Когда все началось?

Мерзкая капля холода медленно скользнула по переносице и сорвалась куда-то вниз, мимолётом касаясь нижней губы и подбородка. Питер мелко сглотнул, будто вода всё-таки попала в рот, и невольно закашлялся от того, насколько от сухости было сжато его горло. Глаза он всё ещё не открывал, но в голову тут же пришла одна единственная здравая мысль — он где-то, где точно не планировал быть. Резкий душный запах сырости обволакивал настолько плотно, что Питер не был уверен, что сквозь этот неприятный тухлый купол смог бы ощутить какие-либо другие ароматы. Он поморщился, когда ещё одна холодная капля прочертила проложенный ранее путь по лицу, и шикнул от стянувшего затылок порыва боли. Вместе с возвращающимися ощущениями тела медленно подкрался хорошо очевидный дискомфорт в запястьях. Ну, как дискомфорт. Скорее, это было то состояние, когда заживающие повреждения потревожили грубым и жёстким трением. Слегка пошевелив запястьями, чтобы более точно оценить, какие от них исходили ощущения, Питер тут же распахнул глаза и с заторможенной растерянностью уставился в мелкое мрачное отражение лужи под ним, накапавшей с носа. Он даже не сразу отреагировал на усилившуюся боль в затылке. Отвратительно важным фактом оказалось то, что его руки были заведены назад и чем-то связаны. Причём очень крепко, будто человек (или кто это был) не пожалел сил для этого. Питер снова сглотнул, на сей раз более нервно, и поднял голову. Где он? — Очнулся? — внезапно послышался хриплый голос откуда-то сзади, и Питер резко дёрнулся, пытаясь развернуться корпусом. — Не торопись, я тебя неплохо так по башке хлопнул. Боялся, что вообще не проснёшься. Ты очень долго спал. Парень беспокойно повёл плечами и ощутил, как натянулась кожа на задней части шеи. От засохшей крови, наверное. Раз по голове дали. — Смотрю, ты бодрячком, слишком много шевелишься, — хмыкнули сзади. Звук шагов гулко отразился от бетонных влажных стен, и на кружок на увитой трещинами плитке от неяркого света из-под потолочного люка вышел невысокий мужчина в длинном плаще грязно-горчичного цвета. Он прошёлся вдоль сидящего на полу Питера, обернулся, бегло окинув его взглядом с головы до ног, и, чему-то кивнув, выдвинул с другого конца протухшего помещения стул. Отвернув его от подростка, сел на него и облокотился на спинку руками, всматриваясь в молодое уставшее лицо. — Возможно, мне стоит тебя ещё как-нибудь связать, да как-то... жалко, что ли. 《«Жалко»?! — ворвался в сознание мрачный парень, и Паркер невольно вздохнул с облегчением. Вот что-что, а вот такая константа успокаивала в новой ситуации и новых обстоятельствах. — Я тебе, блин, кто? Успокоительное? Не для тебя ягодка росла. И вообще, разве тебе не интересно, кто этот идиот?》 Удивительно, как беспокоился о безопасности мрачный парень, учитывая его наставления и вообще его точку зрения по поводу некоторых жизненно важных вещей. 《Ты совсем придурок? Это не беспокойство. Это любопытство. Здоровое, между прочим. В отличие от твоей тупой башки. Мне вообще плевать, что ты и где ты там, но этот неизвестный хрен не должен нас жалеть》. Ах, его просто задела чужая жалость. Понятно. Что же, вполне в его духе. — Познакомиться не хочешь? — напомнил о своём присутствии мужчина, чуть отклонившись, и еле заметно сверкнувшие в тусклом свете его зализанные назад седые волосы и густая щетина погрузились в сырой мрак. — Где я?.. — проигнорировал его вопрос Питер, хрипло откашливаясь и сжимая от боли в голове пальцы в кулаки. — Какая разница? — Мужчина хмыкнул, отмахиваясь, но затем тут же продолжил: — Ну допустим, если прямо обобщать, то в сети городской канализации. Не беспокойся, мы тут ненадолго. Я и сам не особо люблю здесь находиться, но другого варианта у меня нет. Да если бы Питер и вправду очень сильно беспокоился... — То есть, знакомиться не хочешь? 《Откуда столько стремлений в знакомствах у каких-то хренов с улицы?》 — Не хочу, — честно ответил Питер, пожимая плечами. Кожу на запястьях вдруг кольнуло настолько резко, что даже пришлось замолчать, чтобы восстановить дыхание. — Но у меня... как и у вас, видимо, нет особого выбора. — Правильно понимаешь, парень, — растянул в кривой улыбке губы похититель. — Так что... На твоём месте мне было бы интересно, кто затащил меня в городскую канализацию и связал там. 《Вот что такое здоровое любопытство. Даже этот хрен это понимает》. А кто говорил, что Питеру прям совсем неинтересно, что с ним происходит в данный момент? — Ладно, — подросток тяжело вздохнул и снова поморщился от боли в затылке. — Я Питер. Школьник. — А фамилия у Питера есть? Питер позволил себе хмыкнуть. Дерзости ему сейчас не занимать. — Ну вы же и так её знаете. Мужчина чуть качнулся взад-вперёд на стуле, с ещё более повышенным интересом рассматривая парня. — Откуда такая уверенность? — Вы наверняка знали, кого похищать и кого в итоге похитили. Поэтому, как минимум, мои имя и фамилию знаете. — А историю с обычным местным психом не рассматриваешь? Питер задумчиво склонил голову набок, в ответ пристально глядя в лицо мужчины, и затем отрицательно помотал макушкой. — Нет. Вы не похожи на него. — Не все психи выглядят как психи. Думаю, ты это прекрасно понимаешь. — Понимаю, — не спорил парень, осторожно откидываясь спиной на стену позади него. — Но стереотипы не на пустом месте возникают. На рандомного психа вы всё ещё не очень смахиваете. Хотя идея с канализацией... Зачёт. У Питера почему-то быстро закончился воздух, и он, с трудом втянув протухший запах через нос, замолчал. На самом деле, его довольно уверенная и слишком смелая речь могла сейчас всё испортить и сыграть плохую шутку, просто... Он не чувствовал страха или сводящего с ума беспокойства насчёт своего странного положения сейчас. Даже если бы хотел что-то чувствовать по этому поводу, всё равно бы не смог. Казалось, не из чего было реагировать. Эмоциональный резерв был разбит ответным движением губ мистера Старка на отчаянный поцелуй подростка, его признание сожгло всё, что там хранилось, а оставшийся горький пепел развеял по ветру собственный разум, подчинившийся принципу и принявший его, как единственную истину в попытке объяснить весь хаос и безумие. Постарался всё восстановить ненароком втесавшийся в получившуюся ментальную кашу Дэвид, но Питер просто сбежал от него, что в итоге привело... К тому, где он сейчас находился. Забавно, как всё может обернуться в жизни. 《Да твоя жизнь — одно сплошное забавно》. Хах. — А ты смышлёный парень, — мужчина будто с одобрением рассмеялся, не отрывая стальных глаз от чужого лица, и подмигнул, вызывая у Питера волну неприятных мурашек по телу. Тот всё ещё не сделал ему ничего плохого — кроме того, что похитил, перед этим вырубив ударом по голове, — но почему-то в этот момент он ощутил влияние слабой, но явно сияющей опасностью ауры. Странно было применять это слово для описания восприятия человека, учитывая наличие как минимум паучьего чутья, но некоторой угрозой от мужчины действительно веяло, и это... просто ощущалось. Как предпосылка для будущего отношения к человеку, но не более. Не всякая паучья «чуйка». Окей, теперь было очень интересно узнать, что этот мужчина из себя представлял. Он всё твердил про знакомство, значит стоило самому проявить инициативу. — А вы кто? — спросил Питер, выждав, когда мужчина отсмеялся и перестал хаотично качаться взад-вперёд. Тот ухмыльнулся и снова опёрся о спинку стула. — Я Томас Хаппертон. Уже давно не школьник, но когда-то им был. Намного позже — хорошо известный учёный в области генетики и инженерии. Сейчас — уже не такой популярный. Даже забытый, — с этими словами мужчина резко отклонился назад, и его лицо ушло в глубокую тень, пряча его выражение и остроту черт. Питер поджал губы и чуть нахмурился. Учёный в области генетики и инженерии? Вроде ничего супер необычного или подозрительного. Сколько таких специалистов существует. Но учитывая его теперешнее положение, можно предположить, что это... не совсем точная информация. Слишком обобщённая. В любом случае, он-то тут причём? А может, всё дело в словосочетании «давно забытый»? Всё равно непонятна необходимость похищения какого-то школьника, особо ничем не отличившегося... А если он знал, что Питер — Человек-паук? Вот чёрт! Ещё один повод воспринимать этого Хаппертона — ага, приятно познакомиться! — с подозрением. Как странно, что для такого отношения к человеку Питеру сейчас было недостаточно одного лишь факта похищения... — М-м, понятно, — медленно протянул Питер, рассеянно осматриваясь и замечая рядом с собой зеленоватые осколки стекла, которые с трудом можно увидеть, если не находишься в достаточной близи от них. Свет в этом помещении вообще очень снижал способность к фокусировке зрения и её чёткости. Интересно, на каком он мусоре сидел прямо сейчас?.. 《Тебе не плевать?》 Ну, может быть... не совсем? 《Думаю, ты не был бы против подстилки из стекла》. ... — Что-то не так, Питер? — лёгкое обращение по имени снова вызвало эффект гусиной кожи, а Хаппертон сам опять наклонился к свету. Его губы были скользко и неестественно растянуты по лицу. Не очень приятное зрелище. — Я не совсем понимаю, что я здесь делаю, — ответил подросток, поводя плечами, чтобы хоть немного размять мышцы. — Не думаю, что краткое описание вашей биографии как-то объясняет моё похищение... — Я хочу встретиться с Тони Старком, — твёрдо перебил его Хаппертон и резко вскочил со стула. Края его плаща прошлись по мокрому полу, окрашиваясь в тёмный цвет. — Ты лишь повод для нашей встречи. В голове Питера что-то громко щёлкнуло и на секунду перекрыло весь поток мыслей, бешено ударив в висок всколыхнувшимся сердцем. «С Тони Старком?» Что?.. — Шутки в сторону, Питер, — мужчина, чуть ли не оскалившись, встал перед стулом и облокотился о него поясницей, — мы, взрослые, об очень многом не успели в своё время переговорить. Сейчас у меня с ним нет никаких контактов, а он когда-то принёс мне немало проблем. Я был отвергнут научным кругом лиц и талантов, брошен обществом вместе со своими революционными идеями о высших существах и людях, оставлен всеми, кто был рядом со мной в тот момент и готов был помогать в исследованиях и экспериментах. Всё это благодаря только Тони Старку! — последняя фраза надорвалась, эхом проносясь, казалось, по всем направлениям канализации, и Питер со своим чувствительным слухом невольно вздрогнул, глядя исподлобья на взбудораженного мужчину. — Он преподнёс мои идеи как что-то, что испортит человечество и поставит его на путь ускоренного вымирания. Но это не так. Не так! — он вытер свой мигом вспотевший лоб. — Он вставил везде, где можно, палки в колёса, а я был уже в процессе работы, в процессе экспериментов и проб! Этот высокомерный ублюдок всё испортил, и теперь я, как крыса, прячусь в канализациях и не имею собственного дома, потому что однажды Старка укололо шило в задницу. Но... — Хаппертон тяжело выдохнул, на пару мгновений замолчав и обратив внимание на то, каким бледным стало лицо Питера. — Жаль, что тебе приходится всё это выслушивать. Но раз ты часть моего плана, было бы кощунственно хотя бы немного не ввести тебя в курс дела. 《Как мило с его стороны!》 Подросток сглотнул тугой ком в горле и, передёрнув плечами, слегка поджал колени к себе. Получилось с трудом, лодыжки тоже были крепко связаны. Но это всё казалось таким глупым и неважным по сравнению с тем, в каком исступлении сейчас стучало его сердце в груди. Тревога, которую совсем недавно с большим усердием изнеможённое сознание старалось закопать, заколотив крышку гроба тысячью крепкими гвоздями, с силой пробило дерево, разворошив всю землю вокруг, подобно смерчу. Но теперь это была совершенно другая тревога — сродни той, что колыхалась в теле лихорадочным пламенем во время пожара в торговом комплексе или тогда, когда ночами на своих патрулях приходилось сталкиваться с тяжёлыми случаями сопротивления и борьбы. В таких ситуациях Питера всегда начинало дёргать беспокойство о чьей-либо безопасности, в особенности тех, кто ни в чём не был виноват. То же чувство настигло подростка и сейчас. В данный момент оно было сосредоточенно в отношении Тони, и от того контраста, когда совсем недавно разум сковал себя обещанием отстраниться и отвыкнуть от человека, а сейчас тянулось всем своим существом лишь к одному нему, не оставалось ничего, кроме чёрного пепелища. Золотой середины ему никогда не достичь, это правда. Существовала ли она вообще когда-нибудь и где-нибудь?.. — Хотите... встретиться с мистером Старком? 《То есть, всё это время ты потратил лишь на то, чтобы переспросить и так тобой понятое? Идиота кусок!》 Не без этого. Но прямо сейчас на это было плевать. — Да, — коротко ответил мужчина без какого-либо раздражения от очевидной тупости вопроса своего заложника. — Откуда у вас такая уверенность в том, что я могу быть поводом для вашей встречи? — Питер с трудом держал свой голос под контролем, боясь, что внутренняя дрожь снова перейдёт в открытую соматику. — Он... он не знает меня. Что бы он вообще знал какого-то школьника... — Но-но-но, — Хаппертон подошёл к Питеру и, присев перед ним на корточки, с победным выражением лица предупреждающе покачал перед его лицом указательным пальцем. — А вот врать не стоит, Питер. У нас же всё так прекрасно начиналось, с честности и открытости друг перед другом. Почему же ты вдруг решил так откровенно солгать? — вопрос был риторическим. — Ранее ты совершенно верно подметил, парень. До того, как я спросил твою фамилию, я всё это знал. Уже давно. Знаю, где ты учишься, где ты живёшь, а главное — с кем живёшь. Змеиная улыбка невероятно дико смотрелась на фоне безжизненных бесцветных глаз, в которых плескалось медленно, но верно закипающее безумие. — Я следил за тобой. Нет, не из-за всех предыдущих фактов. Они не играют никакой роли, а вот тот пункт, что ты являешься стажёром Тони Старка, — очень даже. Ты знал, что если очень-очень-очень сильно постараться и потратить на это время, то можно проследить некоторую связь, выявить теорию и затем подтвердить её путём наблюдения? Питер еле разжал крепко сжатые зубы. — Теорию можно опровергнуть. — Всё верно. Но, как я уже и сказал, я потратил время на поиски подтверждения теории. Конечно, была вероятность её опровержения, но все факты говорили об обратном. Один единственный факт о твоём статусе «стажёр Старка» уже многое значил. Все же вокруг знают, что он не набирает стажёров, да ещё и таких молодых. Значит, вас связывают какие-то более близкие отношения, чем указаны в теоретически существующем документе о твоей стажировке. Кстати, а он существует вообще? — Существует, — сдержанно сухо ответил Питер, умышленно с неким отвращением отклоняясь от Хаппертона и вжимаясь в стену, ощущая холодными запястьями бетонную влажность. Тот со всё такой же скользкой усмешкой оценил взглядом изменившийся к нему настрой и наигранно дружелюбно потрепал по чужим волосам рукой. Ужасно. Отвратительно. — Не стоит, Питер, не стоит так на меня смотреть. Был бы ты на моём месте, ты бы точно также подготовился к поимке человека и узнал бы его биографию. — Я бы никогда не оказался на вашем месте, мистер Хаппертон. И никогда не окажусь, — подросток еле сдерживал клокочущие в самой глотке возмущение и искреннюю злобу. — Хотя бы просто потому, что мне бы никогда в голову не пришли мысли о высших существах и людях. И тут Питер увидел это — полнейшее сумасшествие, мигом захватившее безучастные глаза напротив. Ощущение угрозы от человека буквально плеснулось в лицо, а затем Хаппертон выпрямился в корпусе и, не теряя равновесия, с размаху дал парню громкую пощёчину. Сильный удар пришёлся по губам и по носу и выбило из Питера весь дух. Он с грохотом повалился на мокрый тухлый пол, задыхаясь от болезненных ощущений. Чёрт. Максимально неприятно!.. — Ты просто маленький и ужасно глупый мальчишка, — Хаппертон даже шипел, как змея, и сквозь тонкую муть в глазах Питер видел, как тот поднялся на ноги. — Глупый, ничего не понимающий отросток общества, такого же глупого и не понимающего всю суть идеи и её превосходства над всеми остальными человеческими свершениями разума. Парень пренебрежительно фыркнул и в следующий момент успел разглядеть только летящий в его лицо носок ботинка. Удар был чуть ли не точечным и резко развернул голову Питера, заставляя упереться сощурившимися глазами в тёмный потолок помещения и утонуть в жарком лихорадочном ощущении. Во рту тут же начал разливаться металлический вкус от разбитой губы, стекая в глотку, и парень закашлялся, снова переворачивая голову на щёку, чтобы сплюнуть кровь. Вот этот Хаппертон, конечно, му... 《Ты так и будешь ничего не делать?! — взбеленился мрачный парень, чуть ли не топая ногами, хотя это даже невозможно. — Ты разорвать грёбаные верёвки не можешь? Какого чёрта тогда ты всё ещё какой-то там Человек-паук? Выпутывайся из них и наваляй этому грёбаному учёнишке как следует!》 Возмущение мрачного парня даже смогло быстро привести Питера в чувства. Нос горел от пощёчины, а нижняя губа заливала рот и подбородок кровью, но ощущения чуть притупились при неудачной попытке парня разорвать путы. Не получилось. Он напряг запястья, с силой дёрнул ими и тут же застонал от острой боли, пронзившей царапины, на которых были верёвки поверх рукавов толстовки. Или что это такое? Почему у него не получалось их разорвать? — Ты никогда не поймёшь меня. Мои идеи родились раньше того времени, когда на Земле хотя бы пятидесяти процентам населения пришла мысль о чёткой дифференциации людей на высшие и низшие сорта, — ботинки Хаппертона и грязный подол плаща начали удаляться к кружку неяркого света на полу. — Они возникали на протяжении всей истории человечества, но никогда не находили стопроцентной поддержки. Всегда кто-то приходил со своей идеей единства, и всё рушилось. А это катастрофа. Только представь, что будет, когда в общество придут эти «высшие», — с каким благоговением было сказано последнее слово... Ненормальный. — Старку точно понравилась моя идея, просто он захотел быть её официальным автором и исполнителем. Поэтому он решил убрать меня со своего пути. Я почти уверен, что за последние три года он уже предпринял попытки для создания «высших». Совсем не исключено, что один из его экспериментов — это ты. Что? Что за бред вообще? Старк и идея о разделении людей на какие-то там сорта? Старк и эксперименты над людьми? Откуда эта мысль вообще могла пойти своими гнилыми корнями, из какой почвы? — В-вы смешны, — без улыбки выдохнул Питер, ещё раз сплёвывая кровь. — Как в-вы вообще... смогли такое предположить? Что мистер Старк... занимается чем-то таким, грязным?.. — Конечно, ты будешь его защищать, — Хаппертон ушёл в угол помещения, чем-то шурша, а затем вернулся к стулу и поставил на него большую сумку тёмно-серого цвета. — Вы с ним заодно, ты будешь до последней капли крови защищать его мировоззрение и то, что он делает. Но истинный автор идеи — я. Этого никто не изменит, — Питер больше не видел выражение глаз мужчины, но зато отчётливо слышал, как в речи вздрагивали острые нотки чистейшей умалишённости. Не то что бы парень знал симптомы и признаки безумства, но тут почему-то не сомневался, что его похитил настоящий псих. Похуже всяких городских и местных. — Кстати, зря стараешься высвободиться. Эти верёвочные пластины я приобрёл у одних ребят... Не буду, конечно же, называть их имена, но они знают, как обезоруживать людей с нечеловеческими способностями. Верёвочные пластины снижают силы таких людей на восемьдесят пять процентов. Показывали на живом примере, так что я уверен в их практичной значимости, — Хаппертон издал хриплый смешок и, вытащив из сумки несколько вещей, одну часть сунул в карман плаща, а с другой в руке снова приблизился к Питеру. Это был телефон. — Я не могу знать точно, обладаешь ли ты чем-то подобным, но решил применить их. Даже если ты ещё не тот, у кого есть сверхвозможности, даже если Старк ещё не дотянул до тебя свои завистливые ручонки, то в любом случае узлы очень крепкие. Не распутаешь просто так. Питер невольно сглотнул собственную кровь. Это была ловушка. Объясняло, конечно, почему он не мог разорвать то, что его связывало, но это не значило, что вдруг стало намного проще жить. 《Такими темпами вообще не понятно, сколько тебе жить осталось, урод》. Хах. А разве для мрачного парня это какая-то проблема?.. — А теперь — раз уж мы не придём к единой точке зрения — я дам тебе задание, — Хаппертон включил телефон и развернул экран к Питеру. Там была клавиатура для введения телефонного номера. — К сожалению, твой телефон у тебя я не нашёл, потом понял, что скорее всего, он остался в рюкзаке. Когда я тебя вырубил, рюкзак я не подбирал, поэтому... Сам узнать не могу. Твоя задача — назвать номер Старка и, когда я ему позвоню, назначить встречу на крыше строящейся высотки в центре города. Она одна единственная, поэтому думаю, никто не заблудится. Говоришь чётко и по делу, ясно? Давай, называй. Не ситуация, а полная задница! — Я не помню его номер наизусть, — Питер отфыркнулся от кровавой ниточки слюны, противно склеившей его губы. Хаппертон отрицательно покачал головой. — Пи-ите-ер, — он растянул его имя настолько мерзко и с таким особенным вкусом, что даже показалось, что тухлый тошнотворный запах вокруг обострился и стал ярче, насыщеннее. — Не стоит врать. Ты всё отлично помнишь. Я в этом уверен, — он развернул телефон экраном к себе, какое-то время копался в нём, а затем показал фотографию... Мэй. Щёки Питера резко обдало льдом. — Твоя тётя, не так ли? Мэй Паркер? Хорошо. По лицу вижу, что это так. А это, — большой палец провёл по экрану, и на нём теперь отображалась фотография до боли знакомого этажа дома с горящими окнами и раскрытыми знакомыми занавесками, говорящими о присутствии их жителей в нём. Питер с нечитаемым выражением лица и с дикими мурашками по всему телу перевёл взгляд на насмехающийся взгляд сверху. — Уютно. Очень даже. Вы тут оба дома. Чем занимались, не помнишь? Фильм смотрели? Или ужинали после работы тёти? — Не смей, — глухо прорычал Питер, сам не ожидая от себя таких звуков. Внутри всё вибрировало и тряслось, и голос мрачного парня заглох при первых признаках неконтролируемой злости и негодования. Он бы тут ничем не помог. По крайней мере, разозлить подростка ещё больше у него бы просто не получилось. — Что-что? — Не смей. Даже. Подходить. К ней, — подросток был уверен, что ещё чуть-чуть, и у него вырастут вздыбившаяся шерсть и клыки с голыми дёснами. — О, не волнуйся, не подойду, — Хаппертон даже плечи расправил, ощутив приближающуюся победу. — Не подойду, если ты прямо сейчас назовёшь номер телефона Старка. В ином случае, я просто приду к вам домой и приведу твою тётю сюда. Тогда мы посмотрим, как долго ты сможешь наблюдать за страданиями единственного твоего родственника. Питер гневно сморщился и с силой тщетно дёрнул запястьями, игнорируя то, что своими движениями он лишь трёт свои царапины и размазывает кровь по коже. Он неимоверно злился. Злился на всё, но в первую очередь на себя. Он сам себя загнал в подобное положение, и теперь от его решения зависела безопасность родных его сердцу людей. И он в любом случае останется в проигрыше, потому что если не пострадает тётя, тогда будет вовлечён во всё это мистер Старк... Он. Полное. Ничтожество. 《Не представляешь, насколько ты сейчас прав》. Хаппертон наигранно весело улыбнулся, сверкая безумными глазами. — Ну так что, Питер? Какой номер? И Питер, с изуродованной губой, раздавленный морально, давившийся собственной кровью, назвал его. Номер. Цифры, последовательность которых въелась в плоть мозга несмываемым родимым клеймом, и которые он, конечно же, помнил. Он выучил их наизусть с самого первого звонка, неосознанно, но непреодолимо преданно, преданно по-детски. Питер называл номер, а в горле прямиком из груди, из самых лёгких, из мышц, из сосудов — отовсюду — бурлила мутная чернота, клокотала, порываясь выйти наружу, и резала глотку изнутри, впиваясь в кровоточащие раны, вызывая жаркие слёзы. Он сейчас так ненавидел себя. Уж лучше бы он умер. Когда Хаппертон нажал на кнопку вызова и почти поддерживающе похлопал Питера по щеке, только тогда парень понял, что он плакал. Закусив губу с целой стороны, он отвернулся к потолку, выжидая конец одних из самых долгих мгновений своей жизни и стараясь плечом стереть фантомное прикосновение грубых чужих мёртвых пальцев к своей щеке. Он ужасен. Нет, не только Хаппертон. Они тут оба по-своему хороши и прекрасны. Каждый в своей собственной степени и сфере. Их обоих стоило оставить тут затонувшими в водах городской канализации. Такие не должны выходить на землю и существовать среди других людей, нормальных, не предающих, не влипающих в неприятности, от которых страдают все, кто этого не заслуживает. Их обоих стоило истре... — Алло? От Хаппертона послышалась грязная усмешка, а сердце Питера болезненно сжалось. — Алло? Я вас слушаю. Хаппертон резко схватил подростка за волосы на темечке и буквально ткнул носом в экран телефона с включённым громкоговорителем, по-звериному шипя: «Говори, сволочь». Тот зажмурился и выдавил тихое, жалобное: — Мистер Старк... У него не было выбора. — Питер? Питер еле подавил в себе отчаянный всхлип. Он его узнал сразу, даже несмотря на то, что было тихо. Даже несмотря на то, что незнакомый номер. Даже несмотря на всё, что было между ними. — Говори, — Хаппертон грубо встряхнул рукой со сжатыми в пальцах кудрями парня, и тот пару раз моргнул. Мол, да, сейчас буду, подождите. — Да. — Питер, где ты? В чём дело? Ты в порядке... Удивительно, на что только способен голос любимого человека. То ли оживляет, то ли умертвляет. То ли лечит, то ли заново раскраивает только зажившую рану. То ли дарит тепло, то ли обращает всё в холод. Вечные метафорические парадоксальные сравнения, но все они верны. — Мистер Старк, прилетайте на крышу строящейся высотки в центре города. — Что? Зачем?.. — Скажи «через два часа». Питер с трудом втянул воздух, чуть не поперхнувшись собственной кровью во рту. — Через два часа. — Питер! Где ты? — «Не раньше», — снова подсказал Хаппертон, готовясь выключить телефон. — Н-не раньше, мистер Старк. — Пите... Бывший учёный нажал на кнопку завершения вызова и, убрав устройство в карман своего плаща, с довольной ухмылкой потрепал парня по макушке. Тот раздражённо увернулся, насколько мог, от прикосновения, стараясь поджать коленки как можно плотнее к пылающей от разрастающейся дыры в солнечном сплетении груди. — Хороший мальчик, — похвалил Хаппертон, и Питера чуть не вывернуло наизнанку от приторности слов. Какой он хороший? Какой он мальчик? Он вообще не имел права его так называть! Точно не он. Не этот безумец, больной идеей категоризации всего человечества. — А теперь пора готовиться к встрече. Хоть до неё и осталось целых два часа, мы можем не уложиться. Но самое главное ты выполнил, дальше дело за мной. Он разговаривал с ним так, будто пригласил поучаствовать в сюрпризе на день рождения их общего друга. 《Урод, грёбаный псих!》 Тот редкий случай, когда Питер не мог не согласиться с мрачным парнем. — Прости за губу, — вдруг извинился Хаппертон, и на мгновение показалось, что это было искренне. Но стоило только вспомнить, о каких вещах тот с самозабвением рассказывал, как сразу становилось понятно, что это либо очередной спектакль для единственного зрителя, либо это ненадолго. — Но ты меня сам разозлил своими словами. — О, вот и оно. Просто кто-то другой оказался виноватым. Окей, хах. Питер всё равно не собирался его прощать. — Та-ак, — мужчина похлопал себя по карманам плаща, а затем, будто о чём-то вспомнив, бодро встал на ноги и двинулся к своей сумке, что-то оттуда взял и вернулся к подростку. — Во избежание новых травм я тебе лучше рот заклею. Чёрт... На закрытый рот Питер почему-то не рассчитывал. Но перед тем, как его заткнут, один вопрос не давал подростку покоя, хоть и задавать его неадекватному человеку немного... наивно. — Подожди... те, — он вздрогнул всем телом, когда увидел кружок чёрной изоленты и ножницы в руках мужчины. Тот послушно замер, будто бы с искренним вниманием готовясь вслушиваться в последние слова заложника. — Вы точно... не тронете тётю? Хаппертон на секунду поджал губы и даже выдержал паузу, тщательно раздумывая над ответом. — Питер, ты выполнил свою главную функцию. Ты связался со Старком, а дальше мне нужно будет лишь твоё наличие на встрече, с чем ты справишься на «отлично». Если, конечно же, не предпримешь попыток сбежать. Поэтому в следующие два часа от тебя зависит жизнь и здоровье твоей любимой тётушки. Будешь спокойным, смиренным, не будешь совершать лишние движения — и я думать забуду о твоей тёте. Мэй же, правильно? — он хмыкнул, глядя на мигом сдвинувшиеся к переносице брови подростка, и небрежно вытер его подбородок от крови какой-то тканью. — Правильно. А теперь заткнись, иначе приду в твой дом, даже если потом исправишься. И Питеру пришлось замолчать, позволить себе крепко заклеить рот — так, чтобы не смогло отклеиться даже от пота — и лишь наблюдать за действиями похитителя. Тот быстро ходил по углам помещения, видимо, собирая все свои возможные вещи, что-то складывая в сумку, а что-то пряча то в карманы плаща, то за ремень почему-то идеально выглаженных брюк. Подросток развернул голову глазами к потолку, чтобы хотя бы немного сменить положение шеи, и вдруг услышал, как под его спиной и боком тихо хрустнули осколки стекла. Один из них неприятно кольнул в онемевшие пальцы, и за пару долгих секунд, пока в помещении, как стук часов, отмерявших время, слышался топот чужих ботинок, Питер принял решение. Удостоверившись, что верёвочные пластины были скреплены на уровне чуть ниже ладоней и что эти места прикрыты растянутыми рукавами толстовки, парень неслышно придвинул к себе один из осколков стекла, постоянно помогая себе пальцами другой руки, и не без труда, но засунул его в левый рукав, затолкав наполовину и под верёвочные пластины. Целиком не влезло, но, наверное, и не надо было. Оставалось теперь просто придерживать осколок, чтобы он ненароком не вывалился из рукава. 《Ты не представляешь, насколько мне нравится одна идея... Сам знаешь, какая, — проблеял мрачный парень чуть ли не с трепетом, и Питер еле слышно фыркнул. — Буду с нетерпением ждать, когда она осуществится》. Будем надеяться, что не осуществится. 《Осуществится》. Пусть считает, как хочет. Тем временем Хаппертон снова присел рядом с Питером, и поглощённый в свои мысли подросток только и успел почувствовать краткую боль в бедре. Он невольно глухо вскрикнул, расширенными глазами глядя на мужчину. Чёртов укол. Это был чёртов укол! Что он ему ввёл? — Не беспокойся, ты ненадолго заснёшь, — учёный аккуратно опустил поршень, опустошая шприц, а затем также осторожно вытащил иглу и показательно протёр её. — Игла новая, неиспользованная. А доза не смертельная, но как раз хватит на то, чтобы ты смог поспать и не находился эти томительные два часа в ожидании. Питер, устало фыркнув в изоленту, опустил на пол голову, ощущая медленно надвигающуюся темноту, будто из самых уголков его сознания, и кратко пробежавшуюся по конечностям судорогу. — Во-от, засыпай, — Хаппертон зачем-то похлопал Питера по щеке, но отворачиваться от руки уже не было сил. — За затылок тоже прошу прощения, кстати. И... да, — вместо учёного что-то светящееся взял его тёмный размытый силуэт, — уже полчаса, как десятое августа. С днём рождения, Питер. Чёрт, ему же сегодня исполняется шестнадцать. Это были последние мысли перед тем, как Питер отключился в одном из скрытых помещений городской канализации.

* * *

Невозможный свист в ушах и проходящий по груди и животу холод стали новыми факторами, разбудившими Паркера от очередной — уже смешно даже, правда — отключки. Открыв глаза и уставившись прямо перед собой, парень с удивлением отметил про себя, что перед ним... небо. Тёмное, густое, свежее, глубокое, местами прикрытое сероватыми дымками облаков, сквозь которые проглядывало слабое свечение луны. Красивое в том виде, в котором оно было, и ровно такое же безразличное. Всё это было одно оно — небо. Небесный океан, хранящий в себе множество тайн, при этом внешне абсолютно спокойный и безответный. Шея ощущалась неживой, окаменевшей и застывшей в одном положении. Питер с трудом опустил голову, до этого находящуюся в запрокинутом состоянии, и... громко охнул в приклеенный к нему кусок изоленты, мигом приходя в себя и хватаясь пальцами за натянутые верёвочные пластины, неосознанно стараясь приподнять своё тело. Под ним было ничего. Буквально. Не было никакой твёрдой поверхности. Ноги, всё ещё связанные, болтались в открытом воздухе на фоне мелькающих вдалеке под ним бликов от фар машин, фонарей и вывесок. Под ним был город, вечно суетливый и вечно кипящий жизнью, как в сравнении с тем, что было над головой Питера. Как будто специально, как будто издеваясь... От вида внизу в бешеном галопе зашлось сердце. Даже несмотря на то, что Питер привык летать на подобной высоте, при осознании отсутствия шутеров и возможности одеться в свой костюм становилось нехорошо и по-настоящему страшно. — Ух ты, ты уже проснулся, — парень взволнованно посмотрел прямо, на силуэт мужчины с развивающимися полами плаща, стоящего на самом краю крыши и, казалось, совершенно не боящегося опасной высоты. — Я был точно уверен, что рассчитал дозу снотворного... — он говорил громко, где-то стараясь перекричать вой ветра. К сожалению, Питер не мог ему сказать, что тому не стоило по этому поводу беспокоиться. У него же суперслух, всё такое... — Ладно. В любом случае, ты проснулся к началу нашей встречи. Будет шанс увидеть все события от начала и до конца. Питер никак не отреагировал на его слова — а как он, кстати, должен был это сделать? — и решил внимательно осмотреть то, как и к чему он был привязан на этот раз. Механизм оказался довольно простым, но здесь сказывалось участие не одного человека, как минимум двух, если не больше. Рядом с ещё пока не высоткой, но будущим многоэтажным зданием стоял строительный кран, своей кабиной слегка возвышаясь над крышей. К одной из балок стрелы был прикреплён крупный крюк, через которую перекидывался плотный хорошо натянутый трос, уходящий в глубину крыши и в свою очередь закреплённый с одним из неподвижных блоков на строительной площадке. Та часть троса, которая в основном свешивалась через крюк, имела металлический наконечник, и к нему была наскоро припаяна короткая цепь, удерживающая узел верёвочных пластин. Хорошо хоть руки теперь связаны спереди, а не сзади. Иначе мышцам пришёл бы капут... Действительно. Ничего сложного. Хаппертону стоило одного взмаха чего-нибудь острого по тросу со своей стороны, как Питер через несколько секунд уже будет лежать внизу на асфальте с вывалившимися наружу мозгами. В этом всём прослеживалась одна точная и очевидная деталь — надёжность. К сожалению, чёрт возьми! Ситуация полной отстой. 《Да что ты? Бери выше! Ты в самой настоящей ж...》 Голос мрачного парня был очень скоро заткнут, когда слух уловил приближающийся знакомый звук работающих двигателей. Казалось, даже ветер умолк, переставая дуть под низ свободной толстовки. Питер беспокойно завертел головой, не зная, с какой стороны появится родной глазам образ из красного-золотого, и, заметив его, облетающего его тело слева и медленно опускающегося на крышу на безопасном расстоянии от Хаппертона, ощутил высокую волну эмоций. Она накрыла так резко и внезапно, что Питер не смог удержать под контролем невольно выступившие на глаза слёзы. Их тут же подхватил сильный ветер, сдув с ресниц и рассеивая в воздухе маленькими блёстками вместо небесных звёздных сокровищ. — Как приятно, Тони Старк, что ты придерживаешься регламента и прилетаешь ровно через два часа! — повысил голос Хаппертон, наигранно услужливо склоняя корпус в поклоне. Железный человек остался неподвижным в ответ на разыгрывание всей этой сцены, лишь еле заметное движение шлема в сторону висящего в воздухе Питера заставило почему-то увериться в том, что в костюме точно был Тони. И от понимания этого факта невероятно кружилась голова. И приятно, и тревожно. Снова парадоксально. 《Совсем не факт, что в костюме не пустота, как обычно》, — с ироничным сомнением проворчал мрачный парень, но, если бы у Питера были свободные руки, он бы отмахнулся от него. Вот так просто, вживую, и пусть все понимают, как хотят. — Я так и знал, Хаппертон, что это был не твой труп, — прогремел голос Тони через шлем, и бывший учёный громко рассмеялся, чуть запрокидывая голову и растрёпывая свои зализанные волосы. «Труп»? Хм, они явно оба не будут рассказывать всю историю своих отношений, поэтому приходилось слушать их речь в конкретный момент. Благо слух не просто слух. — Не забыл, значит. Что же, очень приятно, что твоя память соизволила сохранить больше, чем крупицу информации обо мне. — Сам в шоке от неё. Очень хотелось бы, чтобы всякая ненужная деталь ликвидировалась из общего конструкта как можно скорее. Просто за такие слова стоило любить Тони! Хаппертон повернулся к висящему в воздухе Питеру, и тот лишь успел заметить исчезновение мрачного и невероятно злого выражения лица. — Смотрите-ка, — похититель наигранно удивлённо выставил указательные пальцы на подростка и Тони, — действительно твой наставник, а твой — стажёр. Занимательная дерзость, передающаяся воздушно-капельным путём. Не генетикой ли, а, Старк? — Ой, будь добр, не лезь в генетику. Опыт наглядно показывает, что это не твоё. Учёный рывком развернулся лицом к Железному человеку, спиной к Питеру, а затем медленно двинулся к месту крепления троса. — Осторожнее с языком, Старк. Именно ты — приглашённый, не я. Так что тебе лучше прислушиваться к хозяину вечеринки, иначе можно напороться на кое-что неприятное. — Боюсь представить, что это такое, на что можно напороться. Либо ты извращенец, либо мы оба. Но озвучивать свою версию, пожалуй, не буду. Не при детях. Снова еле заметное движение шлема — и Питер буквально увидел, как Тони ему под ним подмигнул. Вот он, конечно, нашёл время!.. — Да, кстати, тут дети, действительно не стоит, — Хаппертон остановился у троса, а затем, потянувшись рукой вниз, вытащил из знакомой тёмно-серой сумки, стоящей в неудобном для наблюдения Питером положении, топор. Так, стоп, стоять! Топор?! — Потом не забудь поздравить Питера с днём рождения. Хотя... может, и не успеешь, не знаю, — учёный с энтузиазмом маньяка прокрутил холодное оружие в своей руке. — Я до конца не продумал план нашей встречи. Но ты можешь всё испортить, если продолжишь и дальше не следить за своей речью. Топором я умею обращаться, а вот Питер летать, к сожалению, нет, — он хмыкнул, когда заметил, как нервно дёрнулась одна рука Железного человека. Всё подмечает, гад. — Не испорть мальчику праздник. А ещё лучше выходи из костюма. И да, чтобы ускорить это твоё действие, я тебе помогу. С этими словами Хаппертон вытащил нечто чёрное из кармана плаща — Питер не мог точно рассмотреть, что это, — и щёлкнул какой-то кнопкой на его панели. На строительной площадке сразу что-то глухо зажужжало, и огни костюма Железного человека тут же погасли. Потухли и разрезы для глаз, и Паркер беспокойно замычал в кусок изоленты, чуть приподнимая своё тело. Что происходит? Почему костюм Старка перестал работать? На что он там нажал, этот хр... — Нет-нет, Питер, не дёргайся, иначе знаешь, что будет, — пригрозил учёный, ткнув в его сторону, как оказалось, пультом от какого-то устройства. Тот беспокойно сглотнул, позволяя телу немного опуститься, и вдруг ощутил что-то, что прилегало к его руке под рукавом толстовки. События последних часов вихрем пронеслись в голове, и Питер чуть ли не с радостью вскинул глаза к завязанным рукам. Точно. Осколок! Он совсем про него забыл! Видимо, настало время им воспользоваться. Между тем костюм Железного человека распахнулся, и парень не смог не обратить внимание на появление Тони, вышедшего на поверхность крыши в обычных спортивках и кофте на молнии поверх футболки голубоватого оттенка. Он тут же уставился в подростка, чьё сердце снова упало куда-то в желудок, с умопомрачением стуча и беснуясь, отдавая импульс всему телу. Он здесь. Здесь! Мрачный парень ошибся, костюм не был пуст. И его хотя бы малейшие сомнения на этот счёт оказались неверными и глупыми. 《Сам знаешь, что не беспочвенными, идиот, — прошипел мрачный парень, а затем прикрикнул, будто стараясь приглушить появившуюся неловкость: — И что ты замер?! Не собираешься хоть как-то взаимодействовать с осколком, а?!》 Чёрт! Точно. Пора. И пока Питер силился приподнимать своё тело на мышцах, осторожно сдвигая левую руку вверх, позволяя путам скользнуть по окровавленной коже — да, царапины были снова повреждены — освобождая место для манёвра, и старался большим пальцем правой руки подтолкнуть осколок к концу рукава, между «взрослыми» наконец нарушилась тишина. — Ну что, ты, Хаппертон, — голос Тони звучал более низко и глубоко, чем обычно, что заставило Питера на мгновенье потерять концентрацию внимания, — блокиратор использовал? Замечательно. А мальчику-то зачем угрожаешь? Он-то тут совсем не при чём. — Не ври, Старк. Признайся, — Хаппертон свободно взмахнул в воздухе лезвием топора, — что ты уже приложил к этому парнишке свою руку. — О чём ты? — Признайся, что ты сделал с ним что-то. — Не понимаю, о чём ты. — Да как вы оба можете так легко притворяться, что не имеете понятия, о чём я?! — крик Хаппертона почти перекрыл дикий вой ветра, и Питер сделал неуверенную паузу, замерев с наполовину высунутым из рукава и зажатым между пальцами осколком. Так, спокойно, никаких резких и лишних движений. Ме-едленно, аккуратно... Всё! Осколок оказался в правой руке, и парень поспешил его обхватить обеими ладонями, облегчённо выдыхая ртом в запотевшую изоленту. Главное, не уронить его. — Тихо-тихо, Хаппертон. — Казалось, Тони заметно заволновался. На самом деле, Питеру бы тоже стоило беспокоиться. Лезвие топора в руках учёного летало в опасной близости от троса. Шутеров всё ещё нет, надо почаще себе об этом напоминать. У парня ничего не было с собой, кроме тупого осколка от стекла бутылки. — Всё, давай спокойно всё обсудим. Я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я приложил к Питеру руки. — Ты же помнишь причину, по которой весь мир убеждён в том, что я мёртв? — Хаппертон был холоден и равнодушен к невысказанной просьбе убрать топор подальше от троса. Тони тяжело вздохнул. — Да. — Помнишь мою идею о том, что существуют «высшие» и... Питер дальше не вслушивался в слова Хаппертона. Его идею он давно понял, а действовать надо было дальше. Снова приподняв своё тело и еле подавив дрожь от скользнувшего по голому животу потока ветра, он криво изогнул одно из запястий с осколком, насколько можно растягивая верёвочные пластины, и принялся усиленно пилить одну из сторон пут. Он сжимал свободной рукой припаянную цепь, максимально удерживая устойчивое положение, и водил острым концом осколка туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда... — Да, естественно помню. Её трудно забыть, Хаппертон. Ты был ею одержим. В следующих словах Хаппертона заискрилась, как кончик оголённого провода, прежняя безумная усмешка. — Я знал. Я так и знал, что ты ею заинтересуешься, и поэтому сдвинул меня со своего пути. Знал! — Чт... — ЗНАЛ! Это же так очевидно! А Питер не верил мне! — учёный даже не стал оборачиваться в сторону подростка, настолько он был поглощён своим внутренним хаосом. — Никто мне не верил! И ты, сволочь, просто решил присвоить её себе, и теперь Питер один из твоих экспериментов! Но, видимо, неудачный. «Высшие» бы не смогли проявлять эмоции и чувства, а этот глупый мальчишка всё старался мне доказать... Теперь настала очередь Питера уходить в свои переживания и не замечать окружающей обстановки. Потому что прямо сейчас, под бесконечную безумную трель похитителя и сбившийся ритм собственного дыхания, парень с ужасом принимал новую для себя реальность — верёвочные пластины не режутся. Они просто не поддавались давлению острого предмета, даже крошечного разреза не было, сколько бы Питер не прикладывал усилий. Он, обильно потея от напряжения и нарастающей паники, снова постарался сделать пару резких движений — тщетно. Пластины оставались абсолютно равнодушны к механическому воздействию извне, и это было максимально плохо. Что ему теперь делать? Ему нужно, чёрт возьми, вырваться из них! 《Ты прекрасно знаешь, какой остался вариант》. Да, точно... Был ещё этот способ. Но... Тут со стороны крыши раздался щёлкающий звук, и Питер, застыв, как кукла, с нахлынувшим ужасом наблюдал картину, в которой Хаппертон целился из пистолета в дрожащей от гнева руке прямо в грудь Тони. Парень испуганно втянул воздух, мучительную секунду глядя на ходящий ходуном ствол оружия, а затем с новой волной отчаяния снова запилил осколком по верёвочным пластинам, проклиная тех, кто их создал. Потому что всё это было напрасно и бессмысленно! Они. Просто. Не резались! — И ты решил вот так просто прикончить меня? Чёрт, что Тони делает? Зачем он это всё говорит? Зачем провоцирует? Что это вообще за дурацкий сериал? Как так, чёрт возьми? Как так вышло?! Что Питер успел пропустить? Что?! 《У тебя всё ещё нет другого выхода》. — Старк, ты не оставляешь мне терпения и выдержки, чтобы не застрелить тебя прямо сейчас. 《Нет. Выхода!》 Да... Не было. События развивались до сумасшествия быстро. — Ну так в чём дело? 《Дерзай!》 И Питер, подтянувшись на мышцах, позволил верёвочным пластинам съехать с одной руки и резко вдавил в оголившийся участок кожи чуть ниже ладони острый конец осколка, с силой проводя по запястью. Не опомнившись от собственного действия, он со стучащим в глотке сердцем, почти теряя связь с реальностью от задержки дыхания, поменял положение рук и повторил давление на другом запястье. Боль вспыхнула ядовитым цветком на руках почти одновременно, высасывая кислород из лёгких, расползлась по конечностям судорожным теплом и пригубила скупо катящуюся по щеке невольную слезу. Парень осоловевшим взглядом, будто пьяный, проследил за качающимися в плывущем от переполнявших его эмоций сознании силуэтами на крыше, а затем расслабился, «любуясь» пейзажем громкого города с высоты птичьего полёта. Острота болезненных ощущений медленно притуплялась, освобождая место для жгучего кипятка, которым, казалось, обливали зияющие открытые раны на руках. Питер изнеможённо запрокинул голову, глядя на быстро стекающие по ним под сдвинутые рукава одежды вишнёвые струйки, окрашивая путы в красный, и вдруг сам себя привёл в чувства. Он пару раз моргнул, чтобы прогнать сонливую дымку с глаз, и, из последних сил слегка подтянувшись, начал елозить руками вверх-вниз. С крыши доносились какие-то крики и брань, но подросток уже не мог адекватно идентифицировать, кому они конкретно принадлежали. Кровь размазывалась по рукам клейким томатным соком, верёвочные пластины всё больше принимали алый оттенок, проскальзывая по выпирающим косточкам и раздражая края ран, приподнимая их и будто ещё больше расширяя повреждения. Это... было невыносимо. Питер никогда так ещё не тревожил свои царапины, откровенно тря их обо что-то (рукава не в счёт), и боль мерцающими яркими вспышками стреляла по вискам, словно пулями. Но останавливаться было нельзя, атмосфера между Старком и Хаппертоном всё больше накаливалась, вынуждая прицел пистолета летать от головы наставника до его груди. Подросток чуть расслабил тело, повисая, и слегка покрутил кистями, пачкая собственной кровью всё больший участок кожи, включая и место почти на уровне побелевших фаланг. Верёвочные пластины, насквозь пропитанные кровью, замечательно справлялись с подобной задачей, и, когда Питер ощутил, как путы сами медленно поползли наверх, от радости выпустил из захвата осколок, чудом не стукнувшийся по голове. Сработало! 《Это лучшее, что придумало человечество, — мрачный парень никогда не был таким довольным и удовлетворённым. — Кровь поистине хорошая смазка. А теперь давай, скользи》. Он и так это знал. — Ты невероятно гнусный человек, Хаппертон, — Тони звучал будто совсем отдалённо, но крепким якорем удерживал уставшего Питера в разумном состоянии. Хотя насколько он был сейчас рациональным, тот ещё вопрос. Измазанные во всё ещё продолжающей течь крови запястья и кисти с большим трудом, но начали выползать из-под верёвочных пластин. С каждым небольшим рывком и усиленным давлением руки всё больше оказывались на свободе. Пара густых капель попала Питеру на лоб, и их тут же обдул холодный ветер, но всё это было так неважно. Поэтому, когда путы скользнули прямо на фаланги и начали удерживать запястья связанными только за счёт их мышечного напряжения, подросток не смог не улыбнуться. Пусть этого никто и не увидит, но она была, эта улыбка. Искренняя и открытая, по-своему пугающая и жуткая. Потому что всё получилось. И потому, что он ещё никогда не ощущал себя настолько, чёрт возьми, живым! Даже жаль немного. — Считай, ты уже платишь по счетам, — хрипло прошипел Хаппертон типичной фразой из боевиков, расправляя плечи и всё ещё держа Тони на прицеле. Но уже более уверенно и стойко. Теперь точно не промажет, а Тони долго не сможет уходить от пуль. Судьба сама благоволит тому, что должно неизбежно произойти. Жужжание на крыше вдруг резко замолкло, видимо, означая, что блокиратор, о котором упоминал Старк, отключил подпитку энергией. Случая действительно подходящей не сыщешь. Питер с распахнутыми от собственного безумия глазами глухо, но отчётливо выкрикнул сквозь мокрую изоленту: — Эй! И когда все действующие лица драматического спектакля повернулись к нему с немыми вопросами в глазах, парень лишь кратко хохотнул. Поймав на себе полный волнения и ужаса родной взгляд, опустил голову и, в последний раз подтянувшись, резко дёрнулся вниз. Да. Всё верно. Чтобы наконец ощутить свободное падение.