом начале. Сомнений не было — Тони не врал, он не мог, не сейчас, когда они так шаг за шагом открывались друг другу, говоря о том, о чём никому бы больше не сказали. А ещё чувствовали, ощущали, осязали. Но разве Питер заслужил то, что он получил только что? Заслужил ли он эти искренние, такие сильные чувства в свой адрес, когда не смог побороть свою трусость и самого себя, сбегая от одной боли и прячась в другой, более простой и более разрешимой, понятной? Заслужил ли он сейчас что-то светлое, когда он сам вокруг себя строил крепость из собственной темноты, постоянно подпитывая её и заходя за чужие границы личного? Ответ был очевидным. Для Питера он являлся таковым. Найдя растерянным взглядом маску, он быстро взял её в руки и уже собирался натянуть на своё лицо, как... — Питер, нет. Нет, надо, Тони. Сейчас так надо. — Простите меня, мистер Старк. Думаю, вы понимаете, что значило моё вот это действие... последнее, — он снова неловко всплеснул рукой, а затем, собравшись, всё-таки надел маску. — Оно... правдиво. Я вам всё так же не вру. — Я знаю. — С-спасибо... — сердце болезненно стукнулось о грудную клетку, и Питер зажмурился, не зная, как спрятать эти судорожные ощущения, чтобы их никто не смог увидеть. — Думаю, вам стоит держаться от меня подальше какое-то время. Лицо Тони как-то странно исказилось, от чего парень совершенно несчастно выдохнул, запрокидывая голову к небу. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть он простит его за этот поступок! Он знает, какой он ужасный, но пожалуйста, Господи, прошу, пусть Тони простит!.. 《Урод. И ты, и он》. — Нет. — Я этого хочу, мистер Старк. Так будет лучше, я... я так вам благодарен за всё, что вы всегда делаете для меня. — Ты не один, Питер. Я не оставлю тебя сейчас... — Нет, вы сделаете это, мистер Старк! — выкрикнул парень, казалось, уже больше не пугаясь того, на что он может быть способен. Жалкий, он такой жалкий! — Иначе всё будет плохо. Иначе я опять всё испорчу, а я этого не хочу. Так что... пожалуйста. Теперь вы должны меня услышать. И тот услышал. Не сразу, быстро перебегая чёрными пятнами зрачков от одного глаза подростка к другому, но после долгой, казалось, бесконечной паузы, будто что-то решив для себя, еле заметно кивнул, поджимая губы. Невыносимо больно!.. — Спасибо. Доброй ночи, мистер Старк. С этими словами Питер быстро встал на ноги и, в последний раз взглянув на такого растерянного и одновременно ужасно мрачного, уязвимого наставника, с болезненно изогнувшимися бровями и сжатыми в тонкую линию губами, спрыгнул с крыши, тут же взмывая в воздух, растворяясь в хмурой ветреной ночи и прося Карен включить обогреватель. Но холод в груди ничем не растопить, как бы искусственный интеллект ни старался. Прислушиваясь к вою ветру в ушах и не различая за собой приближающийся звук работающих двигателей костюма Железного человека, Питер позволил себе громко, с надрывом закричать, со злостью на свои смешанные чувства вырывая из груди поток неконтролируемых слёз. Он сам это сделал с собой. Он сам это сделал с ними обоими.