***
Это произошло на пятый день после отъезда Торина. Билл только недавно проснулся и возился на кухне, заваривая чай. И тут ему почудился неуверенный лязг ключа в замке. Надеясь, что ему не послышалось, Билл поспешил к входной двери. В прихожей обнаружился Торин. Сердце Билла восторженно забилось: он всё-таки приехал. Он здесь. Синяки на его лице посветлели и стали почти незаметными, одет он был всё в ту же кожаную куртку нараспашку, под ней виднелась синяя рубашка, а через плечо была перекинута спортивная сумка. Билл растерянно пялился на него, не до конца веря в реальность происходящего. – Привет! – поздоровался Торин. – Я купил билет на самолёт, в пятницу улетаю в Швецию. Если ты не против, я бы хотел провести эти шесть дней с тобой. – Против! Я не хочу отпускать тебя через шесть дней! Торин мягко улыбнулся и наклонился за поцелуем. Билл вцепился в него, притянул ближе, требовательно впился в губы – в его диковатой страсти сквозили страх и отчаяние, будто бы стоит лишь разжать руки, как Торин тотчас уйдёт, снова оставит его одного. Торин удивлённо выдохнул ему в рот, не ожидав столь агрессивного напора. Билл, не прерывая поцелуя, попытался снять с Торина куртку, но наткнулся на что-то твёрдое и квадратное во внутреннем кармане. То ли пачка сигарет, то ли... – Смотрю, ты подготовился, – самодовольно поддразнил Билл, выудив запечатанную упаковку презервативов, и прочитал вслух, – «обеспечивает идеальное скольжение и максимальное удовольствие, двенадцать штук». Смущение, отразившееся на лице Торина, было бесценным зрелищем. В попытке скрыть неловкость и избежать дальнейших подколов Билла, Торин вовлёк его в новый энергичный поцелуй.***
Зеркало в прихожей ещё никогда не отражало таких непотребств, что творились перед ним сегодня: нагнувшись и расставив ноги, обнажённый хозяин дома упирался ладонями в зеркало, опасно позвякивавшее в такт резким нетерпеливым толчкам, а гость, лишь расстегнув джинсы и даже не сняв куртки, неистово трахал его, крепко держа за бёдра. Влажные шлепки откровенно громко разносились в тишине коридора, хриплые постанывания и тяжёлое дыхание сливались в умопомрачительно возбуждающий дуэт. Торин кончил в него, Билл – на ни в чём не повинное зеркало. Горячая выдалась встреча, ничего не скажешь. Теперь они сидели на кухне, медленно приходя в себя. Торину было жарко: он собрал волосы в хвост и закатал рукава рубашки. Билл, целомудренно завернувшись в свой любимый халат, всё ещё пытался отдышаться: – Слушай, извини, что я так накинулся, – взволнованно взъерошил Билл свои мокрые от пота кудряшки. – Мне было очень лестно. И приятно, – успокоил его Торин с мечтательно-довольным выражением лица. Билл улыбнулся в ответ и расслабленно откинулся на спинку стула: – Ну, как всё прошло в Корнуэлле? Блуждающая улыбка Торина разом погасла, он устало вздохнул: – Не хочу омрачать момент. Сходим в душ? Билл впервые принимал душ с кем-то. Выяснилось, что это очень тесно и неудобно, но, надо признать, волнующе. Он буквально пожирал глазами обнажённое тело Торина, отчего тот испытывал неловкую смесь смущения и гордости. Потом они прогулялись по улице, подышали сигаретным дымом и поболтали о поездах и путешествиях. А вечером, словно извиняясь за спонтанный скомканный трах у входной двери, Торин устроил ему неторопливый и вдумчивый секс-сеанс. Художественно разложив Билла на кровати и тщательно подготовив, Торин уверенно взялся за дело, почти полностью выходя из него, потом медленно двигаясь обратно – так, что Билл мог прочувствовать в себе каждый сантиметр его члена. Билл сходил с ума от нетерпения, извивался на постели, молил двигаться быстрее, матерился сквозь зубы. Торин дрожал, усилием воли заставляя себя не сорваться: вжать в кровать, ещё шире развести ему ноги, поиметь грубо, быстро и максимально глубоко, чтобы Билл беспомощно стонал в полный голос и кусал губы. Как бы заманчиво ни выглядел этот вариант, Торин сдерживался – нечто похожее уже случилось между ними с утра, а сейчас он хотел подарить Биллу совсем другие ощущения. Потому действовал размеренно, и этот тягучий гипнотический ритм очень скоро погрузил Билла в пучину пульсирующей эйфории. – Торин! Торин... – в полубеспамятстве шептал Билл, цепляясь за его руку, которой тот опирался о кровать. Оргазм подступал медленно, но неотвратимо, словно хищник на мягких лапах. Биллу хотелось отдаться на растерзание этому зверю, и когда он наконец впился невидимыми когтями глубоко под кожу, переполняя кипящую кровь эндорфинами – до вспышек в глазах, до головокружения, до судорожных всхлипов – Билл признал, что эта «пытка» того стоила.***
Билл раскинулся на всклокоченной постели, измождённый и счастливый. Торин спустился на кухню поставить чайник. Расслабленную полусонную тишину вдруг потревожила незнакомая мелодия – Билл лениво свесился с кровати и обнаружил, что из кармана смятых джинсов Торина выглядывает новёхонький чёрный айфон. На экране значилось «Фили». – Торин! Телефон! – громко позвал Билл, искренне надеясь, что его слышно на первом этаже и не придётся тащиться вниз самому. Торин в самом деле проворно поднялся в спальню, подхватил мобильник с пола и ответил на звонок: – Да, у меня всё в порядке, почему ты спрашиваешь? Нет. Не звонил, потому что занят был. Что? – и, выслушав какой-то энергичный весёлый монолог, напряжённо процедил, – хорошо, передам. Он положил трубку и в ответ на вопросительный взгляд Билла пояснил: – Фили и Кили передают тебе привет. – Очень мило, – ухмыльнулся Билл, – твоя команда всё ещё в Лондоне? – Нет, ребята уже улетели, только Фили и Кили остались, полетят со мной на пятничном рейсе. – Мальчишки без твоего присмотра ни шагу? – Да нет, просто Кили договорился с одной местной девушкой увидеться. Он с ней познакомился в тот же день, что и мы с тобой. – Мне казалось, ты категорически не одобрял его выбор. Торин лишь махнул рукой: – Пусть сам разбирается, не маленький уже. – Кстати о телефонах и знакомствах, – спохватился вдруг Билл, – мы не обменялись номерами! – У меня есть твой номер. – Откуда?.. – У Фили сохранился. Когда я ему с твоего мобильного звонил. Билл живо вспомнил ту ночь в подворотне, когда Торин – будучи ещё незнакомцем и пугающим с виду оборванцем – попросил позвонить. Казалось, это произошло целую вечность назад. Кто бы знал, к чему всё это приведёт... – Ловко придумано! Тогда скажи мне свой, – бесстрашно потребовал Билл. Торин едва заметно ухмыльнулся и продиктовал заветные цифры. Номер был не британский – видимо, он восстановил свою прежнюю шведскую симку. Сохранив вожделенный контакт, Билл отложил телефон и вздохнул: – Может наконец-то расскажешь, что там такого приключилось в Корнуэлле? Торин моментально нахмурился и провалился в свои мысли. Тогда Билл решительно поднялся с кровати и, натягивая домашние штаны, заявил: – Пойдём на кухню. Ты совершенно прав, в спальне не место таким разговорам. На кухне за свежезаваренным чаем Торин мрачно поведал, что Ларса они не застали. Пожилой юрист умер накануне их приезда. В бумагах, описанных полицией, ничего относящегося к делу не обнаружили. – Смауг нас опередил, – вынес бескомпромиссный вердикт Торин. – Это дело явно нечисто, как и с моим отцом. Тот же почерк. Вслух признав срыв своих планов, Торин устало облокотился на стол и опустил голову на сцепленные руки. На него было больно смотреть: он выглядел абсолютно подавленным и скованным безысходностью. Билл не знал, что сказать. Он вообще не до конца понимал всю эту запутанную ситуацию и, честно признаться, со стороны Торин казался параноиком. Вместо неуклюжих и заведомо бесполезных утешений Билл придумал кое-что другое: – Погоди немного, я скоро вернусь. В кладовке под лестницей, где лежали запасы продуктов, инструменты для уборки, садовый инвентарь и прочие бытовые мелочи, был укромный уголок, о существовании которого Билл обычно даже не вспоминал. Там хранилась пыльная коллекция крепкого алкоголя, в основном редкого и импортного, которую собирал его отец. Наскоро определившись с выбором, Билл вернулся в кухню, неся запечатанную бутылку «Егермайстера». Для Торина он достал и наполнил рюмку, а себе плеснул немного в чай. Торин привычным жестом опрокинул рюмку – Билл подлил ещё и мысленно поёжился. Даже растворённый в чае, ликёр пронзительно горчил и обжигал горло, и Биллу страшно было представить, каково пить его залпом. После пяти шотов Торин выглядел вполне вменяемым – разве что в глазах появилось чуть больше блеска да голос стал чуть ниже обычного. Зато он заметно расслабился – теперь они тихо разговаривали на отвлечённые темы, на фоне успокаивающе постукивали настенные часы, новая порция воды еле слышно закипала в чайнике. В какой-то момент Торин вдруг замолчал и ушёл в себя. Поразмыслив, он сокрушённо вздохнул и потёр виски: – Может, я и впрямь всё выдумал. Мой отец просто взял и оставил всё Смаугу. И нет никакого заговора. – Торин... – сочувственно пробормотал Билл и придвинулся ближе, борясь с порывом погладить его по волосам, – как бы оно ни было, я с тобой. Торин поднял на него глаза – признательность мешалась с тоскливой обречённостью: – Ты слишком добр ко мне, Билл. Я ничем это не заслужил. У Билла перехватило дыхание – он не знал, как выразить словами переполнявшие его чувства. В голове пронеслись сотни возможных ответов: «я люблю тебя», «я не могу без тебя», «я безумно тосковал по тебе», но Билл не решался произнести это вслух. Ему казалось, что вся та нежность, что горела внутри, заключённая в тесные рамки слов, прозвучит жалко и банально. Поэтому Билл, не придумав ничего лучше, откинулся на спинку стула и изобразил нагловатую ухмылку: – Ну почему же ничем? Ты очень хорош в постели. Торин неловко рассмеялся и отвёл взгляд.