Исключение

Порой у Аркадия возникает ощущение тумбочки. Это странно, и ни один психолог не взялся бы за пациента, у которого всё в порядке, но Аркадий правда чувствует себя тумбочкой. Он бы вряд ли смог описать словами весь тот бред и ахинею, что выдаёт его сознание с незавидной периодичностью, и ему это не нравится. – Опять завис, – констатирует Евгений, обнимая сзади. Аркадий вздрагивает; потому что не ожидал, потому что холодно, потому что, потому что... Слишком много этих "потому что". – Извини, – тихо говорит он, и сам удивляется, как трудно ему произносить слова. – Не знаю, просто... – Всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает Базаров. Он разворачивает Аркадия в кольце своих рук, чтобы тот стоял к нему лицом, и тревожно смотрит в глаза. – Что случилось, Аркаш? Кирсанов утыкается лицом в его плечо и долго-долго выдыхает. В голове у него тяжёлый туман, какая-то глупая чепуха и одна большая неразбериха. Он хочет вывалить на Базарова все свои беспочвенные тревоги, высыпать одним большим скопом, но разве этого достоин его прекрасный Женя? Разве это – все придуманные непонятные проблемы – то, чем он имеет право загружать любимого человека? Нет. – Всё нормально, Жень, правда, – Аркадий обнимает руками шею Базарова и пальцами зарывается в его волосы, стягивая резинку и рассыпая их по плечам. Евгений обнимает его в ответ, но в груди поселяется тяжёлое чувство неозвученности, витает в воздухе. Евгений старается не думать об этом, позволяя себе малодушно считать, что это ему лишь показалось. Хочется, чтобы всё было нормально, и он считает, что в его жизни было много дерьма. Пусть сейчас всё будет нормально. *** – ...пойдём? Аркадий вздрагивает от прикосновения к плечу. Он хмурится, разворачивается к собеседнику и видит обеспокоенный женин взгляд. Вздыхает. – Прости, Жень, слегка вылетел. Что ты сказал? Базаров щурится хмуро и поджимает губы. – Я спросил, хочешь ли, чтобы мы пошли с ребятами сегодня в кино? – Мхм... Не знаю, ты хочешь пойти? – Аркадий бездумно мнёт в руках какую-то тетрадку. Наталья Степановна уже пять минут назад звала его на урок, но вот он здесь, стоит и зависает, пока Женя что-то говорит на фоне. – Было бы круто развеяться. Ты загруженный в последнее время, – Базаров широкой ладонью оглаживает шею Аркадия одним слитным движением, и это немного отрезвляет. – Да и я был бы не против просто отдохнуть. – Посмотрим, Жень, – отвечает мягко Аркадий. Он уворачивается от прикосновения и ускользает к кабинету. Высовывается из-за двери и чуть улыбается: – Я позвоню после пары, ладно? – Ладно, – отвечает Евгений. Он всё так же хмурится, но, очевидно, у Аркадия и своих загонов в голове хватает. *** – Сходи без меня, – решается, наконец, Аркадий. Они молчат уже двадцать минут, просто слушая музыку в одних наушниках, но это не так легко как обычно. Что-то витает в воздухе, какое-то лёгкое напряжение, не дающее просто расслабиться и отпустить свои проблемы хоть на время. Женя поднимает голову, удивлённо смотря на Кирсанова. – Аркаш, скажи честно, у тебя точно всё нормально? – он целует парня в макушку и прижимает к себе крепче. – Что происходит, родной? – Всё нормально, Жень, – быстро отвечает тот. Слишком быстро, думается ему. – У меня болит голова, я хочу поспать. Всё в порядке, иди, развейся, поболтай с ребятами. – Ну уж нет, – хмыкает Базаров, перетаскивая Аркадия ближе и усаживая на свои колени. – Я останусь тут и буду смотреть с тобой мультики. И пиццу закажем. – Ладно, – довольно отвечает Аркадий. Он лезет целоваться, весь похожий на греющегося на солнце кота. Женя вообще не против такого расклада. Не очень-то ему и хотелось куда-то идти. *** По окну ползает жирная чёрная муха, которую Аркадий успел изучить до последней волосинки на лапках. Леонид Александрович что-то нудит о фордовском менеджменте, и это настолько скучно, что Аркадий занимает себя чем угодно, чтобы не уснуть вот прямо тут. – Чувак, у тебя всё нормально? – спрашивает Никита, пихая его кулаком в бок. Аркадий отстранённо думает о том, что Евгений знает, как ему не нравится, когда трогают его бока, и он бы так не стал делать. Аркадий зевает и лениво кивает в ответ. Никита что-то пытается писать за преподавателем, но, очевидно, ему также скучно. – Да ок, просто спать хочу пиздец. – Надо спать по ночам, – ехидничает Никита, сдаваясь и закрывая тетрадь с парой непонятных закорючек. – А я чё делаю? – хмыкает Кирсанов без задней мысли. Сбоку подозрительно молчат. Он оборачивается и натыкается на красноречиаювый взгляд друга. А. – А... Ты об этом... Скажу только одно: тебе какая нахуй разница как мы трахаемся? – Мне никакой нахуй разницы, а ты просто нахуй, – хихикает Никита, тут же получая от Аркадия кулаком по шее. – Я нахуй, а ты никуда, завидуй молча, козлина. – О, да что ты говоришь! – театрально восклицает Римский. – Я, может, тоже нахуй, тебе откуда знать! Аркадий с удивлённым смешкои поворачивается к другу. – Чё? Ты? – А может и я, – Римский отворачивается, подозрительно улыбаясь. – Правда это опасно, но как-то насрать, если честно. – Почему опасно? Он болен? Или преступник? – Намного проще, Аркаш, – Никита усмехается горько и взгляд его тускнеет. – Он в отношениях с прекрасным парнем, и у них правда сильные чувства. Понятия не имею, зачем ему я, – он с тяжёлым вздохом падает лицом в согнутые руки. – Это тяжело, если честно. Кирсанов сочувственно гладит друга по плечу и только вздыхает: Никита как всегда, в своём репертуаре – нашёл себе неприятностей на одно место и страдает. Вот ведь непутёвый. – Хочешь я попрошу Женю ему морду набить, а? Чё он тебя совращает, если сам в отношениях? Так поступают только конченые мудаки. Не связывайся с мудаками, Никит. – Я не связывался, Аркаш, это всё сердце... *** После разговора с другом Аркадий ещё долго не может успокоиться. Он нарезает круги по их с Женей маленькой квартирке, то и дело останавливаясь, чтобы возмущённо посмотреть куда-то в небо. В таком состоянии его и застаёт вернувшийся домой Базаров. – Эй, всё в порядке? Аркадий вздрагивает и оборачивается. Усталость прокатывается волной по его телу, и он, резко выдохнув, плюхается на диван. – Прикинь! Никита встречается с каким-то мужиком, – он выжидательно смотрит на парня, будто ожидая, что тот изречёт вселенскую мудрость. – И что? – резонно спрашивает Евгений. – Тебя это расстраивает? Надеялся увидеть в своём кругу общения хоть одного натурала? – Дурень, – закатывает глаза Аркадий. – Этот мужик в отношениях. Никита сказал, что они там вполне себе счастливы, и он вообще не понимает, зачем этому мужику нужен. – Херово, – хмуро выдаёт Женя. Минуту они молчат. – Ты предложил ему, чтобы я набил морду тому мудаку? – Естественно, – фыркает Кирсанов. – Он не согласился, конечно, говорит, сердце у него туда лежит. Наконец-то нет неловкости, той, что была между ними последние пару дней. Ей-богу, помутнение какое-то. Евгений не отвечает, только усмехается. Ложится рядом на диван, кладёт голову Аркадию на колени и закрывает глаза. Расслабляется весь, такой большой, сильный, домашний. Аркадий улыбается тепло, тянется как всегда к волосам, стаскивает резинку и пропускает пальцы сквозь светлый шёлк. Массирует голову, и по лицу Базарова растекается спокойная улыбка – нравится. Нравится, как Аркадий запускает ласковые пальцы в его волосы, как нежно проводит по прядям, неощутимо расчёсывая. Нравится, как угловатые колени ощущаются под головой, как ветер доносит из открытой форточки звуки живущего своей быстрой, странной жизнью города. Нравится, как Аркадий шепчет какую-то чепуху на ухо, Базаров в ответ смеётся, толком не вникая в его слова – чувствует, что они неважные, просто чтобы почувствовать тепло его голоса. Нравится Аркадий, весь. От тонких пальчиков, от изящной, длинной, как у Нефертити, шеи, до подростково-тощих ног, до узких, совсем девчоночьих ступней. Нравится так сильно, что Евгений не знает, хочет ли он Аркадия сжать до хруста костей, никогда не отпускать от себя ни на метр, приковать в самой высокой башне самой крепкой цепью, и сторожить своё сокровище, как дракон. Или хочет со вселенской нежностью проводить пальцами по его прекрасному телу, не останавливаясь, даже если Земля закончит свой путь. Евгений знает одно – он хочет поклоняться ему, своему любимому мальчику, хочет его боготворить, любить. Потому что нравится.